Save me now from this mess that I’ve created All the souls have gone and I’m stranded here With doubt and fear alone Tell me how I’m in fault for all this madness I don’t know what's wrong, But I cannot help but try to push it Спаси меня от этого беспорядка, который я создал, Все души исчезли, и я застрял здесь С сомнениями и страхом наедине. Скажи мне, как я виноват во всём этом безумии, Я не знаю, что не так, Но я не могу не пытаться затолкнуть его… Linkin Park — So Far Away
Её голос был мягким и тихим, словно откликом прошлого, задевший какие-то струны в душе Учихи, о которых тот за столько лет изоляции позабыл. В зелёном свете, что озарял комнату и придавал предметам искажённые тени, она выглядела, точно призрак, требующий лучей солнца для полноценной окраски. Обрамлённые длинными ресницами глаза с лёгким опасением и интересом смотрели на него, губы сомкнуты в ровную чёрточку после сказанных ею слов, что повисли между ними без ответа. Саске соизволил лишь поднять голову, когда услышал своё имя. Он ждал прихода Хатаке, а получилось вот как: неожиданно, но это лучше, чем ничего. В последний раз он видел Харуно в день медицинского осмотра: она была в группе врачей и, молча стоя в углу комнаты, записывала что-то в блокнот. Они не обмолвились ни словом. А затем Сакура исчезла из его реальности так же спонтанно, как и появилась. Учиха помнил, что ей разрешено навещать его, но за столько лет она ещё ни разу не воспользовалась этим правом. Видимо, настал тот день, и что же теперь? Выдохнув, Саске продолжил апатично изучать внешность Сакуры, присматриваясь к каждой детали, что не совпадала с воспоминаниями об этой девушке. Первым отличием были отросшие длинные волосы, которые Харуно с трудом собирала в пучок на макушке: некоторые непослушные пряди вырывались из-под резинки и свободно спадали на её лицо, подчёркивая форму скул и подбородка. Глаза изумрудного оттенка всё так же смотрели прямо в его душу, в мерцании зелёной чакры становились ещё пронзительнее, но взгляд, которым Сакура одарила его, кардинально отличался от того, каким она смотрела на Учиху в прошлом. Когда-то он видел в зеркале её души, как легко её обидеть и сломить дух, — нужно просто подобрать правильные слова, что Саске и делал. Сейчас взгляд Харуно наполняла уверенность, решимость и по-прежнему забота о ближнем. Наверное, последнее у неё не отнять, ведь она медик и спасение страдающих — долг её профессии. Взгляд определённо не обиженной и слабой девчонки. Скользнув взором ниже, Учиха отметил предметы, которые она прижимала другой рукой к телу. Стопка книг и то, как они были собраны, напоминала привычки Какаши, а значит, этот подарок от него. Библиотека Конохи давно исчерпала себя в плане литературы, интересующей Саске, поэтому Хатаке пользовался связями в альянсе, чтобы одалживать определённые древние манускрипты и письмена соседних наций. Всё свободное время Учиха посвящал саморазвитию, что позволяло сохранять ясность ума и вменяемость в этих давящих на психику холодных стенах. Он интересовался Риннеганом и всем, что могло помочь ему узнать побольше о своих новых, никому не известных способностях, что Саске обрёл после войны. Печати Каге давно ослабели, и без бдительного надзора благодаря стараниям Хатаке он был волен практиковаться и создавать новые техники в этом помещении, разумеется, втайне, чтобы не тревожить охрану. Книги, доставленные из Страны Воды, что принесла Сакура, помогут ему разобраться с небольшой загвоздкой касательно собственного доудзюцу и улучшить контроль чакры во время новой техники. Вторым предметом был контейнер с едой. Саске не понимал, зачем она принесла это, но, судя по слабому очертанию продуктов внутри, это были омусуби с окакой и нарезанными свежими помидорами. Он давно не притрагивался к нормальной еде, забыл вкус риса и овощей. Он многие вещи забыл, как оказалось, и осталось лишь воспоминание, что со временем теряло очертания и смысл. Тюремная похлёбка была не худшей пищей, но Учиха в любой момент отказался бы от того ужасного супа и съел бы кусок свежего хлеба — без ничего, просто тёплый и свежий, как мама приносила им с Итачи в детстве после тренировок. Жест Харуно явно свидетельствовал о доброте и попытке в очередной раз неосознанно позаботиться о нём. Казалось бы, он много лет назад чётко выразил свою позицию, что не желал с ней больше видеться и общаться. Тем не менее, Сакура пришла к нему, и он был почти рад. — Я принесла… вот… Она разорвала зрительный контакт, чтобы кивнуть на книги и контейнер, которые крепко прижимала к себе, точно щит. Саске вглядывался и всё не замечал в её смелом и взвешенном поведении небольшой трещины, что когда-то появлялась буквально за секунды: он не ответил на приветствие, и это должно было заставить Харуно заметно паниковать. В прошлом она не знала, как вести себя с человеком, который никак не признавал её присутствия. Это напрягало и задевало Сакуру, которую он помнил, но не эту, гордо стоящую перед ним. В тусклом свете Учиха отметил, как она чуть сжала плечи, окутанные тонкой тканью синего платья с рукавами. Вероятно, от холода в помещении. Раньше подобный жест подтверждал, насколько неуютно Харуно чувствовала себя рядом с ним в нетипичной обстановке и что старалась не подавать виду, словно всё было в порядке и происходящее никак не щекотало оголённые нервы. Сейчас она даже ухом не повела от дискомфорта, окутывающего её. Прикрыв глаза, Саске протяжно и еле слышно выдохнул. Она повзрослела, но глубоко в душе оставалась такой же: заботливой, искренней и волевой. Учиха подавил усмешку. — Оставлю здесь, наверное, — промолвила она и положила вещи на край кровати. Выпрямившись, Сакура осмотрела комнату, прищурив глаза, чтобы детальнее изучить скромные пожитки Учихи. Она не понимала, почему здесь нет света, но это вопрос скорее к смотрителям и строителям, нежели к заключённым. Хотя в целях безопасности и исключения попыток поджога было разумно оставить отступников без лишних проводов и прочих нужных запчастей. Без пальто её немного трясло от холода, но Сакура старалась не акцентировать внимание на таких пустяках. Учиха продолжал молчать. Наверное, лучше так, чем слышать его беспристрастный голос, что твердил бы убраться вон из его камеры. Уже прошло минут пять этого нетипичного общения, и Саске-кун не прогнал её прочь, что можно рассматривать как победу, но он также никак не отреагировал на её присутствие, что слегка угнетало и давило на тот небольшой шарик надежды в груди Харуно, который она неосознанно почувствовала только сейчас, проанализировав происходящее. Она не ожидала совершенно ничего, заявившись в тюрьму без предупреждения, но хоть какое-то приветствие было бы лучше безразличия. — Я пришла вместо Какаши-сенсея, — тщательно подбирая слова, чтобы не обмолвиться, продолжила Харуно. — Он отбыл на миссию вместе с отрядом несколько дней назад. Касательно Кираи и их лидера Соры. Не знаю, успел ли он предупредить тебя. Она не знала, почему поделилась этой информацией с ним: Учиха мог посчитать эти слова важными, но, вероятно, ему совершенно наплевать на происходящее за стенами тюрьмы. Сакура не понимала его безмятежности и подчинения системе — настолько не в духе того Саске-куна, за которым они с Наруто гонялись по миру, но, опять же, не ей судить о чужих бедах и жизненном пути, который избрал Учиха. Вполне возможно, что она просто многого не знала и это влияло на всеобщую картину восприятия. Наверное, будет разумно в будущем поговорить с Какаши на эту тему и проникнуться его тайными делами с Саске-куном, чтобы больше не оставаться за бортом. Ей хотелось помочь, если позволят. Пока что было неясно, что Учиха думал об их встрече. Тишина, повисшая между ними, звенела громче крика. Сакура обняла себя за талию одной рукой, будто пыталась согреться, другую так и не опустила, освещая камеру сиянием чакры. — Что же, пожалуй, не стану тебя больше беспокоить. — Осознав, насколько бесполезной оказалась эта затея, Сакура подняла на него любопытный взгляд, прежде чем отвернуться. Саске сидел неподвижно, откинув голову назад, всё так же подпирая спиной изголовье кровати. Он слушал её голос, этот мелодичный звук, что отличался от привычной пустоты и негромкого голоса Хатаке особенной мягкостью и устойчивостью, когда Сакура завершала мысль, определённо не опасаясь его реакции на слова. В недалёком прошлом её голос дрожал, глаза смущённо опускались, и она вела себя более эмоционально в его присутствии. То, что Саске наблюдал сейчас, можно было описать смиренной пустотой, в которой с первыми словами ещё просматривалась толика надежды на беседу, но теперь он чётко видел, что Харуно, без лишней паники восприняв то, что ничего этим визитом не добьётся, точно пожала плечами, вздохнув. Сглотнув вязкую слюну, он провёл языком по засохшему уголку губ, соблюдая спокойствие и молчание. Учиха помнил, что таким поведением заставлял Сакуру уходить в прошлом, ведь она терпеть не могла невзаимности. Всю жизнь она бегала за ним, привлекая внимание, и сперва этот визит мало чем отличался, но, задумавшись, Саске всё же не согласился с собой: их встреча уже контрастировала тем, что Сакура не навязывалась, как-то неожиданно охладев. Приход Харуно совершенно не был похож на предыдущие попытки сблизиться с ним. Если конкретнее, то она даже не пыталась — просто соблюдала дистанцию и вежливо старалась завязать беседу, возможно, огорчённая провальными попытками, но на лице этого не было заметно. Она не стремилась осмотреть его тело на наличие травм, не лезла с объятиями и даже не навязывалась с гостинцами, что принесла. Сакура просто стояла в нескольких шагах от его кровати, вдумчиво изучая голые стены камеры, будто старалась открыть в них нечто новое. В этот момент она обернулась, и их взгляды встретились, сомкнувшись, как замок и ключ. Медленно наполнив лёгкие сырым воздухом, Учиха учуял аромат её цветочных духов, проникший в каждую клеточку его тела вместе с кислородом. Его давно не напрягали когда-то привычные вещи: забытый звук её голоса, воспоминания о её запахе и даже присутствие Сакуры, теперь не раздражающее, что озадачило Саске, заставило анализировать собственное поведение в попытке понять, что не так. В подростковом возрасте Харуно его бесила, потому что постоянно путалась под ногами со своей любовью, а Саске было совершенно не до этого. На войне и во время сражений Сакура оказалась крайне полезной как боевой товарищ, но не настолько, чтобы мировоззрение Учихи пошатнулось и он вдруг изменился; порешив Наруто, он рассчитывал на презрение и ненависть этой девушки, но всё равно каким-то образом удостоился помощи и даже лжи во благо, чего Саске до сих пор не понимал. Её поступки всегда подчёркивали заботу и любовь, в которых он никогда не нуждался. Он был сам по себе. Затем, когда Хатаке отправил её в Суну, Саске и думать перестал о ней, лишь изредка напоминая себе взглядом на одну из трёх косточек вишни, хранящихся под подушкой. Всё, что он знал: Харуно жила своей жизнью, не вмешиваясь в его дела, и это было гарантировано Какаши. Всего раз она мелькнула на фоне, как вспышка молнии, и вот теперь, когда Учиха и думать забыл о том, что творилось за пределами этих стен с его бывшими одноклассниками, Сакура объявилась в его камере, будто ничего за столько лет не изменилось. Она не злилась на него, не презирала за обиды и боль, которую Учиха намеренно причинял ей с окончания войны, да и до этого тоже и не единожды; молчанием он напрасно пытался уколоть Харуно, и мысли о том, что он поступал так во благо ей, уже не успокаивали. Определённо, Сакура пережила всё, что он бросал в её сторону, и это не повлияло на её желание дружить с ним, изредка общаться. Этот внезапный порыв любопытства был тому доказательством: он был ей интересен, но уже не так, как раньше. Они слишком отдалились. Иногда Саске задумывался, насколько сильно должен ранить эту девушку, чтобы она наконец поняла — он не для неё. Вот только в визите Сакуры не ощущалось совершенно никакого романтического подтекста, словно она общалась с пациентом в больнице или случайным прохожим на улице Конохи. Она смотрела на него так, точно старалась понять, чем могла помочь в сложившейся ситуации, и ответ был прост — ничем. Харуно никак не могла изменить его жизнь, повлиять на это добровольное заключение, на бремя, что Саске нёс в наказание за содеянное. Он раньше отрицал чувство вины за убийство лучшего друга, старался подобрать конкретные причины, по которым ему не было стыдно за содеянное, но со временем понял: пресловутое чувство вины преследовало его с первых минут уединения, из всех покойников приняв облик Узумаки, чтобы до последнего вздоха мучить Саске за грехи прошлого. Сначала он по глупости думал, что это настоящий призрак Узумаки, но чем больше неприятных речей выслушивал, тем яснее понимал, что это исходило из его подсознания, не иначе. Разум проецировал подавленные мысли на знакомое лицо, на человека, который повлиял на Саске, пусть тот и не признавал этого. От себя в этих четырёх стенах он не мог убежать, поэтому смирился с надоедливым голосом Наруто, с его возникающим в тишине обликом и колкими словами, что исходили из глубин подсознания Учихи, твердившими о том, что тот должен измениться, покаяться. Оставалось понять, какие ещё грехи он не замолил за последние пять лет, и, может, тогда Наруто оставит в покое его сновидения. Сакура действительно могла помочь ему усовершенствоваться, разобраться в пережитом, но откровенно просить об этом Саске не смел. Он не мог заставить себя общаться с Харуно, и не потому, что презирал её, отвергал или ненавидел. Просто такими переменами он начнёт ворошить прошлое, а этого совершенно не хотелось, ведь Сакура наконец выглядела счастливой. Без сомнений, в её жизни произошло много перемен, потому что это излучающее радость лицо при ином раскладе не находилось бы перед ним, глаза не сверкали бы решительностью, а улыбка не подчёркивала бы её потенциальное желание отстроить мосты, что они сожгли в юности. Может, он как-то не так анализировал её поведение, но никогда раньше Учиху не подводили инстинкты. Словно призванный в сознание размышлениями Саске в паре шагов от Сакуры, прислонившись к стене, возник облик Узумаки, опираясь плечом на камень и ухмыляясь. — Она превратилась в прекрасную девушку, — промолвил он, осматривая Харуно. Саске не отреагировал, чтобы не вызвать подозрение гостьи: в тот раз она уже отметила нечто неладное, видимо, списав всё на собственное воображение, но Учиха не хотел давать искру чему-то новому. Он продолжал смотреть прямо перед собой, изредка поглядывая на подол платья Сакуры, пока та молча осматривала его комнату, не решившая толком, нужно ли предпринять ещё одну попытку сблизиться с ним или же покинуть помещение из-за неудачи. Он был намерен молчать, даже если Харуно подойдёт поближе и попытается дотронуться до него. В груди что-то неприятно сжималось, когда Саске представлял это движение Сакуры, когда думал о тепле её пальцев. Аромат цветов щекотал ноздри, точно дразнил Учиху желанием сделать ещё один глубокий вдох прохладного воздуха. Он старался почти не дышать, не смотреть на Харуно и не реагировать на облик Наруто. — Тебе ведь хочется, чтобы она приходила навещать тебя. Почему ты не скажешь ей? Опустив плечи, что до этого Сакура неосознанно напрягла, будто такая поза хоть как-то помогала согреться, она повела рукой вниз, пролив чуть больше света на грязный каменный пол. Видимо, не получится у них поговорить — значит, не судьба. Вздохнув, она медленно позволила свету рассеяться, но, прежде чем последние зелёные искры испарились, успела поймать мимолётный взгляд, которым Саске-кун одарил её. Его чёрный глаз, что виднелся из-под длинных смоляных волос, впервые отразил какие-то эмоции: может, ей почудилось в полумраке, но там мелькнули надежда и тоска. А затем свет в комнате погас, и Сакура была благодарна этому, потому что её щёки вмиг нагрелись от неожиданности и замешательства. Она приложила руку к груди, немного потирая шею пальцами, ощущая, как тело стало бросать то в холод, то в жар. Ей точно не привиделось, но что конкретно Учиха пытался сказать этим? Может, ничего, просто он не вовремя поднял голову, думал, что свечение чакры пропадёт быстрее и тогда он сможет скрыться в тени. Однако чутьё подсказывало Сакуре, что она удостоилась взглянуть на правду, которая таилась за беспристрастным фасадом последнего из клана. Он не смел просить её о помощи, не хотел вовлекать в новые дебри, поэтому молчал. Наконец она поняла его стратегию, и почему-то это не вызвало в ней волны негодования и желания достучаться до него, как раньше. Правда, в сердце Харуно до боли что-то ёкнуло. Она пришла сюда с мнением, что не могла в очередной раз отвернуться от него как друг. Какаши когда-то учил их тому, что те, кто нарушал правила, являются мусором, но те, кто отказывался от товарищей, ещё хуже мусора. Один раз она уже повела себя, как настоял Учиха, и теперь её мучила совесть, а он перестал быть похож на человека. Возможно, если бы она вопреки его требованиям изредка навещала его, то в какой-то момент Саске-кун сломался бы и заговорил с ней. Не обязательно много — просто пара слов, чтобы она успокоилась. Но именно этого она и не собиралась делать — всё в прошлом. Отвернувшись, Харуно уверенно отправилась в сторону двери, громко цокая каблуками по каменному полу. Звук отбивался от стен, посылая вдоль позвоночника неприятную дрожь, которую Сакура игнорировала. Она ощущала на себе пристальный взгляд Саске-куна, но в темноте было сложно определить наверняка. Обнаружив сканер рядом с дверью, Сакура приложила ладонь к экрану и замерла в ожидании пропускного индикатора. В груди появилась странная тяжесть, в висках давило, но она уверенно стояла на ногах. Если думала, что после визита к Саске-куну ей станет легче, то почти не заблуждалась: её чувства к Хатаке не пошатнулись ни на йоту — в этом она была уверена, а старая рана, что когда-то по вине Учихи кровоточила, даже не зудела, что удивляло, но не слишком. Утром она надеялась, что если возродит дружбу с Учихой, то угрызения совести пропадут. Как оказалось, она зря волновалась и накручивала себя в последние дни. Ему без неё определённо лучше, а значит, она нашла ответ на вопрос: Сакура правильно поступила, уйдя с дороги. Отворив дверь, она вышла в коридор, захлопнув железную преграду, даже не обернувшись, чтобы в последний раз взглянуть на Учиху. В комнате стало тише, но Саске немного нагнулся, прислушиваясь к голосам в коридоре. Он выдохнул, ощущая лёгкую тошноту от длительного сдерживания дыхания. Недостаток кислорода явно аукнулся недомоганием. Шаги Харуно поспешно отдалялись, и в какой-то момент он и вовсе перестал слышать шум в коридоре — лишь шмыганье метущего снег ветра за окном прерывало абсолютную тишину в помещении. Немного подвинувшись, Саске присел рядом с книгами и стеклянным контейнером, в котором Сакура принесла ему еду. Открыв холодными и грязными пальцами крышку, он вдохнул аромат, затем взял одну рисовую котлету и, подняв к пересохшим губам, откусил немного, тщательно прожёвывая пищу. Он уже забыл вкус домашней еды, и такой неожиданный подарок от Харуно оказался невозместимым. Возможно, для неё это было пустяковое решение, но для Учихи это оказалось соломинкой, что связала его с внешним миром всего на секунду. Он не хотел съедать все омусуби, которых в контейнере было пять, поэтому, взяв половинку помидора, остальное закрыл крышкой и оставил на потом. — Ты скоро станешь похож на дикого зверя, — прокомментировал Наруто. — Оставь меня, — прошептал Саске. — Я это к тому, что твой облик давит на жалость и Сакура вернётся сюда, чтобы попытаться помочь тебе. — Если умная, будет держаться подальше. — Ты ведь знаешь, что, когда дело касается тебя, она… Саске согнул ногу в колене, вздохнув. Он знал, но надеялся, что те изменения, которые он заметил в ней сегодня, помогут Сакуре принять правильное решение. Учиха также не мог не отметить реакцию на неё, что кардинально отличалась от его прежнего настроения, когда он всячески отталкивал девушку и угрожал Хатаке, что, если тот не займёт Сакуру чем-нибудь обыденным и полезным, никак не связанным с Учихой и Кираи, начнутся осложнения. Саске должен был признать, что Какаши справился с просьбой на отлично: она выглядела счастливой, довольной, здоровой и при этом не растеряла лучшие качества — заботу и доброту к людям. Стоило согласиться с Узумаки: вполне возможно, что доброе сердце заставит её вернуться сюда и попытаться помочь Саске. Хотел ли он этого — непонятно. Станет ли он отпираться от компании — вряд ли. Сакура скоро сама поймёт, что за пределами этой камеры её ждала полноценная жизнь, семья и работа. Здесь она лишь потратит время впустую, от чего быстро устанет, если Учиха не будет идти на контакт. Незаметно у него уже созрел план, которому он собирался следовать, если Сакура ещё раз решиться навестить его в тюрьме. Может, он по привычке с ней незаслуженно жесток, но цель оправдывает средства.***
Скрываясь в тени небольшого навеса, Шикамару втягивал дым сигареты, присматриваясь к теням людей на первом ярусе тюрьмы Конохи. Он прибыл сюда незамедлительно, получив краткую весточку от верного товарища, члена АНБУ по имени Ро, который уже давно был частью охраны этого здания по поручению Хатаке. После заключения верховного суда пять лет назад Каге вместе наложили на Учиху Саске мощные сдерживающие печати, которые должны были помогать подавлять силу наследника, но так как никто не знал, как именно работал Риннеган Саске, они просчитались со стратегией. Достаточно быстро Учиха без особых усилий ослабил невидимые путы, но по доброй воле не создавал проблем, доверяя Какаши, а тот, в свою очередь, решил не предавать ученика и вместо обнародования проблемы на собрании Пяти Каге решил замаскировать настоящее положение вещей в Конохе. Именно для этого Ро нёс службу в тюрьме как капитан охраны, пользуясь особенной вариацией Техники Подавления Чакры, чтобы подметать следы за Саске. Учиха без проблем погружал нежелательных посетителей в гендзюцу, где показывал себя ослабленным, не представляющим угрозы шиноби, заточённым в комнате среди голых стен и каменного пола. О том, как на самом деле обстояли дела в камере Саске, знали немногие, в том числе Нара и Ро, потому что они помогали Хокаге покрывать явное нарушение законов альянса и вердикта суда. Теперь в список раскрывших тайну невольно попала Сакура, внезапно решившая воспользоваться правом навестить Учиху в отсутствие Хатаке. Она, конечно, могла поступать, как вздумается, но о некоторых решениях было необходимо сообщать заранее, чтобы Шикамару не подрывался посреди ночи, несущийся в другой конец деревни из-за записки Ро. Хорошо, что этот шиноби без затруднений опознал Сакуру и повёл себя профессионально, занявшись её сопровождением в камеру Саске лично. Наблюдающий сквозь окна за происходящим внутри рабочего яруса Нара заметил приближающуюся к выходу закутанную в шарф Харуно, а значит, они скоро окажутся во дворе, и он сможет подслушать их разговор. Потушив папиросу ботинком, он затаился в тени, молча прислушиваясь к голосам Сакуры и Ро, ведущего её по скользкой тропе среди сугроба в сторону запертых врат. Она некоторое время молчала, очевидно, размышляя об увиденном, а затем совершенно спокойно спросила: — Как часто я могу навещать его? — Полагаю, наравне с Хокаге, а это значит, когда захотите, Сакура-сама. — Поняла, благодарю. — Если позволите, дам небольшой совет: постарайтесь не светиться в этом месте слишком часто, потому что у всех стен есть глаза и уши. Мне бы не хотелось, чтобы это навредило вашей незапятнанной репутации, — явно сболтнув лишнего, попытался намекнуть Ро. — Почему вы считаете, что визит к другу навредит моей репутации? — удивилась Харуно. — Потому что оппозиция подыскивает любой повод сдвинуть Хатаке с поста Хокаге. — Мне кажется, если бы они считали помощь Учихе весомой причиной для подобных обвинений, недоброжелатели давно бы уже воспевали эту песню в деревне, настраивая жителей против Какаши, однако благодарю за совет. — Вам виднее, госпожа, — увиливая от продолжения дискуссии, промолвил Ро и открыл замёрзшую дверь, что вела на улицу Листа. — Будьте осторожны по пути домой. Доброй ночи. — Спасибо, до свидания! Ро дождался, пока звуки шагов Сакуры отдалятся, а затем, заперев входную дверь, в мгновения ока оказался рядом с Шикамару в тени под навесом. Его лицо, доселе скрывавшееся за маской, котрую он поднял, плохо освещалось лунным светом, но знакомые короткие торчащие каштановые волосы и бакенбарды определённо подтверждали, что это старый знакомый Нары. Упрямые, с тяжёлыми веками карие глаза Ро слегка блестели в темноте, а густые брови были сдвинуты в размышлениях, точно как и сжатые в молчании сильные челюсти. Он всегда казался больше похожим на самурая, нежели на шиноби, пусть сейчас на нём при исполнении обязанностей был стандартный наряд Конохи и маска обезьяны. Нара выпустил облако пара, подняв взгляд к звёздному небу. Как же хлопотно всё это, словами не передать. Он предпочёл бы лежать в тёплой кровати, даже выслушивать упрёки жены, а не решать экстренные вопросы касательно Учихи Саске. — Спасибо, что сообщил мне об этом инциденте. — Всегда пожалуйста, — кивнул Ро. — Выглядит так, словно она вряд ли вернётся сюда. — О чём они разговаривали? — Учиха так и не отреагировал ни на одну попытку завязать беседу, она покинула комнату спустя пятнадцать минут. — Это хорошо, значит, он ещё вменяемый и понимает, что Сакуре здесь не место. — Что мне делать, если она передумает? — задумался Ро, захрустев подошвами сандалий на снегу. — Сакуре не запрещено навещать его, — спокойно ответил Шикамару, потянувшись рукой в карман, чтобы достать очередную сигарету и подпалить её. — Придётся пропустить. Здесь он действительно бессилен. Хатаке сам добился разрешения для неё, и, насколько Наре было известно, он даже предполагал, что Сакура в какой-то момент наведается к Учихе. Будет хорошо, если последний из клана прогонит её, чтобы не нарушить деликатно выстроенное будущее девушки, да и судьбу всей страны в целом. Шикамару надеялся, что за время отсутствия Какаши между этими двумя не произойдёт ничего особенного, о чём потом оба станут жалеть, хотя, зная несладкий характер Саске, можно ожидать в какой-то момент несущуюся по коридорам резиденции заплаканную Сакуру. Если она вернётся, необходимо дать Учихе время в который раз доказать ей, что жизнь без нукенина намного лучше и приятнее. Следуя логике, Нара понимал потенциальное развитие отношений между Саске и Сакурой: они подружатся, возможно, станут заботиться друг о друге чуть больше, что не запрещено Ками-самой. Проблемы возникнут, если у Харуно вдруг восстанут из пепла романтические чувства к Учихе. Невзаимная любовь не представляла осложнений с точки зрения Шикамару, ведь он всю жизнь наблюдал, как Сакура разбивалась на части ради своей первой любви, и все они знали, чем это закончилось. Если она хоть на минуту задумается возвратиться в былое время, когда умирала от неразделённых чувств к Учихе, — это только её проблема. Глобальные неприятности начнутся, если вдруг Саске даст трещину и ответит на её чувства. Вряд ли он захочет тихо-мирно сидеть в этой позолоченной клетке, пока его возлюбленная под прицелом Кираи и Райкаге. Учиха без затруднений покинет пределы Конохи, если посчитает нужным, и никто его не остановит, даже Хатаке. Как только это случится, они могут готовиться к Пятой Мировой Войне Шиноби, и точка. Поэтому для поддержания всего хорошего и стабильного, окружающего их последние пять лет, крайне важно, чтобы Сакура оставалась благоразумной и не предпринимала опрометчивых решений, пока Какаши вне зоны доступа. Вспомнив о своём начальнике, Нара вздохнул. Он столько дней дожидался весточки от Аобы, но по-прежнему ничего не было слышно, и это начинало напрягать. Не хотелось первым выслеживать их и потенциально компрометировать, поэтому Шикамару терпеливо выжидал послания, по сотому кругу просчитывая, сколько времени необходимо отряду, чтобы добраться до первой точки встречи с Ямато, а затем до перевала, ведущего в Страну Молний. — Ты что-нибудь предпримешь? — нарушил поток его мыслей Ро. — Насчёт Сакуры? Вряд ли, — вздохнул Нара. — Я ей не нянька, она сама просила не влезать в её жизнь. — Может, сообщить Хокаге? Понимаю, что причин как-то волноваться нет, но ему было бы полезно узнать… — Узнать, что его будущая супруга наведалась к своему бывшему возлюбленному? — Когда ты преподносишь это в таком свете… — хмыкнул Ро, будто имел в виду другое. — Прости, да, причин как-то осуждать Сакуру нет. Она принесла ему книги и еду, затем ушла, и вряд ли их встречи, даже если и повторятся ещё пару раз, как-то будут прогрессировать, зная Учиху, — с толикой раздражённости ответил Нара. — Мне просто не хочется влезать в чужие семейные разборки, пойми. — Да, некрасиво как-то получается, — согласился Ро, прикрыв лицо маской. — Я своё дело сделал и доложил, а уж тебе как первому помощнику решать, что делать с этой информацией. — Договорились, — кратко кивнул Шикамару. — Если она вернётся или ты заметишь что-то необычное насчёт Саске — немедленно сообщи мне. — Учту, — ответил тот и испарился, возвращаясь к обязанностям. Сдвинувшись с места, Шикамару неспешно направился к воротам, обдумывая происходящее, точно пытался выстроить пару параллельных стратегий игры на все случаи ближайшего будущего. Конечно, он мог не предпринимать совершенно ничего, ведь семья Хатаке не его забота, но мужская солидарность и дружба с Сакурой не позволяли Наре оставаться в стороне. Пока что он действительно будет только наблюдать, даже словом не обмолвится Харуно о том, что знает, где она провела свободное время после сегодняшней смены в больнице. Она имела право поступать, как считала благоразумным, и он совершенно не горел желанием вклиниваться в эту проблематичную ситуацию, ведь личное дело каждого — неприкосновенная тема. И всё же иногда от поступков окружающих зависели более важные вещи, такие как мир и спокойствие жителей их страны. Ситуация с холодной войной между Конохой и Кумо обострялась, а союз последних с Кираи лишь увеличивал давление на Хатаке. В попытке разрешить всё раз и навсегда Какаши принял рискованное решение и оправился в командировку. Они кровью и потом добивались этого периода технологического развития Конохи, наводили мосты с малыми нациями вокруг границ Страны Огня и поддерживали альянс с великими нациями. Этот колоссальный труд разрушить проще простого, и Шикамару намеревался проследить, как бы Учиха не стал катализатором в этом процессе. Как верная невеста и будущая жена Хокаге Сакура ждала его — сомнений не было. Надо быть полным глупцом, чтобы не заметить, что как партнёры по жизни они идеально подходили друг другу: Какаши олицетворял волевого и мудрого правителя с прогрессивными взглядами на будущее, а рядом с ним умная, сильная и красивая женщина, что добротой и чуткостью покоряла сердца жителей Конохи и не только. Лучшей кандидатуры на первую пару страны придумать не смог бы даже Шикамару. Вот только Нара не врал, когда недавно говорил Сакуре, что такому симбиозу можно аплодировать стоя. Выбор слов в том разговоре не был ошибочным: Сакура и Какаши часто напоминали сожительство двух организмов разных видов, приносящее им взаимную пользу. Никогда не ссорились, всегда обсуждали проблемы, точно команда, поддерживали друг друга и при этом смотрелись крайне очаровательно на публике. Не было у них трения, такого, как у него с Темари; даже Ино и Сай изредка бушевали, и это было показателем здоровых отношений. Возможно, поэтому иногда казалось, что Какаши любил и заботился о Сакуре намного больше её, но это глубоко личное мнение Шикамару, которым он предпочитал не делиться с посторонними. Он верил в то, что два человека, даже если не влюблены друг в друга по уши, могут создать крепкую и счастливую семью. Главное — понимание, терпение и забота, которых Хатаке и Сакуре не занимать. Им осталось лишь пройти испытание длительной разлукой, и Нара мог особо не волноваться на эту тему. Обречённо вздохнув, он поспешил возвратиться домой к Темари, которую, несмотря на ворчливость, строгость и властность характера, любил и лелеял как умел, ведь другой такой девушки в мире для него не существовало.