Сильных духом подчиняет любовь

When I pretend Everything is what I want it to be I look exactly like what you had always Wanted to see. When I pretend I can forget about the criminal I am Stealing second after second just ’cause I know I can. Когда я притворяюсь, Что моя жизнь удалась, Я похож на того, кем ты всегда Хотела меня видеть. Когда я притворяюсь, Я забываю о том, что я преступник, Ведь я выкрадываю секунды своей жизни Только потому, что в состоянии это делать. Linkin Park — Lying from You

      Путь в камеру заключения Учихи был молчаливым и напряжённым. Сакуру вытащили прямо из рабочего кабинета, не дав минутки переодеться, поэтому она прятала руки в карманы белого халата, подавляя дрожь после непредвиденной прогулки заснеженной Конохой. Идущий рядом с ней Шикамару нёс небольшой жёлтый конверт, проигнорировав все её вопросы, сказав лишь, что ему необходимо срочно побеседовать с Саске и она обязана присутствовать, чтобы ему не приходилось повторяться дважды. Обычно, когда Нара был столь серьёзен и немногословен, дела обстояли плохо. Харуно старалась не накручивать себя раньше времени, ведь прошедшая ночь без того была бессонной, а утром она напрасно искала Шикамару, чтобы расспросить о послании от Шино. В итоге он навестил её в разгар рабочего дня, оставив главврача больницы в сердитом расположении духа, если судить по покрасневшим ушам начальника Харуно. Она ничего не стала комментировать, сославшись на экстренный случай.       Они подошли к железной двери камеры, Сакура машинально приложила руку к сканеру, проделавшая это движение множество раз на этой неделе. Нара продолжал хмурить брови в немых размышлениях, и это порядком настораживало Харуно, ведь она не понимала, с чего такая секретность и при чём тут Учиха, если дело касалось отряда Какаши. Толкнув скрипящую дверь, они прошли внутрь, со щелчком закрыв её, и Сакура, скрестив руки на груди, замерла рядом с внешней стеной комнаты, мельком взглянув на сидящего на кровати Саске-куна. Тот лишь прищурил глаза, созерцая происходящее с лёгкой опаской. Шикамару молча осматривал камеру, обдумывая какие-то детали. Внезапно Сакуру посетила новая мысль: возможно, он пришёл сюда поговорить о тех порталах, что Саске-кун пытался открыть, находясь в полной изоляции. То, как Нара изучал каменные стены, было похоже на работу сыщика, совмещающего доказательства и теорию на месте преступления. Неужели он пришёл допрашивать Учиху о том инциденте?       — На повестке дня несколько тем, которые нам троим необходимо обсудить, — вдруг нарушил тишину Нара, наконец взглянув на заключённого. — Мне нужна твоя полная сговорчивость.       — В чём дело, Шикамару? — поинтересовалась она.       — Мне нужен ответ Учихи. — Он поднял руку, точно велел молчать. — Мы сможем договориться?       Недоумевающая Сакура взглянула на неподвижно сидящего напротив них нукенина, что в своей привычной манере молчал. Она пыталась поймать его взгляд, чтобы хоть как-то понять настрой Саске-куна относительно происходящего, но тот глядел на пол, облокотившись на колени, сцепив длинные пальцы в замок и примкнув к ним нижней частью худощавого лица. Смоляные волосы скрывали любое движение и эмоцию Учихи. Шикамару напряжённо дожидался ответа на вопрос. Как временно перенявший на себя обязанности Хокаге он имел право допросить заключённого, особенно если считал того в чём-то виновным. Но слова Нары о том, что им сегодня придётся поговорить на несколько тем, настораживали Харуно. Ей не нравилось жить в неизведанности, хоть именно такой режим она и соблюдала со дня ухода Хатаке на миссию. Поскорее бы всё разъяснилось: приготовленная дорожная сумка и подобранная форма ждали её возвращения домой, ведь Сакура не собиралась сворачивать с намеченного пути.       — Да, — приглушённым голосом ответил Саске.       Он поднял пронзительный взгляд на навестивших его шиноби: к присутствию Сакуры он уже порядком привык, хоть и не желал признавать этого. Их беседа прошлой ночью заставила Учиху ещё долго размышлять, как повернулась его жизнь, во что он превратился в угоду политикам и что Саске не обязательно пытаться спасти всех в этом прогнившем мире. Он, подобно Харуно, давно уже должен был осознать: добровольно сложив руки и подписавшись на пожизненное заключение, он не спасал мир шиноби, в который верил Наруто. К несчастью, их взгляды на будущее после войны различались, причиной чего и стало то сражение в Долине Завершения. И пусть Саске изначально признал поражение и, чтобы почтить память друга, бездействовал, грядёт тот день, когда ему придётся взять в руки Кусанаги и отстоять себя ещё раз.       Сверлящий его недовольным взглядом Нара будто явился в тюрьму именно за этим. У него в конверте вполне мог быть список проколов Саске, причин, по которым можно устроить полноценный допрос, но чего конкретно добивался Нара, было пока непонятно. Покосившись на Сакуру, Учиха всего на секунду встретил её обеспокоенный взгляд. Она тоже не знала. Понятно. У него не оставалось иного выхода, кроме как сотрудничать с Шикамару, ведь на время отсутствия в стане Хатаке именно он решал, как сложится повседневность Саске: он либо продолжит сидеть тихо, может быть, наказан за непослушание, либо же его спровоцируют на бунт. Сложно предугадать, как поступит этот стратег, ведь в конечном счёте необходимо отметить ценности Нары. Для Шикамару в приоритете мир беспомощных жителей и детей, которые унаследуют Коноху: по сути, его беспокоила защита поколений шиноби Листа. Саске понимал это видение, но не мог сказать, что принимал эту идеологию близко к сердцу.       — Первым делом я хочу знать, как в этом помещении оказалось вещество из измерения Кагуи?       Вопрос Шикамару заставил Сакуру вздрогнуть от неожиданности, что она поспешно подавила. Каким образом он узнал о кислоте и откуда та была родом? Харуно ведь так и не взяла образцы для биопсии, а все книги и свитки Учихи давно спрятала в своей старой квартире.       — Не понимаю, о чём ты, — спокойно ответил Саске.       — Кислота, которой ты обжёг руку, составом сошлась с субстанцией из мира Ооцуцуки. Я нашёл несколько капель здесь на полу в ту ночь, отправил их на анализ, — пояснил Шикамару. — Так откуда?       — Новая способность Риннегана.       — Порталы открываешь только в её измерения или ещё куда-то?       — Это был первый полноценный портал, — чётко ответил Учиха. — Я не знаю точных границ и нюансов, потому что техника ещё недоработана.       Шикамару старался не раздражаться, ведь заранее знал, что беседа с Саске будет порядком выводить его из себя, и не только из-за скупости на сотрудничество последнего из клана. Получив отчёт по анализу того неизвестного вещества, Нара был удивлён источником: сначала он подумал, что на Учиху попытались напасть недруги из клана Ооцуцуки, заявившиеся в этот мир из пространственно-временного портала. Мысль о том, что Саске пытались убить, прожила в разуме Шикамару почти сутки, пока он не пересмотрел все защитные механизмы этой комнаты. То, что случилось с Саске, могло произойти только изнутри камеры заключения.       Любое нарушения барьера, будь то физическое или астральное, спровоцировало бы технику старика Ооноки, и тюрьма взлетела бы на воздух. Это значило, что Учиха сам открыл портал, — доселе было непонятно как, но сейчас Шикамару определил ту самую лазейку, которой Саске пользовался: его Риннеган не задевал имеющиеся барьеры, а создавал в безопасном пространстве внутри камеры небольшой карман, изгиб пространственных плит вокруг него, за счёт которого Учиха открыл тот портал. Нара подозревал, что без ограничений новая способность Саске расширит диапазон измерений, в которые тот сможет наведываться и скольких людей сможет брать с собой.       Эти новые данные подтверждали следующий нюанс в списке Нары: Саске не мог использовать эту технику, чтобы телепортироваться с места на место в реальном мире. Это значило, что умение Учихи создавать порталы бесполезно для того, что им с Сакурой предстояло услышать. Сглотнув, Нара распечатал конверт, достав оттуда несколько отчётов анализа сообщения Абураме, что принёс тот чёрный жук. Было совершенно непонятно, каким образом это насекомое смогло поглотить столько чакры, чтобы воспроизвести детализированную запись основных происшествий во время захвата в плен отряда Листа, дословный разговор Хатаке и Соры, а также местонахождение этой группы шиноби, вдобавок курс, по которому те начали передвигаться утром. Признаться, Шино превзошёл самого себя этой секретной техникой жучка. Надо отдать должное.       — Мы расшифровали данные, отправленные Шино, — вздохнул Нара, избегая взгляда Сакуры. — Отряд Хатаке захвачен в плен на Острове Гор в порту Кагеро. Лидер Кираи и его спонсоры, в основном ниндзя Страны Снега, Молнии и нескольких других малых отдалённых наций, одолели их численностью, из-за чего Какаши принял решение добровольно сдаться, чтобы не пролилась кровь. Сегодня утром Сора вместе со своими приспешниками и заложниками отправился в горы с экспедицией. Я так понимаю, они ищут дремлющий дух Курамы, чтобы Сора смог стать его новым сосудом. Подозреваю, скоро в Коноху прибудет сообщение с требованием выкупа.       Сакура резко отвернулась к задней стене, чтобы ни Саске-кун, ни Шикамару не смогли увидеть на её лице горечь, подступившую в горле сдавливающим комом. Она подняла правую руку к шее, обхватив пальцами цепочку, на которой в последнее время стала носить обручальное кольцо. Это был неосознанный жест, подпитанный пониманием того, что Саске-кун не имел ни малейшего представления об отношениях Сакуры и Какаши. Он воспримет её тревогу как проявление заботы о наставнике, и как бы досадно всё ни выглядело со стороны, Харуно не хотела открывать ему личное. Почему-то признаться именно ему было архисложно, даже если это и было бы самым рациональным поступком, чтобы избежать каких-то недоразумений. Шикамару был в курсе её романтических отношений с Хатаке, если не больше, но он вряд ли станет влезать в разговор с уточнениями о том, кем Сакуре приходился действующий Хокаге. Нара понимал, что это не его дело, и он поддержит её решение молчать чисто из солидарности суждений о личной жизни каждого.       Упоминание выкупа медленно проникало в сознание Сакуры. Она не совсем понимала, на что можно обменять жизни отряда шиноби Листа и Рокудайме Хокаге. За исключением сидящего у неё за спиной пожизненно заключённого интернационального ниндзя-отступника с уникальным Кеккей Генкай, который мог контролировать всех хвостатых зверей. Приоткрыв рот, чтобы возмутиться, Сакура мигом передумала. Шикамару, несомненно, пришёл к этому заключению сам, но предпочитал не ворошить деликатные политические и военные вопросы без Какаши. Когда в Коноху придёт письмо с требованиями обменять Саске-куна на пленников, Нара поступит так, как будет выгоднее стране: он откажется выпускать Учиху, ведь в случае гибели Хатаке и его отряда даймё будет вынужден одобрить новую кандидатуру Хокаге, а поступок Какаши могут даже увековечить как героический. В период холодной войны между Облаком и Листом никто не будет рисковать делать первый провоцирующий шаг. Освобождение Учихи обязательно рассмотрят именно так.       Ещё Сакура сомневалась в том, что Шикамару захочет ставить подпись под приказом, даже если посчитает такой обмен равным и стратегически выгодным. Он всего лишь помощник Какаши и не являлся полноценной заменой Хокаге на время отсутствия правителя, а значит, для него такой приказ сродни предательству Альянса и Союза Шиноби: это противоречило всему, что Нара отстаивал после завершения войны. Он никогда не станет рисковать так ради Учихи и даже ради Какаши не осмелится, потому что они оба придерживались идеологии о жертвенности человека, занимающего должность Хокаге. Как бы прискорбно это ни звучало, но Сакура прекрасно понимала ход их мыслей. Перечеркнуть свою жизнь и карьеру ради нукенина, которому Шикамару не особо-то и хотел помогать, — игра не стоила свеч. Возможно, он придумал иной выход из ситуации, и ради этого они втроём встретились, чтобы обсудить дальнейшие действия.       Волнение и тревога — Сакура по нарастающей испытывала их весь вчерашний день, а сегодня эти чувства её буквально сковывали — уже вызывали тошноту. Она не могла сидеть сложа руки, ведь дорогой ей человек в смертельной опасности, и не было в мире закона, который Харуно не собиралась нарушить ради достижения новой цели: чтобы не вызывать подозрение, она послушно выслушает Нару и его причитания, но после всё равно поступит так, как велело сердце, — отправится на Остров Гор. Все эти разговоры о долге и чести шиноби не имели совершенно никакого отношения к тому, что медленно закипало внутри Сакуры: тоска и обида, которые подпитывались болью от одной мысли, что она вдруг потеряет Какаши. Она соблюдала самообладание и старалась не паниковать, но осознание того, что могла в любой момент из-за политических игр её любимый человек мог не вернуться домой, заставляло её бросаться из огня да в полымя: план побега этой ночью медленно вырисовывался в её взвинченном разуме.       — Ты уже придумал что-либо? — наконец спросила она, обернувшись.       — Нет, — честно ответил Шикамару. — Сора исчерпал другие варианты того, как добраться до Саске, и решил идти напролом с помощью больной мозоли. Он знает, какие узы связывают Какаши и Саске, поэтому начал давить на твою совесть. — Взглянув на Учиху, он завершил: — Тебе придётся сделать выбор относительно происходящего.       — Подожди, — не согласилась Сакура, решив выдвинуть свою идею на общий суд. — Пока нет официального требования от Кираи, я могла бы отправиться…       — Нет!       Чёткий ответ Шикамару смешался с тихим голосом Учихи, который был с ним, к всеобщему удивлению, солидарен. Сакура перевела взгляд с одного парня на другого: наконец-то хоть в чём-то эти двое согласились, и это решение Харуно совершенно не устраивало. Она могла ещё понять причину, по которой ей запрещал идти на миссию Нара, ведь он пообещал Хатаке оберегать её, но почему Учиха поддакивал? Что плохого в том, что она отправится выручать отряд Какаши, а они в Конохе потянут немного с ответом Кираи относительно Саске-куна? В таком случае никому не надо нарушать запреты и обещания, ведь Сакура собиралась выступить независимой стороной, что вмешалась в политические шашни великих наций ради справедливости и поддержания мира между странами шиноби. Нахмурив брови, она смело встретила взгляд Учихи, точно дожидалась ответа на вопрос, что немо пронёсся между ними. Шикамару немного притих, наблюдая.       — За отрядом пойду я, — спокойно ответил Саске. — Раз этому Соре так хочется встретиться.       — Я не могу разрешить тебе легально покинуть эти стены, а если попытаешься выбраться сам, то разнесёшь целый квартал Конохи, — покачал головой Нара.       — Что плохого в том, если отправлюсь я? — недоумевала Харуно, хмурясь. — Почему нет?       Учиха не мог ответить на этот вопрос. Просто мысль о том, что она отправится туда в одиночку, в его голове не укладывалась, и он даже не осознал, что озвучил своё возражение. Разгневанность и угрюмость в её зелёных глазах ежеминутно возрастала, и Саске чётко видел избранный Сакурой путь: она покинет деревню под покровом ночи; он поступил бы так же, если бы не был закован в невидимые цепи. Если кому и отправляться на Остров Гор, то только ему. Лидер Кираи ошибочно считал, что Саске станет как-то помогать ему с Девятихвостым, помочь заарканить или любезно подержать зверя за ошейник, пока Сора и его люди неведомым образом запечатывали чакру Курамы в новом джинчуурики. Учиха сомневался, что с этой затеей получится что-то путное, но Нара прав в одном: выманив Хатаке за пределы деревни и пленив его, Сора надавил на нужную мозоль.       Приняв окончательное решение, Саске начал поспешно обдумывать, как выбраться из этой клетки. Свежие мысли в голове приветствовались, он будто вновь ожил, воодушевившись вкусом свободы. Сердце стало биться чаще, точно тело предчувствовало перемены. Учиха выпрямил спину и спокойно осмотрел присутствующих. Нара замялся под грозным взглядом Сакуры, которая была на грани негодования. Она не станет никого слушать и отправится на эту миссию вопреки любым доводам — Саске видел это по её глазам и напряжённой спине. Он не знал, что испытывал от мысли о потенциальном путешествии с Харуно на Остров Гор: она не отпустит его одного, точно как Учиха минутами ранее чисто инстинктивно высказал мысли о том, чтобы позволить ей отправиться на эту миссию в одиночку. Саске ещё не знал, каким образом и когда покинет эту комнату, но понимал, что без Сакуры не обойтись. Словно прочитав его мысли, она вдруг покосилась на него, глаза сверкали.       — Саске-куна могу выпустить я, — будто между прочим предложила Харуно.       В комнате повисла тишина, оба парня уставились на неё, будто эту идею и вовсе нельзя рассматривать. Но если никто не поддерживал её предложение об одиночной миссии, хотя тут же согласились, что разбираться с Кираи и вызволять заложников должен Саске-кун, то почему бы Сакуре не объединить с ним силы и не отправиться в это путешествие вместе? Она всё же не такая обуза и глупышка, в сражении за себя без проблем постоит, тем более Учиха ещё толком не восстановился после опытов с порталами, и было бы полезно продолжить лечение, пока они двигаются на остров. Она не будет ему в тягость, если именно этого Шикамару опасался. Взглянув на молчаливого Учиху, Сакура попыталась прочитать на его невозмутимом лице, что он думал о таком варианте развития событий, но в тёмных радужках глаз Саске-куна отражалась лишь пустота. Он ничего не ответил на предложение, наверное, оставив решающий голос за Нарой.       — Если ты это сделаешь, — наконец промолвил Шикамару, — то совершишь преступление.       В груди всё вмиг похолодело. Сакура определённо не подумала обо всём с этой стороны. Сознательно выпустить самого опасного нукенина в истории шиноби на свободу — что ей грозило за такой поступок? Здесь её перед верховным судом не выгородит даже Какаши. Хотя она и не собиралась как-то отпираться, придумывать маловероятные истории о том, как Учиха обманом заставил её открыть дверь или что она была погружена в гендзюцу, — нет. Сакура полностью отдавала себе отчёт, предложив такой вариант фактически побега. Она станет соучастницей, так тому и быть, ведь если они не предпримут ничего, то Хатаке с ребятами погибнут от рук Кираи и прочих отбросов мира шиноби, так что её предательство дела не меняет. Так или иначе Харуно воспользовалась бы правом открыть эту дверь для освобождения Саске Учихи. Какаши это, наверное, предвидел ещё три года назад. Встретив взгляд Саске-куна, направленный только на неё, в котором читалось спокойствие и доверие, она кивнула.       — Пусть.       — Сакура, это не шутки, — возразил Нара, вскинув брови. — Тебе не простят это только потому, что ты…       Он резко замолк, осознав, что собирался сказать. Харуно гордо смотрела прямо в его глаза, мысленно поблагодарив за то, что не закончил предложение. Сакура прекрасно понимала, что он хотел сказать: ей не простят этот поступок только потому, что она будущая жена Хокаге. Но если они не освободят Какаши, то никем она не станет, и в таком случае ей порядком наплевать на закон шиноби, ведь человека, который всю жизнь искренне заботился о ней, уже не будет в живых. Это было её окончательное решение, и отступать Харуно не собиралась. Разорвав зрительный контакт с Шикамару, она посмотрела на изучающего её взглядом Учиху: выражение его бледного лица было неопределённым, словно поступок Сакуры вызвал в нём какие-то эмоции, но по привычке Саске-кун не демонстрировал ничего, кроме беспристрастности. Окинув его взглядом, она попыталась понять, какого размера притащить Учихе одежду, ведь он не мог отправиться в путешествие зимой в этих лохмотьях. Она даже знала, у кого позаимствовать все нужные вещи. Усмехнувшись, Харуно сдвинулась с места, направляясь к двери. Нара проводил её взглядом.       — Ты куда?       — За вещами, — спокойно ответила она. — Оставайся здесь, я скоро буду.       — А ничего, что у меня дел по горло? — фыркнул Шикамару.       — Сначала проследишь, чтобы мы с Саске-куном правдоподобно и негромко сбежали с тюрьмы, а потом можешь заниматься своими делами, — пожала плечами Харуно. — Не скучайте.       Обыденность, с которой Харуно открыто заявляла ему о дезертирстве, признаться, пугала. Нара осмотрел захлопнутую дверь, вздыхая от безвыходности. И почему с ребятами из Команды 7 всегда всё настолько хлопотно и проблематично? Потянувшись в карман за сигаретами, испытывая едкую нужду задымить, Шикамару откинул голову назад, точно желал, чтобы вместо каменного потолка тюремной камеры виднелось облачное небо. Он давно решил не влезать в проблемы Учихи и помогал Хатаке только из дружеских побуждений, ну и чтобы поддерживать мир во всём мире. А сейчас он находился посреди побега из тюрьмы самого опасного преступника в истории и ничего не намеревался делать. Нара понимал, что в происходящее между Саске, Сакурой и Хатаке лучше не вмешиваться, и для подобной позиции у него было несколько причин.       Во-первых, у него предостаточно проблем в семье. Последняя новость о том, что Темари в положении, была ещё строжайшим секретом даже от его матери, но вскоре всем в Конохе это станет известно, в Суне подавно. Он старался проводить как можно больше времени с женой, ведь она стала настолько чувствительной и ранимой, что совесть съедала Нару целиком, если он опаздывал на ужин хоть на пять минут. Лишние хлопоты о чужих семейных бедах его попросту не волновали на фоне гормональных сбоев, истерик и нужды в заботе и любви жены. Когда-нибудь это закончится, и он сможет посвящать себя работе так, как привык, а пока что драма, возрастающая между этими тремя, беспокоила его меньше всех.       Следующими в списке Нары были его собственная идеология и отношение к Учихе. В детстве он всегда играл с наставником в шогги, и, признаться, лучшего противника со дня смерти Асумы он ещё не повстречал. И дело не столько в самой игре, сколько в их беседах, в философии, которой они делились, сами того не понимая. В какой-то миг Шикамару понял, что для него, точно как и для его наставника, «Королём» в игре являлись ещё не рождённые дети, которые унаследуют Страну Огня, и защита «Короля» в шогги — это, по сути, защита будущего поколения. Для Нары это видение было судьбоносным, и он всегда старался придерживаться основ, которым обучился у Асумы, ведь когда Сарутоби погиб, его надежды и мечты унаследовал его ученик, у которого, в свою очередь, появилась возможность передать волю Асумы Мираи и Куренай. Эту веру Шикамару в определённое будущее для Страны Огня чернил лишь один человек на свете.       Повернув голову к Учихе, он попытался понять, каким образом, запертый в камере человек мог создавать столько проблем, ничего при этом не делая. Хатаке ворошил нестабильные, но пока не приносящие Конохе мирные договоры ради Саске; казалось бы, остепенившаяся и взявшаяся за разум Сакура без заминки шла на преступление ради Саске; Райкаге, вместо того чтобы тихонько ворчать в высоких горах Кумо, собирал вокруг себя союзников ради уничтожения Саске. Куда ни глянь, в этом мире всё каким-то образом было связано с Учихой, и это давно уже раздражало привыкшего к штилю Шикамару. Он наслаждался успехами своей страны в технологическом, научном и даже физическом развитии деревни, что теперь разрасталась ввысь из-за недостатка места для построек новых домов, магазинов, востребованных учреждений. Нара представить не мог, что всё это находилось под угрозой уничтожения из-за Саске Учихи.       Они никогда раньше не разговаривали по душам, да и с чего бы, ведь Нара вряд ли когда-то считался другом последнего из клана. В школе Шикамару предпочитал держаться от Учихи подальше, тот отвечал взаимностью и избегал всех одноклассников независимо от их пола или протянутой руки дружбы. Лишь Наруто смог пробиться сквозь барьер самолюбия и льда, но что с того: Саске всё равно закончил в тюрьме, не был оправдан, и даже если каким-то чудом избежит возвращения в эту камеру после освобождения Хокаге и команды — он никогда не будет принят обществом шиноби. Нара понимал, что для такого человека, как Саске, мнение окружающих не главное. Он по возвращении в Коноху будет либо казнён за побег, либо, словив момент для побега, и вовсе не покажется больше в этой стране. Признаться, Шикамару такой расклад устроил бы. Он считал, что все невзгоды, которые выпали им на плечи, начиная с гибели Узумаки, вызваны Саске Учихой, и если бы у Нары была возможность навсегда сорвать этот невидимый ярлык цели с Конохи, который им добавлял наследник клана, то он не раздумывая поступил бы так.       — Если выпадет возможность, — вдруг нарушил гробовую тишину Шикамару, — не возвращайся.       Саске еле слышно хмыкнул, приняв горький совет бывшего одноклассника. Он ещё не успел обдумать планы после завершения миссии на Острове Гор. Сейчас ему необходимо отплатить добром Хатаке за то, что тот рисковал головой ради грешника, и не только своей. Поступок Харуно также удивил, не столько вспыльчивостью, угрюмостью и горящим в глазах огнём, который в ней вдруг возродился, сколько трезвым осознанием предстоящего: она могла быть объявленной нукенином наравне с ним после возвращения в деревню с заложниками; будет судима за предательство страны и вряд ли смоет с себя этот позор добрыми делами в будущем. Саске не просил и не заставлял её так поступать. Но он также не собирался отговаривать её от этой затеи. Без Сакуры он бы справился как-нибудь, но сильно растратил бы чакру и силы, защищаясь во время взрыва барьеров. О жертвах среди мирного населения Листа упоминать не стоит. Предложение Харуно разрешило этот нюанс, но создало множество других, о которых она толком не задумывалась.       — Ты сможешь достать мне Кусанаги?       — Если не ошибаюсь, Какаши хранит его в своём кабинете. Как только Сакура вернётся, могу сбегать, — безразлично ответил Нара. — Я хочу попросить тебя насчёт неё…       Нара чуть поморщил нос, будто всеми силами души отговаривал себя от того, что собирался делать дальше, но крепкая дружба с Сакурой не позволяла ему пустить всё на самотёк. Невзирая на то, что он пообещал себе по сотому кругу не вмешиваться в чужие проблемы, особенно те, что касались личной жизни, Шикамару собрался дать небольшой совет отвыкшему от общества Саске перед началом их с Харуно путешествия. Вполне вероятно, что они подружатся за это время и станут более лояльно относиться друг к другу. Однако это не значило, что Учиха в завершении сможет поступить, как раньше: выбросить Сакуру, словно мусор, использованную вещь, больше не представляющую интереса. Он должен считаться с ней как с человеком, который только что без задней мысли решился на преступление ради свободы Саске. Она в который раз доказала свою дружбу, и это нужно уметь ценить. Учиха должен хотя бы поблагодарить её за такую жертвенность — хоть раз.       — Она обязана вернуться в Коноху целой и невредимой — это раз, а во-вторых, не относись к ней, как к ненужному хламу, — вполголоса промолвил Нара. — Ты её совсем не знаешь.       В коридоре послышались поспешные шаги, что замерли рядом с дверью, и через несколько секунд Харуно отворила её, вбежав с набитой одеждой закрытой сумкой, накинувшая на себя форму, которую в прошлом носила на миссии; её длинные волосы были заплетены в тугую косу, что черкала спину кончиком, будто змеиным хвостом. Как она протащила это мимо охраны, было непонятно, и уточнять что-то не было времени. Бросив вещи рядом с кроватью Учихи, она обернулась к Наре, пронзив его серьёзным и решительным взглядом. Определённо, Сакура не блуждала ни в каких иллюзиях относительно предстоящего побега из тюрьмы с Саске. Она намеревалась это сделать, и никакие нравоучения или просьбы одуматься тут не подействуют. Харуно не могла сидеть и ждать, когда всё рассосётся само, чем напоминала ему Какаши: наверное, вот что передал Хатаке ученикам в наследство — жажду к самодеятельности и немалую отвагу. Видимо, наступил тот момент, когда Шикамару должен сделать вид, будто не видел их.       — Я принесу клинок Саске, — сообщил он, похлопав девушку по плечу. — Оставлю за воротами.       — Спасибо, — усмехнулась она. — Я обязательно верну Какаши домой.       — Береги себя, — кивнул Нара, покосившись на доставшего чистую одежду Саске.       — Ты тоже не горюй.       На этом Шикамару дождался, когда она откроет дверь в последний раз, прикусив язык от желания попрощаться с ней, возможно, навсегда. Это путешествие могло стать судьбоносным для Сакуры, и не только потому, что она лично вырвет из когтистых лап врага дорогого ей человека, но и потому, что, вполне вероятно, откроет в себе новые грани, увидит мир в новых красках, ведь рядом с Учихой она наконец сможет не сдерживаться и ощутить вкус свободы, воспрянуть и окунуться в тот боевой дух, который растеряла после гибели Наруто. Возможно, эти двое вылечат друг друга совершенно неожиданно, узами, которые не были доступны Хатаке, что доселе опекался Саске и Сакурой по отдельности, — он, как умел, отдал ученикам всё, что мог, и был готов умереть за них. Направившись к выходу из тюрьмы, Шикамару поспешил скрыться на заснеженных улицах Листа, прежде чем над послеобеденной деревней разнесётся грохот взрывов и завоет сирена, обозначающая тревогу: самый опасный в мире ниндзя-отступник, Саске Учиха, наконец освободился от оков и был волен бежать.