Сильных духом подчиняет любовь

And you held it all but you were careless to let it fall. You held it all and I was by your side Powerless… I watched you fall apart and chased you to the end. У тебя было всё, но ты беспечно позволила всему потерпеть крах, У тебя было всё, и я был рядом с тобой — Не в силах что-либо сделать… Я смотрел, как ты идёшь на дно, и бежал за тобой до последнего. Linkin Park — Powerless

      Архипелаги на территории Страны Воды окутывал густой туман, откуда происходило название здешней главной деревни Киригакуре. Это государство состояло из многочисленных островов, каждый из которых имел свои собственные уникальные традиции. Погода в Кири в основном холодная, в некоторых местах настолько, что там лежало много снега. Сами острова усеивали озёра, а скрытую деревню окружал густой туман вместе с несколькими горными цепями позади, что усложняло определение местонахождения деревни чужаками. Из всего, что пришлось узнать о политических тонкостях и чужестранных традициях — это входило в обязанности жены Хокаге, — Сакура помнила, что общество Киригакуре было расколото на касты с момента основания деревни.       Высокопоставленными гражданскими лицами были те, чья родословная изначально происходила из Кири; вторую касту составляли члены семей, которые в прошлом были связаны с Киригакуре на полях сражений, в то время как последнюю и самую низшую касту — члены семей, побеждённых во время войн и присоединённых к деревне. С первых дней с членами третьей касты обращались с осторожностью и поручали им самые опасные для деревни миссии, тем самым занимая их. Страна Воды всю свою историю была известна соседним нациям как поглощённая коррупцией территория, и только благодаря стараниям Пятой Мизукаге, Мей Теруми, эта репутация немного очистилась после Четвёртой Мировой Войны Шиноби. Спустя годы Кири стал современным и процветающим городом, который теперь преобрёл туристическое направление и прогрессировал в некоторых моментах больше, чем Конохагакуре.       Курс, что держало небольшое судно, на котором путешествовали Саске и Сакура, проходил между дальними островами Мидзу но Куни. Море было спокойным — лишь густой туман скрывал из виду любые объекты за переделами транспортного средства, принадлежащего морякам Страны Волн. Эта группа направлялась в порт Страны Лесов торговать, и их путь лежал через порт Кагеро, что показалось Учихе крайне удобным и целесообразным выходом из положения: он заплатил за двоих, и теперь осталось пережить пару дней на судне, пропахшем рыбой. Сакура никак не прокомментировала выбор парохода — лишь поделилась едой и с первых минут пребывания скрывалась в отведённой им каюте, явно избегая общения с Саске из-за очередной перемены настроения. Он не навязывался, наблюдая за исполняющими свою работу моряками. Его мысли недолго тревожили те наглецы, что приставали к Харуно в порту Страны Волн.       Взгляд, которым его одарил их главарь, не понравился Учихе. Не прошло ещё столько лет с тех неутешительных событий на войне, чтобы лицо и имя наследника небезызвестного клана кануло в небытиё. Он всё ещё привлекал внимание тех, кто знал, какие детали отмечать, и до сих пор находился на первой странице Книги Бинго как самый опасный преступник современного мира шиноби, и это никогда не изменится — повысится лишь плата за его голову. Тот парень выглядел так, будто узнал Саске, и это настораживало, как и потребность защитить Сакуру, что прорезалась в нём непонятно откуда. Он прекрасно знал, что Харуно способна сама за себя постоять, но вовремя осознать это и остановить себя не смог: может, ещё и поэтому она злилась — он опустил её как куноичи. Вздохнув, Учиха осмотрел туманный пейзаж, прислушиваясь к разговорам моряков. Краем глаза Саске заметил единственное яркое пятно в этой серо-синей картине: макушка розовых волос показалась внизу на палубе, заставив его сфокусироваться на ней.       Сакура, закутанная в дорожную накидку, медленно подходила к левому краю, протягивая руки к железным поручням. Она приподняла голову, прикрывая глаза, словно наслаждалась внезапной моросью, посыпавшейся на судно среди густого тумана. Кто-то обмолвился, что они приближались к какому-то острову, — судя по встревоженным ноткам в голосе того человека, обычно моряков здесь встречали проблемы: Учиха был наслышан о том, насколько небезопасен этот торговый путь, и, скрываясь на самом верхнем ярусе судна, подсознательно дожидался этого времени. Быстрый проход к Острову Гор был тропой наживы для разбойников, что обитали на здешних мелких островах, точно отшельники, совершающие налёты на мирные корабли, после грабящие и сжигающие доказательства, чтобы новая власть Кири не вмешивалась в отточенный способ лёгкого обогащения. Пираты туманного архипелага не смущали Учиху ни на йоту.       Он поднялся, покидая свой наблюдательный пункт, и спрыгнул в сторону, где наслаждалась одиночеством Харуно. Попросить бы её вернуться в каюту, ибо Саске не нравилось происходящее: густой туман местами почти чернел, словно пароход охватывали облака тёмного дыма. В воздухе запахло горелым, а суетящиеся моряки на корме судна и вовсе не успокаивали попутчиков. Саске подошёл к Сакуре почти вплотную, обхватив плечо пальцами, чтобы привлечь внимание. Вздрогнув, она в недоумении обернулась, встретив его взор. Харуно выглядела уставшей и бледной в этом морском ландшафте, что слегка беспокоило, ведь Учиха не знал, как она переносила путешествия на корабле: вдруг у неё морская болезнь, её второй день укачивало, и поэтому она скрывалась в каюте. Что-то менять было поздно, самое главное — отвести её обратно в безопасное место и дождаться на палубе этих разбойников, чтобы помочь во время нападения. Саске пообещал капитану в дополнение к оплате, что защитит команду и судно, если придётся, и он слово держит.       — Скройся в каюте, — вполголоса промолвил он.       — Я только воздухом подышать… — попыталась возразить Сакура.       — Потом, — отрезал Учиха.       — Саске… — упрямо начала она, но внезапно чёрно-серый туман прорезал нос неизвестного корабля, направляющегося прямиком на мирно плывущий пароход, очевидно, с целью протаранить судно.       Учиха мгновенно оттолкнул Сакуру к себе за спину, окутав обоих скелетной формой Сусаноо; фиолетовая чакра приняла облик человекообразного существа, что возвышался над ними лишь до пояса. Протянув руки вверх, костлявые пальцы воина обхватили форштевень с обеих сторон, физически сдерживая корабль от столкновения с мирным судном Страны Волн. Прищурив глаза, Саске присмотрелся к показавшимся на носу разбойникам: едкая ухмылка первого не зря была знакомой, ведь это та самая группа мужланов из порта, которые хамили Харуно. Это многое объясняло. За спиной Учихи раздались тревожные голоса команды, и он чуть повернул голову вправо, чтобы ознакомиться с ситуацией. Сакура уже избавилась от накидки, готовая вступить в сражение с чем-то, надвигающимся на них с противоположного фланга. Голоса пиратов привлекли внимание Учихи, и он сфокусировался на нависшей над пароходом проблеме, обдумывая, как избавиться от неё.       На палубу мирного судна начали ловко запрыгивать разбойники, количество которых оказалось внушительным: они сразу же бросились разбираться с командой Страны Волн, что состояла из обычных жителей острова, не приспособленных воинов. Саске понимал, что если Сусаноо отпустит вражеский корабль, то тот протаранит всё на своём пути и эти люди окажутся в ледяной воде. Рядом с ним раздался удивлённый крик одного отшельника, который с невероятной силой летел за пределы парохода, не без помощи Сакуры. Она разнимала сорвавшихся с цепи разбойников, буквально отдирая их от беспомощных матросов судна Страны Волн, отбрасывая за борт, точно хлам. Харуно действовала уверенно и даже не оборачивалась, чтобы свериться с ним, доверяла ему разобраться с противоположным флангом в подобающей манере. Учиха лишь хмыкнул, принявшись за дело, но перед ним вдруг возник тот самый нахал из порта.       — Я не был уверен, но теперь нет сомнений: самый знаменитый нукенин мира Учиха Саске собственной персоной, — довольно скаля зубы, протянул он. — За твою голову можно купить все Пять Наций. А в качестве утешительного приза заберу ту куколку, — кивнув на Сакуру, продолжил он.       — Как же, — равнодушно промолвил Саске. — Ну давай.       В отличие от остальных пиратов кровавого тумана, этот заметно отличался не только львиной долей наглости и уверенности, но и ощутимым запасом чакры: он был шиноби, который окружил себя голодными до богатств жителями третьей касты, пообещав им, наверное, беззаботную жизнь и золото взамен на численность соратников на своём судне. То, что Саске был ходячей мишенью, он понял давно, поэтому Сакуре небезопасно путешествовать с ним, даже если она и могла постоять за себя. Ситуации, как эта, будут возникать на ровном месте, покуда Учиха жив, а значит, придётся научиться быстро разрешать их, чтобы в будущем не светиться на радаре Райкаге. Противник протянул перед собой саблю с широким и изогнутым концом, точно намекал, что Саске лучше вооружиться до зубов, чтобы преодолеть это препятствие. Костлявые руки Сусаноо напряглись, и через минуту судно пиратов с треском пошатнулось: пурпурный воин небрежно отбросил его в сторону, повернув на бок, так что паруса утонули в ледяной воде, а затем исчез. Незнакомец, недовольный ходом Саске, разгневанно кинулся в бой.       Учиха вмиг схватил Кусанаги левой рукой, ловко увиливая от грубой, подпитанной стихией воды атаки предводителя разбойников. Он не собирался встревать в жёсткое и длительное сражение: необходимо лишь обезвредить этого нахала и помочь Сакуре, которая за его спиной управлялась с остальными пиратами. Он слышал крики, удивлённые, пропитанные страхом восклицания разбойников, что улетали за борт; Харуно было сложно сражаться на таком хрупком судне в полную силу, ведь любой удар не рассчитанной силы — и она повредит не только пароход Страны Волн, но и подвергнет опасности жизни членов команды, которые почти добродушно позволили шиноби Листа путешествовать с ними в Кагеро. Несколько раз отразив атаки противника, Учиха отпрыгнул на верхнюю палубу, чтобы лучше видеть происходящее. Он хотел убедиться в том, что небольшое торговое судно ещё могло выбраться из этой полосы препятствий и держать курс дальше на Кагеро.       К его удивлению, главный пират не последовал за ним — напротив, он воспользовался моментом, чтобы прокусить большой палец до крови и прижать пятерню к деревянному покрытию судна, направляя чакру к руке, призывая неизвестное животное. Подняв взгляд на Учиху, всё ещё довольно сверкая зубами, он подмигнул, точно намекал на то, что теперь события повернутся круто и с выгодой для разбойников. Количество чакры, собранной в руке противника, позволило Саске наперёд определить размер животного, что будет призвано в море: такого он действительно не ожидал. Учиха инстинктивно отыскал среди тумана и оккупировавших судно пиратов Сакуру: она помогала жителям Страны Волн спускать на воду спасательные шлюпки. Видимо, капитан прекрасно знал, что надвигалось, и сделал выбор в пользу потери товара и парохода, лишь бы спастись самим. Учиха не понимал, что конкретно должно произойти, но всего через минуту застывшее посреди моря судно качнулось с невероятной силой, будто налетело на рифы. Это было невозможно, ведь они были полностью заблокированы от движения перевёрнутым набок кораблём разбойников.       — Я тут подумал, что мёртвых вас будет поймать легче, — крикнул главарь пиратов. — Увидимся!       Он с едкой ухмылкой поспешил обратно к своему кораблю, определённо для того, чтобы убраться с небольшого парохода, прежде чем призванное им животное возьмётся за дело. Саске спрятал клинок обратно в ножны, преследуя лишь одну цель: перенести Сакуру в безопасное место. Он увидел, что рядом со спасательными шлюпками остались лишь подвергнутые панике моряки. Посмотрев по сторонам, Учиха пытался отыскать среди рыщущих разбойников копну розовых волос, но тщетно: её не было на палубе; обернувшись, Саске поспешил к задней части парохода, чтобы проверить там, прежде чем покидать высокую позицию, откуда было прекрасно видно происходящее. Краем глаза, пока бежал по крыше, Учиха заметил поднявшееся из-под воды огромное щупальце осьминога, обхватившее борт судна склизкой конечностью. В груди что-то на секунду онемело: лучше убираться отсюда, пока есть возможность.       Призывное существо пирата было гигантским головоногим моллюском, что крошил корабли, видимо, проглатывал их вместе с людьми и торговым добром, которое потом разбойники непонятным образом извлекали. Детали этого процесса Учиху не интересовали: он спрыгнул на корму, оглядываясь. Сакуры здесь тоже не было. Недовольно поморщившись, Саске поспешил проверить каюты ярусом ниже. Пробегая узким коридором, он старался задействовать сенсорные способности, чтобы ощутить источник её чакры, но присутствие Харуно казалось каким-то слишком отдалённым, словно она находилась за толстым барьером, и Саске не мог определить конкретную точку, к которой должен бежать. Сердце в груди сжималось всё сильнее, почти до выкручивающей боли.       Он не понимал, почему испытывал это волнение, неизведанность, угрызения совести за то, что оставил её без защиты всего на несколько минут. Как он мог не заметить, куда Сакура пропала, почему не мог отыскать её среди этой суматохи? Чувство долга — он пообещал Наре, и самому себе тоже, защитить её от любых невзгод — внезапно наполнило голову Учихи. Он не простит себе, если с ней что-нибудь произойдёт. Сколько раз можно было наступать на одни и те же грабли, когда дело касалось товарищей? Саске настолько привык работать один, что было сложно помнить об ещё одном человеке, бдительно следить за её безопасностью, даже когда не было необходимости, ведь Сакура прекрасно управлялась в сражении. Он знал, что мог не волноваться, но едкие мысли в слоях подсознания заставляли сомневаться, давили на чуйку, на инстинкты.       Внезапно проход начал рушиться, сдавливаясь с обеих сторон, сжимаясь, точно гармошка. Учиха заметил, как дальше по коридору, пронзая судно, точно нанизывая на иглы, пробилось сквозь деревянные панели скользкое щупальце головоногого монстра. Саске умело увернулся от этой непредвиденной атаки, заметив, что нижний ярус от пробоин начало заливать холодной водой. В душе что-то словно оборвалось. Сакура. Его больше ничего не волновало в мире, кроме поисков Харуно, которая буквально испарилась: в каюте её определённо не было. Она находилась где-то рядом, но Саске пока не понимал, куда бежать в поисках. Лучший вариант — вернуться на палубу и осмотреть с высоты шлюпки: может, она на одной из них с мирными моряками. Ещё не завершив мысль, Учиха оказался там, где начал, пристально осматривая щупальца, что тянули судно на дно, вцепившись в борт и корму. Внезапно внимание Саске привлёк капитан парохода, который стоя махал ему руками, указывая на что-то в воде. Изучив повторение жестов, Учиха с ужасом осознал произошедшее.       — Сакура!       Он бездумно кинулся в сторону синей толщи, в которой бушевал разгневанный монстр, ломая судно на части, затаскивая их на дно. Спрыгнув, Саске в полёте набрал полные лёгкие воздуха, приготавливаясь к столкновению с ледяной водой, что через секунду окутала его с головой, окружив вихрем пузырьков. Точно осколки льда вонзились в его тело, выбивая тепло и способность двигаться. Несколько раз моргнув, он повёл руками, осматриваясь под тёмной пеленой воды. Судно тащил на дно гигантский кальмар, чьи огромные жёлтые глаза были единственным пятном цвета под водой. В одном из закрученных придатков зверь держал выкручивающуюся из последних сил Сакуру, чьи розовые волосы ореолом парили вокруг неё, будто щупальца медузы.       Она напрасно пыталась оттолкнуть один из самых длинных коричневых отростков, но, видимо, её сумасшедшей физической силы было недостаточно, чтобы выбраться из ловушки. Щупальца кальмара с двумя рядами присосок на булавах, двумя продольными рядами хорошо развитых крючьев, расположенных медиально, и мелкими боковыми присосками были точно ловчие руки: очень толстые, длинные и мускулистые, с широкими защитными мембранами у основания и утончающиеся к концам. Саске заметил в средней части придатков десять пар капюшоновидных крючьев, а в последней трети длины — присоски, за счёт которых этот зверь крепко держался за судно, что с его подачи шло на дно. Чем больше Харуно импульсивно ворочалась в его хватке, тем крепче вокруг талии сжималось щупальце, намереваясь задушить её.       Саске совершенно не понимал, когда это произошло: он даже голоса Сакуры не услышал, словно кальмар настолько внезапно затянул её под воду, что это успели заметить лишь находящиеся рядом с ней матросы. Отталкиваясь от толщи воды, Учиха как можно быстрее плыл к ней. Сердце с каждой секундой непреднамеренно пропускало удары, точно он не мог дождаться, когда взглянет ей в глаза, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке: в этих омутах изумрудного оттенка можно было разглядеть столько разных эмоций, но Учихе было самым важным увидеть в них облегчение, ведь он рядом, он не бросил её под толщей воды и на произвол судьбы. Но, добравшись до щупальца, Саске заметил, что веки Сакуры были опущены, руки обмякли, а верхняя часть тела слегка колебалась от потоков воды, точно Харуно потеряла сознание или спала.       Достав катану, он крепко обхватил её пальцами, пропуская сквозь металлическое лезвие райтон, и, замахнувшись, вонзил острое лезвие в желеобразный отросток, что сжимал присосками, задевая крючками, тело Сакуры, а затем резко выдернул обратно, наблюдая, как яркие молнии беспощадно травмировали нервные клетки существа. Кальмар отреагировал незамедлительно: его конечность вздрогнула от боли, выпуская из мёртвой хватки неподвижную Харуно, ретируясь обратно к громадному телу. Саске подхватил её за плечи, обвив рукой вокруг талии, отплывая к поверхности. В лёгких заканчивался воздух, и Учиху начинал парализовывать страх: Сакура была неподвижной в его руках, и он изо всех сил пытался вынырнуть, чтобы она откашляла воду, пришла в себя. Через несколько секунд он пробил головой толщу воды, подталкивая Харуно вверх, чтобы она могла дышать. Он знал, что было необходимо как можно быстрее добраться до суши, ведь в этой ледяной воде они долго не продержатся.       Он мало что мог сделать для спасения моряков Страны Волн. Оглянувшись, Учиха даже не заметил вокруг них ни единой шлюпки; густой серый туман скрывал любые детали произошедшего. Долго не раздумывая, Саске прокусил палец, призывая Гаруду, который с хлопком появился прямо над ними, подлетая достаточно близко, для того чтобы Учиха кое-как взобрался на спину огромного ястреба с бессознательной Сакурой. Он перевернул её, чтобы убрать воду из дыхательных путей, подставив согнутое колено под грудную клетку, создавая наклон, чтобы голова была ниже тела. Он не был медиком и до этого ни разу не спасал человека, но азы ещё с академии помнил и очень надеялся, что этого будет достаточно, чтобы Сакура откашляла воду. Учиха с помощью энергичных, но не очень резких надавливаний на корпус извлекал жидкость изо рта и органов дыхания. Прислушивался в панике ко всему: пытался уловить пульс по сонной артерии, надеялся на любой хрип, прерванный порывами ветра вокруг. Саске уже не понимал, что делал, но не мог просто сидеть сложа руки, ведь если её не станет — он не знал, что с собой делать.       Гаруда рассекал воздух широкими крыльями, спокойно подчиняясь немой наводке хозяина: ястреб искал среди туманных территорий сушу, чтобы безопасно совершить посадку где-то на берегу острова. В какой-то момент Учиха услышал кашель, ощутил конвульсии тела под дрожащими руками. Горло сжало будто жгутом: она подала признаки жизни. Внутри словно обрушилась лавина, поглощая неподвижного Саске магнитудой доселе неизведанных эмоций. Он опустил колено, позволив Сакуре самой опираться руками на спину ястреба. Она выкашливала воду, убирая с лица прилипшие пряди волос, моргая и зажмуривая глаза, склоняя голову ниже, точно пряталась от ветра и яркого серого света среди облаков. Учиха облегчённо откинулся назад, наблюдая за ней, точно совершенно не понимал, что только что произошло и почему они оказались в той ситуации, если всё было под контролем. Он ведь всё продумал. До мельчайших деталей. Всё. В итоге Харуно чуть не утонула, и если бы он не подоспел — так оно и было бы.       Саске не знал, как описать все чувства, что испытал за последние полчаса. Сперва его окутало волнение и решительность отыскать Харуно среди того хаоса, в котором они невольно оказались. Он не мог понять, как упустил такую важную деталь: её затянул под воду гигантский кальмар, а Саске сперва даже не заметил. Внутренний упрёк самому себе уже зарождался в Учихе, и он был уверен, что не перестанет корить себя за произошедшее при любых обстоятельствах. Когда он не без помощи капитана понял, где именно искать Сакуру, грудная клетка разрывалась от волнения: он не знал, чего ожидать под толщей воды, ведь огромные щупальца сулили беду. Саске бездумно кинулся за ней в море, напрочь забыв о невинных жителях, что требовали его защиты, — он дал слово капитану судна, что поможет им пробраться по этому туманному пути без приключений. В итоге он накликал беду: главарь разбойников атаковал пароход из-за Учихи. Во всём, что произошло, виноват Саске. Она чуть не умерла, потому что он был на том судне.       Наблюдая за приходящей в себя Харуно, он пытался понять, почему мысли о её смерти так сильно ранили. Когда-то ему не было дела даже до её травм во время военных сражений, он сам мог поднять на неё руку в порыве желания достичь какой-то цели. Годы, проведённые в изоляции и отсутствия общения между ними, не могло настолько быстро скрасить это глупое путешествие. Признаться, он мог ещё неделю назад у ворот Конохи призвать Гаруду, чтобы не тратить драгоценное время на поход, пролегающий всеми этими лесами и морями. Но Саске по необъяснимым причинам хотелось узнать её заново, открыть для себя мир с новой точки зрения, а Сакура — лучший проводник в таких обстоятельствах. Она окрашивала его новыми оттенками, вымещала старые угрюмые привычки и безразличные мысли, что в этом новом мире Учихе были совершенно не нужны. Она делала его человеком, которым он хотел когда-то стать, но посредством стольких резких поворотов судьбы, наполненный ненавистью, он забыл об этом желании, забыл, что мог отыскать в себе все эти добрые и полезные качества.       Наконец, чувство, что больше всего ударило по больному в грудной клетке: безвыходность. Это отчаяние, что наполнило его сердце в момент, когда Саске подумал, что опоздал. Горечь распространилась по венам быстрее яда, проникая в каждую клеточку, наполняя разум странными мыслями и теориями: если всего на секунду допустить, что потерял её, Учиха вряд ли смог бы жить с этим последним рубежом. Он долго мирился со смертью Узумаки, всеми правдами и неправдами принимал тот факт, что виноват, хоть мог и оспорить это, вот только совесть не позволила. А в этом случае ничто не спасло бы от реальности: если бы Сакура больше никогда не вдохнула воздуха по его вине, он не видел для себя иного выхода, кроме как добровольно согласиться со всеми требованиями о заслуженном наказании от Райкаге и оппозиции. К счастью, ему не придётся совать голову в петлю: Харуно сидела меньше чем в метре от него, живая, ошарашенная и недоумевающая, но с бьющимся сердцем и блеском жизни в глазах.       — Ч-что?..       Она шмыгала носом, вдыхая холодный воздух. Промокшая до нитки, дрожащая на ветру, Сакура в замешательстве изучала контраст вокруг, отметив ястреба, что нёс их на своей спине, и после обратив внимание на сидящего рядом Учиху. Она была слишком бледной, точно побывала на грани жизни и смерти, захватив болезненность и слабость в теле. Саске вдруг опомнился: резким движением он снял с плеч мокрый плащ и завернул её в тяжёлую ткань, чтобы хоть как-то защитить от ветра; она свою накидку потеряла на палубе судна, что давно уже поглотил кальмар. Там же покоилась их дорожная сумка с запасами еды, воды и другими мелочами. Впрочем, это были столь незначительные детали, что Учиха позабыл о них на фоне произошедшего. Он смотрел на немного ожившую Сакуру, ощущая в руках желание дотронуться до неё, чтобы убедиться, что всё по-настоящему хорошо, что она не ранена, что не нуждается в его поддержке.       — Прости меня, — пробубнила Сакура, потупив взгляд, точно стыдилась.       — За что?       — Я опять стала для тебя обузой…       Глотку сдавило горькое чувство раздражения, только в этот раз из-за своего поведения в прошлом: хорошо же он выдрессировал её, научил сомневаться в собственной пригодности и рассматривать подобные случайности во время сражения как инцидент, спровоцированный её неумелыми действиями. Это насколько же качественно надо было промыть мозги человеку, чтобы теперь Харуно видела всё лишь в плохом свете. Она считала, что была обузой, даже когда доказательства указывали на обратное. Сглотнув вязкую слюну, испытав лёгкий приступ стыда и угрызений совести, Саске подчинился тяжести в теле, что заставляла его сидеть неподвижно: он расслабил кисть и плечо, подняв правую руку, чтобы дотронуться до её бледного лица. Она почти не дышала, словно боялась спугнуть резким движением дикого зверя, не хотела останавливать его в задуманном. Чуть подвинувшись, он вспомнил один прекрасный жест, который в детстве порядком ненавидел, но после стал ценить воспоминания о нём на вес золота, ведь именно так Итачи демонстрировал отношение к брату.       Подняв пальцы к её лбу, где виднелся фиолетовый ромбик, Саске оставил там лёгонький тычок, подобно тому, как когда-то дразнил его Итачи. Для старшего брата это был способ показать привязанность, но в то же время заменить её отчуждённостью из-за расколовших их клан долга и переворота. Исходящий от руки Итачи, этот жест запомнился Саске в детстве именно таким: извинением и обещанием, что в другой раз они проведут больше времени вместе. Пока не наступил тот день, когда Учихи сразились на смерть, и то был тот самый последний раз. Взглянув в глаза Сакуры, он увидел в них глубокое потрясение и своего рода умиление: она не знала, как понимать происходящее, а Саске вряд ли мог объяснить ей, что этот жест значил лично для него. Может, Итачи таким образом отстранялся, но для маленького Саске этот тычок значил нечто иное: это была связь с человеком, которого он любил больше всех на свете и которого терпеливо ждал, чтобы провести с ним хоть час вечером перед сном.       С Сакурой Харуно у него образовалась такая особенная связь.       — Ты не обуза, — спокойно промолвил он, задумавшись.       Они сидели достаточно близко, будто нагибались над чем-то вместе, а может, тянулись к чему-то; Саске чуть прикрыл глаза, ощущая порывы ветра на лице. Был в его мире ещё один жест, которым Учиха мог продемонстрировать бурлящее внутри, но он не знал, насколько уместным это покажется в сложившейся ситуации. Застывшая после тычка в лоб Сакура и вовсе казалась потерянной в размышлениях, точно он ненароком задел какие-то струны в её душе и теперь она совершенно не понимала, что с собой делать. Он не хотел преподносить это именно так, ведь помнил, что Харуно уже состояла в особенных отношениях, и разрушать чужие мечты и надежды не хотелось. Саске просто надеялся как-то продемонстрировать своё новое видение Сакуры, те перемены, что отразились у него внутри с момента их внезапной встречи пару-тройку недель назад. Он будто прозрел, и Сакура должна об этом знать. С опущенными веками Учиха не сразу осознал, что случилось дальше.       К его лбу прикоснулось что-то тёплое. Он испытал волну дрожи, скрывшуюся где-то в области поясницы. Дыхание Сакуры было рядом, согревало, но прерывалось шумом ветра, и всё же Учиха мог представить себе с закрытыми глазами, как именно они сидели: промокшая ткань чёрного плаща прикасалась к его опущенной руке, а значит, Сакура наклонилась к нему; тепло и твёрдость осязания, наверное, исходили от лба Харуно, к которому он притронулся минутами раньше. Она просто потянулась к нему, и они соприкоснулись лбами — жест, который был возможен благодаря тому, что они сидели так близко, их лица были почти на одном уровне. Это именно тот второй жест, о котором мимолётно подумал Учиха: она словно прочла его мысли. Приоткрыв глаза, Саске удостоверился в правдивости ощущений: розовые пряди, высохшие на ветру, скрывали лицо Сакуры, отчего он машинально поднял руку, пальцами которой оставил на её лбу тычок, убирая локоны за ухо. Харуно лишь неподвижно сидела, позволяя ему действовать, как хотел, размеренно делая вдохи-выдохи.       Физическое притяжение, которое он испытывал к ней на таком минимальном расстоянии, было совершенно новым ощущением для Саске. Раньше он никогда не испытывал подобного: в груди всё сжималось и дребезжало, будто он состоял из хрустальных сосудов, что в порыве неровного стука сердца ударялись краями, разнося необычные вибрации по всему телу. Невидимые искры щипали везде, где они с Сакурой соприкасались кожей, а рука непроизвольно тянулась к её щеке, к изгибу шеи, кончиками пальцев хотелось водить по этим условным линиям. Нахмурив брови, Учиха немного наклонил голову влево, всё ещё соприкасаясь лбами с Сакурой, точно не хотел, чтобы эта связь обрывалась. Она затаила дыхание. В груди что-то с беззвучным треском ломалось на куски, разлетаясь по подсознанию Саске. Он подчинялся лишь инстинктам: отбросив сомнения, размышления, проблемы и последствия в дальний ящик, потому что внезапно овладевшая им жажда ослепляла, точно взошедшее солнце, Учиха, приоткрыв рот, будто хотел что-то сказать, ощутил на устах ответное прикосновение её тёплых и мягких губ.       Мир застыл в кульбите, который сделало его сердце.