Сильных духом подчиняет любовь

So this is how we fall apart This is how the ending starts, And when we find we’ve lost our mark We fake what we don’t know. Значит, вот как мы распадаемся на части, Вот как выглядит начало конца. Когда мы понимаем, что потеряли цель, Мы изображаем то, чего не знаем. Linkin Park — What We Don’t Know

      Круглый зал носил своё название из-за нестандартного архитектурного строения, которое почему-то совсем не соответствовало ожидаемому облику. Комната на самом деле имела форму пентагона, с высокими мраморными колоннами, которые подпирали потолок на каждом из углов, и ступеньками, что вели вниз к обширной площадке, где находился огромный круглый стол.       Отполированная до блеска вишнёвая древесина сверкала в свете люстр, как гладь воды; явившиеся на экстренное собрание правители заняли свои почётные места, согласно традиции, положили разноцветные шляпы на лакированную поверхность стола и молча дожидались начала заседания. Райкаге единственный, кто не пришёл в нужный срок, и записка от Даруи, которая была доставлена полчаса назад, объясняла всё очень чётко и подтверждала опасения Хатаке, что было только в пользу аргументу Конохи о беспрецедентной ситуации.       Когда они вошли, прибывшие делегации уже занимали удобные им места за столом: Мей со своими телохранителями сидела с правой стороны кресла Какаши, Гаара и Канкуро занимали левый фланг. Как верные соратники, они старались держаться одной части стола, отдав оставшееся место старику Ооноки и его людям. Там, где должен сидеть Лорд Эй, было пусто, и это мгновенно бросалось в глаза всем присутствующим в помещении.       Шикамару спустился ближе к столу, сжимая в руке послание Даруи; рядом с ним уверенно шагал Хатаке, попутно сняв красную шляпу, чтобы положить головной убор на отполированную поверхность, согласно традициям мероприятия, рядом с остальными. Мей с лёгким интересном проводила его взглядом, чуть прищурив глаза, словно рассуждала об очевидном: Райкаге не явился на собрание. Тема дискуссии всем была знакома, ведь они долгое время мусолили нюансы с помощью дистанционного способа общения.       — Где Эй? — пробубнил Ооноки, вздохнув. — Я устал с дороги, сколько можно ждать.       — Лорд Йондайме Райкаге принял решение и вместо встречи с альянсом отправился на встречу со своими союзниками со Страны Снега и прочих малых окружающих Страну Молний островов.       — То есть он не будет присутствовать, — спокойно промолвил Гаара.       — Нет, не будет.       — Откуда такая уверенность в том, что Лорд Эй отправился на встречу именно с этими людьми? — вдумчиво поинтересовалась Мей.       — Достаточно долгое время мы получаем сообщения от одного приближённого к Райкаге человека с информацией о том, что происходит в Кумо, — ответил Шикамару.       Он старался говорить без конкретных намёков на личность предателя, ведь безопасность Даруи играла важную роль в сложившейся обстановке. Если был хоть малейший шанс на то, что один из присутствующих в этом зале правителей мог последовать примеру Райкаге и разорвать узы с альянсом, Нара хотел убедиться, что этот человек не подвергнет Даруи гневу Эя, разболтав о том, что узнал на этой кульминационной встрече. Поступок правой руки Райкаге, конечно, низкий и омерзительный, но в мире, где всё с каждым новым днём поворачивалось с ног на голову, это ещё не самое худшее, что могло произойти.       Шикамару прекрасно понимал желание Даруи вернуть свою страну в правильное русло, сохранить дружеские узы с остальными великими державами, ведь все они много лет усердно работали ради поддержания мира и процветания между нациями. Покосившись на Какаши, он увидел лишь краткий кивок в ответ на немой вопрос: делиться ли деталями их общения с Даруи или же обосновать завуалированными доказательствами? Его жест указывал на первое.       — Вот послание, которое пришло полчаса назад, — продолжил он, протянув бумагу сидящему рядом Казекаге. — Можете ознакомиться, чтобы не было дальнейших вопросов.       Пока присутствующие изучали расправленный Нарой лист бумаги, Хатаке старался не забегать вперёд в своих аргументах. В соседней комнате дожидались сигнала Саске и Сакура, которые хотели присутствовать на собрании, но согласились, что лучше сперва понять, какой будет выглядеть коалиция: каждый Каге должен принять сторону — либо помогать Конохе, либо примкнуть к союзникам Райкаге. Хатаке не собирался никого удерживать силой, ведь это противоречило этикету гостеприимства, не по-дружески и уж точно не демократично. Свобода слова приветствовалась, и только покинув территорию Листа, эти люди станут их потенциальными врагами.       За последний месяц хитроумные старейшины и их многочисленные союзники, затаившиеся в Конохе шпионы Эя, поливали разнообразной грязью Рокудайме, также не забывали о том, что осталось от организации Кираи, и даже Саске доставалось со всех сторон. Всё в попытке отвлечь внимание альянса и Союза Шиноби от главной проблемы: Райкаге не хотел мирного разрешения конфликта — он жаждал новой войны и своим поступком сегодня это подтвердил. Примерно на такой расклад и рассчитывал Хатаке, хоть всей душой надеялся, что цепочка событий сложится иначе.       Осталось заставить Мей, Гаару и Ооноки выбрать сторону, чтобы наконец сдвинуться с мёртвой точки от этого недоразумения. Саске и Сакура согласились дождаться момента, когда станет абсолютно ясно, кто их поддерживает, а кто покинет пределы деревни с желанием примкнуть к Райкаге. Не было смысла как-то давить на присутствующих здесь правителей, ведь если они примут во внимание все собранные Шикамару доказательства, то выбор станет очевидным.       Пристально осмотрев выражение лица Ооноки, когда тот принялся за прочтение письма Даруи, Хатаке пытался понять внутренний настрой ворчливого ветерана. Именно он тёмная лошадка на этом собрании, и хотелось инстинктивно быть готовым к любому выпаду этого легендарного шиноби. Ооноки очень хитёр, Каге ещё старой закалки, чего стоило опасаться таким молодым и воодушевлённым правителям, как Гаара и Мей, да что скрывать — Какаши сам держал ухо востро. Он выжидал предательства в любой момент и был готов поступить так же, если понадобится.       — Ещё для вашего внимания я собрал некоторые данные со специального задания на Острове Гор, которое и стало основным блоком фундамента нашего аргумента против Райкаге: за спинами членов альянса Лорд Эй в последние годы заключал перемирие с такой личностью, как Сора, он же известный лидер группировки Кираи, которая изначально была нацелена на Учиху Саске с желанием скомпрометировать или же порешить его. Союзы с отшельниками, остальными непризнанными малыми нациями также можно считать шагом против альянса, созданного пять лет назад.       Шикамару взял в руки заранее подготовленные папки с доказательствами: отчётами с жучков Шино с той миссии, документами Союза Шиноби, отряды которого последние три года гонялись по миру за членами Кираи. Копии всех остальных писем Даруи также были представлены на изучение. Обойдя вокруг стола, Нара молча положил по папке перед каждым, возвратившись на своё место рядом с креслом Хокаге. В комнате повисла вдумчивая тишина, которая прерывалась лишь шелестом страниц отчётов, изредка каким-то непонятным звуком со стороны прищурившего глаз Цучикаге: то ли недовольным фырком, то ли скептическим вздохом — непонятно.       — Мы, в принципе, обговаривали всё это, и не раз, — промолвила Мей, подняв на них взор. — Эти документы лишь укрепляют позицию Конохи, с которой я согласна.       Зелёные глаза Мизукаге сверкнули в свете люстры, накрашенные помадой губы согнулись в усмешке. Она определённо не видела причины в экстренном собрании, ведь конфликт можно было разрешить дистанционно, с чем Шикамару был полностью согласен. Однако отсутствие Райкаге за этим столом многое доказывало, особенно красиво подчёркивало слова Конохи о том, что Эй предал альянс и находился в сговоре с малыми странами, которые по меркам современного мира шиноби считались неприемлемыми, варварскими, отсталыми в развитии и переполненными преступными группировками. Райкаге, озлобленный вердиктом верховного суда пять лет назад, всё это время клокотал от гнева, и результат теперь налицо.       — Вынужден присоединиться к мнению Мизукаге и Хокаге, — спокойно промолвил Гаара.       — Молодые и неопытные вы все! — фыркнул Ооноки. — Надо было убить Учиху, и проблемы бы не было, но вы решили спасти жизнь безжалостного убийцы, а теперь ноете, что прекрасная мирная фаза правления опять омрачилась войной.       — Саске убийца, — согласился Какаши, взглянув прямо в глаза старика. — Но никто в этой комнате не может похвастаться неумытыми кровью руками. Это часть жизни полевого шиноби, увы.       — Ты, как всегда, защищаешь его, Хатаке! Только потому, что он твой ученик…       Дверь со скрипом отворилась, и в тусклую часть прохода к площадке в форме пентагона пролился свет из коридора. В проёме показалось две фигуры: высокий, с чёрными отросшими волосами Учиха, который медленно, но уверенно продвигался ближе к столу, а рядом с ним изящная женская фигура; длинные розовые волосы рассыпались по спине Сакуры, левой рукой она держалась за руку Саске, словно это самая естественная вещь в мире. Её истощённый вид не улучшился ни на каплю: бледная кожа, тёмные круги под глазами, точно от бессонницы. Звук каблуков её сапог разносился эхом по помещению, пока Каге в гробовой тишине наблюдали за нукенинами Конохи, осмелившимися прервать закрытое собрание.       Какаши лишь поджал за маской губы. Несомненно, Саске слышал слова Ооноки, поэтому решил показаться, ведь Шикамару не подавал согласованный с ними сигнал. Через минуту они остановились в той части круглого стола, что пустовала из-за отсутствия Райкаге. Учиха молчаливо смерил всех присутствующих нейтральным взглядом: пунцовый Шаринган пылал чуть ли не огнём, что значило — Саске настроен серьёзно, скорее обороняться, чем нападать. Рядом с ним Сакура немного пошатнулась, прислонившись плечом к плечу возлюбленного для физической поддержки. Она еле держалась на ногах; Хатаке заметил, как Саске чуть крепче сжал её руку, подчинился, стал опорой. Он делал это автоматически, совершенно не скрывая отношений с Харуно от прибывших Каге. В горле Какаши образовался сдавливающий ком.       — Меня не надо защищать, — чётко промолвил Учиха.       — Наглец! — возмутился Ооноки, поднявшись в воздух, чтобы нависать выше всех в комнате.       — Очаровательно, — расплылась в улыбке Мей. — Ты заметно возмужал, Учиха Саске.       Тот никак не отреагировал на лестный комментарий Мизукаге, чем вызвал между её бровей небольшую морщинку, но, к удивлению, Мей лишь пожала плечами, откинувшись на спинку кресла. Она перевела вопросительный взгляд на Ооноки, немного прищурив глаза. Гаара вдумчиво смотрел на отполированную гладь стола, явно погружённый в размышления о ситуации. Они почти все выразили свои позиции в этом конфликте, что тешило Хатаке, ведь оставалось лишь дожать Цучикаге — и дело с концом. Вот только присутствие Саске могло повлиять на Ооноки и его решение, ведь тот не любил, когда молодёжь его поучала. Здесь нужно подкупать вежливостью и почтением авторитета старика, чего в характере Учихи не было: он никогда в жизни никому не льстил.       — Цучикаге-сама, вы уже определились с ответом? — вмешался Какаши, прежде чем всё пошло коту под хвост. — Хотелось бы услышать и вас.       За прошедшие пять лет на лице Ооноки прибавилось морщин и пятен, из-за чего казалось, что он состарился больше, чем кто-либо в его возрасте: даже старейшины Конохи выглядели чуточку свежее. С седой треугольной бородкой и усами, он всё ещё хмурился в раздумьях, заметно колебался относительно своего окончательного ответа альянсу. Особо выделялся его большой красный нос и густые брови — нахмуренные, сдвинутые вместе, едва различимые. Ооноки почти не имел волос — лишь частично на висках и на верхней части головы, связанные жёлтой ленточкой и собранные в пучок. Цучикаге носил зелёно-жёлтую мантию с большим красным воротником: такой наряд могли себе позволить только высокопоставленные жители Ивы. Паря над пустым креслом в воздухе, Ооноки покачивал головой в такт своим думам, иногда почмокивая и вздыхая.       — Я не согласен с тем, чтобы выгораживать этого паршивца, — ответил, скрестив на груди руки, он, впившись в затылок Учихи раздражённым взглядом. — Но в этот раз Эй перешёл все границы. Поэтому да, я поддержу Мизукаге и Казекаге в этом деле: Страна Земли поможет созвать отряды шиноби для подавления этого возмутительного мятежа.       — И зачем было тянуть интригу, — вздохнула Мей. — Могли сразу согласиться с большинством.       — Мудрый правитель не прыгает с головой в чужой пруд, — фыркнул Цучикаге. — Так что теперь?       Все как один уставились на Хокаге, который сидел в своём кресле, спокойно дожидаясь окончания словесной перепалки соратников. Он был слегка ошарашен поддержкой всех троих, думал, что с Цучикаге придётся дольше возиться, но такое стечение обстоятельств к лучшему: теперь можно обсудить стратегию сражения, в том числе и место, где они смогут встретиться с противником. Исходя из добытой информации, Райкаге передвигался в сторону Деревни Скрытых Водоворотов. Вероятно, именно на той забытой богом и временем территории они встретятся.       В прошлом, ещё до трагических событий, Узушиогакуре имела тесные связи с Конохагакуре, поскольку Клан Узумаки из Узушио и Клан Сенджу из Конохи в скором времени связались родственными узами. Именно поэтому все жилеты, которые носили шиноби Листа уровня чуунина и джоунина, имели символ Узушиогакуре, символизируя крепкие дружественные отношения между обеими деревнями. Этот же символ изображался на плече некоторых костюмов, которые шиноби Конохи носили под жилетом: к примеру, рукава водолазки Хатаке украшала знаменитая красная спираль. Исторически Деревня Скрытых Водоворотов самый большой союзник Страны Огня, пока не была уничтожена во время одной из войн шиноби незадолго до рождения Какаши.       — Благодарю за ваше желание поддержать Коноху в этом конфликте, — промолвил Хатаке, облокотившись на стол. — Саске и Сакура будут присутствовать до завершения данной беседы и во всех остальных тоже, если нам понадобится больше времени на обсуждение деталей стратегии.       — Очень трогательно, как ты защищаешь своих учеников мощью всей нации и не только, — промолвила Мей, как-то печально усмехнувшись. — Это ни в коем случае не издёвка, похвала даже.       — Хатаке нас не защищает, — ответил ей Саске. — Я бы уже давно сам разобрался со стариком…       — Но конфликт касается не только вас — он распространился на всех в альянсе, — прервал его Какаши, смерив пронзительным взглядом, которым намекал помалкивать. — В своём желании быть выше общепринятого на суде решения Эй плюнул каждому из нас в лицо, что лично я считаю оскорблением. Это значит, что каждый раз, когда Райкаге не согласен с мнением большинства, он будет решать дело военной мощью, и ему ничто не мешает направить своё негодование на любую из наших деревень. Первой стала Коноха, а всё из-за Саске. Кто-то из вас станет следующим.       — Почему бы тебе действительно не дать парню встретиться с Райкаге один на один? — спросил Цучикаге, опустившись чуть ниже к столу. — Зачем втягивать в это своих шиноби?       — Потому что на месте Саске мог оказаться любой другой человек, который не удружил Эю. И что тогда? Отправлять каждого на сольный поединок против Райкаге, чтобы спастись самому?       — Хокаге-сама пытается сказать, что проблема не разрешится сражением Саске и Райкаге.       Все покосились на доселе помалкивающего молодого Казекаге, который, откинувшись на спинку, держал одну руку на отполированной поверхности стола, постукивая пальцами, пока обдумывал поток новой информации. Его бледные глаза пару раз останавливались на Сакуре, но она не смела смотреть в ответ, будто боялась разочаровать человека, с которым очень хорошо дружила. Гаара не выглядел удивлённым, когда заметил её держащей за руку Учиху, хотя ещё полгода назад лично приглашал Хатаке и Сакуру в Суну после новости об их помолвке. Наверное, он подозревал такой исход ещё в прошлом, но Харуно всё равно было слегка неуютно в этом помещении, больше из-за плохого самочувствия, чем от давления со стороны правителей.       — Раз в это болото втянуты такие территории, как Страна Снега, Страна Когтей и Страна Клыков как минимум, — это глобальная проблема. Это звучит так, будто весь северо-восток взбунтовался по велению Райкаге, не говоря уже о той странной группировке Кираи, — продолжил Гаара.       — С Кираи вроде бы покончено, с их лидером, Сорой, так точно, — сказал Нара. — Миссия на Острове Гор оказалась подставной, Лорд Эй с помощью Соры пытался спровоцировать Учиху, в чём частично преуспел, но это не худшее, что могло случиться. Сора же запечатан Сакурой в свиток с частью чакры Кьюби.       Без Соры группировки Кираи просто не существовало. Все те люди, которых он и Ямада Лан вербовали под своё крыло, наверное, просто вернулись к былой жизни. Лишь жадные до денег и сражений остались в рядах Райкаге, потому что тот не стеснялся спонсировать новых союзников. Шикамару не сомневался, что в большинстве голодные ниндзя малых стран, которые поддерживали политику Кумо, делали это из-за денег или жажды крови: их не интересовало, кто противник, ведь наёмники зачастую наслаждались процессом сражения, а кто их цель — совершенно не имело значения. Казна Страны Молний после этого похода на юг заметно опустеет, а это лишь разозлит народ Облака, ведь Райкаге потратил их ресурсы и деньги на личный мотив.       — Эти территории всегда были отшельниками в мире шиноби из-за нежелания поднять планку стандартов образования и следовать согласованному кодексу чести; они больше напоминают немытых варваров, чем цивилизованные нации, готовые стать частью Союза Шиноби, — сказала Мей, скрестив руки на пышной груди. — Сражение Учихи и Эя не изменит желание союзников последнего напасть на наши земли, грабить и сжигать деревни. Необходимо приструнить их сейчас.       — Если верить посланиям нашего шпиона, то Райкаге и его войско прибудут в Узушиогакуре к концу недели. Мы можем встретить их там, — внёс свою лепту Шикамару.       — Та разрушенная деревня, хм, — задумался Цучикаге. — Почему бы не сразиться с ними на своей земле? Местность шиноби Листа знают хорошо, смогут расставить ловушки тем дикарям с островов и покончить с этим.       — Для безопасности Конохи будет лучше, если мы покинем пределы страны и встретимся с Райкаге где-то в пустыре, — вмешался Учиха, не привыкший помалкивать в таких дискуссиях. — Я лично отправлюсь вместе с Каге и отрядами шиноби: если Эй хочет расправиться со мной сам, то можно предоставить ему такую возможность.       Какаши никак не отреагировал на этот комментарий. Он знал, что так будет, даже принял желание Саске отправиться вместе с ними на поле битвы, ведь только идиот не прихватит с собой самого сильного шиноби в современном мире в сражение, которое норовило перерасти в Пятую Мировую Войну Шиноби. Тешило, что от своего изначального плана Учиха отказался: он не просил присутствующих Каге помиловать Сакуру, не брал на себя вину. Саске просто внедрился в процесс как независимая территория и был готов отстоять своё любой ценой. Нахмурив брови, Какаши, однако, задумался: неужели он намеревался оставить Сакуру в Конохе без защиты, да и в таком нестабильном положении? Она нигде не будет в безопасности, вот в чём проблема.       — А я так и сказал: дайте парню сразиться с Райкаге, и на этом конфликт исчерпан! — согласился Ооноки, взлетев чуть повыше от ворчания. — Зачем тащить туда ещё кого-то…       — Саске, не думаю, что тебе необходимо показываться там, — вмешался Гаара.       Точно соглашаясь с мыслями Хатаке, Казекаге без смущения и страха встретил взгляд Учихи. На мгновение повисла тишина, за секунды которой Какаши смог обдумать несколько вариантов того, как можно обезопасить Сакуру. Удивительно: он напрочь отрубил эмоции, руководствовался лишь ясным умом и трезвым мышлением ради успеха разрешения конфликта, но подсознательно всё продолжал искать способ уберечь Сакуру от опасности, оградить её от недругов. Он старался не смотреть на неё, чтобы не гневаться: определённо, что-то не так с её здоровьем, но Харуно не спешила обращаться за помощью в больницу или даже к Шизуне — об этом ему бы сообщили. Она, может, и знала, что с ней происходило, помимо очевидного — беременности, но почему-то предпочитала страдать, и Какаши не понимал такого поступка.       — Он по мою голову идёт, так пусть сперва достанет, — безразличный голос Саске нарушил тишину.       Сакура протяжно выдохнула, прижавшись щекой к плечу Учихи. Она знала о планах Саске-куна, поэтому не удивилась его рвению в бой: он не из тех, кто будет отсиживаться в безопасности, пока другие рискуют ради него жизнями. Тем более эту фазу они уже прошли, и примером последних пяти лет можно доказать, что бездействие Учихи не помогло ни ему, ни Листу. Если бы Саске-кун был изначально принят в общество или хотя бы выпущен на свободу в путешествие, всё повернулось бы иначе. Но было поздно осуждать решения прошлого — необходимо сосредоточиться на предстоящем сражении с Райкаге. Сакура не собиралась оставаться в Конохе.       — Я отправлюсь с тобой, — промолвила она вполголоса, прижимаясь лицом к его плечу.       — Это слишком опасно, — сорвалось с языка Хатаке, прежде чем он смог остановиться.       — Оставаться здесь тоже не выход, — вздохнула, пошатнувшись, Сакура.       В этот момент рука Учихи обхватила её стан, и он придержал её в вертикальном положении, пока Сакура дрожащими пальцами впивалась в спинку кресла. Она отказывалась садиться, но головокружение и недомогание вскоре вынудят её притупить гордыню и занять удобное положение. Саске-кун предлагал ей остаться дома, но она не могла всё время лежать в кровати — хотелось хоть немного подышать свежим воздухом, да и лично послушать мнения всех Каге о ситуации. Все побочные эффекты генетического характера проявлялись так, как ожидалось, — Харуно ничего не удивляло.       Сакура прекрасно понимала, что с ней происходило, но обращаться за помощью не спешила. Она медленно подпитывалась запасами собственной чакры, чтобы не тревожить Учиху, а в остальном ни один врач в больнице не сможет помочь с этими симптомами генетического токсикоза, как она любила думать о своём состоянии. Только Цунаде-сама могла что-то придумать, но она уже много лет находилась в путешествии и не собиралась возвращаться ради такого пустяка: письмом её тревожить никто не осмелился. Харуно считала, что способна сама себе помочь, просто не столь моментально, как кто-то другой, но всё же она медик, ученица Годайме Хокаге и не станет никому обузой.       — Безопаснее всего рядом с Саске-куном, — продолжила она, прикрыв глаза на вздохе.       — Это так, но ты…       Голос Шикамару оборвался, так и не завершив важную мысль. Он давно не видел Сакуру вблизи и сейчас, отметив бросающуюся в глаза истощённость и слабость, сомневался, что ей нужно куда-то сдвигаться с места. Он, конечно, знал, что Харуно в положении: такой информацией с ним поделилась Шизуне-сан, когда Шикамару в один прекрасный день просто не выдержал и напрямую спросил, что к чему: ни одна из девушек, с которыми он общался во время периода беременности, не выглядела настолько бледной, физически ослабленной, будто заболевшей, как Сакура, и это, естественно, наводило на вопросы, ответы на которые Нара отыскать не мог в обычных архивах больницы. Вот тогда Шизуне-сан и поделилась с ним весьма интересной теорией Годайме о необычной аномалии чакры плода в редких случаях, когда родители настолько разношёрстные в плане генетики, что это отражалось на матери. Саске и Сакура, видимо, попали в эту категорию странностей.       — Ты должна быть рядом с Саске, — промолвил Хатаке, сцепив пальцы в замок перед нижней частью лица. — Мы обдумаем, как это сделать.       — Спасибо, — вяло улыбнулась Харуно.       Она случайно проигнорировала следующую часть дискуссии, прикрыв глаза, прислушиваясь к монотонному гулу голосов присутствующих. Сакура не сомневалась в Учихе и в том, что он отстаивал их интересы перед Каге; из-за головокружения она почти не могла сосредоточиться на словах, хотелось прилечь, но Харуно намеревалась держаться стойко до завершения собрания, чтобы не подвести крепко придерживающего её стан Саске-куна. Может, она глупая, но было чрезмерно приятно чувствовать на себе силу его рук, то, как бережно он удерживал её стальной хваткой, хоть в прошлом, несомненно, оставил бы её дома, как обузу. Было уже привычно впитывать эти мелкие перемены в его поведении, которые посторонние даже не заметили бы, но Сакура видела разницу, и это согревало сердце. Учиха почти не изменился, но рядом с ней ощутимо сгладил острые углы.       Приподняв тяжёлые веки, она невольно взглянула на сидящего напротив Хатаке. Он вёл дискуссию, что-то показывал на карте, которую на столе развернул Шикамару. Поведение Какаши совершенно не удивляло её, Сакура ожидала чего-то хуже: презрения, ненависти, желания отомстить ей хоть как-то, а вместо этого Хатаке осторожно и нейтрально поддерживал изначальный курс, принимал во внимание комментарии Саске-куна о стратегии сражения против Райкаге и его союзников. И, что немаловажно, он всё ещё беспокоился о ней, хоть и не давал этому чувству слишком приедаться: он сперва запретил ей отправляться с ними на поле битвы, но потом почти безразлично передумал, точно вспомнил, что больше не мог указывать Сакуре на то, что для неё лучше.       Какаши казался холодным и отдалённым ото всех, не только по отношению к Харуно. Наверное, ему так было легче совладать с реальностью, и Сакура считала, что это оправданно: лучше мирная пустота, чем съедающая боль. Она мельком осмотрела его, потупив взгляд на карту, чтобы не привлекать внимание. Сакура понимала, что заслуживала гораздо худшего обращения за свой поступок, и это лёгкое снисхождение, безразличие и незаинтересованность, исходящие от Какаши, попросту вводили её в заблуждение. Уж лучше бы он накричал на неё, чем омывал равнодушием. Так она хотя бы понимала, насколько ему больно, чтобы не принимать это морозное спокойствие его характера как завершающий этап их разрыва. Она была уверена, что внутри этого человека всё кипело, но он предпочитал не поддаваться эмоциям ради всеобщего блага.       Выбор, конечно, за ним, но Харуно считала такое поведение отчасти нездоровым. Лучше бы он выплеснул на неё всё, что подавлял, чем игнорировал естественное желание сделать ей больно в отместку за предательство и измену. Сакура знала, что заслужила негодование, но получала апатию, и это тревожило её как человека, который хорошо понимал, какое пекло творилось за этим апатичным фасадом. Какаши замыкался в себе, и она как друг ничего не могла сделать, потому что совесть не позволяла даже заговорить с ним напрямую. Возможно, Хатаке всё же отыщет для себя какое-то спасение и в будущем не станет вспоминать о ней не лихим тихим словом. Вздохнув, Харуно удивилась движению вокруг, которое вывело её из своеобразного транса.       — Уходим, — прошептал ей на ухо Саске-кун.       — Да, извини, — нахмурив брови, промямлила она, сдвинувшись с места. — Я задумалась.       — Тебе нужен врач.       — Я в порядке, — отмахнулась она, всё ещё по большей части придерживаясь за него, что удручало, ведь Сакура пыталась аргументировать тот факт, что ей не нужна помощь.       — Идём к Шизуне.       — Саске-кун…       — Я серьёзно. — Он остановился, опустив на неё взгляд. — Так не должно быть.       Хмыкнув, Сакура ничего не ответила. Он мало знал о том, что и как должно проходить в беременности, но она спорить не собиралась, потому что видела — бессмысленно. Он волновался, хоть и не показывал; она же едва стояла на ногах, почти не ела, плохо спала и всё чаще абстрагировалась, вот как под конец собрания Каге, а Учиха, наблюдая за таким поведением, просто не знал, что с этим делать. Если поход к Шизуне-сан его успокоит, то Сакура согласна. Молча кивнув, она прижалась виском к его плечу, медленно передвигаясь к выходу, крепко обвив и вцепившись в его руку для поддержки. Что поделать: токсикоз необычной беременности волновал не только её, но и зачастую беспристрастного Учиху. Кто бы мог подумать.