Сильных духом подчиняет любовь

Don’t wanna reach for me do you I mean nothin to you The little things give you away But there will be no mistakin The levees are breakin All you’ve ever wanted Was someone to truly look up to you. Ты не хочешь дотянуться до меня, правда? Я для тебя пустое место. Ты прокалываешься в мелочах, Сомнений не осталось: дамбы прорвутся. Ты всегда хотел одного — Чтобы кто-то беспрекословно тебе подчинялся. Linkin Park — The Little Things Give You Away

      Попытка развязать конфликт дипломатически, традиционно, с последнего усилия в виде мирных переговоров была идеей Какаши. Группа избранных шиноби следовала за ним вниз к реке, чтобы встретиться с Райкаге и его командирами, прежде чем начать сравнивать разрушенный город с землёй. Саске молча передвигался за ними, оставив Сакуру под защитой Мей на холме. Он старался не думать ни о чём, кроме сражения, особенно потому что понимал: сухим из воды ему не выйти. Единственный способ разрешения проблемы — убить Эя, а для этого не нужно созывать войска — для этого Саске должен сразиться со стариком и лично поставить в истории жирную точку.       Он в последнее время не участвовал в глупых дискуссиях, где Каге и их соратники мусолили одно и то же, только с разных ракурсов. Учиха не видел смысла в этих политических играх, ведь изначально подобное мышление Хатаке привело к такой ситуации: он думал, что всё можно разрешить честно, что, заперев Саске в тюрьме, он как-то повлияет на баланс добра и зла в этом мире. Оказалось, что пять лет в заточении и полной изоляции не привели ни к чему: сплошные провокации со стороны оппозиции и ловушки отдельных группировок, возжелавших свести счёты с нейтрализованным, по их мнению, Учихой. Это превратилось в месиво, создало новые проблемы всем.       Саске долго держался в стороне, частично по просьбе Хатаке, отчасти по личным мотивам, которые ему внушил его же сбрендивший разум. Он хотел отплатить Узумаки за дружбу и спасение: мир шиноби, где все сотрудничают и помогают друг другу, где нет недопонимания, на почве которого разрастаются новые войны. Какаши был с ним согласен и предложил воздержаться, сидеть тише воды, ниже травы, чтобы о нём почти забыли, но такое громкое имя, как Саске Учиха, последний из величественного клана, интернациональный ниндзя-отступник, приговорённый к пожизненному заключению за преступления перед Шиноби Ренгогун, был точно магнит для ненависти.       Они пробовали действовать так, как считал правильным Хатаке. Саске молча соглашался со всем, но настало время поступить по-своему, чтобы не оставлять тянущихся за ним нитей, чтобы в их с Сакурой новом доме никогда не было тревожной атмосферы и выжидания атаки врага. Ради любимой девушки и своей семьи Учиха был готов сделать всё, даже если это подразумевало истребление армии Райкаге, в том числе старика, чтоб уж наверняка убедиться в поражении врага. Судя по вооружённым до зубов отрядам шиноби малых наций, которые предстали на противоположных холмах, подчищать хвосты придётся усердно, потому что Саске не намеревался играть в игры.       Спустившись к берегу реки, что разделяла руины Узушио надвое, они остановились напротив делегации противника. Саске осмотрел нахмуренных шиноби: некоторых, как Даруи и Си, он узнал из своей стычки с их правителем на собрании Каге в Стране Железа, да и во время войны они сражались на одной стороне против Акацуки и Мадары. Сам Лорд Эй стоял впереди, как альфа, гневно прожигая Учиху взглядом, на который тот даже не реагировал. Остальными были, как понял Саске, командиры шиноби малых наций: каждая из них выбрала одного человека, который представлял их интересы в беседах с Райкаге. Примитивность построения их союза впечатляла, но Учиха также понимал, что половина сторонников Эя просто пушечное мясо, головы для численности.       Отношение старика к союзнику вызывало вопросы о его вменяемости. Саске слышал комментарий Мей насчёт психической нестабильности Райкаге, что посчитал неплохой мыслью, ведь даже если шиноби Облака, их верхушка, которая напрямую помогала и защищала Райкаге, ещё несколько лет назад заподозрила неладное и начала снабжать альянс информацией о каждом шаге своего правителя, то это лишь подтверждало теорию Мей. Райкаге обезумел после проигрыша в суде, и с тех пор его поглощала навязчивая идея убить Саске Учиху.       Все беды Эя не разрешатся после их столкновения, даже если старик сможет одолеть своего противника, что сомнительно с учётом одиночного поединка. Саске не боялся и не переживал насчёт себя. В пятнадцать лет он смог отрубить этому человеку руку, и если бы события того дня обернулись иначе — он убил бы Райкаге ещё до начала Четвёртой Мировой Войны Шиноби. Но судьба распорядилась по-другому, разделив то сражение на два раунда, и Саске не собирался растягивать прецедент ещё на десять лет. Он был готов замарать руки кровью для устранения угрозы, что нависала над дорогими ему людьми. Смерив Райкаге апатичным взглядом, он хмыкнул, удостоившись пылающей ярости и пульсирующей вены на виске Лорда Эя.       — Сначала поговорим, — промолвил Хатаке, ступив на поверхность воды.       — Тебе не кажется это бесполезной тратой времени? — поинтересовался Шикамару.       — Если есть хоть какая-то надежда на разрешение этого конфликта без смертельной схватки — я попытаюсь, — ответил Хатаке, позвав с собой только Нару и Саске.       Им навстречу выдвинулись Райкаге, рядом следовал Даруи и ещё какой-то шиноби, которого лишь по протектору с четырьмя точками можно было идентифицировать как жителя Страны Снега. Он был темнокожим молодым мужчиной с небольшим ирокезом на голове, тускло-оранжевыми глазами и маленькими усами. Одет парень был в Броню Чакры, как и все шиноби Снега, — особый прототип чёрного цвета, несомненно, как и остальные доспехи, позволяющий носителю высасывать чакру из ниндзюцу и гендзюцу, в то же время усиливая чакру пользователя. Вот только Хатаке на мгновение задумался: не обозначал ли другой оттенок брони специальную вариацию, которая повлияет на способности носителя, — лишь время покажет. Также этот шиноби имел чёрную спиральную татуировку на левом запястье, еле заметную под рукавом.       Остановившись посреди реки, они молча осмотрели друг друга, словно пытались выдержать нарастающее напряжение между сторонами. Глаза Эя сверлили в Саске дыры, а тот молча и крайне высокомерно игнорировал явное негодование противника. Тот факт, что Учиха в такой ситуации соблюдал абсолютное спокойствие, немного удивлял. Какаши почему-то считал, что Саске, ощутив прилив адреналина накануне сражений, будет готов в любую секунду сорваться и действовать. Он любил брать управление ситуацией на себя, всегда добивался результата лично. А в этот раз Учиха почти нейтрально относился к планам и стратегиям альянса, видимо, незаинтересованный в прямом сотрудничестве, но и не хотел подпортить какие-то надежды союзников. Было заметно: Саске не стремился проливать кровь на эмоциональной почве. Он был спокоен, уравновешен и безжалостен.       Видимо, заточение в тюрьме, а после сближение с Сакурой что-то в нём поменяло. Учихе было чем рисковать теперь, и он не мог бездумно броситься на врага, потому что за спиной на пике холма, стоял дорогой ему человек. Саске не мог подвести её надежды и открыто рисковать её безопасностью. Он был настроен на чистое сражение: подобно клинку, максимально эффективно и в кратчайшие сроки разобраться с ситуацией с выгодой для товарищей. Такое поведение импонировало, но Какаши затруднялся в просчётах: судить повзрослевшего Саске сложнее, хоть он и понимал истоки всех благих намерений Учихи. Отбросив мысли о своём ученике, Хатаке сосредоточился на последнем диалоге с Райкаге, последней попытке достучаться до человека, который без колебаний разорвал дружеские узы между их странами ради достижения желаемого.       — Райкаге-сама, давайте обсудим всё цивилизованно, — вежливо начал Какаши.       — Мне кажется, тут всё предельно понятно, Хатаке, — рыкнул в ответ тот. — Отношения между нашими державами наладятся, когда этот паршивец сделает последний вдох.       — То есть о благоразумии речи быть не может… — вполголоса вздохнул Шикамару, встретив пристальный взгляд Даруи, которому молча и еле заметно кивнул.       Они должны подобрать момент среди предстоящего хаоса, чтобы обменяться информацией и обсудить дальнейшие действия альянса. Последнее письмо от Даруи прибыло ещё в день собрания Каге, и с тех пор — затишье. Шикамару даже начал волноваться, как бы правая рука Райкаге не был разоблачён раньше времени, но, по всей видимости, командир шиноби Облака просто не хотел светиться, ведь слив информации врагу прямо под носом Райкаге чреват казнью. Тем более тот крысятник, которым обзавёлся Лорд Эй, везде вынюхивал неточности и слепые дыры в надежде сдать шпионов альянса предводителю оппозиции. Нара понимал такое решение и уважал Даруи за немой контакт, подтвердивший их крепкий и нерушимый союз в этом деле.       — Тогда не будем вмешивать посторонних и разрешим всё поединком один на один.       Спокойный, пропитанный уверенностью ровный тон, с которым это произнёс Саске, заставил Хатаке подавить неприятный холодок, что прошёлся от шеи по спине вдоль позвоночника. Тот не шутил: Учиха хотел закончить со всем этим как можно быстрее, и его не волновало, сколько голов снесёт Кусанаги для достижения желаемого результата. В этом род Саске всегда отличался от остальных кланов в Конохе, из-за чего и пошла дурная слава, мол, Учихи предпочитали решать проблемы силой, а не словом. Хотя Какаши знал, что именно к этому всё шло, так что запрещать Саске что-либо не имел права. По сути, таким сражением он пытался сохранить жизни поддержавших его шиноби альянса, что демонстрировало благородные намерения Учихи.       — Согласен, — довольно хмыкнув, ответил Эй, чуть повернув голову к своим, и кивнул.       Темнокожий мужчина, имени которого они не знали, и находящийся рядом с ним Даруи мигом отпрыгнули в сторону, точно предоставляли Райкаге место для манёвров. Хатаке успел лишь заметить, что Шикамару бросился вслед за Даруи, скорее, для вида, будто они сражаются, чтобы спокойно поговорить, нежели на самом деле сцепиться в поединке. В этот момент Какаши понял, что ему тоже лучше ретироваться и дать Саске свободу действий, даже если тот остался один против Райкаге и подоспевших шиноби Снега. Без лишних причитаний Хатаке бросился обратно на холм: он видел, как по приказу Аобы начали спускаться шиноби альянса, и сперва стало непонятно почему, ведь Эй и Саске только что согласились разобраться в одиночном сражении. Возвратившись как можно быстрее к месту, где стояли Мей, Шизуне и Сакура, он обернулся, чтобы оценить происходящее, и был почти ошеломлён мгновенным поворотом событий.       Посреди долины у реки образовались отряды шиноби Страны Земли. Те самые, которых Ооноки позвал на помощь альянсу и которые должны были встретить их в определённой точке, но, по словам Цучикаге, из-за географических просчётов вынуждены прибыть на остров только к рассвету. Ниндзя в красной форме вырастали из-под земли, как грибы, определённо заняв позицию Райкаге и шиноби Страны Снега. Саске находился посреди реки один, окружённый вражескими воинами; вот почему Аоба скомандовал отрядам альянса спускаться: пока Эй и Учиха будут решать свои вопросы, остальные силы противника не собирались молчаливо ждать приказа об атаке. Ниндзя Клыков и Когтей поддержали Райкаге ради возможности сразиться с альянсом, и они не статут дожидаться завершения поединка между двумя шиноби для такой возможности.       Осмотревшись, Хатаке не заметил рядом с остальными Каге Ооноки: старик спускался, витая над остальными шиноби, что позволяло ему выделить цель из толпы намного быстрее и эффективнее. Он определённо намеревался подкрасться к Саске со спины, чтобы воспользоваться своей знаменитой техникой Джинтон: Генкай Хакури но Дзюцу. Этот приём был одним из лучших, которым можно противостоять противнику из клана Учиха, ведь во время применения этого дзюцу пользователь использовал Стихию Пыли для создания структуры с определённой формой в центре между ладонями рук. Этой техникой можно создавать множество различных трёхмерных структур, включая конусы, цилиндры и кубы, и каждая из них сохраняла сферу внутри своего центра. По словам самого Ооноки, различие форм, продемонстрированное пользователями, отображало разницу поколений между ними; ещё форма имела пропорциональное отношение к силе взрыва внутри ловушки.       Какаши помнил, как Цучикаге ловко пользовался этой техникой на поле битвы против Акацуки. Структура Генкай Хакури но Дзюцу быстро увеличивалась в размерах, в то же время, будучи направленной в сторону намеченной цели, и захватывала в ловушку внутри своих границ. Затем сфера взрывалась с огромной силой, в то время как внешние стенки объекта эффективно ограничивали радиус взрыва, в результате чего уничтожалось всё, что попало внутрь, так как главной идеей было расщепление цели на мельчайшие частички пыли, будь то корабль или живой человек. Дзюцу не ограничено воздействием на одни только физические объекты: оно также могло разрушать основанную на чакре защиту. В прошлом Ооноки использовал Джинтон: Генкай Хакури но Дзюцу для уничтожения Сусаноо Мадары Учихи. На основе этой техники создавались барьеры вокруг камеры заключения Учихи, чтобы в попытке побега ему не помогло спастись даже Сусаноо.       — Мей, — хмурясь, промолвил он, и не пришлось даже объяснять, что от неё требовалось.       Мизукаге сдвинулась с места, нацелившись на единственного шиноби в долине, который мог хоть как-то задеть Саске, ещё и хитро воспользовавшегося слепой зоной, чтобы напасть. Вслед за Теруми пределы холма, в которых должна была оставаться Харуно, покинул Гаара, решивший поспособствовать Мей в её намерении остановить Ооноки и его Стихию Пыли. Казекаге спускался на облаке песка, подхватив Мей к себе, чтобы помочь ей оказаться за спиной Цучикаге для использования атаки техникой на базе Йотон. Знаменитое Йокай но Дзюцу, Техника Таинственного Плавления, которая манипулировала сильной кислотой, происходящей из потока вулканической грязи, чтобы разъедать плоть противника, была самой интересной и опасной в исполнении Мизукаге. Этот улучшенный геном Стихии Лавы не менее впечатляющий, чем Стихия Пыли Ооноки, особенно когда Мей пользовалась этой техникой для неожиданной атаки.       Какаши со вздохом повернулся к Сакуре, осмотрев её взволнованное бледное лицо. Она чуть пошатывалась, чем явно беспокоила Шизуне, но зелёные глаза бдительно следили за фигурой Учихи внизу, чтобы не упустить его из виду ни на секунду. Топот ног и крики шиноби наполняли долину, разносясь эхом к пикам холмов. Сражение смешалось в единый поток хаоса, и опознать конкретные группы шиноби, кто враг, а кто союзник, было сложно. Хатаке понимал, что обязан вернуться к своим, чтобы помочь товарищам в этой битве, но его беспокоила безопасность Сакуры. Она держалась в стороне, но это не значило, что ниндзя Снега будут любезно обходить её и Шизуне, которая находилась во главе отряда медиков, только потому, что Харуно не сражалась. Какаши доверял подчинённым, но чувствовал, что, прежде чем вернуться к Саске, ему необходимо побыть рядом с Сакурой ещё немного, просто чтобы убедиться, что она в полном порядке.       Внезапно, точно призванные его мыслями, шиноби Снега, у которых была версия Чакра но Йорой с крыльями, что позволяла им парить, начали надвигаться на противоположный холм, где собрались последние незадействованные отряды альянса, в том числе Сакура и Шизуне. Достав кунай, Хатаке принял оборонительную стойку, намеренный отразить любые атаки противника. Во главе воздушного отряда врага был тот самый молодой мужчина, который выходил к реке вместе с Райкаге. Светлые волосы, уложенные ирокезом, особо не выделяли его на фоне шиноби Облака, и складывалось впечатление, что он на самом деле родом из Кумо, но судя по протектору — это не так; его тускло-оранжевые глаза сверкали жаждой сражения, пока он парил на определённой дистанции от верхушки холма, на котором замерли в ожидании нападения шиноби альянса.       — Командир Гекко, — обратился подлетевший к нему ниндзя Снега. — Даруи ведёт сражение в той стороне против шиноби Листа.       — Следите за ними, — ответил парень с ирокезом. — Мне не нужны неожиданности.       Подчинившись, второй поспешил вернуться обратно к местности, где Шикамару и Даруи притворялись врагами. Хатаке успел заметить, что шиноби Кумо не нападали на представителей альянса, но также открыто не поддерживали их на поле боя: они будто помогали разобраться с ниндзя малых наций, но старались делать это скрытно, наверное, дожидаясь определённого момента или же приказа Даруи.       Видимо, он смог заполучить поддержку своего народа в борьбе против новой идеологии, что, к слову, печально, ведь это лишний раз доказывало, что малые нации сотрудничали с Эем только ради денег и возможности потягаться силой с шиноби альянса, а собственные люди Райкаге были с ним не согласны, слепо следуя приказам, пока не наступит переломный момент. Даруи, несомненно, ещё покажет силу ниндзя Облака и их настоящее отношение к альянсу.       Какаши пригляделся к доспехам человека по имени Гекко, заранее уверенный, что они не из обычного материала: чёрный и почти зеркальный покров настораживал, и Хатаке мысленно стал подбирать какие-то скрытые способности этого вида Чакра но Йорой, чтобы быть готовым к неприятному сюрпризу. Он из прошлого опыта знал, что броня базировалась на высасывании чакры, и это делало её уязвимой к тайдзюцу и прочим физическим повреждениям.       Также Чидори Саске в прошлом оставило на доспехах Дото трещину, а Наруто с помощью Расенгана смог нанести удар, разрушивший подобного рода защиту. Это указывало на то, что у Чакра но Йорой свои пределы в поглощении чакры и что лучший способ нейтрализовать противника в такой броне — физическое повреждение. Конечно, из них троих только Сакура владела такой мощной физической силой, но на данный момент она не была способна даже себя поддержать в удовлетворительном состоянии, что говорить о сражении против врага, даже если бы Какаши поймал его и придержал к земле.       — Шизуне, присмотри за Сакурой! — обратился он, прежде чем подпрыгнуть, нацелившись на зависшего высокомерно усмехающегося Гекко.       Хатаке понимал, что целью этого шиноби могла быть Харуно. В конечном счёте Райкаге когда-то подшутил, мол, зачем Какаши именно ей даровал доступ к камере Учихи, в чём суть такого выбора, и даже осмелился намекнуть на непристойное. Всё это могло подтолкнуть Лорда Эя к умозаключениям, которые оправдались лишь спустя много лет: Саске и Сакура как-то связаны и эти узы можно использовать для достижения желаемого.       Именно так рассуждал Сора, с которым Райкаге сдружился: он ведь выманил Хатаке за пределы Конохи с целью сделать из него приманку для Саске. Хитрый план почти сработал, вот только Учиха пришёл спасать его не потому, что сам хотел, а потому что он не мог отпустить на такую опасную миссию Сакуру в одиночку. Хитроумный план Соры сработал, только не так, как ожидалось, подчеркнув тот факт, что Харуно не безразлична Саске. Вполне возможно, что Гекко подчинялся новому приказу: схватить Сакуру для шантажа или пыток.       — Эй, мужик! — возмутился Гекко, увернувшись от попытки Хатаке сбить его.       Без передышки Какаши обернулся и попытался ещё раз: он зацепился за спину брони, вонзив кунай в чёрное зеркальное покрытие; наконечник с треском откололся и отскочил, заставив Хатаке поморщиться под маской. Нужен удар достаточной силы, чтобы в одночасье обезвредить доспехи и вырубить противника, но необходимо придумать что-то без ниндзюцу или гендзюцу, чтобы не попасть под ответную атаку Гекко. Все варианты сводились к тому, чтобы позаимствовать несколько приёмов у знаменитого Коноха но Кеддаки Аои Мооджюу — Майто Гая, мастера тайдзюцу и по совместительству представителя вымирающего вида шиноби.       Оттолкнувшись ногами от спины противника, Хатаке в моменте замахнулся кулаком, целясь в часть тела, которая не была прикрыта доспехами, чтобы воспользоваться самым эффективным и базовым приёмом Гая. В основе этого стиля — повреждение и крушение костей соперника, и применялся он в основном физически сильными шиноби. Таким образом, Гокен, известный как Сильный кулак, являлся противоположностью стиля Мягкого кулака, который практиковал клан Хьюга. Какаши не мог усилить эту технику с помощью Хачимон, потому что это выходило за пределы его способностей тайдзюцу, но, овладев Гокен в идеале, в своё время скопировав движения и методики у Гая с помощью Шарингана, он мог воссоздать необходимую атаку по памяти.       Ударив кулаком в области трапециевидной мышцы, заведомо осознавая, что этим движением сломает противнику шею, Хатаке не колебался ни секунды. Это было единственное открытое место для физической атаки со спины, он не собирался как-то нянчиться и оберегать Гекко: они всё же по милости Райкаге на войне, и жалеть врага, как-то задумываться о том, что этих жадных до денег и кровопролития шиноби малых наций ещё можно изменить, дать им шанс исправиться, не стоило — Какаши давно перестал верить в искренность мотивов людей, с которыми приходилось сотрудничать. Особенно это касалось членов оппозиции, что под крылом Эя стремились устроить переворот в мире шиноби. Этот парень вряд ли пожалел бы его, поменяйся они местами.       С хрустом в шее Гекко как-то странно обвис в своей доселе парящей броне; кровь струилась из ушей и рта противника, но это никак не искажало настроение Хатаке. Он пришёл сюда с целью защитить своих учеников, и если сила слова подвела — то кулак в стиле Гая способен популярно объяснить вражеским шиноби, что к чему. Приземлившись рядом с Като, которая с глазами, полными недоумения и уважения, наблюдала за произошедшим, Какаши услышал, как тело Гекко повалилось на землю с глухим звуком. Он первым делом встретил взгляд Шизуне, молча кивнув. Она не выглядела слишком встревоженной, но была готова в любой момент заняться исцелением, случись неладное. Скрытная улыбка на её лице послужила аплодисментами его смекалке.       Затем чисто машинально он повернулся к Сакуре, ожидавший увидеть и её реакцию на мёртвого шиноби Снега, который, вероятно, прибыл по её душу, но Харуно даже не заметила. Она следила за полем битвы, что разгоралась внизу у реки, пыталась сквозь дым и пыль определить происходящее, совершенно слепая к опасности, которая нависала над ней здесь. Хатаке отметил обкусанные от волнения губы, их бледность и явную усталость, что отображалась на её лице. Если Харуно оценила его жест, то лишь мысленно: всё её внимание было приковано к Учихе. Она не могла быть рядом с ним, хорошо, что понимала почему и оставалась в стороне, но всё же душой Сакура старалась быть там, внизу, на поле битвы, чтобы уберечь самого дорогого человека в мире от гибели.       Внезапно она сорвалась на бег, и Хатаке с запозданием в несколько секунд бросился за ней, дабы предотвратить трагедию. Она совершенно неспособна защитить себя или ребёнка в таком состоянии, тем не менее мчалась куда-то вниз, ближе к реке, словно происходящее там стало последней каплей и она больше не могла оставаться в стороне. Какаши без затруднений догнал её, обхватив руками сзади, прижав к себе, чтобы удержать на месте. Он старался держать Сакуру за плечи и не сдавливать талию: она была такой непривычно хрупкой, словно птичка, что Хатаке боялся слишком сильно прижимать её к себе — его пальцы оставят гематомы на её истощённом теле. Прижавшись щекой к её голове прямо над левым ухом, он промолвил:       — Сакура, держи себя в руках.       — Помоги ему… — дрожащим голосом ответила она.       Устремив взор к реке, Какаши присмотрелся к тому, что так расстроило Сакуру. Сквозь пыль, поднятую ветром, вспышки молний и пурпурный скелет Сусаноо был заметен один неожиданный факт: Саске находился внутри прозрачного белого куба, над которым в воздухе застыл Цучикаге, направивший руки в определённом жесте, намеревавшийся расщепить содержимое в любой момент. Всё встало на свои места. Харуно не могла оставаться в стороне, когда знала, что её возлюбленный захвачен в одну из техник, способных пробить абсолютную защиту Сусаноо. Она не успела бы к нему — в этом нет сомнений, но инстинкт быть рядом всё же сработал, и ноги сами понесли Сакуру в долину близ реки, чтобы не бездействовать, когда Учихе грозила опасность.       — Успокойся, — твёрдо промолвил он, опустив веки. — С ним всё будет в порядке.       — Пожалуйста, — прошептала Харуно, обмякнув в его руках. — Помоги ему…       — Сакура, взгляни на меня.       Какаши умело повернул её к себе лицом, заметив на бледных щеках потёки слёз: она гневалась на саму себя за то, что была бесполезной в такой критической ситуации. От неумелой девочки она поднялась до уровня искусной и грозной куноичи, способной кулаком разгромить сотню клонов десятихвостого на поле битвы, а сейчас словно вернулась в свою старую шкуру, из которой давно выросла, в которой было неуютно и тесно. Харуно не могла смириться с тем, что была в своих глазах настолько бестолковой, точно обузой в этом сражении. Саске был вынужден оставить её позади, и пусть она прекрасно понимала, по каким причинам, это не значило, что Сакура принимала своё положение. Она хотела сделать хоть что-то ради него, и Хатаке понимал это, однако не мог разрешить ей рисковать собой и ребёнком. Он пообещал Учихе, что с её головы не упадёт ни один волосок, но дело в упрямстве самой Харуно, её нужно переубедить.       — Посмотри на меня, — подняв её подбородок испачканными кровью и грязью пальцами, тихо промолвил он. — Ты нужна ему здесь, в безопасности, чтобы Саске смог преодолеть все препятствия и вернуться к тебе. Я знаю, что он сможет, и ты это знаешь.       — Я эмоционально нестабильная сейчас… Извини, — сглотнув, попыталась улыбнуться она, но не получилось, потому что сосредоточенность и волнение поглощали с головой. — Я в него верю, но ты должен помочь ему, Какаши.       Она подняла на него пронзающий, точно рентген, взгляд изумрудных глаз, обрамлённых ресницами, на которых ещё были заметны остатки предательских слёз. Внизу сквозь руины Деревни Долголетия разносился грохот и звон клинков сражающихся шиноби. Какаши с Сакурой стояли в стороне, точно отделённые от битвы невидимой завесой, создавшей защитный кокон. Хатаке слышал голос Аобы, прерванный звуками грома, что были частью чьей-то техники Райтона.       Он понимал, что нужен своим людям там, у реки, потому что как ответственный за конфликт Какаши не мог отсиживаться на верхушке холма, прикрываясь мнимыми попытками развеять вражеские попытки захватить Сакуру в плен, чтобы Райкаге мог добить Саске хоть как-то: было понятно, что в равном бою старик уступал Учихе по силам. Вот почему он созвал стольких союзников: не качеством, а количеством пытался одолеть противника, и это вряд ли поможет ему победить. Голоса людей, грохот и треск грунта под ногами, всплески воды — всё это взывало к Хатаке, наполняло кровь адреналином.       — Я отправляюсь туда, чтобы помочь, но ты останешься здесь, — поставил ультиматум Какаши.       — Саске-кун сделает это — убьёт Райкаге, но… чего ему это будет стоить?       Грусть на лице Сакуры заставила Хатаке отпустить её и крепко сжать руки в кулаки: он не знал, как утешить её в данной ситуации. Она не просила о помощи в физическом противостоянии врагу: Харуно боялась за душу Саске, ведь после гибели Наруто он толком ни с кем не сражался на смерть. Сомнений в том, что он способен убить человека, не было, но именно это они всегда пытались изменить: дурную славу Саске Учихи как бесчувственного убийцы, который не щадил никого на своём пути ради достижения цели. Он ведь ни разу не убивал без причины, и сейчас такая имелась, однако от его ли руки должен умереть Эй? Без лишних объяснений Какаши понял её как себя, и это заставило задуматься.       Учиха, с тех пор как покинул стены заточения, действительно рядом с Сакурой словно душевно исцелялся, становился более человечным и заботливым, напоминал себя двенадцатилетнего, ещё не столь поглощённого ненавистью и жаждой мести. Она просила о спасении ради их будущего, которое Хатаке вряд ли доведётся увидеть собственными глазами. Он знал, что должен был сделать, и от этого на сердце не становилось легче, но ради этой девушки Какаши нарушил в прошлом много законов, так что ему будет от ещё одной, в этот раз последней жертвы ради тех, кто ему безмерно дорог. Вздохнув, он молча кивнул, подтвердивший, что понял её прямой намёк.       — Будь счастлива, — примкнув губами к её лбу, прошептал он и отстранился.       Отвернувшись, чтобы не мучить себя мыслями о том, чего никогда не мог исправить, Какаши поспешил в низ долины, достав из кармана ещё парочку кунаев, чтобы быть готовым к отражению вражеских атак с первых секунд. Он видел тот самый куб, в котором Ооноки заточил вооружённого катаной Саске. Понимал, что Мей и Гаара всё это время вели сражение со стариком, опытным, хитрым шиноби и ветераном нескольких войн, и никак не могли пробиться сквозь барьер, чтобы помочь Учихе. Хорошо, что никто из них не знал, что Саске спастись из такой, казалось бы смертельной, ловушки так же легко, как скопировать чёртово тайдзюцу Рок Ли на экзамене на чуунина: никто даже не подозревал о новой способности Учихи, которую тот разработал, сидя в идентичном кубе несколько лет. Саске не грозила опасность — он создавал её своим талантом и гневом.