Сильных духом подчиняет любовь

All I know Time is a valuable thing Watch it fly by as the pendulum swings Watch it count down to the end of the day The clock ticks life away. Всё, что я знаю: Время — это ценность. Ты можешь наблюдать, как оно течёт с каждым движением маятника. Ты можешь отсчитывать минуты до конца каждого дня. Часы — счётчики нашей жизни. Linkin Park — In the End

      Танима но Куни, также известная как Страна Долин, была по историческим меркам молодым и развивающимся государством, которое находилось на значительном расстоянии от Страны Огня. Ландшафт был как с картинки: каменистые пики, густо обросшие вечнозелёными растениями, что скрывались за пеленой белой мглы, несмотря на яркое солнце, которое озаряло долины, застыв в зените посреди лазурного неба.       Какаши зажмурился, остановившись под деревом, достав флягу с водой, чтобы сделать несколько глотков, прежде чем продолжить путешествие к цели. На нём был дорожный плащ, под которым скрывался набитый припасами рюкзак; на одежде не было никаких опознавательных знаков, идентифицирующих Хатаке как шиноби Листа. Хотя даже в таких далёких землях был шанс, что кто-то подорвёт его режим инкогнито и узнает в нём Рокудайме Хокаге чисто из-за внешних характеристик, таких как шрам и растрёпанные, как у пугала пепельные, волосы; в них было всё больше седины, но этого никто не замечал.       Конечно, уже лет шесть как бывшего Хокаге: он отошёл от дел по собственному желанию, передав титул единственному достойному наследнику, разумеется, избранному жителями Конохи и одобренному даймё Страны Огня, — Шикамару Наре. Именно он стал Седьмым Хокаге после событий на острове Страны Водоворотов. Какаши, очнувшись в госпитале с пробоиной в грудной клетке, решил, что с него хватит. Настало время уйти на покой.       Он без задней мысли отдал свою шляпу молодому поколению, доверив Наре не только управление державой, но и воплощение мечты Наруто, которую они оба столько лет тщательно поддерживали. Не сожалея ни о чём, Хатаке сосредоточился на выздоровлении, окутанный заботой и поддержкой самой доброй женщины, которая могла ему достаться после стольких выбоин на дороге жизни. Бывает же так: общаешься с человеком много лет и даже не замечаешь, что вам вместе хорошо, может быть ещё лучше.       Их с Шизуне романтические отношения нарастали и созревали медленно, скреплялись за счёт совместного времяпрепровождения, её полноценной отдачи и желания поставить Какаши на ноги после почти фатального ранения. Она отдавала всю себя, посвящала абсолютно всё своё время только ему как пациенту и в итоге добилась успеха. Может, Шизуне не стала самой знаменитой ученицей Цунаде-самы, но она определённо смогла сделать то, что другим было не под силу.       Через полтора года после того судьбоносного сражения Хатаке смог вернуться к тренировкам, не без подбадриваний Гая, который придумал себе задание помочь Шизуне вернуть потрёпанного Рокудайме в строй. Какаши был безмерно благодарен друзьям за поддержку и заботу, ведь он, признаться, думал, что уже всё: в душе он был слишком стар, чтобы умереть молодым, а вот по медкарте ещё годился для создания семьи, как оказалось.       Они с Шизуне решили, что официальный брак в их возрасте никому не нужен — эта бумажная волокита с регистрацией и лишние расходы на празднование, которые они не могли себе позволить на тот момент, — поэтому сошлись на сожительстве. Она была счастлива — вот что главное. Шикамару в качестве подарка и за заслуги перед страной вручил Хатаке небольшой домик на окраине деревни с видом на опушку леса, окутанный тишиной и спокойствием, которые были Какаши так нужны для выздоровления. Разумеется, поступок нового Хокаге одобрен самим даймё, и на этом Хатаке всех отблагодарил.       Некоторое время, пока оседала пыль после событий в Стране Водоворотов, жизнь шла своим чередом, и все были довольны тем, как выпал жребий. Даруи стал новым Райкаге и тесно сотрудничал с Шикамару над восстановлением авторитета Страны Молний в глазах альянса. Когда военная мощь Облака повернулась против Эя — переломный момент для всего, вот только он был правильным. Старик Ооноки был отстранён от политики после официального верховного суда, а его внучка Куроцучи была выдвинута народом Страны Земли как следующая Цучикаге — должность, с которой она успешно справлялась.       Малые нации — Страны Снега, Когтей, Клыков и прочие, что в порыве алчности и жажды провокаций поддержали Лорда Эя, — проходили проверку Союзом Шиноби, чтобы либо быть принятыми в коалицию, либо быть отвергнутыми соседними государствами за нежелание сотрудничать на общепринятых условиях. Шикамару понимал, что это мнимый мир, но надо сделать хоть что-то для укрощения этих территорий, а так как они первым делом стремились быть признанными великими нациями — стратегия Нары пока работала.       И пока всё разрешалось тихо, дипломатично и адекватно, никто не спешил поднимать вопрос о двух нукенинах Страны Огня, которые в разгар сражения на развалинах Узушио дезертировали, не без приказа Хатаке, но об этом никто даже не догадывался. Саске и Сакура точно провалились под землю, и никто не спешил их искать; признаться, Какаши считал, что, даже если бы кто-то и осмелился, попытки не увенчались бы успехом. Учиха способен сделать абсолютно всё ради безопасности своей семьи, и Хатаке уважал его за такой мужской поступок.       Однако дурные мысли изредка навещали его голову. По прошествии трёх лет со дня смерти Эя он начал задумываться о судьбе своих учеников. Любопытство убивало, редкое беспокойство тревожило в мгновения полусна, рано утром, пока Шизуне мирно спала рядом и ничего не подозревала. Он вспоминал их отдаляющиеся силуэты, окутанные фиолетовой чакрой парящего в небе Сусаноо, преследуемые тщетными атаками врага. Хатаке сам не понимал, почему его волновала судьба тех, чью жизнь он подпортил своими просчётами, да и они ему воздали за промах в своей манере — по логике он даже вспоминать о них не должен. Но созданные с Саске и Сакурой узы было не так просто отчеканить.       Он тогда приказал Саске бежать, чтобы спасти клан Учиха и скрыться от мира где-то в глуши; они с Сакурой заслуживали счастья и умиротворения вдали от государств, которым сидели, как кость в горле. Какаши понимал, ради чего позволил им бежать в разгар сражения, но желание узнать, чем всё закончилось для этой парочки, было сильнее его: он буквально стал бредить путешествием, в котором успешно воссоединялся с ними. Однажды утром за завтраком Хатаке выразил свои мысли Шизуне, и, к удивлению, та его поддержала. Она беспокоилась о Сакуре, но не знала, как связаться с ней, и была бы рада вновь повидаться.       Как только Какаши стал чувствовать себя лучше, старые раны затянулись, да и выносливость за счёт домашних тренировок с Гаем улучшилась, Като со спокойным сердцем отпустила его в путешествие, ведь он так нуждался в полёте, так хотел расправить крылья после стольких лет бездельничества. Шикамару согласился прикрыть его блуждания по миру на двух условиях: Саске и Сакура, даже если обнаружатся, не смогут вернуться в Коноху из соблюдений гражданской безопасности и мира, и вторым стал обязательный режим инкогнито Хатаке на этой миссии. Он не мог признаться, куда идёт, кто он и зачем ему Учихи.       Не то чтобы Какаши знал, где их искать: Саске, безусловно, позаботился о своей семье и безопасности настолько тщательно, что путешествие всем поставленным в известность казалось безуспешным. Покинув пределы Страны Огня, Хатаке первым делом направился в логово Орочимару, чтобы побеседовать со змеиным Саннином о событиях шестилетней давности. Из разговора, который был, как всегда, завуалированным, пропитанным хитрыми уловками и загадками, Какаши понял, что Саске и Сакура, покинув поле битвы, явились в старое логово в Ото, где в то время работала Карин: с Орочимару они не связывались, а тот не был настолько глуп, чтобы соваться к Учихе, когда наследник не в настроении.       Докопавшись до местоположения секретного прибежища, в котором на момент беседы работала Карин, Хатаке отправился к ней ради разговора, что мог повлиять на будущее его спонтанного путешествия. Как и ожидалось, Узумаки не была с ним слишком приветливой или разговорчивой относительно курса, который Саске и Сакура держали после того, как навестили её, но Хатаке всё же смог достучаться до сердечности Карин, и та нехотя поделилась с ним тем, что знала. По тому, как Карин говорила о Харуно, было понятно, что девушки заметно подружились и первая признала поражение относительно расположения Саске.       Карин рассказала, что, покинув Узушио в разгар сражения, Саске принёс Сакуру в то старое логово к ней, потому что её особенные способности оказались крайне полезными для стабилизации состояния Харуно, вызванного беременностью. Согласно словам Карин, они остались с ней, пока Сакура не родила ребёнка, потому что Саске беспокоился о самочувствии жены и возможности оказаться где-то в бегах без доступа к медицине и надёжному укрытию. Больше Узумаки не сказала ничего, хоть по её глазам было понятно: она знала гораздо больше, чем могла рассказать, а всё из-за дружбы и уважения к Учихам.       Хатаке понимал её: безопасность этого ребёнка превыше всего, ведь он был чересчур уникален, и не только как первый наследник древнего и могущественного клана с рождения Саске. Узумаки не уточняла, был то мальчик или девочка, очень тщательно подбирала слова, когда говорила. Карин из-за обещания не могла поделиться точными координатами нового дома Учих, но, наблюдая за отчаянием Какаши и его надеждой отыскать учеников, всё же смягчилась, в какой-то момент похваставшись пуповиной новорождённого, которая ей осталась на память о пережитом и в знак дружбы с Сакурой.       Хатаке, пока она не смотрела, отрезал в ампулу кусочек высохшей ткани, спрятав в карман от любопытных глаз Карин, чтобы та не выставила его в одном нижнем белье на улицу за попытку украсть секретный артефакт клана Учиха. С этим он знал, как выследить Саске и Сакуру, ведь собачий нос не обманет никакой барьер в мире: он как минимум подберётся настолько близко, насколько будет возможно. И вот Хатаке прибыл в Страну Долин, следуя нюху своих нинкенов и их указаниям. Он был в пути уже почти год, преодолевший жаркие пустыни, дикие чащи лесов и бушующее море.       Южнее архипелагов Страны Воды, Острова Наги и Страны Чая находящаяся на границе со Страной Песка и Страной Неба Танима но Куни была очень интересным и своеобразным местом, но слухи, что ходили об этой местности, подталкивали Хатаке к определённым выводам: здесь находилась фармацевтическая компания, основанная после Четвёртой Мировой Войны Шиноби. Если он помнил всё правильно, каждая из великих наций сотрудничала с этим предприятием, закупали медикаменты в госпитали, потому что не имели возможности производить массово собственные во время кризиса.       Создание огромной медицинской и промышленной точки привело к тому, что различные технические специалисты со всего мира стремились перебраться в Страну Долин в поисках лучших возможностей для себя, что также привело к прогрессивному и инфраструктурному развитию этого государства. Какаши пытался понять, почему его псы ловили след именно в этой части мира; чем это место приглянулось Саске и Сакуре? Ответ был прост: здесь Харуно могла заниматься тем, что умела, и на фоне процветающей индустрии особо не выделяться как лучшая ученица Цунаде Сенджу за всю историю мира шиноби.       Страна Долин предоставляла такую желанную обыденную жизнь Учихам, которые старались не делиться своим прошлым и способностями с остальными жителями города. Это усложняло поиски и расспросы Хатаке, ведь он не мог добиться определённых данных от жителей, если они их не знали. С таким впечатляющим уровнем иммигрантов, ищущих будущее в фармацевтической компании, Сакура могла занимать высокую должность, а способностей Саске было более чем достаточно для работы в отделе обороны, если такой здесь имелся. Какаши, размышляя обо всём этом, прекрасно понимал их выбор.       Он расспросил об интересующих его жителях матросов в порту, описав внешность Харуно, ведь она была более выделяющейся из них за счёт своих необыкновенных длинных розовых волос. К счастью, Сакуру опознало несколько местных женщин, подтвердив, что девушка с похожей внешностью работала в компании, была опытным врачом и очень добрым человеком. Собрав всю информацию, которую мог, Какаши направился в единственный густо населённый город Таирамура, чтобы продолжить опрашивать аборигенов об Учихах.       Как оказалось, эта семья жила вдали от суеты, в глуби каменистых долин, где белая мгла скрывала их дом и всё, что происходило на территории, купленной мужем Сакуры — одного из главных врачей страны. Хатаке в очередной раз поразился: Саске скрывал свою семью любыми способами, и это похвально. Надежда на встречу начинала трепетать в груди Хатаке с каждым шагом, который он делал в сторону предполагаемого места; ещё торговки на рынке подтвердили, что в том особняке жил ребёнок, правда, родители не записывали его в местную школу, отдав предпочтение домашнему обучению.       Спрыгнув на очередную каменную ступень, что вела вниз долины, Какаши осмотрелся. Белая мгла, которая, согласно словам здешних жителей, служила естественным барьером, оседала на верхушки елей, точно густой туман, цепляясь за зелёные иголки и шишки. В полдень даже птицы не летали, потому что жара на пиках холмов убивала, а вот внизу долины было прохладнее, как в тайнике. Спуск занял не так много времени, и вскоре Хатаке медленно передвигался между древних поросших мхом и лианами деревьев.       Учиха не был глупцом и мог вокруг своей территории поставить неизвестное количество ловушек и хитрых уловок в стиле шиноби, даже если они с Сакурой притворялись обычными жителями без специфического прошлого: в первую очередь Саске защищал семью от попыток внезапного нападения недоброжелателей; он вряд ли ограничится барьером долины, должны где-то быть натянуты лески, прикреплены взрывные печати — это слишком легко. Но чем глубже Какаши пробирался в лес, тем больше складывалось впечатление, что здесь нет никаких ловушек.       Внезапно слух Хатаке задел глухой звук, точно попадание сюрикенов в бревно: ритмичный, что подчёркивало догадку о том, что неподалёку кто-то метал острые предметы в древесину. Он вздрогнул, не ожидавший услышать именно это в глуши долины. Нахмурив брови, Какаши запрыгнул обратно на толстую ветку ближайшего дерева, подобравшись максимально близко к тому месту, и притих, пристально наблюдая за происходящим. На небольшой поляне было установлено несколько срубленных колод, зафиксированных вертикально; в центре каждого бревна была круглая мишень, в которую и попали кунаи.       Прищурив глаза, Хатаке присмотрелся к находящимся на лугу фигурам: высокий мужчина с чёрными волосами, в белой водолазке, поверх которой набросил тёмно-серый жилет на одну шлейку, как те, что в своё время носили шиноби Облака; чёрные штаны и сандалии, на руках перчатки, и неподалёку в землю была вонзена катана. Рядом с ним был ещё кто-то, и Какаши, затаив дыхание, старался сквозь прозрачную мглу рассмотреть второго человека. Сердце в груди начало колотиться с такой неимоверной силой, что, он боялся, его услышат в этой непорочной тишине.       Рядом с мужчиной стояла девочка лет пяти-шести. Чёрные волосы черкали шею и были подвязаны ярким малиновым бантом, на спине её синего ципао виднелся символ клана Учиха — красный с белым веер. Ножки скрывали чёрные колготы и подходящие по оттенку верхней одежды сандалии. Она стояла к Хатаке спиной, и было невозможно рассмотреть черты лица, но вывод всё же он сделал: девочка наблюдала за тем, как её отец метал кунаи. Какаши слепо таращился на неё некоторое время, позабыв, зачем сидел на ветке дерева и что мог быть обнаружен при любом слишком громком вздохе.       Но происходящее оказалось слишком неожиданным, словно воспоминание из сна: Саске обучал свою дочь, как правильно обращаться с оружием шиноби. Даже здесь, скрываясь в покрытых мглой долинах на краю света, Учиха не забывал о своих корнях и передавал знания ниндзя новому поколению. Видимо, дух шиноби не способны переломить даже такие вынужденные меры, как жизнь с нуля в новой стране. Хатаке лишь медленно наполнил лёгкие прохладным воздухом, прислушиваясь к разговору Саске и его дочери, пока грудь пронзали неприятные спазмы волнения.       — Сарада, собираемся, — промолвил Учиха, направившись к бревну, чтобы вынуть кунаи.       Она обернулась, и впервые Какаши увидел лицо девочки: черты очень похожи на черты лица Сакуры, особенно широкая форма лица и глаз. Тем не менее Сарада по первому впечатлению больше напоминала Саске: тёмные омуты и смоляные пряди волос, которые она носила в виде причёски до плеч, что напоминала причёску присевшего рядом с ней уже взрослого Саске. Она улыбалась ему без опасений, искренне, с любовью и лёгкой игривой искоркой в глазах.       Он ловко собрал сумку, с которой они пришли на тренировочную поляну: видимо, смастерил это место сам Учиха, хотя непонятно, с какой целью; в руках Сарада держала нечто интересное, похожее на сюрикен, который сложили из свежей листвы, точно оригами. Саске спрятал катану в ножны и закрепил за спиной, а затем обернулся к дочери, выжидающе застыв. Она вдумчиво покручивала ту вещицу в руках, явно не принявшая активное участие в тренировке с Саске, что её огорчило. Тот перекинул лямку сумки через плечо и притянул к себе дочь рукой, еле слышно хмыкнув.       — И долго ты ещё будешь дуться?       — Почему мне нельзя? — нахмурив брови, крайне серьёзно спросила она.       Видимо, несмотря на юный возраст, Сарада очень хотела обучиться чему-то у отца, и пока что ей это не разрешалось. Хатаке пытался впитать всё, что видел и слышал: он был зачарован происходящим, не хотел, чтобы это скрытное наблюдение заканчивалось. Саске был настолько открытым и человечным со своим ребёнком, если сравнивать с тем, что о нём помнил Хатаке, что это поражало до глубины души: он стал отцом и мужчиной. Какаши гордился тем, что смог вырвать из лап судьбы для своих учеников шанс на лучшую жизнь. Хоть в этом он преуспел как наставник.       — Потому что нам влетит от мамы, а ты знаешь, что её лучше не злить сейчас.       — Один раз, ну, папочка!       Изогнув в просьбе чёрные бровки, Сарада поспешила обвить шею отца руками, будто это хоть как-то повлияет на угрюмость Саске, которого Хатаке знал много лет. Он с замиранием сердца наблюдал за происходящим, готовый в любую секунду последовать за Учихами, ведь было очевидно, что они собирались вернуться домой. Какаши столько месяцев искал их, и наконец ему повезло: было о чём написать Шизуне, обрадовать её подробным разбором всех событий, ведь она ждала счастливых новостей каждый день. Какаши настолько бдительно присматривался к происходящему, что не моргал, почти не дышал, сосредоточенный на ответе Саске, которого не пришлось дожидаться вечность. Вздохнув, Учиха засунул руку в карман сумки и достал сюрикены.       — Маме ни слова, — серьёзно промолвил он, повернувшись вместе с Сарадой к брёвнам. — А теперь запоминай: пальцами обхватываешь вот так. — Он держал своей рукой ладонь дочки, очевидно, решивший дать ей попробовать метнуть сюрикен, но при этом не позволить ребёнку пораниться, из-за чего бросать будет, несомненно, сам Саске, притворившись, будто это сделала Сарада. — И кисть поворачиваешь вот так…       — Вот так? — взволнованно переспросила малышка.       — Да, молодец, а теперь заносишь руку вот так и… — Саске ловко в последний момент бросил второй сюрикен в бревно, спрятав тот, который выловил из рук Сарады себе между рукавом и перчаткой.       — Ух ты! — подпрыгнула Сарада, сверкая чёрными глазами. — Ещё-ещё!       — Нет, мы опоздаем на обед, — усмехнулся Саске, собрав сюрикены в сумку, пока дочка прыгала и кружилась на месте, всё выпрашивая ещё одну попытку. — Сарада, пожалуйста.       — Ну ла-а-адно, — протянув руку отцу, буркнула она, и Учихи молча последовали по тропе, скрываясь из виду за стволами древних деревьев.       Какаши немного всполошился, максимально тихо перепрыгнув на соседнее дерево, чтобы следовать за ними. Он точно знал, что Саске давно его заметил, но почему-то поведение Учихи, фактически его полноценное безразличие к явному нарушителю границ их владений, удивляло. С учётом всего, через что Саске и Сакура прошли, чтобы спрятаться от мира шиноби и начать в Стране Долин новую жизнь, позволять кому-то из прошлого так открыто проникать на отдалённую территорию, несомненно, находящуюся под защитой Учихи, странно.       Какаши пытался понять логику происходящего, но, пока Саске не отрубил ему голову той катаной и позволял откровенно следить за ними, был согласен мирно наблюдать за тем, о чём последние несколько лет лишь грезил. Минут через десять прогулки лесом они подступили к особняку, в котором проживали Учихи. Этот дом был, очевидно, построен в долине по специальному заказу, потому что абсолютно всё, от сверкающей коричневой черепицы до молодых деревьев вишни в саду, говорило о недавнем обосновании территории.       Присмотревшись, Какаши вдруг осознал, что этот особняк отдалённо чем-то напоминал дом в Конохе, в котором жил в детстве Саске: возможно, это здание и окрестности проектировались по памяти Учихи как новый очаг для его клана. Несомненно, с работой Сакуры они не страдали от недостатка денег и могли себе позволить хорошую жизнь. Вспомнив о ней, Хатаке с комом в горле заметил выходящую на веранду фигуру: длинные волосы были заплетены в косу, на плечах тёплая накидка, и платье, которое обволакивало её тело, безусловно подчёркивало очевидный факт: Сакура в положении.       По размеру живота Хатаке допустил бы месяц четвёртый-пятый беременности. Так вот почему Саске сказал, что лучше не злить её: раздражённая Харуно могла одной рукой разбить армию врага. Какаши вжался плечом в ствол дерева, на котором сидел, скрытно наблюдая, как Сарада радостно подбежала к матери, обняв за подол платья. Немного нагнувшись, Сакура погладила дочь по волосам, поправив малиновый бант. В отличие от своей первой беременности, Харуно выглядела намного лучше, как говорят, чуть ли не светилась от счастья и надежды: зелёные глаза искрились радостью, румяные щёки подчёркивали её естественную женскую красоту.       В груди Какаши что-то словно раскололось, но не от горя или ненависти: он был искренне рад иметь возможность понаблюдать за ними даже издалека, чтобы утолить тревогу и любопытство. Эта сцена во дворе особняка была настолько удивительной, наполненной обыденностью и семейным счастьем. Он также понимал, что Саске буквально разрешил ему это: скрытно сидеть на дереве рядом с их домом и не показываться, но слышать и видеть семью Учихи, словно таким жестом Саске пытался дать ему понять, что у них всё хорошо, они счастливы и будут рады, если их никто не потревожит.       Внезапно Какаши ощутил себя незваным гостем. Он стремился отыскать своих учеников из личных мотивов, даже не подумав о том, что, вполне возможно, они не хотят с ним видеться, не хотят сталкиваться с прошлым, в котором столько страдали и из когтистых лап которого с таким трудом вырвали своё светлое будущее. Хатаке с собой принёс лишь воспоминания о том периоде жизни Саске и Сакуры, когда они были вынуждены сражаться против всех, противостоять родным и близким, которые были не согласны с их выбором. И они сделали всё, чтобы отстоять своё счастье.       Почему-то в этот момент Какаши вспомнил родителей Сакуры и то, как те отзывались о дочери: хорошо, что она не знала о тех скандалах, что Мебуки закатывала Шикамару после сражений в Стране Водоворотов. Чета Харуно не приняла новость о дезертирстве дочери во второй раз спокойно: если в прошлом Сакура потрясла их мятежным духом, который они ещё пытались понять, то в последний раз её родители отказались от неё. Сперва они настаивали на специальном отряде, который выследил бы Сакуру и вернул бы их дочь домой; Мебуки считала, что Саске похитил их девочку, заставил подчиниться его воле с помощью Риннегана.       Но никому до нукенинов не было дела, и вскоре чета Харуно перестала донимать управление Конохи своими требованиями, смирившись с тем, что Сакура ничем не лучше павшей в том бою куноичи; так им было легче адаптироваться к новой реальности. Как-то раз Кизаши сказал, что думать о дочери как о погибшем герое страны приятнее, чем каждый раз напоминать себе, что она дезертировала вместе с отступником, даже не попрощавшись с родителями. Сакуре определённо было здесь лучше, чем дома, и за это её не мог осудить ни один здравомыслящий человек.       — Проголодались? — весело спросила Сакура, подмигнув дочке.       — Да-да! — подпрыгнув, ответила Сарада.       — На кухне стол накрыт, — усмехнулась Харуно, подпирая поясницу одной рукой. — Рисовые котлеты, свежие помидоры…       — Фу-у! Не люблю помидоры! — возмутилась малышка, покривившись.       — А я люблю, — негромко, будто между прочим промолвил Саске, отбросив сумку рядом с колонной. — Не успеешь съесть свою порцию риса — оставлю тебе только помидоры.       Округлив от неожиданности глаза, Сарада, сжимая пальчиками сюрикен, который ей сделали из листьев, бросилась внутрь особняка, что-то попутно ответив, но было плохо слышно. Сакура лишь покачала головой, засмеявшись, а затем, подступив к мужу — на руке алым камнем явно сверкало кольцо, — примкнула губами к его подбородку, оставив там лёгкий поцелуй. Их взаимодействие вызывало в груди Хатаке странное чувство умиления и сожаления, что он не мог быть частью их круга общения: он был бы не против побеседовать с Сакурой, расспросить её о работе в этой стране, о чём угодно.       Учиха на поцелуй почти никак не отреагировал, а может, Какаши было плохо видно из-за веток, что преграждали полноценный вид на веранду, но через мгновение Сакура тоже скрылась в доме, оставив мужа в одиночестве. Тот нагнулся над чем-то у входа, будто проверял неизвестный предмет, но Хатаке, узревший достаточно, молча развернулся, перепрыгнув на соседнее дерево, отдаляясь от особняка Учиха. Он всей душой хотел подойти ближе, но знал, что не должен, ведь такой внезапный визит лишь навредит этой прекрасной обстановке.       Хатаке должен был убедиться в том, что с его учениками всё в порядке, и он добился поставленной цели. Путешествие, которое затянулось на многие месяцы и заставило Какаши, следуя зацепкам и чётким указаниям нинкенов, скитаться южными островами и неизведанными территориями, подошло к концу. Теперь он мог возвратиться домой в Коноху, бросить Шикамару на стол пустой доклад, мол, ничего он не нашёл и со спокойной душой состариться рядом с Шизуне, прокручивая в голове увиденное сегодня мгновение, когда хотелось подумать о чём-то хорошем.       Какаши считал, что сыграл свою роль наставника максимально: он делал безумные вещи ради защиты Саске и оберегал Сакуру настолько трепетно, что, глядя на прошлое, порой удивлялся своему суждению в те моменты; он боялся потерять их и ограждал от жестокого мира всеми правдами и неправдами. Много ошибок было сделано, но в конечном счёте всё вернулось на круги своя, и он был рад узнать, что у них всё хорошо, лучше не бывает. Мысленно поблагодарив Учиху за такую возможность, Хатаке поспешил обратно в порт, чтобы успеть на корабль, отбывающий в Страну Воды.       Он перепрыгивал с ветки на ветку, потерявшись немного в размышлениях относительно этой безумной затеи: Саске и Сакура справились со всеми препятствиями судьбы лучше, чем он ожидал. Они смогли в чужой стране построить дом, растить ребёнка, и скоро даже не одного, устроиться финансово и потеряться в стоге сена, чтобы лишь избранные смогли отыскать их, такие люди как Хатаке, которым были известны эти талантливые шиноби и пределы их возможностей. Он сомневался, что Саске подпустил бы к своему дому кого-то иного: там без разбирательств катана снесла бы с плеч голову незваному гостю.       Нарушать их искреннюю идиллию не хотелось даже ради подтверждения догадок. Какаши старался не соблазняться желанием остаться в Стране Долин ещё на несколько дней, чтобы понаблюдать за здешними традициями, может, расспросить, чем занимался Саске в этих краях, ведь Сакура, судя по опросам в Таирамуре, была более известной личностью из-за своей вовлечённости в фармацевтическую компанию и развитие этой индустрии. Вопросов после увиденного скапливалось больше, чем ответов, и Хатаке начинал раздражаться.       Ему следовало остаться дома, рядом с Шизуне, вспоминать учеников как горько-сладкий сон и никогда не нагружать себя подобным путешествием. В его возрасте и после того ранения, которое Какаши пережил, следовало сидеть дома и читать газеты, а не скитаться пустынями и морями в поисках мечты. Много ли успокоения принесла ему эта встреча? Теперь хотелось узнать Сараду поближе, расспросить Учих обо всём, что с ними произошло и как они смогли обустроиться в этом покрытом мглой краешке мира. К сожалению, на эти вопросы он никогда не услышит ответы, и необходимо смириться с таким положением вещей.       — Уже уходишь?       Голос, который раздался за спиной Какаши, заставил его резко остановиться, с замиранием сердца, осознав кто последовал за ним, обернуться лицом к собеседнику. Он не боялся встречи с Саске, даже представлял себе это множество раз перед сном, и вот они наконец увиделись. Хатаке застыл вполоборота, смело встретив взгляд Учихи: на груди в месте, куда попал вражеский удар, всё неприятно сжалось, до боли и жуткого дискомфорта, спазмов в мышцах, но он не подавал виду. Саске выглядел расслабленным, даже слишком с учётом того, что кто-то смог их выследить в этой части мира; вместо Какаши мог оказаться враг и попытаться напасть на него и Сараду в лесу.       — Решил, что помешаю.       Ответ был правдивым. Он здесь нежеланный гость, как Хатаке считал, поэтому поспешил покинуть территорию нового дома Учихи. Тот никак не отреагировал на слова — лишь еле слышно хмыкнул, будто ничего иного не ожидал. Он за прошедшие годы заметно возмужал: от парня, который исхудал в заточении тюрьмы, ничего не осталось. Саске выглядел здоровым не только телом, но и духом. То, как он вёл себя в окружении семьи, приятно удивляло: это значило, что Сакура действительно была для него своеобразным лекарством, тем самым человеком, который смог вернуть Учиху к нормальной жизни. Им суждено быть вместе, и никто не изменил бы этого.       — Может, зайдёшь на чай?       Вскинув бровь, Хатаке сначала промолчал. Это как минимум странно: вместо того чтобы прогнать проникшего на территорию постороннего, Саске приглашал его в гости на обед. Сглотнув вязкую слюну, что напоминала Какаши об уровне смущения и недоумения, он попытался обдумать свой ответ. Хотел ли он? Безусловно. Но стоило ли ему вмешиваться в прекрасную жизнь четы Учиха? Ведь это решение могло внести в их умиротворённую жизнь тревогу, и, если вдруг у Саске остались на материке враги, узнав, что Хатаке побывал у своих учеников, те могут воспользоваться новой информацией и попытаться напасть на новый дом Учихи. Какаши не хотел подвергать их опасности.       Конечно, он скорее умрёт, чем расколется врагу, поэтому Хатаке особо не тревожился о последней посетившей его мысли. Он молча смотрел на Саске, пытался обдумать причину такого тёплого приглашения, хотел предугадать, как на неожиданный визит отреагирует Сакура. Было сложно выдавить из себя однозначный ответ на вопрос Учихи. Какаши понимал, что в любом случае будет о чём-то жалеть, поэтому, перепрыгнув на ветку, где стоял Саске, он всё ещё молча подступил ближе, протянув руку в традиционном приветствии давних друзей. Именно так он видел Учиху: давним другом, с которым они повидали многое.       — Почему бы и нет, — улыбнувшись под маской, ответил Какаши.       — Добро пожаловать, — пожав его руку в ответ, усмехнулся Саске, и они спрыгнули вместе на скрытую во мгле тропу, ведущую обратно к особняку семьи Учиха.