Его любимое Чудо.

      Знаете этот момент, когда тебе становится страшно от того, сколько ненависти можно испытывать к некогда близкому? Тот самый момент, когда, кажется, в тебе уже не осталось ничего человеческого, словно дементоры из книг про Гарри Поттера оказались реальными и высосали из тебя всю теплоту, всю душевность, оставив лишь гнев, неконтролируемую агрессию и боль от передоза, из-за которой прекращаешь чувствовать что-либо вовсе. И всё. Ты пуст. И уже всё равно, что произойдёт в следующую секунду, минуту, что будет через неделю, через год. Уже абсолютно не имеет значения.       Антон зажмурился, вспоминая летящую в него тарелку, пробитую кулаком стену (от чего до сих пор болели костяшки), впопыхах собранный портфель, ключи, с особой злостью брошенные в реку, и крик, много крика. Такой крик, который до сих пор откликался эхом в сознании. Никому не нужный. Тряхнул головой, чтобы отогнать от себя мысли. Ничего не добился. Надо сосредоточиться на дороге, куда-то же этот мужчина его везёт. Неблагодарный ублюдок. Ебучая пробка.       Сука… Вновь порыв неконтролируемой злости и парень бьёт кулаком в дверь машины.       — Эй, эй, полегче, — Арсений смерил парня раздраженным взглядом, но, заметив, что в глазах того уже блестят слёзы, сменил тон, — Антоша, ты чего? Не буду я тебя насиловать, успокойся.       — Да пошли вы, — «Антоша» показал мужчине средний палец, — очень смешно, вам бы в КВН играть, или в Камеди Клаб, или стендап тур устроить, или… или…       — Да успокойся ты, чудо, — мужчина чуть заметно улыбнулся, убрав руку с руля, чтобы потрепать парня по волосам, но преградой для этого послужил натянутый капюшон, который мужчине пришлось снять, что вызвало у Антона ещё одну волну протестов, — всё равно встало… Движение, имею в виду, — поспешил добавить Арсений, увидев удивленный взгляд парня, — может, всё-таки расскажешь, что с тобой? Тогда побыстрее закончим. А то мне придётся тебя у себя держать, пока не расколешься.       — А какое вам, собственно, дело до проблем какого-то подростка? — недовольно пробурчал Антон, натягивая капюшон обратно. Ну, это же действительно странно.       — А может, я помочь смогу?       — Не сможете.       — А если я психолог?       — А по вам видно, что нет, — парень победно хлопнул в ладоши, — не похожи.       — А на кого похож? — Арсений вопросительно посмотрел на парня, протягивая руку на задние сидения, доставая оттуда какую-то папку.       — Ну… Если честно, то на бизнесмена какого-нибудь, не знаю. Или владельца гей-клуба… — ну а что? Извините, но голубые кеды меня всё ещё настораживают.       Арсений рассмеялся. Нет. Арсений заржал, заставляя Антона вновь морщиться от резких громких звуков.       — И ничего смешного.       — Нет, Антош, это как раз очень смешно, — брюнет не переставал смеяться, вызывая тем самым всё большую неприязнь, — как тебе такое в голову пришло? — Не сдохни, смотри, от смеха. — Почему именно гей-клуб? — А ты догадайся.       Наконец мужчина кое-как пришёл в себя и, подавив очередной накатывающий приступ хохота, протянул Антону папку:       — На, смотри.       На самом верху лежала маленькая ламинированная карточка-пропуск в какую-то частную организацию. Вроде больница, но хуй знает. На обратной стороне красовалась явно не самая лучшая фотография брюнета, так как чёлка спадала на лоб, а один глаз был прикрыт. Но Антон вынужден был признать, что даже тут мужчина выглядел лучше, чем Шастун на самой удачной своей фотографии. Под фото была надпись: «Попов Арсений Сергеевич. Психолог». Осмотрев эту бумажку, Антон полез дальше, но ничего интересного не нашёл, так как это оказались какие-то формальные бумаги-документы.       — Ну? — Арсений, как показалось, а скорее всего не показалось, ведь ты, сука, по-другому не можешь, самовлюблённо хмыкнул, — веришь теперь?       — Верю, — недовольно пробурчал Антон, отворачиваясь к окну. Признавать поражение не хотелось.       — Может теперь расскажешь, что с тобой?       — Арсений Сергеевич, а может вы отъебётесь уже?       — Ладно, — Попов фыркнул, — но не думай, что это значит, что я не доебусь потом.       А вот это уже стрёмно.       Остальную часть дороги ехали молча. Пробка довольно быстро рассосалась, и уже минут через пятнадцать Арсений открыл окно, чтобы им подняли шлагбаум. Прикольно.       Припарковавшись на единственное свободное во дворе место, Попов вытащил ключ и заглушил машину:       — Вылезай, чудо.       Нацепив на себя эмоцию донельзя обидевшегося человека, Антон всё-таки вылез. Судя по всему, промокнуть Арсений боялся сейчас больше всего в жизни, поэтому, стоило ему только захлопнуть дверцу иномарки, как он побежал под козырёк подъезда.       Антон же специально пошёл медленно. Он и так промок, а тут такой шанс побесить Попова, тем более тому явно было холодно в его джинсовке.       Когда Шастун подошёл к двери, в глазах Арсения уже была видна вся та злость на себя за то, что он вообще связался с этим мальчишкой. Открыв дверь подъезда, мужчина как можно более спокойно хотел сказать парню «проходи», но больше было похоже на рык. Антон ухмыльнулся, всё-таки он его выбесил.       Арсу пришлось буквально допинывать Шастуна до лифта, так как тот еле передвигал ноги:       — Быстрее можешь булками шевелить? Здравствуйте, — кивнул мужчина удивлённо посмотревшей на них бабушке, до этого залипающей в маленький телевизор, судя по всему, смотря очередной выпуск «Пусть говорят» про изнасилованную девочку-подростка. Как символично.       А ещё Антон всегда мечтал жить в доме с консьержкой, поэтому сейчас ему показалось, что то, что он встретил именно этого мужчину — очень даже удачно. Шестнадцатый этаж. Неплохо.       Всё время их длительной, как показалось Антону, который до этого поднимался максимум на 8 этаж, поездки, Арсений молчал, тяжело дыша и разглядывая парня. Я тебе что, блять, экспонат?       Сто тринадцатая квартира. Надо запомнить, чтоб адрес назвать полиции, если вдруг домогаться будет.       — Сюда… — кивнул Арсений, вынимая ключ из двери и подталкивая Антона, пытающегося бурчать что-то вроде «дамы вперёд».       Зайдя в квартиру, Антон старался не показать своего восхищения, но рот сам невольно приоткрылся, выдавая все эмоции подростка. Идеальный белый мраморный пол, такого же цвета стены. Раньше Шастун и подумать не мог, что белый цвет в квартире будет выглядеть не по-больничному, а уютно. И хотя увидел парень только коридор, он уже знал, что, во-первых, вкус у владельца явно есть, и, во-вторых, он не против тут пожить. Стянув с себя насквозь промокшие кроссовки, Антон отправился на исследование квартиры, чувствуя на себе удивлённый взгляд её хозяина. Наконец, закончив экскурсию, Шастун вернулся к Арсению, заваривающему чай:       — Ничего так хата. И спальни две. Так что у меня даже кровать отдельная будет, неплохо.       Попов от неожиданности чуть не вылил на себя кипяток, явно удивлённый таким заявлением. Судя по всему, этот мальчишка решил остаться у него на ПМЖ или что за чёрт вообще?       — Что, прости? — Арсений на всякий случай поставил чайник на стол, — в каком смысле «кровать будет»?       — В прямом. Просьба любить и жаловать, я остаюсь у вас жить, — Антон нелепо поклонился, задев вазу с конфетами, стоявшую на столе, отчего та с грохотом упала, а всё содержимое рассыпалось.       — Антон… — только и успел фыркнуть Арсений, как мальчишка подорвался и со скоростью молнии влетел в ближайшую спальню, громко захлопнув за собой дверь.       — Не догоните!       Побежавшему вслед за подростком Попову осталось лишь впечататься в дверь, которую, судя по всему, мальчишка держал со своей стороны. Дёрнул один раз, второй, третий. Крепко держит, шкет.       — Тош, открой дверь, — чуть ли не промурлыкал Арсений. Психолога включил, сука? — Ну, Тошааа…       — Не называйте меня так, — послышалось из-за двери.       — А как тебя называть, чудо?       — Антоном. Ещё Шастом можно, — парень сильнее сжал ручку двери.       — Шастом? — Да, Шастом, а с первого раза не понятно?       — Это от фамилии. Шастун.       — Ну хорошо, Шастун так Шастун. Так, может, всё-таки выйдешь? — Попова уже потряхивало, но он продолжал говорить как можно спокойнее.       — А вы меня тогда выгоните.       — Не выгоню, Тош, не выгоню. Мы чай попьём, а ты расскажешь, что случилось. Идёт? — если бы Арсений вовремя не отскочил, то дверь бы прилетела ему по лбу.       — Да не называйте меня так, говорю! Вы глухой, что ли? — Попов невольно улыбнулся: Антон выглядел как воробушек. Озлобленный такой, на весь мир обиженный воробушек, — ладно, идёмте чай ваш пить. Замёрз как собака.       — Как воробушек.       — Чего?       — Ничего, Тош, ничего.