Его любимое Чудо.

      — Нет, нет, пожалуйста! Я не хочу…       Антон резко распахнул глаза, тяжело дыша. Парень осторожно провёл ладонью по лицу — мокрое. Он опять плакал. Только сегодня, вот, никто не успокоил.       — Ира? — парню казалось, что он вот-вот задохнётся. — Ира?       Её нет уже три дня. Смирись.       Антон уже три дня занимался лишь самоуничтожением.       Шастун не хотел верить в то, что это его голос звучал сейчас так жалобно и беспомощно.       — Арс… Арс, пожалуйста! — подросток испуганно вскочил, услышав в ответ лишь тишину. — Арсений!       Подросток судорожно оглянулся. На подушке и простыни кровавые разводы от незаживших ран на костяшках пальцев. Антон дрожал всем телом, не зная, что делать, куда идти и кого звать.       Потерялся. Ты потерялся, как маленький ребёнок.       Дойти до окна стоило больших усилий. Первый порыв — выпрыгнуть. Выпрыгнуть, чтоб больше ничего никогда не портить в этой жизни.       Надо просто собраться с мыслями. Не ты первый — не ты последний. Сделай хоть что-то полезное!       А бабушка?       А Димка?       А Арсе…       Надо прыгать.       Шастун сглотнул, не зная, как сделать это правильнее. Залезть на подоконник и выпрямиться во весь рост не получится. Сесть, свесив ноги — это даже звучит слишком по-детски.       Антон смотрел вниз, пытаясь хотя бы приблизительно прикинуть, куда упадёт его долговязая туша. Ну, это же будет выглядеть хоть как-то красиво, да?       Клумба. Заснеженная клумба. Пустая лавочка. Лавочка с бабушками-комментаторами. Зона парковки. Какая-то «Лада», «Хонда» соседа, «Форд» сторожа. Только что приехавшее такси. А водитель будет сильно ругаться, если я упаду на крышу его авто? А может подождать, пока он уедет? Пассажиры уже выходят…       Шастун почувствовал, как кровь резко прилила к голове. Ноги подкосились, а сердце начало стучать быстрее, хотя, вроде бы, куда уж больше?       Скажите мне, что я ещё сплю.       Антон отскочил от окна, на ходу хватая рюкзак, стоявший у шкафа. Ему повезло, что из-за такого образа жизни последние несколько дней, он спал в уличной одежде. Зарядник. Сигареты. Телефон.       Прощальный взгляд — наверное, сюда он больше никогда не вернётся. Жаль всё то время, что он потратил, расписывая стены. Парень натянул кеды.       Если выйдет сейчас — наткнётся прямо на них.       Антон слышал, как внизу раскрывается входная дверь подъезда, закрывая квартиру. Шастун сам не заметил, как со скоростью молнии взбежал на этаж выше и там прислонился к стене, переводя дыхание.       На первый этаж приехал лифт. Закрылся. Едет на нужный.       Парень чувствовал, что вот он — конец. Если у его жизни есть точка невозврата, то она происходит сейчас. У него не осталось ничего. Нет любимого человека. Нет денег. Нет дома. Нет желания существовать.       Двери этажом ниже открылись. Антон даже слышал голоса. Такие знакомые и такие…       Какого хрена они вернулись так рано?       Они зашли. Парень молнией помчался вниз по лестничным пролётам, запинаясь об свои собственные ноги. На улице уже давно минусовая температура и ему кажется, что в своей хоть и тёплой, но толстовке, он замёрзнет насмерть через часа два.       — Дим, Дим, помоги мне, пожалуйста… — Антон стоял у одного из супермаркетов. — Я не знаю, что делать…       — Чего тебе опять?       — Мои родители… Короче, они вернулись раньше времени, и я не знаю, куда мне идти.       — В каком смысле «куда»? — Дима хмыкнул, — у тебя психолог есть, не забыл?       — Какой нахрен психолог? — Шастун начинал злиться. — Ты, блять, понимаешь, что мне теперь жить негде? Просто впиши меня у себя, и…       — Нет, Антон, — Позов, сука, в каком смысле «нет»? — помирись с Арсением, а потом будем разговаривать.       — Да не помирюсь я с ним, понимаешь или нет? — Антон медленно начинал переходить на крик. — Он меня не простит, а я извиняться не буду! Понятно тебе? Вы все вечно строите из меня самого виновато…       — Шаст, успокойся, истеричка, если уж на то пошло, то…       — Ничего никуда не пошло, блять, понял? Ничего никуда не пошло! — Антон злобно взглянул на странно посмотревшую на него женщину, проходящую мимо. — Я уже давно понял, что ты мне не друг, а чёрт знает кто, если вместо помощи какие-то советы даёшь…       — Ты слышишь меня? Успокойся. У тебя месячные или что? Ты можешь хотя бы дослушать? — кажется, Дима тоже начинал злиться.       — Это у тебя месячные, понял? Да пошёл ты вообще! Сам справлюсь!       Шастун резким нажатием завершил вызов.       Друга тоже нет.       Антону казалось, что ещё чуть-чуть, и он заплачет. Парень держался из последних сил. Идя по мостовой, он чувствовал, как ветер продувает его насквозь, как начинают дрожать сначала руки, а потом и всё тело.       В кармане парень обнаружил жетон. Последний, оставшийся у него жетон на метро.       В вагоне было тепло. Шастуну казалось, что он даже на какое-то время расслабился, попытавшись отстраниться от всего того, что происходит в жизни.       Он вышел на этой станции на автомате. Понял лишь тогда, когда в лицо вновь ударил морозный воздух. Вышел и проклял себя.       А, может, это судьба?       Какая к чёрту судьба? Это всё отсутствие у тебя мозгов!       Консьержка пропустила его без вопросов. Наверное, он так часто продолжал появляться в доме у мужчины, что она думала, что он тут живёт. Парень сам не понимал, зачем дошёл до двери и позвонил в неё.       Либо его нет, либо не хочет открывать. Ну, не очень-то и хотелось.       А в подъезде хорошо. Чистый пол, не так холодно. Антон устало прислонился к стене и сполз по ней вниз.       Посижу тут чуть-чуть, а потом пойду. Мне просто надо согреться. Я не жду, пока мне откроют.       Телефон сам подключился к знакомому вай-фаю, тут же оповестив о том, что sergeymatvienko запустил прямой эфир. Шастун зашёл в трансляцию скорее от нечего делать, чем от любопытства. По коже сразу пробежали мурашки. В камеру смотрели два каких-то измученных, но строящих из себя нереально весёлых человека. Арсений снова оброс щетиной, а Матвиенко, казалось, не переплетал хвост как минимум дня четыре.       pozov       Шастун не с вами?       Антон видел, как в момент перекосилось лицо Попова. Оно и без этого особо-то и не блистало, но после комментария на нём не осталось даже тени улыбки.       — Эй, ты это тут чего? — армянин, испуганно взглянув на друга, ткнул в камеру средний палец, — за Шастуна фак, забыл? И вообще… Я за него банить буду. Не пишите про Шастуна, или полетите в бан!       Шастун мог бы улыбнуться, но вместо этого он лишь непонимающе хлопал глазами, закрывая инстаграм.       Довольно.       Начинало трясти. Возможно, это было от злости, но, скорее всего, парень действительно начал заболевать. Антон, держась за стенку, поднялся. Голова кружилась.       Замечательно.       Пошатываясь, подросток кое-как дошёл до лифта. С третьего раза всё-таки смог попасть на кнопку первого этажа.       Главное не откинуться прямо тут.       Шастун готов был уже вновь выйти на улицу, когда его окликнула бабушка-консьержка. Анастасия Павловна же вроде, да?       — Антош, — Она уже и имя моё выучила? — что, Арсений ушёл куда-то, да?       — Ага, — парень пожал плечами, — но, ладно, я пойду.       — Да куда ты пойдёшь, голубь мой? — А это что значит? — Холод такой на улице. Подожди тут, вернётся ж скоро!       — Да не, спасибо, не стоит, — Антон отрицательно замотал головой, отчего та начала кружиться ещё сильнее и парню пришлось схватиться за ручку двери, чтобы не упасть.       — Так ты ж еле на ногах держишься, заболел что ль? — Женщина подбежала к парню и, встав на цыпочки, приложила ладонь к его лбу. — Антош, ты ж горишь весь!       — Ничего я…       — Пошли, я сказала!       Шастун не успел даже сообразить, что произошло, как женщина затащила его в свою будку и чуть ли не силой уложила на диван.       — Тут будешь! Ещё чего не хватало, с температурой по морозу без куртки! Как так? Не следит за тобой твой брат? А? Вы ж братья?       Ответа Анастасия Павловна так и не услышала. Стоило телу Антона принять горизонтальное положение, как парень отключился.

***

      Арсений возвращался домой в отвратительном настроении. За эти два дня он уже успел скурить всю Шастуновскую пачку и теперь боялся стать рабом этой привычки.       Стоило мужчине зайти в подъезд, как на него накинулась Анастасия Павловна.       — Арсений! Чего ж вы так долго ходите?       — Что, простите? — Попов явно растерялся.       — Да вон, посмотрите, — женщина рукой махнула в сторону будки, — вас не дождался, уйти хотел. Хорошо, что я остановила! Без куртки, без шапки и с температурой! Это где видано?       Арсению показалось, будто его по голове ударило чем-то тяжёлым. Подросток размеренно посапывал на диване, свернувшись калачиком. Даже на приличном расстоянии мужчина смог заметить на лбу Антона капельки пота.       — Придурок, — Попов фыркнул.       — Да мальчишка совсем ещё! — Женщина укоризненно посмотрела на мужчину. — Я уверена, что и вы таким были.       Арсений лишь промычал что-то нечленораздельное.       — Вы уж заберите его! Будить вот только жалко! — Анастасия Павловна подтолкнула Попова к дивану, — а худющий какой! Вы его донести сможете? Дверь-то я вам уж открою!       — Смогу, — прорычал Попов сквозь сжатые зубы.       Мальчишку хотелось не то что разбудить, а выпороть и вновь выставить на мороз, но Арсений прекрасно понимал, что такая заботливая и страшно дотошная Анастасия Павловна сделать этого не позволит.       С глубоким вздохом Арсений наклонился над диваном, осторожно беря парня на руки, хватая одной рукой под колени, а другой за подмышки.       Донести Антона до квартиры, не выкинув по пути, стоило большого труда. Этого сделать не давала Анастасия Павловна, которая всё-таки решила, что с мальчишкой на руках Попов не сможет открыть квартиру, и решила ему помочь.       — Чая больше ему давайте… Ну и температуру сразу надо измерить, как проснётся… Мёд бы было хорошо, и…       — Всё, спасибо, дальше я сам! — Арсений наконец-то зашёл с Антоном в квартиру. — Не переживайте, всё с этим оболтусом хорошо будет!       Одной рукой Попов запер дверь прямо перед носом консьержки. Руки уже гудели, поэтому до кровати Арсений решил Шастуна не дотаскивать, да и разуться же надо в конце-то концов! А на полу коридора Антон смотрелся очень даже хорошо.       — Эй, подъём! — Попов начал тормошить подростка за плечо, — слышишь меня? Подъём!       Антон зевнул, перевернулся на другой бок в надежде, наверное, улечься на подушку, разочарованно причмокнул губами, не найдя её, и наконец нехотя открыл глаза. За всем этим психолог наблюдал с неподдельным интересом.       — А-а-арс, — довольно улыбнулся подросток и даже несколько секунд выглядел совершенно удовлетворённым жизнью, но продлилось это недолго, так как до него начало доходить осознание происходящего.       — Ого, вот мы и проснулись! — Попов присвистнул, видя, как Шастун испуганно вскакивает с пола, но тут же хватается за шкаф, чтобы не упасть. — И что мы тут делаем?       — Отвали! — Антон фыркнул и, опираясь на стенку, попытался выскочить из квартиры, но перегородивший дорогу Арсений помешал это сделать.       — Я, вроде бы, задал тебе вопрос? — Попов взял парня за капюшон толстовки.       — Какая разница? Дай мне уйти! — Шастун попытался вырваться, но сил не было, поэтому он снова лишь медленно сполз на пол. — Я не собираюсь перед тобой оправдываться.       — Уходи, — мужчина развёл руками, отпуская капюшон, — как видишь, я тебя не держу.       Фыркнув, Арсений отправился на кухню.       Уйти, надо уйти сейчас, я не буду унижаться и извиняться.       Антон дополз до двери и кое-как смог вылезти на лестничную площадку. Голова гудела, как и всё тело. Перед глазами плыли круги, а сердце билось с бешеной скоростью.       Ну, я уже не в его квартире. Посижу тут, пока пройдёт.       Попов, слыша, как захлопнулась дверь его квартиры, лишь усмехнулся. Мужчина прекрасно понимал, что подросток никуда не ушёл, а то, что после хлопка двери не последовало звука вызова лифта, лишь придавало в этом уверенности.       Арсений был рад тому, что смог поужинать в тишине. Потому что, судя по всему, завтра ему этого сделать не получится. Попов специально очень долго доедал салат, пил чай медленными маленькими глотками, а посуду складывал в посудомойку добрых пятнадцать минут.       Но больше времени тянуть не получалось, поэтому, глубоко вздохнув, психолог всё-таки направился в коридор и распахнул дверь квартиры. Увиденная картина его совсем не удивила. Это то, что он и ожидал увидеть.       Антон сидел, прислонившись к стене, дрожа всем телом. Боковым зрением увидев выходящего мужчину, парень всем видом решил показать насколько он гордый и независимый и даже не повернул головы.       — В квартиру, живо! — Попов специально постарался говорить максимально строго и грубо.       Шастун даже не пошевельнулся.       — Я два раза не повторяю, — Арсений фыркнул, видя, как тут же пытается подняться подросток и, всё ещё не смотря на мужчину, заползает заходит в квартиру.