Однажды в Готэме

       У Джима было слишком хорошее настроение, что является редкостью.        Выйдя из дома, он позвонил Освальду, чтобы хоть с кем-то сходить в бар, потому что тот был единственным, кто соглашался тусить с ним без особых разговоров.        — Джим? — закричал Освальд в трубку.        — Да, а как ты догадался? Я еще не успел ничего сказать.        — Ну… я… просто отгадал, — жаль Джимбо не видел, как тот находясь у себя дома, покраснел.        — Ага, я так и подумал. Номер мой аж записал? — Джим усмехнулся.        — Я всегда записываю номера знакомых мне людей! — закричал он в трубку.        — Зачем?        — Что? В смысле?        — Это был весьма простой вопрос. Ох, ладно, мне, пожалуй, все равно. Я вот, что позвонил. Не хотел бы ты сходить со мной…        — Да, хотел бы.        — Но я еще не сказал, куда.        — Правда? А мне показалось, что сказал, — замямлил тот.        — В бар, — закончил Джим, — если ты готов, а я так думаю, что уже да, жду тебя в том, что недавно открылся у моего дома. Адрес сказать? Не думаю, ведь ты и его где-то записал? — снова усмехнулся он.        — Нет, вот адрес, знаешь ли, не записал, — огрызнулся Освальд, осознавая, что знает, где тот живет, уже как сто лет.        Гордон быстро назвал свой адрес и отключился. Он снова зашел домой, чтобы стащить с себя костюм и надеть что-нибудь будничное. Хоть и собирался пойти в бар в нем, но на улице была какая-то незнакомая ему жара.        Оказавшись дома, Гордон погрустнел, когда ощутил одиночество. Ли что ли позвонить и лишний раз выслушать крики и ненависть в свой адрес за то, что он вечно все портит и вновь ее достает? Возможно, он бы позвонил, если бы вдруг не раздался звонок в дверь.        Джим быстро стащил с себя весь костюм, оставаясь только в одних штанах, затем открыл дверь, где увидел Освальда.        — Как ты так быстро оказался здесь? — задергал он бровями.        Освальд слишком долго пялился на тело мужчины и вдруг у него чуть не сорвалось, что когда тот отключился, Освальд помчался со всех ног до его дома. Благо, жили они не так уж и далеко друг от друга. Джим этого не знал, да ему было и не важно.        — Я… ну… просто я очень быстрый. Я всегда быстрый, знаешь ли.        — Ладно, — прищурился Гордон, — мне надо быстро нацепить на себя что-нибудь и мы пойдем, хорошо?        — Д-да, — язык Освальда не отлипал от губ, по которым он постоянно проводил, что тот не мог не заметить, — можно мне воды? — выпалил Оз, чтобы как-то оправдать свой путешествующий язык по губам.        — Конечно. Кухню найдешь?        — Найду.        Джим ушел в комнату, а Освальд так и остался стоять у двери, лишь через пару минут решил отойти от нее и встать в другом месте, дабы тот не узнал, что он никуда не ходил.        Джим вернулся довольно быстро. На нем свисала какая-то огромная футболка, будто он стащил ее с какого-то гиганта. Но Джиму было плевать, к тому же, ему было так плохо без Ли, что хотелось выглядеть так же ужасно, как он себя чувствовал.        Они вышли из дома и направились в бар. Какое было у них удивление, когда там они застали танцующего Нигму. О боги, он танцевал прямо на сцене у пилона.        — Твою мать! — произнес Гордон, увидев своего друга на сцене.        — Что такое? — когда и Освальд увидел дивную картину, он охирел еще больше, чем Джим.        Эдвард, как принцесса на горошине, скакал по сцене в туфлях. На нем были лишь трусики алого цвета и чулки.        Когда взгляд Эда упал на шокированных друзей, тот сначала застыл на сцене, затем заорал, будто его режут и умчался за шторку, куда и нырнули и Джим с Освальдом.        — Ебушки-воробушки. Ебушки-воробушки, — орал Нигма, бегая за кулисами.        Освальд и Джим быстро ворвались в мини-комнатку за шторами, где бедный Эд скакал от зеркала к стене.        — Можно объяснения всему этому? — очень серьезно спросил Джим, а потом как заржал, что чуть зеркало с петель не упало.        — НЕТ! — рявкнул Нигма, — вы, блять, не должны были, никто не должен был… АААААААААААААААААА.        — Да ладно тебе, мне вот понравилось, — попытался успокоить его Освальд.        Эдвард начал шипеть на него и плеваться в разные стороны, затем стащил стекло со стены, разбил и попытался навредить себе, но вовремя подбежавшие друзья спасли его.        — Ты че, больной что ли? Мы же твои друзья, никому не скажем, — начал Джим.        — Не скажем, — подтвердил Освальд, схватив Джима за джинсы, потому что сдержать новый поток смеха было очень трудно.        Тем временем, Джим тоже схватил Освальда за штаны и сам не заметил, как начал сжимать кулак с огромной силой, ибо ему держаться было еще тяжелее.        — Так, блять! Если кто-то узнает, вы трупы! — заорал красный и злобный Нигма.        — Никто не узнает, — хором ответили те.        — А зачем мне это? — начал Эд, — мне просто нужны ден… ой, да, ладно. Нравится мне это дело, вот и все!        — Ну ничего, все нормально. Каждый человек должен заниматься тем, что ему нравится, — произнес Оз.        — Ага, как например вы, двое.        — А мы тут причем? — поинтересовался Гордон.        — Прижались друг к другу, держитесь за штаны…        Джим первый оторвал свою руку от штанов Кобблпота, а тот нехотя, лишь потом.        В комнатку ворвался какой-то мужик. Он начал орать на Нигму, что тот убежал, когда был самый разгар. Все фанаты новичка ждут его и готовы платить бешеные деньги, лишь бы снова увидеть Эда.        — Я не могу, — надулся парень, — уже не могу.        — Что? — закричал мужчина, — ты что говорил, когда устраивался? Напомнить? Может, хочешь, чтобы я при всех сказал, как ты на коленях передо мной ползал?        — Ооооо, не надо. Я все понял, уже иду, — злобный Эд прошел мимо друзей, здорово пиная их при этом.        Пока Оз и Джим опять ржали, мужик осмотрел парней, затем подошел к шкафчику, открыл его, что-то достал и кинул в их лица.        — Что это? — брезгливо спросил Освальд.        — Надеть! — проорал тот.        — Мы ничего надевать не будем, — сказал Джим и бросил пакет с одеждой на пол. Мужчина достал пистолет и направил на парней, тем пришлось согласиться со всем, что тот предлагал.        Пока танцующий Нигма в алых трусиках и шпильках прыгал на сцене, в бар зашли, держась за ручки, Барбара и Лесли. Они оценили обстановку и остались довольны.        — Я же говорила, это отличное место. Тем более, бар недавно открылся, о нем мало кто знает. Нас никто не увидит, — сказала Лесли. <tab > — Ты что, стыдишься меня? Нас?        — О боже, нет, что ты. Просто мы с Джимом недавно расстались и очень бы не хотелось делать ему больно тем, что я снова счастлива.        — А вот он делал мне больно, когда мы расстались. Начал сразу крутить роман с тобой.        — Барбара, давай оставим это в прошлом? Что было, то было. Сейчас мы здесь. Мы любим друг друга, и все у нас хорошо, не так ли?        — Так ли, — ответила Барбара и дождалась, когда та поцелует ее, — после этого они сели за барную стойку. Сделали заказ… и тут Барбара начала давиться, а Ли принялась хлопать ее по спине.        — Что такое? — Барбара не могла ничего сказать, лишь закивала в сторону сцены, куда Лесли тут же посмотрела и открыла рот, не замечая, как коктейль в ее руках медленно льется на пол.        На сцене помимо скачущего возле пилона Эда, появился Освальд в костюме кота, медленно стаскивая его. У Освальда что-то пошло не так, или костюм оказался слишком тугим, но в итоге тот прыгал на сцене, будто его током долбануло, и никак не мог окончательно избавиться от костюма. Но тут на сцене появился Джим в полицейском костюме, размахивая дубинкой. Ему было дико некомфортно. Еще больше, чем Освальду, но зато он влился быстрее остальных, и пошло-поехало.        Джим медленно стащил с себя форму, крутя бедрами, затем пришел на помощь Освальду и начал стаскивать с него костюм кота, в котором тот давно застрял.        — Блять, спасибо, — послышалось от Освальда.        Эд заулыбался, когда понял, что не один такой долбоеб.        Шикарное мужское трио заводило пускающую слюни публику, которые орали и кидались деньгами.        — Ебучий случай, что это такое, черт возьми? — не так скоро, произнесла Лесли.        — Пиздец какой-то.        — Да, я это и сама вижу.        — Уйдем? — Барбара хотела встать, зная, что ее любимой не хотелось бы, чтобы их вместе видели.        — Нет уж. Давай останемся. Слушай, ему вон как весело, так что все нормально, — Ли попросила еще пару коктейлей и они с Барбарой принялись смотреть стриптиз, который становился все жарче и жарче.        — Трусы снимайте! — заорал директор бара, отодвигая шторку.        — Что блять? — взволновано, спросил Гордон.        — Трусы! Мальчики, трусы! И ты тоже, милая, — обратился он к Нигме.        Эдвард позеленел от злости.        — Это уже будет перебором, — запротестовал и Освальд.        — Так блять, если не снимете трусы на раз, два, три, пристрелю вас прямо на сцене и всем скажу, что это часть шоу.        — Ты пидор ебаный! — произнес Освальд.        — Ты тоже пидор, — ответил ему директор, — я умею своих вычислять.        Освальд заткнулся. Хотел сказать, что типа может он и пидор, но не ебаный урод, как тот, но промолчал.        — Раз… два… три!!! — произнес мужик и спрятался.        Все трое стащили с себя трусы и замерли. Замер и весь бар.        Барбара опять подавилась и ебанулась со стула на пол, куда спустилась не менее шокированная Лесли и принялась поднимать свою девушку.        Люди молчали довольно долго, из-за чего директор бара уже пожалел о своей затее, проклиная себя как только можно, но тут все закричала восторженно и начали рваться на сцену. Парни были полностью голыми, деньги совать им было некуда.        Освальд первым пришел в себя, лег на пол и открыл рот, куда ему начали пихать купюры.        — Мои мальчики! И моя девочка! — заорал директор за шторами.        — Я, блять, все слышал, — заорал Нигма.        Через полчаса Джим увидел двух своих бывших, которые танцевали, а потом целовались. Он просто не мог не подойти к ним. На нем уже была одежда, ибо представления на сцене закончились.        — О, Джим, — произнесла Барбара, — привет. Мы рады были увидеть место, где ты теперь работаешь, она засмеялась, и Ли не сдержалась, прыснув с ней за компанию.        — Я здесь не работаю. Так надо было.        — Да? А я была уверена, что работаешь. Даже в образе копа был.        Джим закатил глаза, потом все еще с грустью и любовью посмотрел на Лесли.        — Джим, я, — начала она, перестав танцевать с Барбарой.        — Ничего, все нормально. Я понимаю.        — Правда?        — Да. Счастья вам. Обеим.        — Спасибо, — хором произнесли они.        Стало грустно. Но Барбара привела Ли в чувства, ну, а Джима привел в чувства Освальд.        — Слушай, — подбежал Оз к нему, хватая за плечи, — надо спасать Эда.        — Зачем?        — Тот упырь, что владелец бара, заставляет его теперь спать с ним.        — И?        — Что и? Ты больной что ли?        — Что ты предлагаешь?        — Да, блять! — Освальд начал щупать Гордона, пытаясь найти его пистолет. В этот момент в зале стало намного темнее и Оз случайно схватил Джима за член.        — Освальд! — заорал Гордон.        — Боже, прости.        — Что ты вообще делаешь?        — Пистолет твой ищу. Эм… — он смутился, — тот, из которого стреляют, тот, что…        — Я понял! Я не брал его с собой в бар. Зачем?        — Не знаю. Может быть, ты без него никуда не выходишь.        — Выхожу. Будешь знать теперь.        — Да, буду.        — Освальд!        — Что?        — Руки убрал с моего хуя! — в этот момент музыка стихла, как и включили свет.        — Ах, вы твари! — заорал Эд, выбегая из комнатки, — меня там чуть не изнасиловали, а вы тут шуры-муры развели.        — Какие шуры-муры? — заорал Джим.        — Заебали вы меня, пидрилы ебаные! — Эд трясся.        — Кто тут еще пидрила из нас? — возмутился Освальд.        Джим и Эд внимательно посмотрели на него, давая понять, что тот бы лучше молчал.        — Ой, пошли вы на хуй, идиоты! — сказал Оз и поплелся на выход.        — Бежим! — Заорал Эд, пытаясь схватить Джима за руку или хоть за что-нибудь, лишь бы побыстрее выбраться на улицу.        — Стоять-бояться! — закричал мужик, выбегая из комнатки.        — Ебучий стыд! — загорланил Эд и побежал на улицу, ну, а Джим подошел к этому мужику, въебал ему по лицу, выхватил пистолет и навис над ним:        — Еще, сука, попытаешься что-то предпринять в наши стороны, не успеешь попрощаться с жизнью! Понял?        — П-понял.        Джимбо побежал к парням на улицу.        — Фух, блять. Отделались, — произнес он, выходя на улицу.        Красивое трио побрело домой к Джиму, где они наебенились до беспамятства и Освальд с Эдом потрахались прямо на кухонном столе, где спал Джим, уткнувшись лицом в тарелку с колбасой.        Утром, когда парни вышли на улицу, отправившись на работу, они охуели, когда увидели, что плакаты с ними голыми, расклеены везде, где только можно.        — Ну, сука, пиздец этому карлику, — проговорил Джим…