Отпущение

Я знаю их — часы скорбей: Мученья, упованья, страх, Тиски обид, шипы страстей, Цветы, рассыпанные в прах; Бездонный ад над головой, Пучины стон, недуг зари И ветра одичалый вой — Они со мной, они внутри. Иной бы это разбренчал На целый мир, как скоморох; Но я о них всегда молчал: Их знаешь ты, их знает Бог.

Трель будильника вывела Хана из глубокого сна. Желая оттянуть своё возвращение в реальность, Хан, недовольно поморщившись, нащупал заветную кнопку и прекратил звон. Он находился в полудрёме, собираясь продлить сон ещё на некоторое время, но вдруг ощутил укол тревоги и вскочил. Память мужчины прояснилась мгновенно, а вместе с тем его лицо помрачнело: сегодня была годовщина со дня смерти его старшего брата Абая. Ещё вчера он отпросился на день у Лариной, ссылаясь на плохое самочувствие. Елена, кажется, поверила ему на слово и даже признала, что он был бледный как поганка. И действительно, сильно врать не пришлось — Хан был подавлен всю последнюю неделю, а уж за день до годовщины и вовсе был сам не свой. Легко выбив себе выходной, он ещё вчера распланировал его до мельчайших подробностей: у Хана было желание посетить все любимые их с Абаем места в Москве. Их было несколько десятков. Но проснувшись сегодня, он решил, что ограничится всего десятью местами, потому что он был разбит, будто сон и вовсе не повлиял на его состояние. Есть ему не хотелось совершенно. Насильно затолкав в себя бутерброд и запив его чаем, Хан оделся и вышел из дома. Ему предстоял долгий путь, и он решил распланировать свой маршрут заранее. Он достал телефон. Несмотря на то, что с гаджетами Хан умел управляться как младенец с мечом, после долгих расспросов сначала Арсус, а потом Ксения всё же научили его пользоваться всеми возможностями мобильных карт. Маршрут был проложен, и Хан шёл в полном соответствии с планом. В этот день его не привлекала Москва — для него были желанны лишь дорогие ему места. Остальная часть этого переполненного и кипящего жизнью мегаполиса казалась ему пустой и монотонной. К вечеру он наведался в последний пункт назначения: в тот самый двор, где они с Абаем играли, будучи детьми. Эта площадка уже была обновлена, но мужчина будто видел, как на площадке бегают два ребёнка, держа в ещё неокрепших руках деревянные мечи, размахивая ими и имитируя сражение. Вдруг один ребёнок, тот, что поменьше, в котором Хан узнавал себя, упал на землю после пропущенного толчка и всхлипнул. А второй ребёнок сел и стал осматривать брата. Убедившись, что всё в порядке, маленький Абай прижал маленького Хана к себе. — Ну ты чего? Всё хорошо, всего лишь царапина. Обычное дело для воина. Ты должен быть сильным, Хан. Маленький Хан перестал плакать и улыбнулся. — Прямо как ты?.. — Прямо как я, брат, — после чего он помог младшему брату подняться и отряхнул его одежду от песка. Видение Хана прервал гудок автомобиля. Опомнившись, он заметил, что стоит прямо посреди въезда, и поспешил уйти на тротуар. С губ водителя сорвалась какая-то колкость в его адрес, но он даже не расслышал этого. Бросив прощальный взгляд на площадку, Хан склонил голову и удалился. Теперь ему предстояла дорога домой. Доехав до своей станции метро, он зашёл в магазин и взял несколько бутылок вина. Прежде чем пойти на такой шаг, мужчина думал долго, взвешивая все «за» и «против», и аргументы «за», к его сожалению, оказались убедительнее. Перешагнув порог своего дома, он бросил куртку на диван и сам плюхнулся рядом. Сознание сковало чувство апатии. Ему требовалось сделать над собой огромное усилие только для того, чтобы сходить в прихожую и притащить оттуда пакет с несколькими бутылками вина. Открыв одну бутылку, он стал пить залпом. Во рту уже отчетливо чувствовался привкус спирта и по мере заполнения желудка к горлу подступала тошнота, но Хан упорно продолжал вливать в себя алкоголь. Когда уже содержимого оставалось на донышке, мужчина поставил бутылку на пол и подошёл к окну. Опьянение разливалось приятным теплом во всём теле, вскоре он почувствовал лёгкое головокружение и расслабление. Спустя полчаса он принялся за вторую бутылку. После неё головокружение усилилось, мужчина еле стоял на ногах. Погруженный в дурман, он на некоторое время выпал из настоящего времени, но в какой-то момент его настигло понимание того, что сегодня за день. И это просветление будто полоснуло Хана по сердцу, заставив рассеяться приятный туман в голове. Вздохнув, он, шатаясь, отправился в кладовку. После недолгих поисков он вытащил оттуда толстую верёвку, снял с крюка люстру в гостиной и нацепил на этот крюк верёвку. Завязав петлю, он принёс стул, встал на него и надел её на шею. Боль сковала шею, когда удавка плотно сжалась на горле мужчины. Воздуха не хватало, и за несколько секунд, страх Хана усилился до предела. Он потерял всякий счёт времени, как вдруг очутился в довольно странном месте: вокруг было белым-бело, и ему пришлось зажмуриться от такого яркого света. Вдали он различил очертания какого-то мужчины. «Хан», — раздался до боли знакомый голос в его голове. Сердце Хана замерло. «Абай?..» — так же одними лишь мыслями переспросил он, не в силах поверить в то, что сейчас происходит. «Вижу, угрызения совести совсем извели тебя, раз ты решился на такой отчаянный шаг, брат». «Абай… Как бы я хотел вернуть то время, когда мы с тобой были детьми… Я превратился в монстра… Не хочу таким быть». Абай приблизился к своему младшему брату. Теперь Хан видел, что он ничуть не изменился внешне. «Ты тоже не постарел с тех пор, Хан», — донеслось до мужчины с усмешкой. Хан обнял брата и с огромным облегчением понял, что тот обнял его в ответ. «Я не могу так больше… Вот уже сколько лет меня не покидает чувство вины перед тобой…» Абай вздохнул и похлопал брата по плечу. «Ну-ну… Хватит тебе… Я не сержусь на тебя, ведь по сути я отдал свою жизнь, чтобы после ты спас сотню других. Это знание дорогого стоит». «Но ты не должен был погибнуть! Если бы не моё желание превзойти тебя — ты был бы жив!» — воскликнул Хан, от его напускного спокойствия, коим он обладал всегда, теперь не осталось и следа. Старший брат долго смотрел на него, после чего вздохнул. «Сейчас уже незачем ворошить прошлое. Я прощаю тебя, Хан. И очень хочу, чтобы ты использовал свои способности во благо. Продолжая спасать жизни. А я буду наблюдать за тобой. Буду рядом, когда ты будешь бороться со злом, придам тебе сил, когда их окажется недостаточно. Договорились?» «Да, Абай…»,— Хан крепко сжал брата. </i>«Тебе пора, Хан»,</i> — фигура Абая стала рассеиваться в ослепительном белом свете, а Хан, несмотря на попытки задержать его хоть на секунду, не смог этого сделать. Вдруг он почувствовал, что из его горла рвётся кашель, а голова ужасно болит. Открыв глаза, он понял, что лежит на полу. На его шее до сих пор была петля, но взглянув на потолок, мужчина догадался, что могло произойти: скорее всего, крючок от люстры не выдержал его веса и он рухнул вниз, сильно ударившись головой. Но несмотря на боль, Хан не был под сильнейшим впечатлением от встречи со своим братом. И теперь ему стало гораздо легче на душе. Теперь он знал, что Абай давно простил его. На следующий день Хан получил задание: обезвредить группу террористов, захвативших армейский склад боеприпасов. Надев необходимое снаряжение, Хан вышел из штаба. — Ну что, брат, пошли на задние… — еле слышно прошептал Хан, и в ту же секунду его лицо обдало приятным ветерком, вызвав у мужчины улыбку, будто слова его дошли до нужного человека.