Вольные Прикиркчения

      — Еще раз протянешь руки, — спокойно сказала сестра, выламывая эти руки так, что ублюдок упал на колени, — и протянешь ноги. Все тебе ясно?       Он прохрипел что-то маловразумительное, в чем ни отказа, ни согласия было не разобрать.       Сестра покачала головой.       И, наступив на чужую поясницу, дернула руки до хруста так, что они повисли плетьми.       Ублюдок впилился рожей в землю, закорчился как червяк.       — Видимо, со слухом у тебя плоховато, — протянула сестра сочувственно. — Надо бы тебе уши прочистить.       И пнула ублюдка в голову. С размаха. До крови.       — Теперь дошло? Скажи спасибо, что живого оставила.       — Дура, — хрипло выплюнул Карвер, стирая из-под носа кровавую юшку. — Ты его убила.       — Ничего подобного, — упрямо отозвалась она. — Я его поучила. Потому что ты бы его убил, а нам потом Хмырь за это по гланды вставил и провернул.       Хмырь — это Мииран.       И с этим Карвер был не согласен. Он бы получше его назвал, только пока не придумал, как именно.       — Ду-ура, — повторил он со вкусом и почти с удовольствием. — У тебя носы железные, схера ты пинала его в висок?       Сестра озадаченно отступила от замершего кучкой говна ублюдка и посмотрела на свои сапоги. С железными, мать их, шиповаными носами.       — Ой, как это я так неловко, — протянула она с саркастично-виноватыми нотками. Будто перед публикой какой выступала. Будто Карвер был такой тупой, чтобы в ее искренность вдруг поверить. — А ведь хотела только предупредить! Солнышко, закрой носик, тут сейчас будет вони на весь квартал.       Карвер, конечно, ее не послушал и носа себе не закрыл — просто из принципа. Из вредности. Из злости, что все еще огненным валом бурлила в крови.       Ублюдок горел, и от него несло паленой смердятиной как от траханых Порождений. Уж их Карвер вдоволь нанюхался в родном, мать его, Ферелдене. Мог сорта как у вина различать. Траханый мормелье.       Ну, мормелье.       Как Мор и сомелье.       А-а, как-то тупо звучало.       Вслух такого, пожалуй, не стоило говорить.       — Ну и нахера? — спросил он у сестры с раздражением в голосе. — Ты считаешь, я бы этого мудозвона, что ли, не завалил? Да я б его сам отымел! Два раза!       — Карвер! — Она в наигранном ужасе прижала руку к груди. — Разве тебе мамочка не говорила не трогать каку? Вдруг ты отравишься!       — Ничего, — он криво, разбойничьи усмехнулся, как усмехался Мииран иногда, — я бы его мечом.       Длинным, двуручным, после которого от ублюдка и падали не осталось бы.       — Ну, извини, — сестра развела руками и подошла ближе, обняла за пояс. — Я как услышала, что он несет, сразу потеряла и разум, и свою железную выдержку.       — Так нам же Хмырь теперь вставит и провернет? — едко спросил Карвер, прищурившись.       — Подавится, — фыркнула сестра и легко взъерошила ему волосы.       Карвер нахмурился, вырвался, фыркнул.       — Ты чего со мной как с ребенком?! — огрызнулся он. — Затрахала! Ведешь себя, будто не на семь лет старше, а на семьдесят! Иди с Гамленом покряхти!              — Задница Создателя, — тяжело вздохнула Мариан, провожая его удаляющуюся спину укоризненным взглядом. — Поскорее бы год закончился. Как его потом по-человечьи говорить переучивать?..