***
Джон откинулся на спинку кресла. Он, кажется, наконец пришёл в себя, насколько это вообще возможно в его случае, но внутреннее чувство беспокойства просыпалось в нём каждый раз, когда он переступал порог дома своего психотерапевта. Ничего конкретного, но вот, опять… Слишком пристальный взгляд из-под изящных очков. И голос, голос, застрявший в голове, звучащий тихо и неразборчиво, словно навязчивая мелодия, однажды услышанная в такси. Джон снова почувствовал себя подопытным кроликом, над которым склонился ученый с карандашом и блокнотом, готовый тут же записать малейшие изменения в его поведении. Заерзав на кресле и пропустив мимо ушей пару вопросов, Джон очнулся, лишь когда она настойчиво позвала его по имени. Сфокусировавшись на лице, обрамленном пепельными волосами, он отметил, что нездоровое любопытство женщины словно улетучилось — в её голосе и глазах не было ничего, кроме вежливой участливости, присущей всем терапевтам. Она с равнодушием продолжила сеанс — до очередной неконтролируемой вспышки огня в глазах, когда, задавая вопрос, она слишком подалась вперед и с трудом сдержала в голосе нетерпение. К концу сеанса Уотсон завершил, как он надеялся, незаметно, серию своих собственных экспериментов. Ничто не вызывало у женщины такого сильного интереса, как единственный в мире консультирующий детектив Шерлок Холмс.***
— Шерлок, ты дома? Джон скрипнул ступенькой на Бейкер-Стрит. Поставив на пол сумку с детскими вещами «первой необходимости», он снова окликнул своего друга, осматриваясь по сторонам и ища подходящее место для дочери. Устроив малышку на диване, Джон повернулся на голос, донесшийся из спальни детектива. — Да, Джон. Детектив был совершенно не похож на себя — настолько он был помят и растрепан. Правая щека была украшена живописным следом от подушки. Заметив Розамунд, он натянул на лицо дежурную «улыбку для ребенка». Рози в ответ зашипела нечто среднее между звуками «Ш» и «С», как делала всегда, когда видела крестного, и радостно застучала ручками по подушке. Джон покачал головой, продолжая изучать взглядом сонное чучело, разговаривавшее голосом Шерлока Холмса. — Мы эээ… невовремя? У меня ничего срочного… — Дай мне пять минут. Десять. И кофе. Ничего не меняется…***
— Пойдем, милая, положишь дяде Шерлоку сахар… — Я ей не дядя! — из ванной высунулась мокрая голова, и вода с волос тонкими ручейками потекла на пол, оставляя лужицы. — Ты дядя, Шерлок, смирись с этим. Вокруг неё все мужчины — дяди, а все женщины — тёти, кроме папы и… мамы, — Джон сглотнул и, добавив в свой голос щепотку искусственного веселья, прибавил: — В крайнем случае, бабушки и дедушки, но ты пока не настолько плохо выглядишь.***
— Это ужасно, — ответил ему детектив, как и обещал, через 10 минут, сидя за столом в своем привычном облике и костюме. — Что ужасно? Кофе? — удивленно переспросил Джон и отхлебнул из собственной кружки. — Быть… дядей. — Да… До чего же ты докатился, Шерлок?! — хохотнул Джон, вставая, чтобы поднять упавшую на пол игрушку. Через мгновение плюшевый зайка снова оказался под столом, и Джон махнул рукой. — Она не может называть меня просто Шерлоком? — спросил детектив, отряхивая колени и возвращая игрушку крестнице. — Да ради бога! Когда она начнет говорить, будет называть тебя так, как захочешь! А пока что не сбивай меня с настроенного курса на переделывание всего мира относительно Розамунд Мэри Уотсон, вокруг которой он теперь и крутится. — Так что там насчет твоего психотерапевта? — Откуда ты… — Джон запнулся, как и всегда, когда собирался спросить об очевидных — для гениального консультирующего детектива — вещах. — Я хочу, чтобы ты сходил со мной на сеанс. — Нет, — Шерлок залпом допил кофе и встал из-за стола. — Это всё? — Шерлок… — С детства не люблю психотерапевтов. Я не вижу в них никакого смысла, и ты Джон — лучшее тому подтверждение. — Шерлок, — Джон закрыл глаза, тщательно подбирая слова. — Мне нужна… помощь, — выдавил он. Голос в голове. Тихий, едва слышный в течение дня, сейчас он стал в разы громче. Джон прикусил язык. — Тогда едем на осмотр трупа миссис Строберри, — детектив вытащил телефон с явным намерением оповестить о своих планах Лестрейда. — Задушена собственными чулками. Если чулки с кружевами, то убийца — её сестра, а если… — Шерлок… Детектив умолк и, окинув своего блогера взглядом, опустился обратно на стул, пряча телефон в карман. Джон так и не открыл глаз, продолжая стоять, кусать губы и сжимать кулаки. — В этом есть смысл, ясно? Мне нужна помощь специалиста. Я нездоров, Шерлок. Я… нестабилен. Сколько еще это может продолжаться? — Джон открыл глаза и взглянул на детектива, но тут же отвернулся, наткнувшись взглядом на шрам, оставленный собственными руками. — Джон, — вздохнул Шерлок, который совсем не хотел возвращаться к тяжелому разговору. — Мы ведь уже обсуждали, ты не… — Я избил тебя! — Джон стукнул кулаками по столу, отчего оставленная посуда подпрыгнула, а пробирки опасно звякнули. Рози, до этого увлеченно обсасывавшая собственный палец, испуганно захлопала глазами и захныкала. — Тише, тише, милая, всё в порядке… Ты видишь, Шерлок?! Джон вылетел из кухни в гостиную, подальше от дочери, которая совершенно не понимала, почему папа так кричит. Он зашагал по комнате, заламывая руки, а затем опустился в своё кресло и зарылся лицом в ладони. Шерлок взял заплаканную крестницу на руки и медленно прошел за Джоном. Опустившись в кресло напротив, он устроил притихшую Рози у себя на коленях. — Порядок? — спросил он. — Порядок?! — Джон помотал головой, горько усмехнувшись. — Я вижу мёртвых людей. Разговариваю с ними, сколько себя помню — с тех пор, как уехал в Афганистан. Я думал, что уйдя в отставку и оказавшись в Лондоне, я перестану видеть своих погибших друзей, и я благодарил Бога, когда встретил тебя и избавился от трости и кошмаров… Я был счастлив, правда, и тогда я поверил, что мне больше не нужен психотерапевт. А потом ты спрыгнул с этой чёртовой крыши. Шерлок вздрогнул и крепче прижал к себе Розамунд. — В твоей фальшивой могиле было не так уж пусто, — помолчав, продолжил Джон. — В день твоих похорон я оставил там свою надежду на нормальную жизнь. Мэри смогла вернуть её для меня, но и она теперь мертва… — Джон перевёл взгляд на камин. — Ей тоже не нравится мой психотерапевт. Но я ненавижу себя за то, что я причинил тебе боль, и если из-за меня так же будет страдать Розамунд… Я был не лучшим мужем и оказался плохим лучшим другом… Нет, молчи! Я знаю всё, что ты скажешь, и я благодарен тебе, но от этого только хуже… Я не могу ничего исправить, но я могу… я должен попытаться не допустить… Я не могу так поступить с Розамунд. Я лучше умру, чем это случится. Детектив молчал, до скрежета стиснув зубы в своем бессилии. Джон встал с кресла и подошел к шкафу, полки которого ломились от книг. Вытащив со своей «медицинской» полки потрепанное издание, он провёл пальцами по знакомому корешку. «Общая психиатрия. Психопатология». — Человек сам себе всегда плохой врач, впрочем, как и плохой адвокат. Но я верю, что однажды услышу нужные слова… — он вернул книгу обратно на полку. — Отчасти ты прав — большинство встреченных мною психотерапевтов были дрянными специалистами, а их сеансы — зря потраченным временем. Но в ней… В ней есть что-то особенное, Шерлок. Она кажется не такой, как все, совсем не похожа на остальных... Очень умная, хоть и ведет себя немного странно, как-будто сталкивается с некоторыми вещами впервые. Иногда мне кажется, что я видел её раньше, а иногда я словно прихожу на приём к незнакомке. И я повторюсь — мне нужна помощь, Шерлок. Твоя. — Моя? — нахмурился детектив. — Да. Я тащу тебя не для того, чтобы она «промыла тебе мозги», если тебя это беспокоит. Но мне кажется, что с ней что-то не так. Ты ей интересен — она спрашивает о тебе. — Многие спрашивают обо мне. — Знаю, но… Просто сходи со мной, всего раз, Шерлок, и ты увидишь. Пожалуйста, не ради меня — ради Розамунд.***