Сталкер

«Если бы я только знал, что у тебя внутри такая буря… Мог ли я до твоего ухода сказать что-то, чтобы прекратить твои страдания?» before you go, lewis capaldi

      Палата Ри была одиночной, возле входа всегда был дежурный, который сменялся раз в пять часов — и даже ночью за ней неустанно следили и охраняли. Девушка была вне подозрений, но очнулась она только спустя неделю произошедшего. Операция прошла успешно, и Квон потихоньку выздоравливала. Жизненно важные органы не были задеты, а крови она потеряла не так много, чтобы её состояние было критическим на момент появления врачей. Джехён, конечно же, узнал всё от Доёна, который позвонил ему, стоило их допросу закончиться. Их с Пак отпустили через некоторое время и развезли по домам, указав быть осторожнее, так как они теперь важные свидетели.       Сухёка задержали, и к моменту, как Ри очнулась, он добровольно признал вину, соглашаясь на сделку с прокуратурой, чтобы не доводить дело до суда. Ему так сказала поступить мать — она пришла к нему в тот же день с адвокатом, однако говорила с сыном наедине. Тогда родительница пообещала, что, если он признает вину в содеянном, они с отцом от него не откажутся и не оставят без дома, когда он выйдет из тюрьмы. Она же и уговорила своего мужа отпустить их дочь, если она того сама пожелает.       Когда состояние Ри пришло в норму, и она могла нормально разговаривать, к ней пришла мать. Дежурный изначально не хотел её пускать, однако девушка позволила. Она хотела выслушать родительницу и попросить прощения за то, что так её разочаровала. Однако, несмотря на воцарившуюся тишину, не проронила ни слова извинений.       — Ты идёшь на поправку, как я и думала.       — Говорят, брата посадят. Это правда? — Ри отвернулась от матери и взглянула в окно. Солнце светило ярко, небо было кристально чистым без единого облачка. Женщина утвердительно ответила на вопрос дочери. — Ты пришла забрать меня домой? — Ри закрыла глаза. Её поглотил внезапный страх, что это окажется правдой.       — Если ты сама этого захочешь, — шепнула женщина и облокотилась спиной о закрытую дверь палаты. Она с силой сжимала ручку своей дорогой сумки и, не отрываясь, смотрела на дочь, будто пыталась разглядеть в выражении её лица хоть каплю надежды. — Сухёк труслив и жалок, он бы не смог этого сделать. Значит, это и есть твой протест против нас.       — Ты всё ещё веришь ему? Это ведь он испортил меня… Подкосил всю мою жизнь. Как я должна продолжать жить с этими воспоминаниями? Мне ещё даже восемнадцати нет… — Квон задрожала всем телом, сжимая руки в кулаки. Первые слёзы скатились по щекам родительницы, но она тут же смахнула их.       — Потому я и заставила его признать вину! — женщина повысила голос, и Ри умолкла, зажмурив глаза. Она боязливо сжалась на кровати и тихо заплакала. — Нам с отцом не нужна самоубийца. С этого дня ты больше не наша дочь. Радуйся — ты ведь этого добивалась. На бумагах нам не дадут отказа, поэтому ограничимся только моим письмом. Эта бумага будет твоим доказательством того, что ты для нас с отцом мертва, — она положила на стол сложенный конверт, который всё это время держала в руке.       — Я так люблю вас, что меня тошнит от этого… — Ри открыла глаза и повернула голову к матери, которая уже приоткрыла дверь палаты. Женщина стояла к ней спиной. — Я была плохой дочерью, не так ли? Поэтому вы никогда не любили меня в ответ.       — Это не имеет значения. У тебя нет родителей. И Сухёк тебя больше не тронет.       — Мама… До свидания, — шепнула Ри, и её пробило на горькие рыдания, которые женщина ещё успела услышать.       Она довольно-таки быстро покинула больницу, уезжая на своём автомобиле. Всего на секунду ей хотелось свернуть на встречную полосу, чтобы самой свершить над собой наказание. «Я всё делала правильно» — проносилось в её голове всю дорогу, и она в безопасности доехала, встречая на пороге дома адвоката, который принёс ей новость. Сухёка посадят на пять лет — такое было условие прокуратуры, и он согласился. Женщина после разговора выпроводила адвоката и оказалась в комнате дочери.       — Здесь нужно убраться. Отправьте её вещи по этому адресу, — женщина протянула горничной стикер с адресом и закрыла плотно дверь. — Позже свяжитесь с кем-нибудь, чтобы из этой спальни сделали комнату для гостей.       Через несколько недель упорной работы в когда-то бывшем доме Ри — последний её след был уничтожен. Вещи были отправлены в квартиру Джехёна, и всю комнату преобразовали, превратит её из девичьей спальни в уютную комнату — двухспальная кровать стояла посередине, новый шкаф был пуст и готов к приезду любого гостя, ванная комната была заново отремонтирована, голубые обои сменили на простые белые, стол также заменили на более мелкий. От девушки здесь ничего больше не осталось. Даже запах спелой клубники и её ароматизированных свечей был выветрен. Временами женщина открывала дверь и стояла на пороге несколько минут, воспроизводя в голове свою дочь, которая ходила по комнате, сидела и занималась уроками, лежала на кровати, уткнувшись в телефон, или стояла у окна, мечтательно разгадывая звёзды. Сейчас в этой комнате всё дышало новизной и пустотой, а для родительницы она осталась примером того, как тяжело нести бремя собственных сожалений.       — Ты не была плохой дочерью, — однажды сказала женщина, когда время перевалило за полночь, и она закрыла дверь комнаты. Каждый раз, проходя мимо неё, она ощущала тупую боль в груди, но ничего с этим предпочитала не делать.       За эти несколько недель (пять, если точнее) Ри поправилась, её выписали из больницы. Она переехала к Наён, где поселилась на время в комнате с подругой. Хоть Джехён и хотел подольше побыть с Ри, он понимал, что так ей будет легче и безопаснее — да и ему спокойнее. В его квартире она чуть не погибла, и парня воротило каждый раз, когда он приходил на кухню. В его планах было съехать в другую квартиру до начала обучения в университете.       Тэёна так и не нашли, да и потом вовсе забросили эти поиски. Только Ри была уверена в том, что он в полном порядке. Возможно, живёт себе спокойно в каком-нибудь маленьком городе. И всё, что он чувствует — это свободу, как сейчас девушка. Оказавшись вне стен больницы, в том кафе, где работал Чон, она поняла, что не такую уж и большую потерю она понесла. Рядом с ней, как и раньше, сидели Наён с Доёном. Ким помогал девушке с английским, и Ри решила провести время рядом с тем, кто дарил её сердцу покой хоть на какое-то время. Она вновь села за прилавком, в уже привычном ей месте, и наблюдала за тем, как Чон работает.       Это успокаивало её. Она чувствовала комфорт, когда Джехён был занят своей работой, а она просто наблюдала — всё казалось в этот момент правильным. Её шрам переставал ныть, голова не болела от жужжащих в ней мыслей, руки не дрожали от страха и тревоги — она могла расслабиться. А когда Чон протягивал ей кружку с горячим шоколадом и улыбался, рассказывая какую-нибудь историю, она широко улыбалась. Возможно, она и думала, что была плохой дочерью, от которой отказалась собственная семья. Но она никогда не была плохим человеком — ей так сказал Джехён, и она этому свято верила.       Квон даже не поняла, в какой момент её жизни всё так резко перевернулось. Или это медленно копилось внутри неё, а в тот день лопнуло? Может, она шла к этому довольно долгое время, и теперь, благодаря этому, она возвращается домой к семье Пак без тени страха. За ней никто не следит, никто на неё не кричит, никто не вламывается в комнату, где они с Наён закрываются, никто не шантажирует и не бьёт её — она живёт той нормальной жизнью, о которой ей говорила подруга, но в которую Ри не хотела верить. На её коже больше не расцветали синяки, и улыбалась она потому, что была искренне счастлива.       Хоть боль и оставалась рядом с ней, она на какое-то время уходила на второй план. Ри быстро адаптировалась в «новой» жизни, и она начинала девушке нравиться. В ней не было секретов или тьмы — был только яркий свет, который приятно согревал её.       До начала учебного года оставалось немного — чуть меньше месяца. И тогда Джехён, попрощавшись с Наён и Доёном, задержал Ри на несколько минут, чтобы поговорить. Он предложил девушке поездку, которая, по его словам, перевернёт её мир, но в лучшую сторону. Дорога до пункта назначения была долгой, несколько часов точно, но Чон заверял, что оно того будет стоить.       На следующий день, плотно пообедав, они сели на автобус, ведущий из Сеула в Улсан. Для Ри было непонятно, почему именно этот город, но лишних вопросов она задавать не стала — Чон всё равно молчал и не рассказывал. Ближе к вечеру, когда неба коснулись сумерки, они доехали до города. Вещей у них было не так много, у обоих всё уместилось в рюкзаки, поэтому Джехён уверенно взял девушку за руку и повёл к следующему автобусу уже в чертах города.       — Так ты хочешь показать мне море? — поинтересовалась Квон, на что парень утвердительно кивнул и улыбнулся.       — Японское море очень красивое по вечерам. Хэчан рассказывал, что вид и вправду волшебный. Я сам увижу его в первый раз, — Чон пожал плечами и вновь открыл навигатор, следя за маршрутом автобуса, чтобы ещё раз проверить, на какой остановке им нужно выходить.       — Мог бы сразу сказать… Я же ни в чём тебе не отказывала.       Джехён взглянул на Ри и легонько потрепал её волосы на макушке, вновь промолчав на это заявление девушки. Добрались они до моря относительно быстро — уже, правда, стемнело. Дорожки до берега были проложены серой плиткой, а вдоль стояли фонари, которые только зажглись тёплым светом. Вокруг людей было достаточно, чтобы Квон почувствовала себя некомфортно — только взяв Джехёна за руку, она могла сосредоточить своё внимание на нём и приятном, прохладном ветре. Вскоре послышался шум прибоя, и они достигли берега — Ри взглянула заворожённым взглядом на открывшийся перед ней горизонт. Волны бушевали и сияли в лунном свете, словно сами звёзды погрузились под воду.       Они ступили на песок, подойдя ближе. И Джехён крепко схватился за девичью руку, что немного удивило девушку. Она взглянула на него, и увидела в его глазах слёзы, губы его расплывались в блаженной улыбке — Ри стала свидетелем того, как мечта парня осуществилась. Квон была рядом с ним, когда сердце Джехёна на миг замерло при виде сияющих волн и забилось вновь. В его голове пронёсся силуэт Хэчана, по которому Чон безумно скучал. Ли когда-то проговорился, что мечтал бы увидеть море вновь. Джехён пообещал ему, что исполнит это и отвезёт брата к восточному морю, которое когда-то влюбило в себя Ли. А сейчас Чон смотрит на это море и не верит собственным глазам.       Вот, о чём говорил Хэчан. Он рассказывал ему об этом волшебном трепете, которое возникает в душе, стоит человеку взглянуть в ночной темноте на бескрайние воды. Смотреть за горизонт можно бесконечно долго и не уставать от этого вида. Море было прекрасно — и Джехён даже забыл о том, какая боль хранилась внутри него после утраты семьи. Он заплакал, а Ри тихо стояла рядом и держала его за руку.       Она тогда прислушалась к самой себе — её разбитое, наивное, доверчивое сердце билось в груди звонко и быстро от одной только мысли о Джехёне. Он привёл её к месту своей мечты и обнажил собственную душу.       — Я хотел однажды прийти сюда с человеком, которого любил больше жизни, — первым нарушил тишину Чон. — Хэчан был бы рад. И я привёл тебя сюда, потому что… Я уже говорил об этом — ты напоминаешь мне его. Своей добротой, искренностью. В больнице я слышал отчаяние в твоём голосе, видел, как в твоих глазах всё время стояли слёзы, но ты улыбнулась мне тогда. Я был поражён, — Джехён тихо рассмеялся и повернулся к девушке лицом. — И восхищён тем, что, несмотря на то, что мир старается разочаровать и сломать тебя, ты хранишь эту искру в своей улыбке. Она так прекрасна, Ри.       Чон свободной рукой коснулся её волос и наклонился ближе к ней. И вот так, на берегу восточного моря, под тусклым светом фонарей и полной луны, Джехён впервые поцеловал Ри, наполнив любовью своё сердце вновь после кошмарной утраты брата.       Они простояли на берегу моря ещё некоторое время, пока не решили возвращаться. Ри обернулась и заметила в нескольких метрах от себя Ли, который улыбнулся ей. В руках у него были небольшие ветки боярышника — надежды. Девушка подумала, что это было куда лучше цветов, олицетворяющих печаль и смерть. Ведь их мир был итак с ними жесток и несправедлив, вгоняя их сердца в тоску. Людям всегда не хватает только надежды — и она сейчас у Тэёна в руках. ~        «Рада, что ты здесь, Ри. Если ты читаешь это, значит, твой муж вновь передал тебе это письмо. Каждый твой новый день — испытание. Борьба с самой собой, которую поздним вечером ты всегда проигрываешь. Надеюсь, что однажды ты одержишь победу. Ты выиграешь ту часть себя, которая закрывает твои глаза на мир, закрывает твои уши, забирает твои яркие воспоминание вместе с собой в забвение. Однажды ты вспомнишь всё без помощи этих записей.       Твоё имя — Квон Ри. Я не могу уточнить возраст, потому что не знаю, когда ты читаешь это. Я писала это, когда тебе исполнилось тридцать два года, но, наверное, много воды утекло с того времени, ведь так? Какой сейчас год, месяц и число? Много ли лет прошло с той аварии, в которую ты попала? К счастью, ты выжила, но с того времени ты стала систематически терять память. Иногда это случается каждый день, но, если повезёт, только раз в неделю. И каждый раз, когда ты просыпаешься с пустой головой, по моей просьбе муж отдаёт тебе это, чтобы я, которая сейчас сидит в больничной палате, напоминала о том, сколько печали и радости было в твоей жизни. Пишу это очень быстро, пока помню. Боюсь, вновь всё потеряю и забуду написать об этом.       К сожалению, в семнадцать лет ты осталась сиротой. Родители отказались от тебя. Позже муж покажет тебе несколько фотографий, на которых ты увидишь своих родителей и старшего брата. Я хранила их ради памяти, а с момента аварии, чтобы твой мозг, при взгляде на них, вспоминал, какой ужас они заставили тебя пережить. Не стану рассказывать об этом на бездушной бумаге — ты вспомнишь всё сама. Теперь, когда ты знаешь о своей семье, с которой не общалась с семнадцати лет, я расскажу тебе о самых лучших мгновениях.       У тебя есть лучшая подруга — Пак Наён. Она была рядом с тобой всегда, в самые тяжёлые моменты, и сейчас, каждый день, она рядом. Однажды она спасла тебя — береги её. Запомни имя её мужа — Ким Доён. Надеюсь, ты вспомнишь, сколько нервов мы тогда потратили, чтобы познакомить их. Какое прекрасное это было время… Столько лет прошло… Даже не думала, что они будут вместе так долго. И будут настолько влюблены друг в друга, что поженятся, как только Наён закончит университет. Тяжело о нём говорить, но ты должна вспомнить ещё одного человека, который улетел в другую страну и больше с нами никогда не связывался — Ли Тэён. Первый человек, который подарил тебе каплю надежды и подтолкнул на то, чтобы ты боролась за свою свободу. Вы увиделись последний раз, когда Джехён привёз тебя к морю. Тэён подарил тебе ветки боярышника, чтобы ты так не теряла надежды.       К слову, о замужестве. Спешу тебя обрадовать — это история самая красивая в твоей жизни. Несмотря на то, что этот парень помог тебе увидеть весь ужас твоей жизни, он всё ещё чертовски мною любим. Думаю, он заслуживает того, чтобы ты помнила о том, что произошло.       Я расскажу тебе про твою первую и последнюю любовь. Его зовут Чон Юно, второе имя — Джехён. После того, как он закончил школу, то вернул себе прежнее имя. Он был самой главной твоей поддержкой, когда ты не видела, что твоя жизнь рушится. Может, стоит и обвинять Юно в том, что только из-за него тебе было чертовски больно. Так, как никогда до этого и после тоже. Ты видела предательство, слышала едкие комментарии завистников и чувствовала, как они прожигают кожу. Все чувства были настоящими, но боль превышала всякий поставленный порог. С удвоенной силой она била по тебе каждый раз, когда ты оставалась одна. Наедине с собой ты ковыряла всё, что знала, словно надеялась, что найдёшь спасение, но не замечала, как тонула в этом бездонном океане. И, когда ты теряла себя, хотела исчезнуть, в твоей голове творился полнейший хаос, ты не ощущала себя человеком — Юно появлялся. Он держал тебя за руку, и ты, наконец, чувствовала себя живой. Быть рядом с ним было самым правильным в твоей голове, и ничто так сильно не радовало тебя, как его обычное присутствие рядом.       Чон Юно, скажу тебе начистоту, оказался редкостным придурком с кучей тараканов в голове, но это делало его только лучше. Вы редко ссорились, виноваты были оба. Ты из-за своей оставшейся наивности и глупости. И он из-за своей вспыльчивости и странностей в голове. Вас обоих можно понять, вы выросли в разных условиях при разных обстоятельствах. И жизнь заставила вас быть теми, кем вы являлись до встречи друг с другом. Он инстинктивно спасал себя и свою жизнь, пусть даже и от пустяков, а ты не знала, что такое «остановиться». Вы оба были совершенно разные, не подходили друг другу ни по каким параметрам, но когда вы были вместе, то наступала гармония, абсолютнейший баланс. Вы заполняли друг друга до краёв. Вы любили друг друга слишком сильно и по-детски. Вы нашли друг в друге то, чего нет в самих, но ни разу не потеряли свою индивидуальность. После того, как ты закончила школу и переехала к нему, всё превратилось в бытовой хаос — и ты находила в этом свой личный покой.       Вы. Чувствуешь, как приятно на душе от этого? Были только вы. Юно был первым, кто по-настоящему узнал тебя; первым, кто поцеловал тебя; первым, с кем ты лежала на кровати и разговаривала о важности охраны крокодилов в вашем мире; первым, кто сказал, что любит. Я хочу, чтобы ты вспомнила его. Чтобы твои воспоминания всегда несли его с собой. С его прелестной улыбкой, горячими ладонями и лёгкими поцелуями. С его добрым сердцем, уставшим взглядом и крепкими объятиями. Чтобы ты вспомнила всего Юно. Со всеми его недостатками.       Чон помнил о тебе всё, что только мог. Даже запоминал время, когда ты приходила к нему в квартиру. Перечислять до бесконечности можно, сколько раз ты приходила к нему. И знаешь, почему? Родители запрещали общаться с такими парнями. Юно — сирота, младший брат умер, и он еле успевал на подработку, так как новый график учебы выбивал из сил. Чон страдал. Он был одинок. Он был погружён в этот нескончаемый ужас, и только ты смогла ему помочь. Ты раздражала его временами, мешалась и приходила тогда, когда он был совершенно обессилен. Но он так сильно нуждался в тебе, что прощал всё, что только можно было.       Чон был таким человеком, каким ты бы хотела его видеть, и в котором ты подсознательно нуждалась очень сильно. Надёжный, сильный, умный, заботливый и тёплый. И Юно был таким, что даже смог изменить тебя. Капризное, глупое, ничего не смыслящее в жизни наивное дитя. Ни жизнь, ни родители так и не научили тебя простым вещам: понимать и прощать. Чон научил смотреть на вещи другими глазами, анализировать ситуацию, а только потом действовать. Научил понимать людей, их состояние и чувства, что они могут испытывать. Научил помогать и принимать помощь от других. Научил прощать и не злопамятьствовать. Он словно делал из тебя человека, каким не смог стать сам. Но он был лучше тебя. Чон Юно был сильнее и лучше всех, кого ты когда-либо знала или видела в Корее. Он помог тебе повзрослеть и стать сильнее. Он защищал, когда ты нуждалась в этом. Давал тебе совет, чтобы ты смогла решить всё сама. Он сделал всё, чтобы ты стала лучше. За все годы вашей совместной жизни Джехён менял тебя кардинально.       Ты всегда вспоминаешь Чон Юно. Парня, который спас тебя и нашёл своё спасение в тебе. Юно был, есть и останется навсегда твоей первой и последней любовью. Доказательством тому будет твоё кольцо на безымянном пальце левой руки. Надеюсь, ты вспомнишь и это. Знаешь, одним я поделюсь здесь — он сделал тебе предложение у того восточного моря, где впервые поцеловал. Помню, я тогда расплакалась, как глупая.       Я — та часть тебя, что отчаянно цепляется за остатки прошлого внутри и мечтает однажды проснуться со всеми воспоминаниями. Я — твоё болезненное прошлое, что тянет вниз, но держит на этой земле живой. Я — девушка, которая любит клубнику, ночные разговоры о звёздах и самого Джехёна.       Ты очнулась от вечного сна благодаря мне. Я — твоё желание жить, помнить и горячо любить Юно. Мы с тобой живём, потому что эти воспоминания о нём хотят, чтобы мы помнили его. Тебе не время умирать, да и не таким жалким способом. Несмотря на все трудности, на всю боль и тяжесть от груза на твоих плечах, ты должна жить. По-настоящему жить, а не пропускать всю жизнь, закрыв глаза. Пусть ты пока и просыпаешься, не помня ни себя, ни родителей, ни Наён, ни Юно, но наши с тобой воспоминания — наша надежда. Она самая главная причина, почему ты читаешь это сейчас. Надежда вновь обрести счастье, вновь увидеть перед глазами размытый силуэт Юно в лучах заходящего солнца, вновь услышать запах клубники, вновь увидеть ночную гладь и звёздную россыпь на ней. Вновь почувствовать, как сердце бьётся в ожидании чуда, а душа ликует от новых ощущений.       Ты должна жить и ради себя. Всё, что у тебя осталось — ты сама. Ты должна жить достойно, чтобы Юно гордился нами — тобой. Он будет рад видеть, как ты улыбаешься. Чон заслуживает, чтобы его помнили, и чтобы ты его любила. А ты, Ри, заслуживаешь жизни.       Ведь, что такое первая любовь? Общие воспоминания и секреты, рассказанные ранним утром. Запах клубники и тёплые объятия. Первая любовь — это прекрасное, восхитительное чувство, которое возвращает тебя к самым лучшим моментам жизни. Она наглядно показывает, что ты жил — по-настоящему жил и любил. Первая любовь — приключение, которое каждый мечтал бы пережить снова. И потому — никогда не сдавайся.       Живи, Ри.       Чтобы надежда Тэёна, подаренная нам у моря, не осталась пустой».