Как приручить Альфу?

      — Мне нужно срочно в больницу, — с трудом прошептал Тимур, чуть пошатываясь и возвращаясь к такси, у которого торопливо курили альфы. Оба недоверчиво посмотрели на омегу, а в следующий момент Шорохов, скорее автоматически, чем из добрых побуждений, подхватил Левшина под локоть, когда тот чуть не полетел на грязный асфальт.       — Какого чёрта?.. — выругался водитель. Это было его единственное цензурное выражение, после чего пошёл отборный мат, заключающий в себе мысль, что связываться с омегами — себе дороже. Шорохов одним-единственным словом сумел угомонить помощника.       — Тихо! Его нужно отвезти в больницу, — заявил Михаил, усаживая Тимура в такси, который чувствовал, что находится на грани обморока. Он закрыл глаза, пытаясь побороть слабость. Пальцы сами сжали мобильный телефон, но сил набрать номер Вадима не было, да он опасался, что может выдать себя. — Ты точно сбил "хвост"? — спросил Шорохов у своего водителя. Тот пожал плечами, сплюнув на землю:       — Сбил, но ненадолго. Их было несколько, скорее всего, они сейчас кружат по району.       — Как думаешь, этот, — Шорохов кивнул на Тимура, бессильно лежащего на заднем сидении, однако прислушивающегося к каждому слову: всё-таки сейчас его жизнь зависела от того, насколько хорошо он играл, и того, как Костя все обставил, — имеет отношение к слежке?       Сергей бросил скептический взгляд на омегу.       — Неа, скорее всего, сдал Колька или Кеша, — с явным презрением произнёс он. — Да и омега, как-то жалко его...       — Так, слушайте, — повысив голос, произнёс Тимур и открыл глаза, взглянув так на альф, что те поёжились. — Мне плевать, что вы там думаете, но мне нужно срочно в больницу! Если я из-за вас потеряю своих детей, то я вас на том свете найду!       Альфы переглянулись, а в глазах водителя даже мелькнуло что-то, смахивающее на уважение.       — Так, ладно. Серёж, отвези его в больницу, он ещё нам нужен живым, у нас ещё с ним дела остаются, — Шорохов достал папку с документами, перегнувшись через него. Потом с силой захлопнул дверь. — Я уйду пешком или найду где-нибудь попутку. Тебя не тронут, если что, скажешь, что клиенту стало плохо и везёшь его срочно в больницу, вид у него говорит сам за себя. Гаишники тебя не остановят, а с остальными ты разберёшься.       — Есть, шеф, — отсалютовав альфе, поспешно скрывающемуся среди переулков, Сергей сел за руль и осторожно стал выбираться из переплетений узких улочек. — Ты там того, держись, — несколько грубовато поддержал Тимура водитель. Левшин едва сдержал свой язык, ему так и хотелось съязвить что-нибудь ехидное. Однако он понимал, что слишком многое сейчас зависит от этого совершенно незнакомого и не вызывающего доверия человека.       — Мне нужно позвонить, — сказал Тимур, наконец преодолев слабость и набирая непослушными пальцами знакомый номер. — Можно?       Он произнёс последний вопрос так, словно опасался, что водитель его пристрелит. Тот хмыкнул:       — Валяй. Альфе своему?       — Да, ему, — подтвердил Тимур, расстегнув пиджак и рубашку и массируя низ живота, словно успокаивая двух существ, чтобы они потерпели ещё несколько месяцев. — Вадим?       — Что случилось?! — в голосе альфы слышалась ярость, как и всегда, когда Левшин подвергал себя опасности, хотя, скорее, этим он прикрывал беспокойство и страх. — Костя сказал, что его ребята тебя потеряли. Он сейчас где-то рядом.       — Вадим, мне плохо... — прошептал Тимур. Внизу живота снова заболело, а поясница противно заныла. — Меня сейчас везут в больницу.       Вадим на том конце выругался, омеге даже показалось, что он услышал, как что-то перевернулось и с грохотом упало.       — Какую?!       — В какую больницу вы меня везёте? — отодвинув мобильный, спросил у водителя Тимур.       — В ближайшую. Тридцать седьмую, — бросил альфа, и Левшин тут же передал Вадиму, куда ехать.       — Я уже выезжаю! — быстро сказал Новаковский, и Тимур с большой неохотой прервал разговор. Как бы ему ни хотелось слышать рядом голос своего альфы, пусть и через динамик телефона, но он понимал, что тот за рулём, да и явно не в лучшем эмоциональном состоянии.       Где-то по дороге Сергей заметил, что у него снова на "хвосте" кто-то висит, но даже не пытается скрываться, просто едет следом — Тимур тут же сообразил, что Вилевский прослушал их с Вадимом разговор. Впрочем, его сейчас не волновали раскрытие и ловля преступников, он был слишком поглощён ужасом потерять своих детей.       У дверей больницы его уже ждали. В очередной раз Тимур был удивлён чёткостью действий Вадима: тот уже позвонил и предупредил врачей, чтобы обслужили его омегу. Сергей передал его на руки персоналу и в образовавшейся суматохе сумел незаметно исчезнуть, так и не заполнив документы, которые пытался всучить ему медбрат.       Ожидание и неведение.       Казалось, Вадим просто возненавидел это состояние, когда не знаешь, сколько времени пройдёт, прежде чем информация будет на руках. И если ему казалось, что терпеливо ждать новостей от Вилевского — самое невозможное занятие на свете, то он глубоко ошибался. Стоять в коридоре, не в силах что-либо сделать, пока твой омега находится в руках врачей — это было во много раз хуже.       Впервые ему захотелось курить со времён юности, когда он активно соблазнял всех омег в округе, падких на его сильный запах. Тогда его волновало лишь то, чтобы заполучить хорошие оценки или обрасти полезными связями. Однако после неприятностей с наркотиками, в которые он влез по глупости, а вот выбрался не без помощи Кости, в нём проснулось стойкое неприятие к каким-либо "колёсам" или другим зависимостям. Единственное, что он себе позволял — это дорогой коньяк. Или вино, если он был в компании омег или семьи.       Через полчаса к его ожиданию присоединились Кирилл и Андрей, узнав последние новости: Вадим проинформировал всех мужей, кроме Пети. До него никто не мог дозвониться, и альфа даже догадывался почему. Впрочем, он позволил своему первому мужу сделать свой выбор: если он не в его пользу, он не может ничего изменить. Вадиму остаётся лишь изобразить перед Бачуриным великолепный спектакль, продуманный для такого варианта.       Да, он сам не может отдать Петю другому, он не может официально заявить, что отказывается от беременного омеги и тем самым вызвать скандал в деловых и светских кругах. Единственная возможность была у самого Пети. И теперь Вадим со спокойной душой мог попробовать добиться развода через мировые организации. Даже в России, где были отменены разводы, можно было зацепиться за оговорку истинной пары, а если процесс проводить во Франции, то проблем будет даже меньше. Единственной трудностью был ребёнок — даже под страхом смертной казни Вадим не собирался отказываться от своего сына и наследника, которого родит ему Петя. И не потому, что по новым правилам "ХайСтрой" и акции СКБ доставались этому мальчику, а просто потому, что это будет ребёнок его и его первого мужа, который был ближе всех других, если не считать Тимура.       Вадим взглянул на часы, в который раз взбив волосы пятернёй. Время уже было позднее. Он снял пиджак и галстук, отдав их Андрею, который сидел тут же рядом с Кириллом и нервничал. Борис Николаевич приехал тоже, сейчас он находился этажом ниже, где, как он сказал, встретил одного знакомого врача-бету, с которым давно хотел поговорить "по душам". Насколько сам Вадим понял, этот самый врач приехал на "скорой помощи" и не собирался долго задерживаться, так как это была не его больница, просто случай попался тяжёлый и они направлялись в ближайшую поликлинику. Однако Борис Николаевич был полон упрямства добиться своего, так что Вадиму оставалось лишь пожалеть бедного врача, которому мешали исполнять его профессиональный долг.       Ни медбратья, ни доктора ничего пока не говорили, хотя утверждали, что стоит успокоиться, ибо всё нормально. Вадим едва сдержался, чтобы не объяснить, насколько трудно оставаться спокойным, когда твой омега и их ребёнок в опасности.       — Вадим Новаковский?       Альфа обернулся к приземистому врачу-бете, снимающему перчатки.       — Да. Как он там? — тут же резко спросил Вадим. Кирилл и Андрей подошли ближе, последний что было сил нервно вцепился в пиджак в своих руках.       — К счастью, всё обошлось, оба малыша живы, а отец в порядке, — заметив удивление на лице альфы, сопровождающееся охами его двух мужей, доктор с доброжелательной улыбкой добавил. — Да, ваш омега носит двойню. Вы не знали? В принципе, я полагаю, такие анализы ещё не проводили. Позвольте вас поздравить, — бета пожал руку Вадиму, кивком поблагодарившему его, и продолжил. — Однако есть осложнения, о которых я бы хотел поговорить поподробнее...       И врач, нахмурившись и словно посуровев, повёл Новаковского в свой кабинет, чтобы объяснить ему подробно сложившуюся ситуацию.       К тому времени, когда Вадим, переодетый в халат и бахилы, наконец смог пробиться к Тимуру, было уже поздно. Сам омега лежал на койке, утопая в подушках, одна его рука была вытянута, к которой крепилась система, а рядом на штативе мерно капал раствор в капельнице. Увидев Вадима, Тимур натянул слабую улыбку, свободной рукой он прикрывал свой живот, словно защищая.       — Я уже заждался, — пробормотал он. Новаковский опустился на стул рядом с ним, перехватив руку.       — Ты меня едва не убил, — мрачно заметил Вадим.       — И не только тебя, — усмехнулся Тимур. — Как там Шорохов? Поймали?       — Нет, — Вадим покачал головой. — Вилевский просто рвёт и мечет. Шорохов умудрился сбежать. Скорее всего, он уже на полпути из России.       — Жаль, — Тимур нахмурился: получается, он только зря так рисковал своим здоровьем и жизнью детей. Он сжал руку альфы. — План провалился?       — Ну не совсем, на тех двоих Костя достаточно нарыл доказательств в соучастии, так что ордер на их задержание уже выписали. Но вот Шорохова мы упустили однозначно.       Тимур не сумел подавить недовольный вздох: он так надеялся, что они смогут. И вполне возможно, если бы Тимуру не стало так плохо, все бы удалось. Левшин понимал, что не все преступники попадают в тюрьму, а такие как Шорохов, могут вылезти сухими из любой передряги, но ему было обидно. Ему слишком хотелось, чтобы всё вышло. Наверное, он пересмотрел американских фильмов. Суровая действительность преподносит сюрпризы чаще, чем он думал.       — Что сказали врачи? — наконец с большим трудом спросил Тимур, ему так ничего и не сообщили, лишь, что дети в порядке.       — У тебя едва не случился выкидыш из-за нервного истощения и постоянных стрессов, — ответил Вадим. — Буквально час назад приехал Пал Палыч, он проконсультировался с врачами, — Новаковский колебался буквально секунду, однако взгляд Тимура был напряжённым: он хотел знать правду. — Риск выкидыша слишком большой. Тебе нужно ложиться на сохранение, все бумаги я уже подписал, через пару дней тебя переведут в другую больницу. Там лучшее оборудование и персонал.       — Ясно, — Тимур откинулся на подушки, прикрыв глаза. — Это, скорее всего, из-за того, что я долго принимал "О-Стоп". Когда-то он меня спасал, теперь наоборот, — с иронией произнёс он. — У нас будет двойня?       — Ты знал? — насторожённо поинтересовался Вадим. — И когда мне собирался сообщить?       — Сегодня вечером, — пробормотал Тимур. Под капельницей его клонило в сон, однако он сопротивлялся из всех сил. — Я же говорил, что хочу серьёзно поговорить.       — Помню, — кивнул Вадим. Он заколебался, стоит ли сейчас, после перенесённых тревог, что-либо говорить омеге, но Тимур сам заметил его беспокойство. Омега нахмурился и попросил:       — Лучше говори все сейчас. Я предпочту услышать всё от тебя, чем от незнакомых мужчин в белых халатах.       — Ты напоминаешь Борис Николаевича, — усмехнулся Вадим, но тут же стал серьёзнее. — Врачи поражены, что ты вообще смог забеременеть, с твоими-то анализами, да ещё и двойней. Но после... вряд ли ты ещё сможешь выносить детей.       Тимур замер, даже его рука стала словно ледяной. Вадим осторожно потёр её, пытаясь ускорить кровообращение.       — Я больше не смогу рожать?.. — с ужасом произнёс Тимур. В голове вихрем залетали мысли, одна страшнее другой.       Бесплодие. Это самое страшное слово для омеги. Это даже не то, что родиться бетой — изначально неспособным воспроизводить потомство. Тимур раньше не задумывался о браке или детях, но после встречи с Новаковским все обрело другой смысл. После того, как он наконец признался сам себе, что это правда, что он беременный, он тут же полюбил своих малышей.       И Тимур просто не имеет право потерять этих двоих, если больше не сможет никогда родить. Он обязан сделать все, чтобы выносить и воспроизвести их на свет, его и Вадима сыновей.       — Тимур, только не волнуйся, — Вадим приложил к губам ладонь и поцеловал её тыльную сторону. — У нас есть Даня. Главное, чтобы ты смог выносить и родить этих двух малышей. Всё будет хорошо.       Не придумав ничего лучшего, Вадим приподнялся и склонился над Тимуром, упираясь в спинку кровати, чуть скрипнувшей от такой наглости. Он накрыл губами мягкие, обескровленные губы омеги, словно делясь своей силой. Тимур послушно раскрыл рот и ответил на поцелуй, с отчаянием впитывая эту силу, выпивая дыхание своего альфы, соскучившись по его запаху, по самому его присутствию рядом с собой. Лишь когда он случайно дёрнул рукой и почувствовал боль, ему пришлось неохотно разорвать поцелуй, а Вадим тут же проверил, что игла не сдвинулась из-за его непозволительного с точки зрения врачей поведения.       — Знаешь, ты выиграл, — неожиданно твёрдо и серьёзно произнёс Тимур.       — Что ты имеешь в виду? — насторожённо спросил Вадим. Левшин горько усмехнулся, отводя взгляд в сторону.       — Я напишу заявление, бессмысленно цепляться за СКБ. Дела там идут неплохо, я уверен, что Борис Николаевич кого-нибудь найдёт на моё место. Я только зря старался, просто пытался быть хоть немного независимым от тебя. Но дети, они дороже, — Тимур положил руку на живот.       — Так вот ты о чём... — с лёгким облегчением произнёс Вадим: на миг в голову закралась мысль, что омега имел в виду другой выигрыш, но этот вариант его вполне устраивал. Хотя в любом случае у Тимура просто не было иного выхода — и Новаковский уже давно ему об этом говорил.       — И пари ты тоже выиграл, — добавил Левшин, твёрдо смотря в глаза Вадиму. — Да, я знаю о нём. Вообще-то именно о пари я хотел сегодня поговорить.       — Ты знаешь? — Новаковский просто смотрел на омегу, не решаясь делать выводы. Он перебирал все варианты того, что сказать Тимуру, чтобы тот не нервничал и не натворил очередных глупостей.       — Да, знаю. Мне рассказал Петя, когда мы вернулись из Франции. Он подслушал разговор Борис Николаевича с тобой по телефону. Кажется, это означает, что ты выиграл, а он проиграл...       — Тимур, пари разорвано, — тихо, но чётко произнёс Вадим, пристально глядя в чуть расширившиеся глаза омеги. — Оно было разорвано, когда ты поставил мне условия, чтобы выйти замуж. Чтобы устроить тебя в СКБ и утихомирить Борис Николаевича, который пришёл в ярость от того, что мы его провели, мне пришлось отказаться от возможного выигрыша. В принципе, я не выиграл, — чуть усмехнувшись, произнёс Вадим. — Ты всё-таки не альфа, а мы спорили на альфу. Если ты был так зол на меня в последнее время из-за него, то я понимаю тебя. Но если ты думаешь, что я буду жалеть, то ошибаешься. Я бы снова согласился на это пари, если бы ставкой был ты.       Поражённый Тимур смотрел на Вадима, не зная, что можно сказать. Он не ожидал, что на его слова у Вадима окажется чем ответить, тем более так. К тому же это означало, что он всё это время зря накручивал себя, считая, что всё, что делал Вадим после Франции — часть пари. Что он устроил его на работу, лишь бы он побыстрее согласился на свадьбу. Что смог продвинуть его по карьерной лестнице и заставить Борис Николаевича принять его как омегу. Что пытался наладить отношения. Он это делал не ради пари — он делал это ради него, Тимура. Хотя никто не отменял его поведение до Франции, до этих условий.       И при этом Новаковский не пытается попросить прощения за пари и даже словно гордится тем, что сделал.       Тимур издал непонятный звук, плечи его задрожали, и наконец тихо засмеялся, почти беззлобно, так непохоже на себя. Казалось, даже бесконечная злость и обида за пари вдруг утомили его, и он отказался и дальше бессмысленно мучить себя. Он так долго копил все эти негативные чувства и наконец был так счастлив от них избавиться, ухватившись за крохотную надежду, которую давал ему Вадим.       — Ты не меняешься, — сказал Тимур обеспокоенному его неожиданной реакцией Новаковскому. — Ты даже не жалеешь, что поспорил на меня?       — Я не жалею, — подтвердил Вадим. — Я жалею только о том, что ты узнал обо всём. Но я сомневаюсь, что если просто попрошу у тебя прощения, то ты меня простишь.       — Совершенно верно, — сухо произнёс Тимур, напомнив Новаковскому его бывшего секретаря. — Тебе придётся долго мучиться, прежде чем я на это решусь.       Вадим с трудом удержался от усмешки. Он не сомневался, что Тимур уже почти простил его. Вряд ли он когда-либо забудет такое, может, даже не раз его упрекнёт и напомнит, но он простит. Новаковский об этом позаботится.       — Почему ты согласился на свадьбу, если знал о пари? — поинтересовался Вадим.       — Я хотел отомстить, — скромно ответил Тимур. — Я хотел перед свадьбой поставить тебя перед выбором. Я бы признался, что узнал о нём от тебя, а значит — ты бы проиграл. Я хотел знать, решишься ли ты на свадьбу, если будешь знать, что всё равно не получишь акции. Хотя я не уверен в точных условиях пари.       — Ты же знаешь, что я от тебя не откажусь, — твёрдо произнёс Вадим.       — Тогда я не был ни в чём уверен, — вздохнул Тимур. — Я ещё не осознал, что мы истинная пара. Уже потом я понял, что всё бессмысленно. Да и я не мог — из-за меня могли пострадать Петя и другие.       — Теперь ты уверен? — спросил Вадим.       — Да, уверен.       Два этих слова стали просто бальзамом на душу. Вадим чуть улыбнулся, его ладонь накрыла ладонь Тимура, пальцы неторопливо переплетались.       — Надеюсь, это все тайны? — вдруг напряжённо спросил Тимур. Ещё одного такого сюрприза он не выдержит.       — Ну, только если... — усмехаясь, начал Вадим. Левшин уставился на него в ожидании, словно резко воздвигнув стену. — На следующей неделе должны приехать наши родители.       — Что?! — Тимур ошеломлённо уставился на Вадима. — Папы? Ты вызвал моих отцов?!       — Наших, — поправил его Новаковский. — Ты отказывался назначить дату свадьбы, мне нужно было как-то тебя уговорить. Я был уверен, что родители заставят тебя изменить решение.       — Манипулятор.       — Согласен.       Неожиданная трель телефона словно нарушила их удивительно мирную атмосферу. Вадим с сомнением посмотрел на мобильный Левшина, который ему оставили среди личных вещей. Но едва Новаковский увидел от кого послание, как тут же протянул омеге телефон, и тот с некоторыми колебаниями принял, открывая неожиданное сообщение. Смс была от Пети и отличалась лаконичностью.        "Я со Стасом. Во Франции. Безумно счастлив. Надеюсь, вы с Вадимом тоже помиритесь."       Искренне недоумевая, Тимур поднял голову, даже не представляя, как объяснить альфе, что его муж от него сбежал. Потому он просто передал мобильный, пристально наблюдая за выражением его лица. Сначала там мелькнула тень удивления, сменившаяся печалью и горечью, а потом... Вадим усмехнулся. И тут до Левшина дошло: Новаковский постоянно следил за Петей, Стасом и Тимуром, он был в курсе всего. Он не мог не знать, что его муж исчез.       — Это твоих рук дело?       — С чего ты взял? — спросил Вадим. — Почему-то я, по твоему мнению, всегда в чём-то замешан. То багаж твой с самолёта скину, то мужу помогаю сбежать к другому... Всё-таки у тебя слишком высокое мнение о моём коварстве.       На лице Вадима не дрогнул ни один мускул, но Тимур был просто уверен, что всё слишком запутанно и без вмешательства Новаковского не обошлось. Петя никогда бы не решился на такой серьёзный шаг, если бы не знал, что его муж согласен и позволит ему такой поступок совершить. И если сопоставить последние события...       — Думаю, лучше не откладывать со свадьбой, а то я просто не представляю, что ты можешь ещё сотворить, — с лёгким вздохом произнёс Тимур, смирившись, что Вадим всегда будет на шаг впереди него.       — Совершенно верно, — усмехнулся Вадим.        *Ну вот, остался только эпилог. =)