Глава 2
Кашлянув от попавшей пыли в нос, Сирин подошла к Ткачу. Сейчас тот стоял около однорукой, пытаясь ей объяснить, что они не угроза. У Раненой, видимо из-за потери крови перестала работать голова. Потому что прямо сейчас та, вовсю швырялась в него светящимися копьями. Словно и не было серьезной травмы, и она не ползала по земле до этого. Едва шевеля крыльями, однорукая, обливаясь потом и кровью, что-то кричала на неизвестном языке. Наблюдая за этим представлением, Сирин представляла, что однорукая произносит целую речь, обличающую его, Ткача, и призывающая все кары небесные на голову этого сухаря. Осталось только посыпать голову пеплом, для большего эффекта. Снова вздохнув, Сирин чихнула. Мир на этой полянке словно умер. На ее душе лежала странная тоска и ей хотелось просто лечь и не вставать. «Эдикт Земли» всегда был опасен тем, что влиял на сознание, наводя на попавших под его влияние, мрачные мысли. — Зачем долбанул эдиктом? — поравнявшись спросила девушка. — Я думала, что ты хотел наладить контакт. В этот момент однорукая, взмахнув рукой и что-то прокричав, метнула особо мощное копье в Ткача. Дернувшись, Сирин инстинктивно закрыла глаза. Но удара не последовало. Заклинание врезалось в щит, растекаясь и шипя по нему. — Сами не знаем. Я подумал, что так будет правильно. Но видимо мы ошиблись. — Что? – посмотрев на него, переспросила Сирин. На мгновение ей показалось, что Ткач говорит о себе в множественном лице. — Говорю, пернатая потеряла сознание. Подойдя к несостоявшейся мстительнице, Ткач, взяв ту на руки отнес к Лантри, в этот момент пытающийся привести в чувства какого-то парня. — Что будем делать, когда они очнутся? — не отрываясь от лечения, спросил Лантри. — Мы думаем. Удивленно посмотрев на Ткача Лантри перевел взгляд на Сирин, но та лишь неуверенно пожала плечами. — Хорошо, — протянул старик. — но думай побыстрее, потому что спасённые уже приходят в себя.***
Сознание возвращалось к Боэль урывками. Последнее что помнила девушка, так это внезапно навалившую на нее тоску. Она была все объёмной и словно затмевала все остальные эмоции в сознании девушки. Как сверхновая, ты пылала в сознание заставляя забыть все на свете. Она уже чувствовала подобное, когда Михаил сказал, что Отец — мертв. Тогда весь мир Боэль, перевернулся. Стоя в одном из залов рая вместе с братьями и сестрами, в окровавленной броне и с мечом в руке, девушка со слезами на глазах слушала первого и сильнейшего сына Бога. Не вытирая слезы, Боэль искала ложь в словах Михаила, ей хотелось подбежать к нему, крикнуть что тот лжец, а после дать пощечину. И только внезапно навалившийся ступор не давал ей этого сделать. Она просто отказывалась в это верить. — Боэль. Раздался голос сквозь тьму. Кто-то ее аккуратно тряс за плечо, вызывая стреляющую боль в руке. В этот миг, мир снова напомнил о себе, вернув девушку в реальность. С трудом разлепив один глаз, девушка попыталась сфокусировать взгляд. Все плыло, а голос звучал из далека, и она не могла понять кому он принадлежит. Ей почему-то казалось, что к ней обращается Отец. Чувствуя радость оттого что он жив и вернулся, Боэль попыталась улыбнуться. Теперь, когда Папа вернулся можно расслабиться и просто жить. Он решит все проблемы и поставит зарвавшихся выскочек, играющих человеческими жизнями на место, вернув в мир равновесие. — Боэль, ты в порядке? — обеспокоенно спросил голос. Ей хотелось крикнуть что да, ведь Отец вернулся. Но все что смогла выдать, так это едва слышимый хрип. — ЭЙ, мистер, не могли бы Вы, еще раз применить на ней свою магию? «Почему Отец просит у кого-то помощи, он же всесилен?» Вот она услышала, как к ним кто-то подошел. Проговорив что-то на неизвестном языке, некто провел рукой над грудью Боэль. В следующий момент девушка почувствовала, как боль проходит. Через некоторое время сознание полностью прояснилось, а память услужливо подсказала где она и что предшествовало потери сознания. Попытавшись оттолкнуть старика, в этот момент водящий над ней руками. Но сил ей хватило лишь приподнять оставшуюся конечность: — Лучше не дергайся, тебе сильно досталось, — сказал Рахаб. В этот момент он ее обнимал, чтобы старику, который судя по всему занимался лечением, было легче работать. — Пить, — удивившись слабости своего голоса, Боэль попыталась сглотнуть, но это действие вызвало очередную боль и тошноту. — Сейчас, — достав откуда-то походную фляжку, тот медленно поднес ее к губам Боэль. — Пей маленькими глотками, если не хочешь подавиться. Яблочный компот, который был во фляги живительным нектаром разлился в ее горле, возвращая силы и пробуждая тело. — Что случилось? — Мы попали в засаду демонов. — Это понятно! Что было после того, как… земля затряслась? — Я… не знаю, — растерянно проговорил Рахаб. — В какой-то момент, на меня навалилась тоска и желание умереть. После силы покинули и я потерял сознание. Очнувшись я увидел — это, — проведя рукой по высушенным деревьям, сказал Рахаб. — А это кто? — Этот… маг, он был с тем, кто вызвал все эти разрушения. Они что-то пытались мне сказать, но я не понимал их наречие. С такими языками мне еще не приходилось сталкиваться. — Что значит не понимал?.. Да перестань ты меня держать, ничего я не выкину, — приняв сидячее положение, она посмотрела на старика. — Мы же ангелы, нам дано разговаривать на всех земных языках. — Вот в том то и дело что, на всех «земных». — Ты же не думаешь, что они?.. — Лишь предположения. Почувствовав достаточно сил, Боэль встала на дрожащие ноги. От помощи Рахаба и мага она категорично отказалась. Девушка терпеть не могла, когда ей кто-то помогает. Оглядев полянку, ты заметила, как все, кто остался в ее отряде, постепенно приходят в сознание. Некоторые уже патрулировали местность либо помогали раненым. Один ангел занимался мертвыми. Он относил павших братьев и сестер в одну кучку, демонов в другую. Сглотнув слюну, девушка подошла к убитым. Почти половина ее отряда была уничтожена, а ведь они всего лишь патрулировали местность. — Это нападение… демоны нарушили перемирие! — Ты же знаешь, что будет дальше, — подойдя сказал Рахаб. Немигающим взглядом тот смотрел на тела павших, с трудом сдерживая ярость. — Этот мальчишка, Сазекс, скажет, что это были радикалы и террористы, а Михаил будет вынужден дать задний ход «Равновесие превыше всего», — с горькой улыбкой, процитировал тот любимую фразу Михаила. — Равновесие! — не выдержав крикнула Боэль. Злость и обида сжигали ее сердце и туманили ум. — Демоны уже чуть ли не в открытую нападают на нас. Какое к Офис равновесие. Пока мы заняты защитой мира, рогатые творят что хотят. Они охотятся за душами людей, переманивают обладателей святых механизмов на свою сторону. При этом, мило улыбаются, объясняя это правом выбора. Вот только эти, — кивнув головой, на вторую кучку тел. — Как-то забывают предупредить о нек… — Хватит Боэль! — замолчав, та посмотрела на Рахаба, его голос был сейчас, как холодный душ для горячего разума. — Твой спич ничего не изменит. Я и сам все понимаю не слепой. Но что ты предлагаешь? Расчехлить мечи и пойти войной на — ад. Ну объявит Михаил очистительный поход и что дальше? Молчишь, а я скажу, что будет дальше. Наши братья и сестры будут умирать в еще большем количестве, а вместе с ними будут страдать и люди! Потому что мы не сможем их охранять и тогда все фракции… — поджав губы, так что осталось лишь узкая полоска, Рахаб подошел к одной мертвой девушки. Нагнувшись, тот закрыл ей глаза. — Если пойдем на поводу своих эмоций, то чем мы лучше падших. Ты ведь помнишь их? Как они бросили нас в тяжелый момент и как дети, пошли развлекаться, ведомые лишь своими желаниями. — Прости Рахаб, я… не знаю, что на меня нашло, — отвела взгляд Боэль. Ей было стыдно за свое поведение и хотелось провалиться под землю. — Просто… просто я устала смотреть, как те, кто мне дорог умирают, а виновные продолжают ходить как ни в чем ни бывало. — Месть не вернет мертвых к жизни, — обняв девушку, успокаивал парень. — Она нужна живым, для облегчения своего груза, — отстранившись, тот посмотрел на трех людей, стоящих в стороне. — Что будем делать с нашими спасителями? — Надо сообщить начальству, пусть они решают, а я слишком устала. — Решено, я пошлю сообщение и займусь ими, а ты иди отдыхай. — Спасибо. Сев под тенью дерева, Боэль закрыла глаза. Ей было тошно оттого, что она наговорила Рахабу. В тот момент, она будто начала понимать Люцифера. Может желание, изменить систему — не так уж и плоха? Что если их бездействие… нет, бездействие Михаила, все только усугубляет? Возможно, радикалы правы и пора дать отпор зарвавшемуся Сазексу. Оставить послание всем демонам и не только им. Что люди под их защитой, и никто ни смеет играть с их жизнями так как им вздумается. Вздрогнув от этих мыслей, Боэль открыла глаза ей казалось, что кто-то мог услышать ее. И сейчас с обвиняющими речами направляется к ней. Но конечно, никто ее ни в чем не обвинял. Все были заняты делами, кто-то помогал раненым, другие патрулировали местность. Рахаб, пытался общаться с девушкой и стариком, что-то объясняя им на пальцах. Заметив, что человек с проекциями наблюдает за ней, она повернулась в его сторону. Он единственный кто не участвовал в переговорах. Стоя в стороне, под тенью леса, тот изучающие следил за Боэль. Девушки казалось, что она открытая книга для него, а все ее мысли, незнакомец, как рыбак вылавливает прямо из ее мозга, чтобы оценить, а после брезгливо выбросить. Словно зачарованная, та, не отводила взгляда от него, чувствуя себя муравьем, которого ребенок осматривает под лупой.***
Глядя на рай из своего кабинета, Михаил размышлял о превратностях судьбы. Как же в итоге она обернулась и к чему привела. Как длинная и извилистая дорога ведущая в неизвестность, она должна была быть маяком надежды для идущих во тьме, но в место этого многих, кто встал на нее, она почему-то приводила в пропасть. Следя, как облака, повинуясь воли Михаила, превращаются в замысловатые фигуры, серафим представлял, что он не сильнейший, Его — сын — а обычный человек. Где ему ни приходится постоянно себя контролировать, чтобы не показать слабость пред подчиненными. Где он не вынужден, постоянно идти на уступки для сохранения мира. Раньше все было проще. Он был правой рукой Отца и все что от него требовалось это выполнять приказы: «Отец знает, что делать. Он знает — все», так он всегда сам себе говорил. Как примерный сын, Михаил никогда не сомневался в Его поступках. Безукоризненно выполняя приказы, серафим не задумывался о будущем, в его душе не было сомнения и сожаления. Как верный пес, тот жил ради Отца и как маленький ребенок, тайно, радовался, когда тот его хвалил. Его жизнь была светла и проста… До тех пор, пока Его братья и сестры не стали предателями. С грустью наблюдая за играми облаков, Михаил вспоминал лица ушедших. Вначале, его переполняла обида. Михаил искал ответа, почему Люцифер так поступил. Что с подвигло — Его любимого сына — пойти на предательство, вылившееся в смерть близких. Сжав кулаки, Михаил сделал вдох-выдох: никто в этом мире не знает, но Михаил, постоянно сдерживает свои силы. Когда Отец создал его, тот объяснил ему. Что Михаил обладает почти равной ему — Богу — силе и, поэтому, первый ангел, должен всегда себя сдерживать. Тот не имеет права использовать свою силу больше чем Бог разрешает. Так Михаил и жил, притворяясь куда слабее чем является на самом деле. Тогда он, не был этим расстроен и его ни занимала эта тема: «Отец решил, что, тот, должен претворяться слабым. Так тому и быть». Так сказал себе Михаил. И все шло хорошо, пока не грянул гром. Михаил помнил тот день; когда тот пришел к Отцу с просьбой, дать тому разрешение на то, чтобы раскрыть свою силу, хоть на мгновение. Он умолял Отца на коленях, убеждая что этим он закончит войну. Но вместо разрешения, получил лишь отказ. Тогда, уходя из кабинета Отца, тот напоследок спросил Бога: «Почему? Почему мне нельзя сражаться в полную силу?! Одно лишь твое слово и война закончится!». Тогда Михаил не ожидал ответа. Впервые в своей жизни поддавшись эмоциям, Михаил повысил голос на Отца. Уже приготовившись к наказанию или выговору, Михаил склонил голову. Но вместо этого лишь услышал тихий ответ Бога: «Рано или поздно — дети должны взрослеть», — это последнее что он слышал от Отца… а через несколько часов того не стало и на плечи Михаила водрузилась ответственность за весь — мир. Ему понадобилось прожить миллениум, чтобы понять Отца. Теперь, являясь стариком с молодым лицом, Михаил видит истину. С высоты прожитых годов, он понимает, что нельзя вечно указывать детям как им жить, как заботливый родитель, тот должен рано или поздно отпустить их во внешний мир. Единственное что от него требуется, чтобы мир, в котором живут эти — дети. Продолжал существовать. Да, человечество на своем пути взросления, будет набивать шишки, падать и подниматься снова. Но ведь это называется — жизнь. Нет смысла им помогать, они должны дойти до всего сами. И он сделает все, чтобы взросление человечества продолжалось. Михаил не будет жалеть себя, оберегая людей. Он никогда не станет таким как, Азазель или… Люцифер. Михаил не поддастся своим желаниям. Но проклятье, как же он, все же устал от всего этого. Вынужденный лавировать между пантеонами богов, падшими и демонами. Тот наступая на свою гордость, заключает союзы, делает уступки тем, кто их не достоин, закрывает глаза на игры с человечеством. Вынужденный чем-то жертвовать, Михаил, как заботливый садовник оберегает сад, под названием — Земля. Зажатый долгом, тот давным-давно похоронил в себе чувства. В тот момент как он взял управление «небесной системы» на себя, он не имеет права идти на поводу своих желаний. Падшим и демонам в этом проще. Они не обременены ответственностью, следующие за своими желаниями, те делают что им вздумается. И если бы не было законов, те и вовсе бы замордовали несчастное человечество. Если Михаил и ангелы уйдут, кто тогда защитит от них людей?.. Именно это заставляет Михаила вставать каждое утро. Будучи морально выгоревшим, тот как робот выполняет свою работу. Только она у него и осталось. А теперь еще и радикальная партия, набирающая силу в его собственном стане. Эти молодые ангелы, призывают к новой войне. Они считают, что слишком долго, он, Михаил, давал всяким проходимцам вершить все что им вздумается. Они, потрясая кулаками, кричат что нужно показать силу, как-то не задумываясь о последствиях. Эти… дети, желающие поиграть в войну не могут понять, что первые кто пострадают от всего этого, будут сами же люди, которых те хотят защитить. А ведь ему тоже порой хочется перестать себя сдерживать. Достаточно лишь снять с себя скрепы, вздохнуть полной грудью и перестать горбится, как: боги, демоны и падшие сразу заткнуться. Нужно лишь перестать притворяться… Сжав кулак, Михаил отошел от окна. Сев за стол, попытался отстраниться от мыслей. Ему нельзя идти на поводу эмоций. Небесная система чутко на это реагирует. Решив заняться делами, серафим взял первый попавшийся документ. Вот еще одна проблема которую надо решать. Михаилу нужно определиться с тем что делать с тремя пришельцами, которые уже третий месяц проживают в раю. Да, он и раньше знал, что существуют другие миры и даже можно как-то с ними контактировать. Помнится, Отец рассказывал ему что-то про пространственные порталы и то, что через них, можно ходить в другие миры. Но тогда Михаил не очень вслушивался в слова Отца, как оказалось зря. Сейчас бы он просто открыл подобный портал и отправил бы пришельцев домой — избавившись от проблемы. Теперь же, Михаилу нужно было решать, что делать со своими… гостями. Как высокоморальное существо, он не мог от тех избавиться. Для него, убить того, кто не сделал ничего плохого, даже более того, спас его ангелов. Это было невыполнимой задачей. Но и отпустить тех, так просто Михаил ни мог. Три месяца те живут под его надзором. И пока что не показали того, что могут нести угрозу кому-нибудь. Конечно пришельцы способны отнять чужую жизнь, если на них нападут, но это другое. Если Лантри, который уже довольно сносно общается со всеми, не представляет опасности и Михаил уже сейчас бы его отпустил, то два других… «персонажа» не могут подобным похвастаться. Рэб архонт эдиктов, или как он просил себя называть «Ткач судеб» обладает неизвестной силой, с помощью которой способен управлять реальностью, вокруг себя. Хоть на вопрос о том, как он это делает, тот и ответил, что наложил тогда «эдикт Земли» с помощью одноразового артефакта, Михаил знает, это ложь. Серафим уже достаточно прожил чтобы определить, когда ему говорят правду, а когда лгут. Единственное что он точно может сказать о Рэбе, так это то, что тот не будет злоупотреблять своей силой. Те беседы, которые у них были, показали его, как уравновешенного, адекватного мужчину. Чего нельзя сказать о девочке. Сирин архонт песни. Юная дитя обладающая жуткой силой, влияющая на разумы через песню. В этом смысле ее сила даже более впечатляющая чем у Рэба. Даже ангелы подвержены ее влиянию. Пусть и в слабой форме, а что говорить о людях. И спасибо Кайросу и Нерату, что они создали шлем, ослабляющий силы девушки. Вот из-за этой проблемы, Михаил и прибывал в задумчивости. Нужно решать, как поступить с гостями. Убить он их не может и не хочет. Использовать себя, они не дадут, да и не на столько он опустился чтобы делать подобное. «Может нанять в качестве наемников?» — Пришедшая идея заставила Михаила, как следует обдумать этот вариант. В принципе у него хорошие отношения с ними. Даже Сирин со своим вздорным характером, не против пообщаться с Михаилом. Конечно другом он им ни стал, но это ему и не нужно. И чтобы решить, как дальше поступать с пришельцами, он испытает их в открытом поле. Отправит тех в мир людей с заданием, а в помощь определит двух ангелов, которые будут одновременно и гидами, и надсмотрщиками. Наблюдая за ними, он решит представляют опасность эти люди или нет. Ну, а если представляют…***
— То есть, как это Сы, нас холит нанязть? — оторвавшись от булочки, переспросила Сирин. Ее акцент все еще был заметен, из-за чего девушке приходилось больше времени уделять внимания на построение фразы. — А что, вам же нужно чем-то заниматься? — почесав затылок, сказал Рахаб. — Да и нужно же вам в конце концов начинать новую жизнь в нашем мире? — Да, но, это просто немного неожиданно, — ответил за место девушки Лантри, тот уже изучил самые популярные наречия этого мира и мог спокойно общаться без акцента. — И что это за работа такая? — Вам, нужно найти девушку по имени Асия Ардженто. Отыскав ее, вам нужно наблюдать за ней и по возможности убедить вернуться в наши ряды, — раскладывая фотографии девушки в наряде монашки, пояснял Рахаб. — А что в этх дэфушки та особинно? Чен она вам так интереса? — взяв фотографию и жутко коверкая слова, спросил Рэб. — Она обладатель святого механизма. Вам ведь уже объяснили, что это такое? Ее сила может исцелять любые раны. Сами понимаете, как ценна эта способность, — вступила в разговор Боэль, сидя на кресле положив ногу на ногу. — Хлос, а сто с не… «Эх, „печенка Кайроса“, Лантри, может ты побудешь моим переводчиком, а то язык уже заплетается», — обратился к старцу Рэб. — «Тебе больше нужно говорить на их языке, твой разум должен привыкнуть изъясняться на их наречиях, — что-то записывая в планшет, сказал старик. — Чем больше будешь говорить, тем быстрее выучишь язык». — «Сейчас не тот момент. Пожалуйста, сделай как я прошу». Вздохнув, тот отложил свою игрушку. Став переводчиком, для Рэба, Сирин и ангелов. — Рэб спрашивает, что с ней стало и почему именно нас хотят отправить за ней? Переглянувшись с Рахабом Боэль отдала бразды правление в руки парня: — Некоторое время назад, мисс Ардженто встретилась с демоном он был ранен. Из-за врожденного альтруизма, девушка не смогла пройти мимо и использовав свою силу, вылечила демона. Через некоторое время об этом поступке стало известно священникам. После проведенного следствия, было принято решение отлучить от церкви мисс Ардженто. Что привело ее в секту радикально настроенных личностей. А закончилось это тем, что она стала демоном. — Сирин спрашивает, правильно ли она поняла, что эта… Асия, предала свою веру и переметнулась к врагу? — Ну, я бы так не сказал, там вообще все запутано, — почесывая голову, ответил Рахаб ища поддержки у Боэль. — Как нам известно, радикалы хотели принести девушку в жертву и даже сделали это, с целью получить ее святой механизм. Ну, а там вмешались демоны и спасли ее. Поговорив и обсудив некоторые детали — как мы предполагаем — мисс Ардженто, было принято решение стать демоном. На ее просьбу, демон по имени Риас Гремори (кстати информация о ней также есть в папке, на днях советую почитать) превратила ее в свою фигуру дав место в свите. — Сирин говорит, что Вы, так и не ответили на ее вопрос, — поперхнувшись, Лантри неодобрительно посмотрел на девушку, за то, что та, весьма нелестно отозвалась о их цели. — Сирин спрашивает Вас, правильно ли она поняла. Что эта, Ардженто, после того как ее спасли демоны, решила отказаться от веры в своего Бога. Тому самому, которому она решила, добровольно, посвятить свою жизнь. И после первого же серьезного испытания, ее вера разрушилась, и она, наплевав на свои клятвы с легкой душой, стала тем, кто… какое бы слово подобрать по приличнее… короче, стала предательницей. — Нууу в каком-то смысле дааа. Но вы должны понимать. У девушки был сложный жизненный период и она… — Да клала я болт на то со у эт слюхи плоблемы! Это ее не оплавдывает. Сто если ты сабак, то мозно кидать всех подлят. — «Сирин!» — «Что Лаааантрииии? — растягивая слога, спросила Сирин. — Ты хочешь мне возразить? Эта шваль, кинула тех кому обещала служить. Ее никто не принуждал к этому. А стоило лодке закачаться, как крыска, тут же сбежала с корабля. Как я по-твоему должна относится к ней? Что, предлагаешь мне понять и простить? Да хрен тебе!» — «Ты слишком категорична. Мы не знаем всех обстоятельств». — «Ага, щаз, знаю я эти обстоятельства. Появился парень, как тут же, кое-кто, начал сучить ногами. Еще раз говорю, эта Ардженто мне противна и не пытайся меня убедить в обратном», — скрестив руки, та отвернулась к стене. — «Ведешь себя как ребенок» — «Че! Это кто тут ведет себя как ребенок?! — покраснев топнула ногой Сирин. — И чего ты ее так защищаешь…» — «Довольно, — пресек сору, Рэб. — Нет смысла спорить». — «Но эта Асия ведь…» — «Сирин я понял твою точку зрения и даже частично ее разделяю. Предательство, как его не называй, все равно остаётся „предательством“. А эта… девушка к тому же перешла во вражеский лагерь и даже не пожалела об этом, — изучая лицо Асии, говорил Рэб. — Но нас наняли не для того чтобы, кого-то… судить. А для того, чтобы, как говорят местные: „вернуть заблудшую овцу в стадо“. Поэтому мы сейчас соберем свои вещи, отправимся в тот город… и сделаем все, чтобы Асия снова была там, где ей место». — «Значит ты решил, на них работать». — «Мы, не видим причин отказываться. Может у тебя есть какие-то свои мысли на этот счет, Лантри?» — «Нет, ты босс, да и мир можно будет посмотреть». — «Э, алё, а мое мнение никто уже не спрашивает?!» — «Хорошо, что ты предлагаешь?» — «Ну… эээ… слушай Рэб, ты ведь все равно уже все решил». — «Но нам интересно твое мнение». — «Ладно, черт с тобой, хочешь взяться за эту работу, я не возражаю». — «Отлично» — хлопнув в ладоши сказал Рэб, а потом обратился к ангелам. — Мы согасны, с сего насат? Переглянувшись, Рахаб подтолкнул Боэль, давая ей слово. Зло посмотрев на своего брата, та обратилась к иномирцам: — Мы внедрим двух из вас в академию в которой та учится. Один из вас будет преподавателем, а второй учеником… как-то так. — Да, и хто будет плеподав, а хто усенникхом? — Ну, понимаешь, Сирин, тут такое дело…***
«Как я ненавижу ангелов! — злясь на весь мир, размышляла Сирин. — надо было всех их убить еще на той поляне! Но нет: „мы новенькие в этом мире, нам нужно наводить мосты с туземцами, не зачем с ними сориться. Они помогут нам прижиться в этом мире“», — парадируя одного своего многомерного знакомого. Выпускала пар Архонт песни. В этот момент подул легкий ветерок, и рука автоматически взялась за тот лоскуток ткани, который по ошибки называется юбкой. Мало того, что именно ей поручили следить за этой Ардженто — ну ладно черт с ним. Она даже готова стерпеть тот факт, что ей придется снова учиться в школе. Но, одно, она не могла понять, почему при этом, Сирин, должна ходить в одежде проститутки. Видимо она чем-то не угодила ангелам. Иначе как еще объяснить тот факт, что ей всучив наряд а-ля «мечта педофила» наказали нацепить его и пойти в академию. Она уже представляет, какие будут перекошенные физиономии у преподавателей и учеников. Как бы она не протестовала и не упрямилась, ее все же заставили нацепить… это. А ведь еще убеждали что так ходят все девочки в академии: «Ну да конечно, да какой родитель даст ходить своей дочери в этом?» Замерев у ворот, девушка вытаращилась на школьников. Девушки и правда ходили в таких откровенных нарядах. Не решаясь пройти внутрь, Сирин смотрела на ходящих по своим делам учеников. У нее пересохло во рту, спина запотела, а ноги покрылись мурашками. Почему-то в этот момент ей стало… страшно. Она, прошедшая столько битв, оказалась неготовой к тому, что может оказаться среди своих сверстников. Впервые Сирин задумалась, о том, что не знает, о чем можно говорить с ними. Она просто не могла найти подходящие темы для этого. — Вы новая ученица? — строгий голос отвлек ее от мрачных мыслей. — Со?.. — повернувшись на новый голос, та увидела перед собой девушку в очках и с черными короткими волосами. Та, строго осматрела ее с головы до ног, словно оценивая. Взяв блокнотик, и ручку, та, поправив очки, открыла его и пролистав несколько страниц, вновь обратилась к девушке: — Вы, Сирин Кайрос? «Что? Ох ну и сволочь же ты Лантри!» — стараясь не показывать вида, что ее задела шутка старика, та кивнула. — Хорошо, меня предупредили о вашем приходе. Пройдемте пожалуйста за мной, я покажу вам академию, — не спрашивая ее мнения, девушка, развернувшись на пятках и чеканя шаг направилась ко входу в учебное заведение. Не видя другого выбора, Сирин пошла за ней. — Академия Куо была основана в середине XIX века. Это старейшее учебное заведение в Японии по большей части, здесь обучают в европейском стиле. Но порой… — оглянувшись на Сирин, та снова смерила ее изучающим взглядом. Прямо сейчас девушке казалось, что она находится на гигантских весах с помощью которых ее вывешивает продавец. — Мы делаем, небольшие уступки для местных, — менторским голосом рассказывала девушка, одновременно показывая саму школу. — Раньше это была исключительно женская гимназия. Но с приходом нового директора, политика академии претерпела… некоторые… изменения, — на этом она остановилась, смотря в окно. Заглянув через плечо девушки, Сирин увидела, что та смотрит на трех парней, сидящих под деревом. Один был в очках, другой лысый, а третий самый обычный и ничем ни примечательный мальчишка. Прямо сейчас, это трио, изучала какой-то журнал, что-то весьма энергично обсуждая. Можно было понять, что это что-то, очень интересное. Так как даже с такого расстояния можно было заметить, как у троих лоснится лоб и каждый, по очереди словно заранее договорились — облизывает губы. Если честно, Сирин настолько поразилась этим видом, что некоторое время перестала следить за внешним миром. У тех парней… настолько, было озабоченное выражение лица, что было как-то не по себе. Видимо почувствовав на себе взгляд девушек, трио синхронно подняли глаза, посмотрев в их стороны. На некоторое время между ними шла игра в гляделки. Но тут сопровождающая Сирин подняла руку постучав по наручным часам. Те после этого как-то закопошились. Собрав вещи быстро ретировались. — Вот так-то лучше. Пусть, лучше получат оплеух от девушек из клуба кендо, чем будут сидеть во дворе пугая учениц. Кто знает, быть может в этот раз их мозги встанут на место, — проговорив, сопровождающая записала в свой блокнот… нет, ежедневник (Сирин вспомнила нужное слово) пошла дальше. Рассказывая историю от основания академии и показывая что и где находится. Так они прошли всю академию. Девушка показала все известные места, остановившись около класса Сирин. Оглядев ту критическим взглядом, та остановилась взглядом на короне Архонта песни: — Я конечно все понимаю, тебе нравится ходить в этой… штуке. Но у нас, входя в помещение, принято снимать головные уборы. — Я не могху. Плостите, но мой япоски плох. — И почему же ты не можешь? — подняв одну бровь, та, при этом не изменилась в лице. — Он не снимаетя? — злясь на дуру, которая к ней пристала, Сирин все больше задумывалась о том, не стоит ли ей спеть. — В смысле? — Плосто не снимаетя и все! Чево плеципилась?!.. Извините. — Лааадно. Это твой класс. — Спасипа, а как вас зовут. — Сона Ситри и тебе пора, скоро начнется урок, — задумчивым выражением лица проговорила Сона, наблюдая за тем, как новенькая входит в кабинет и представляется. — Интересно.