Немецкая муза

Экипаж, как всегда, ехал быстро, однако только теперь Чанёль стал узнавать родные просторы Штутгарта. Дома, мимо которых он пробегал ещё ребёнком, рынок, площадь… От столь прекрасных воспоминаний, он незаметно для себя сжал руку Бекхена. Тот лишь положил на них вторую. Две недели. Казалось бы, слишком мало времени, однако за это время они увидели слишком много. Слишком многое приобрело значение, а остальное теперь казалось не более, чем глупостью и остатками повседневной жизни. К тому же, теперь Бекхен не выглядел таким уставшим. Всматриваясь в красоты родного города, он улыбался. Даже, когда они проехали здание, в котором он работал. Теперь жизнь казалась проще. Теперь мир казался лучше. — Прошу простить, господа, однако дальше нам не проехать. Там, впереди, огромная очередь, — мужчина с поводьями в руках отчитался так, будто раньше учился в военной академии. — Очередь? — Бену было не припомнить, когда в этой части города можно было увидеть в очереди более, чем пять человек. Спокойная улица всегда располагала к прогулкам и внезапной покупке какой-нибудь книги в местной лавке, которая едва ли запомнится даже самым впечатлительным личностям. — Да, — они оба покинули экипаж и устремились вперёд. Людей было множество. Чуть меньше пятидесяти человек толпились около той самой лавки, пытаясь урвать какую-то книгу. Счастливые же обладатели своих экземпляров стояли рядом и живо обсуждали всё то, что им до этого момента удалось прочитать. — Какая же она прекрасная, — восторгались девушки. — Ребекка Бенуэт… — Как бы я хотела быть на её месте! Герр Ким такой уверенный и добивается своей цели. И это при том, что он приехал издалека! — другая лепетала не складнее первой, однако столь оживлённая реакция нашла отклик у Чанёля. Он улыбнулся, услышав слишком знакомые имена главных героев. И, пусть его целью было отнюдь не завоевание барышень самым простым способом, он получил то, чего хотел. Его книга, пусть и о любви, но завоевала читателей. Позднее люди осознают, о чём она, сорвав верхний слой любви, которая обречена на дурной конец. Со временем, они поймут. Ну, а пока он был готов смаковать свою удачу, свою победу. Не только над Лу Ханем, но и над собой. Ведь произведение, по сути, было написано за один день. В тот же день отправлено одному из известных издателей Штутгарта. — «Коварный заговор Бэнуэтов», — Бекхен появился рядом так внезапно, что Чанёль чуть не подпрыгнул. За минуту этот молодой человек, видимо, пользуясь своим положением, достал один экземпляр. — Ты знаешь, что, учитывая подслушанный краткий пересказ от прочитавших, это больше похоже на «Коварный заговор Бенов»? — Учитывая то, как ко мне относится твой отец после того, как из-за моей выходки тебя отправили на гауптвахту ещё в академии, попробуй сказать мне о том, что я не прав. Я всего лишь изменил «главного героя» на «главную героиню». Люди готовы прочувствовать всё то, что я написал в тексте, однако… Нет, к подобному они ещё не готовы. — Знаешь, а в очереди я видел друга Лу Ханя. Он такой же сторонник александрийского стиха и строгой рифмы. Он отошёл, в сторону, но я заметил, что его лицо едва ли выражало что-то похожее на омерзение. Скорее, ему даже понравилось. Во всяком случае, его лицо буквально кричало об этом. — В таком случае, мне стоит отметить победу? — Чанёль с надеждой в глазах посмотрел на своего любимого друга. — Люди наконец-то могут стать ближе к книгам. Теперь они могут сколь угодно издеваться над потугами классицистов. Их век подошёл к концу. Я всего лишь придал форму чему-то новому. Тому, что для людей станет больше, чем просто пережитком классики. — Тогда… — раскрыв книгу на первом же форзаце, Бен быстро написал несколько слов по-французски. — Будь так добр, подпиши мне первый том. — «Он изменил жизнь»? — вчитавшись в текст, Пак с удивлением обратился к Бекхену. — Да. Думаю, именно так о тебе напишут не только в местных газетах, но и в истории, — парень дал короткое объяснение, но, всё же, Паку оно совершенно не понравилось. — Бекхен… Ты же понимаешь, что, если бы не ты, всего этого бы не было? Приняв у молодого человека перо, он уверенно зачеркнул строчку, добавил несколько слов, после чего захлопнул её и, забывая о том, что находится в общественном месте, крепко обнял своего издателя друга любимого. В руке же любимый сжимал экземпляр первой полноценной книги за авторством Пак Чанёля, надпись на форзаце которой гласила: «Бен Бекхен: он изменил мою жизнь».