Брак по расчёту.

Эрик перенес три показа, которые не мог отменить, и приехал домой в пять. Его изводила неопределенность. И Сьюки своим молчанием делала все только хуже. Машины Сью не было ни в гараже, ни на подъездной дорожке. Он решил подождать ее на кухне. Через сорок минут стало ясно – сегодня она вернется поздно. Слегка раздраженный, он пошел наверх переодеться и, натягивая через голову майку, заметил в ванной косметичку. Когда он уходил утром, там ничего не было. Но теперь – теперь там была не только косметичка, но и начищенный до блеска серебряный поднос, заставленный лосьонами и другой женской косметикой. Он открыл какой-то маленький флакончик. Точно. Лайм и кокос. Ему потребовалось четыре секунды, чтобы сложить вместе лаконичные сообщения Сьюк, поднос, розовый бритвенный станок, крем для бритья и по крайней мере шесть баночек бог знает чего, выставленных на мраморной полке возле душа. Горничная заставила Сью перебраться в его спальню! И в самом деле, если эту горничную рекомендовал ее дед, – немаловажная деталь, а Эрик не придал этому значения. О черт, ему давным-давно следовало бы это сделать! Подумать только, через несколько часов Сью будет спать в его постели… Просвистев какую-то мелодию, Эрик вернулся на кухню. Ничего удивительного, что она до сих пор не появилась. Догадывается – и не напрасно! – он может воспользоваться этим новым поворотом. В семь часов Эрик отправил ей сообщение – узнать, когда она будет дома. Никакого ответа. В восемь часов он позвонил, но она не взяла трубку. В одном из своих сообщений Сьюк упомянула, что опаздывает на работу. Может, задержалась, чтобы наверстать упущенное? Он съел сэндвич с ростбифом и выпил темного пива. Жуя сэндвич, мужчина все пытался уговорить Ферги произнести его имя. Но попугай только вскрикивал и топорщил перья. Иногда он насвистывал мелодию телефона Сьюк. Но в основном дожидался, когда сквозь прутья клетки просунут кусочки фруктов, которые тут же хватал острым клювом. В девять тридцать Эрик подумал – он даже не знает никого из ее друзей и поэтому не может никому позвонить, чтобы выяснить, где она. А потом он начал беспокоиться. Сьюки привыкла встречать проблемы с открытым забралом. Игра в молчанку была для нее не характерна. В одиннадцать часов, когда он сидел, уставившись на экран телевизора, размышляя, не позвонить ли в полицию, зажужжала автоматическая дверь гаража. Мгновением позже Сьюки появилась на кухне – плечи опущены, волосы падают на лицо. – Привет, – сказал он. – Привет, – ответила она голосом тоньше, чем папиросная бумага. – Извини, что не отвечала на твои сообщения. – Я в некотором роде беспокоился. – Я знаю. – Тень на лице стала глубже, на лбу появилась морщинка. – Извини, – повторила она. – Я думаю, ты уже заметил мои вещи у себя в комнате. Ничего из этого, казалось, не могло привести к ночи безудержной страсти. – Видел. Так, значит, мы теперь будем спать в одной комнате? Она прижала пальцы к вискам: – Только потому, что это необходимо. Дай мне пятнадцать минут, а потом можешь заходить. Необходимо? Как если бы это было каким-то налоговым обложением. Он знал немало женщин, которые тут же заняли бы ее место. Почему бы ему не заинтересоваться одной из них – вместо его скромницы жены, которая делала все возможное, чтобы избежать самой лучшей части брака? Боясь того, что у него может сорваться с языка, Эрик промолчал. И дал ей не пятнадцать, а двадцать минут – как раз столько, чтобы улеглась его злость. Он был женат, взвинчен и не удовлетворен. В темноте Эрик нашел путь в спальню, собираясь лечь в постель, как всегда, без пижамы. Это была его комната, и, поскольку Сью переместилась туда без предупреждения, он был вправе не менять своих привычек. Найдя телевизионный пульт, он нажал на кнопку. Лучше бы у нее оказался хороший сон, потому что он всегда в постели смотрел телевизор и от этой привычки тоже не собирался отказываться. Особенно ради этой злючки-колючки, которая просила его приехать не позже восьми, а сама заявилась в одиннадцать. Мягкий свет плоского экрана осветил пустую постель. Точно. Постель оказалась пустой… Так где же она могла быть? Куча простыней на полу возле окна ответила на этот вопрос. – Сьюки, ты что там делаешь? – Сплю, – пришел короткий ответ из-под массы светлых волос, разметавшихся по подушке. Он приглушил звук телевизора. – Ты не можешь спать на полу. – Могу. – Эта постель королевских размеров. Два человека могут проспать на ней всю ночь, ни разу не коснувшись друг друга. После долгого молчания она, наконец, пробормотала: – Это твоя постель. Я не хочу навязываться. Мне и на полу нормально. О-о-о. Она решила разыграть карту жертвы? Отлично! Эрик подавил вздох. – Иди в постель, – процедил он сквозь зубы. – На полу буду спать я. – Нет. Это не честно. Кроме того, мне нравится на полу. Да и ковер мягкий. Что ж, можно поиграть в эту игру вдвоем. – Если это так удобно, я тоже буду спать на полу. Широко зевнув, Эрик вытащил из-под себя простыню и, замотав вокруг бедер, бросил на пол подушку в нескольких сантиметрах от ее головы. Она откатилась к окну и в изумлении уставилась на него: – Хватит разыгрывать тут черт знает что, Нортман! Постель твоя. Так и спи на ней. Аромат кокоса и лайма достиг его ноздрей и подстегнул его темперамент. – Я не буду спать на постели, когда ты спишь на полу. Это неправильно. Сьюки устало вздохнула: – Тебе обязательно всегда быть таким джентльменом? – А может, мне просто хочется позлить тебя. Она отвернулась от него. Он уже готов был разразиться новой остротой, когда заметил – ее плечи вздрагивают. – Эй… ты что, плачешь? – Нет… – едва выговорила она, сдерживая рыдания. – Нет, детка, ради бога, только не плачь! Если тебе станет от этого легче, можешь позвонить моей матери и наорать на нее за то, что она научила меня хорошим манерам. Но в любом случае я не буду спать на кровати, если ты будешь спать на полу. Это заявление было встречено еще одним всхлипыванием. Вся его злость тут же исчезла. На самом деле Сьюк нуждалась в тепле и сочувствии, но отказывалась попросить об этом. Он перекатился вперед, проклиная закрутившуюся простыню и колючий ковер, замедлявший его продвижение, но наконец оказался достаточно близко, чтобы обнять ее. – Ш-ш-ш… все будет хорошо. Она замерла. И… сдалась. Мгновенно. Превратилась в мягкую, чувственную женщину. О черт! Он только хотел, чтобы она перестала плакать…. РЕКЛАМНАЯ ПАУЗА*