there was not anything to hold on to though

16:22 экзамен должен был закончиться. 16:22 я волнуюсь. 16:23 отец сказал, что там было что-то вроде месива? 16:24 и теперь я строю сценарии, где ты в этом месиве пострадал. 16:29 мидория? 17:00 я уже не мешаю. 17:00 так что буду строчить так, что твой телефон обалдеет. 17:00 мидория. 17:01 мидория. 17:02 если ты не хочешь есть мороженое в моей компании, ты можешь сказать. 17:05 мы всё равно увидимся в начале учебного года. 17:05 маякни, если это правильная причина. 17:09 надеюсь, ты не пострадал. 17:09 и с тобой всё хорошо. 17:26 боже мой. 17:28 я так волнуюсь. 17:39 хах 17:40 да там было что-то 17:40 и мне очень неудобно 17:41 печатать одной несломанной рукой 17:41 КАКОЙ РУКОЙ?? 17:42 эм 17:42 да 17:43 я немного поломал всё? 17:43 кажется прогулка отменяется 17:44 я честно сломал все свои кости не для того чтобы не идти с тобой гулять 17:44 могу ли 17:44 я 17:45 набрать тебя 17:45 ? 17:49 конечно. 17:49 у тебя есть мой номер? 17:51 ты волнуешься не меньше меня да 17:51 рано или поздно это должно было случиться. 17:52 звоню... 17:52 звони. 17:53 звоню... 17:53 звони. 17:53 давай я позвоню. Тодороки долго смотрит на свой телефон; он не может поверить, что он так сильно облажался буквально пару минут назад, но это и не удивительно. Его руки трясутся так сильно, что он вполне может сказать, что в жизни не волновался так сильно. Он делает вдох и пытается не дать причуде выйти из-под его контроля, но запах палёного всё равно оседает в воздухе. Шумно выдыхает, открывает иконку контакта Мидории и ещё секунд пятнадцать смотрит на экран под выплывающие уведомления сообщений. Мидория тоже волнуется, он видит это по сообщениям; тот панически капсом кричит куда-то в пустоту, потому что прямо сейчас Шото вне зоны действия сети. Он делает ещё один вдох и нажимает вызов. Через пятнадцать гудков (и почти вырвавшееся из груди сердце) с другой стороны наконец-то слышится чьё-то дыхание. Они оба молчат первые пять секунд, а потом сразу выдают: — Мидория. — Привет. — У тебя голос дрожит, — тихо произносит Тодороки. — А твой ещё лучше, чем на записях в Ютубе, — доносится с той стороны, и Тодороки не уверен, что переживёт личную встречу, потому что этот голос прикончит его прямо сейчас. — Стоит ли мне действительно вызвать полицию? — пытается разрядить обстановку Шото, и когда Мидория тихо смеётся, он думает, что, возможно, его дерьмовое состояние несколько месяцев назад сделало действительно самую лучшую вещь, которая могла бы с ним произойти. — Я знаю, где ты живёшь, и я приду за тобой, — зловеще пищит Мидория. От зловещего там только намёки. Тодороки улыбается, зажав ладонью лицо. Боже, он горит. — Приходи. Я загорелся, и теперь мне нужна помощь, — получается глухо, но его не волнует. Он просто хочет вжаться лицом в колени и спрятаться. И слушать этот голос вечно. — Так как твой экзамен? Когда Мидория начинает неровно и кусками намекать на то, что он провалился, Тодороки хочется прикончить весь мир. Даже если он завалил, он его поддержит. Даже если он не будет учиться вместе с ним, он найдёт для него время. Это Мидория. Мидория заслужил его и его дорогое время. Возможно, даже куда больше этого. Именно поэтому они тратят почти четыре часа на один-единственный разговор, который через двадцать минут после начала превратился в разговор ни о чём. Если это поможет Мидории лучше себя чувствовать, он готов провисеть на линии прямо так, с зажатым от смущения лицом между коленей, хоть неделю без выходных и сна. — Мидория, — прерывает вновь уходящую не туда тему. — Блин, закажи мне памятник и скажи, что я умер от того, что ты сделал это, — пищит Мидория; кажется, он пытается спрятаться под одеяло, судя по звукам. Боже. Они оба такие идиоты. — Я сделал так ещё в самую первую минуту, — а он не заметил. — И ты почему-то не умер. — Я пытался прикинуться живым ради тебя! — Как насчёт жить ради меня? — о, Боже, он зря сказал это. Ему нужно придушить себя подушкой. Сейчас же. Мидория на том конце телефона кашляет. Или задыхается. Мидория действительно задохнётся прямо сейчас, потому что он закутался в одеяло, будто это спасёт его от мнимого присутствия Тодороки рядом. Не спасает. Боже, зачем он это сказал? Кто его просил? Тодороки убьёт его. Терпеть это в текстовом формате было куда легче. Но сейчас? Сейчас Мидория думает о том, что больше он не посмотрит ни одного видео с Тодороки в интернете и не скачает больше ни одной фотографии. Он просто будет смотреть на него вживую, даже если его надежды в ЮЭЙ рухнули. К чёрту. — Они не смогут проигнорировать то, что ты сделал, — после продолжительного молчания звучит голос Тодороки в трубке. Мидория даже не заметил, что ничего не ответил и лишь молчал. Боже. Боже. — Тебе стоит переживать лишь за своё скорейшее восстановление, даже если Исцеляющая Девочка хорошенько тебя зацеловала. — Если бы я не сделал этого, я бы смог подарить кому-нибудь свой первый поцелуй, — он смеётся. — Она не в счёт, оставь его для меня. То, что сейчас кто-то задохнулся, а чьё-то одеяло сгорело, точно не их вина. Ни одного из них, точно нет.