Come Into My World.

Она богиня ночи: прекрасная, яркая, сотни лет освещающая земную поверхность, проникающая в самые тёмные и недоступные уголки мира. Ей подчиняются не только стихии, но и все живые существа. Некоторые особенно зависят от её благосклонности. Луна на небе такая зовущая, больная и одинокая, совсем как Юри. В этом огромном чужом городе, в котором он сейчас живет, нет никого, кому можно было доверять. Разве что ей. Красивой и недоступной королеве, такой похожей на его прежнего идола — Виктора Никифорова. Когда-то и он казался идеальным божеством, а теперь. Теперь… *** — Ты можешь простыть, — в кухне вспыхнула яркая лампочка, заставив Юри вздрогнуть и сощуриться. — Сколько можно говорить, чтобы не сидел на подоконнике? — Виктор прислонился к косяку, сложив на груди руки, и смотрел знакомым обвиняющим взглядом, от которого по телу бежали мурашки. Обнажённый по пояс, лишь в низко сидящих на бёдрах мягких брюках, он казался таким домашним, но Юри знал, что это лишь видимость. — Я не долго. Не успею замёрзнуть, — кружка в руках дрогнула, а Юри зажмурился, невольно вспоминая ежедневный повторяющийся кошмар. Темный лес и он, бегущий изо всех сил от огромного белого волка, который каждый раз настигал его, ударял лапами в спину, опрокидывал на землю, опалял дыханием шею, заставляя Юри просыпаться от собственного крика. Эти сны не отличались разнообразием и были вполне объяснимы. Особенно после внезапного признания Виктора. Ужас, безысходность, страх за собственную жизнь не давали расслабиться ещё долгое время после пробуждения, поэтому Юри сидел сейчас на кухне, прогоняя ромашковым чаем остатки кошмара. Естественно Виктор прекрасно слышал его крики, но нарочно давал время побыть в одиночестве. Раньше Юри не понимал, почему настроение этого удивительного человека так резко менялось, словно зависело от чего-то. Почему с самого первого раза их близости, когда от неловкости он закрывал глаза, Виктор продолжал бесстыдно вылизывать каждый сантиметр его тела. Почему находилось столько несоответствий, на которые окружающие почему-то не обращали внимания. Быстрое заживление синяков и ран, невероятная выносливость, неожиданно острый слух — были лишь вершиной айсберга. — Я не совсем человек, — Виктор ошарашил откровением, стоило Юри переступить порог его квартиры в Питере. Они только что прилетели, когда Виктор, поставив чемоданы, решил поделиться самым сокровенным. — В каком смысле? — мечта вытянуться на чём-то мягком, чтобы расслабить уставшие мышцы, помахала ручкой, как и разум. Юри насуплено свёл брови. — Я оборотень, но не бойся. Я не причиню тебе вред, — Виктор быстро разделся и, не дав прийти в себя или свести всё к шутке, перекинулся прямо в гостиной, наплевав, что Юри вряд ли успел подготовиться к такой неожиданной трансформации. Светлая шерсть отливала серебром, толстые массивные лапы утопали в длинном ворсе ковра, голубые глаза неестественно блестели и следили за каждым движением открывшего рот Юри, а тот просто замер от ужаса. Он и подумать не мог, что небольшие странности Виктора окажутся с такими последствиями. Огромный красивый волк стоял в их гостиной и смотрел знакомым до боли взглядом, от которого щемило сердце. Обратное превращение совершенно не запомнилось, как и успокаивающие объяснения. Юри чувствовал, что постепенно сходит с ума. Невозможно. Оборотни, ведьмы и вампиры — сказки. Нет-нет-нет. — Не думал, что ты будешь реагировать так бурно, — Виктор тогда долго не мог к нему подойти. Юри забился в угол, шепча слова всех известных молитв. — Я тебе доверяю, поэтому открылся. Почему ты боишься? «Да ты издеваешься? Ты же огромный монстр, как мне не бояться?» — хотелось крикнуть Юри, который, увидев, как его любовник внезапно покрылся шерстью, подумал, что снова напился, и у него начались глюки. Обнажённый Виктор всегда уютно чувствовал себя в собственном теле, не стесняясь, не закрываясь, с упоением наслаждаясь физическими аспектами их связи. И даже теперь он старался успокоить не словами, а прикосновениями. Юри закричал, стоило чужой руке только потянуться в его сторону. — Юри, пожалуйста, — в голосе Виктора слышалось столько отчаяния, что становилось больно. — Я не опасен. Пойми. Он действительно переживал и в других обстоятельствах Юри бы обязательно успокоил, обнял, прошептал на ухо слова утешения, но только не сейчас. — Не подходи, — угроза в голосе, как ни странно, подействовала. Виктор замер. — Не смей ко мне приближаться. — Я всё объясню. Не мог рассказать раньше, потому что существуют законы, и только в исключительных случаях я имею право раскрыть правду. — В исключительных? Не понимаю, — мозг Юри зацепился за единственную рациональную часть их сюрреалистичного разговора. — И почему именно сегодня? Что тебе мешало рассказать всё ещё в Японии? — Ты был не готов, — первый вопрос был проигнорирован, но перепуганный Юри попросту не обратил внимание. — А сейчас? — А сейчас всё изменилось. Что могло измениться? Они тренировались вместе. Вместе жили. Вместе проводили свободное время и между тем были наглухо закрыты друг от друга. Юри, чувствуя внутреннюю неуверенность, не мог преодолеть стену из комплексов, а Виктор, оказывается, вообще скрывал другую сущность. — Что изменилось? Не понимаю. Ты волк? Оборотень? Родился таким? Или тебя укусили? А есть другие? — Юри, справившись с первой волной шока, постарался выведать подробности, но Виктор тут же остановил его. — Я родился таким, и нас много, остальное пока не могу рассказать, прости. На этом разговор застопорился, и, как не пытался Юри выяснить детали, Виктор отмалчивался и, улыбаясь, качал головой. — Позже. Тебе нужно привыкнуть, узнать правила. — Правила? Какие ещё правила? Правил оказалось не так много. Не раскрывать тайны, не говорить лишнего, постараться свыкнуться с мыслью, что Виктор — не человек. Юри не справлялся и выбрал свою любимую тактику: сбежал от проблемы. Он спрятался в самой дальней комнате, благо квартира была огромной, и полностью отгородился от Виктора, стараясь для начала хотя бы научиться не шарахаться всякий раз, когда тот оказывался рядом. Существование в одном доме превратилось в кошмар. Больше никакой близости, даже случайных касаний. Никаких задушевных разговоров. Юри чудилось, что он попал в один из собственных кошмаров, а Виктор, похоже, выжидал, когда он наконец успокоится. Пока напрасно. Тренировки проходили в натянутом молчании, и окружающие, заметив перемены в их отношениях, не решались подойти ближе. Юри упорно откатывал новую программу, делая упор на технику, а Виктор держался поближе к Якову, повторяя давно заученные элементы. Даже Юра обходил молчаливую парочку стороной, странным образом не выясняя подробностей их ссоры. Юри всё равно слышал противный шёпот за спиной, а сочувственные взгляды прожигали спину. Казалось, что все вокруг были в курсе. Ведь не мог же тренер, который с самого детства тренировал Виктора, не знать о его второй сущности? Конечно, знал. И Мила, которая немного нервно порыкивала на крутящегося под ногами Юру, лишь подтверждала опасения, что и остальные члены команды российских фигуристов тоже не совсем люди. «Это вообще законно? Прыгать выше всех, вращаться быстрее всех, быть таким необыкновенным? Что бы сказали журналисты, узнав правду?» — размышлял Юри и тут же одёргивал себя. Не стоило даже думать о подобном, ведь осознание магического превосходства Виктора и собственной никчёмности только подстёгивало приближающуюся депрессию. Вон сколько тайн скрывал от него человек, которого, как казалось, он любил и мечтал всегда быть вместе. Юри запутался окончательно и, чтобы не травмировать психику ещё сильнее, выстроил глухую стену, пытаясь хоть таким способом обезопасить собственный разум. Виктор естественно был против, но терпеливо ждал, пока очередной кошмар Юри не привёл их обоих на кухню.

***

— Так не пойдёт, — Виктор первым решился начать разговор, в воздухе уже неделю висело напряжение. — Тебе надо нормально тренироваться, а если будешь меня бояться, то ничего не выйдет. — Я не боюсь. И с тренировками у меня всё в порядке, — Юри осторожно отхлебнул из чашки свой ромашковый чай, стараясь не встречаться с Виктором взглядом. Он и сам понимал, что больше так продолжаться не может, но пересилить себя было слишком трудно. — С чего ты взял, что меня это волнует? — Мы больше не разговариваем. — О чём? — Юри обиженно встряхнул отросшей чёлкой. — Ты вечно занят. «Вечно со своими „другими“ друзьями», — повисло в воздухе. — Но сейчас я свободен. Поговорим? — Виктор отлип от косяка и прошёл в кухню, заставив Юри напрячься. Сосуществование в одном замкнутом пространстве со скрывающим свою истинную сущность оборотнем нередко приводило к нелепым ситуациям. Юри упрямо держал дистанцию, не замечая долгих грустных взглядов, направленных в его сторону. Готовка, поездка на каток, выгул Маккачина — превратились в невыполнимые квесты. Юри приходилось выкручиваться, только бы лишний раз не пересекаться с Виктором. — Поговори со мной, — в этот раз Виктор, видимо, решил пойти до конца. — Пожалуйста. Юри молчал. Он грел ладони о горячую кружку и старался сложить в голове пазл, который вот уже который день разваливался на фрагменты. Было ощущение, что его проверяют, выжидают время, чтобы удостовериться: подходит ли. Только для чего? Неясный шёпот, замолкающие разговоры, навязчивые взгляды окружающих порядком раздражали, и Юри злился, а злость приносила боль и страх. — Раньше же не смущало, что я, бросив всё, уехал к тебе в Японию, начал тренировать, довёл до финала Гран-при. Всё устраивало? Удобно было иметь под боком влюблённого пятикратного чемпиона? Кацуки Юри — невероятный эгоист! — судя по странному выражению лица, Виктор начинал злиться. — Что теперь мешает принять меня таким, какой есть? Не понимаю, чего сложного? — его голос немного понизился, и Юри почувствовал, как волоски на руках поднялись от ужаса. Что-то хищное, похожее на первобытный глубинный страх указывал на то, что Виктор на грани. — Я всё ещё твой тренер, в конце концов, — выдал тот последний аргумент. — Ты обязан подчиняться. Юри инстинктивно откинулся назад, но Виктор оказался быстрее. Он прижал его спиной к стеклу, фиксируя руки, удивительным образом спасая кружку от падения. — Ты не понимаешь, — прошептал он прямо в губы, оставляя спасительные миллиметры. — Я не смогу так долго сдерживаться. Скоро моему терпению придёт конец. Ты меня понимаешь, Юри? Юри зажмурился, только чтобы не видеть, как искажаются черты лица. Хотелось закричать и потребовать внятных объяснений, но он не мог даже пошевелиться. Страх вновь парализовал тело. — Ты боишься, — Виктор не спрашивал, а констатировал факт. — Почему? Я же ни разу не обидел тебя? Почему ты так со мной, Юри? — Отпусти, — того хватило лишь на сдавленный шёпот, сил сопротивляться просто не осталось. Он был вымотан постоянным моральным напряжением, молчаливым давлением окружающих и чувствовал, как постепенно теряет уверенность. Раньше именно Виктор направлял, вёл за собой, а теперь страх и непринятие не давали двигаться вперёд. — Никогда. Ты мой. Не отпущу, — Виктор, выдохнув слова, впился в его губы, резко сминая их в некрасивом животном поцелуе. Он с урчанием вылизывал приоткрывшийся рот, вдавливал в поскрипывающую оконную раму, а Юри безуспешно колотил кулаками по его каменной спине. Напрасно. Зверь наконец-то дорвался до желанного тела, и теперь только чудо могло отвлечь его от своей добычи. Тяжёлое загнанное дыхание и еле слышное порыкивание, как ни странно, не пугали Юри, который, поняв тщетность сопротивления, начал нерешительно отвечать. Он тоже соскучился по знакомым жарким прикосновениям. Руки привычно зарылись в светлые пряди. Виктор придержал ладонью его голову, чтобы не ударилась об стекло, когда Юри полностью потерял контроль над собственным телом. Хотелось забыть все тревоги, наплевать на ложь и недосказанность, чтобы ещё раз окунуться в то жаркое пламя почти животного наслаждения, которым Виктор владел в совершенстве. Через некоторое время Юри всё-таки удалось отстраниться. Немного помятый, с саднящими от поцелуев губами, раскрасневшийся от смущения, он постарался привести себя в порядок. — Прекрати, — пальцы дрожали, поэтому пришлось с силой сжать кулаки. — Ты не желаешь ничего мне рассказывать, а потом требуешь, чтобы я тебе доверял? Это нечестно. Теперь Виктор занял место на подоконнике, и его поплывшие черты лица постепенно преображались, вынуждая Юри в страхе попятиться назад. Было заметно, что Виктору легко удалось вернуть контроль, и теперь он почти спокойно улыбался, в своей неизменной манере постукивая пальцами по губам. Видимо нарочно отступился, даря Юри иллюзию свободы. — Я думаю, что возможно ты прав. Мне стоило вначале всё показать, а потом требовать от тебя принятия. Решено: едем за город к Якову. У него как раз на днях День рождения. — Причём здесь Яков и его День рождения? — Юри осторожно присел на краешек стула, внутренне сжимаясь от боли и осознания, что Виктор, оказывается, действительно так много от него скрывал. Интересно, кто ещё был в курсе? — Он мой учитель с того времени, когда я был маленьким неразумным щенком. Все будут только рады, что ты войдёшь в наш круг. Я поговорю с ним, — лицо Виктора преобразилось, от того что он загорелся очередной новой идеей. И эта идея снова включала в себя Юри. — Так ты согласен? Поехали — проветришься, отдохнёшь, — Виктор легко соскользнул с подоконника, медленно разминая затёкшие плечи. Наверняка нарочно красовался. «Почему бы и нет», — засмотревшись на золотистый отблеск в его волосах, подумал Юри. Он ничего не терял, решив встретиться с остальными членами сообщества оборотней. К тому же были небезосновательные сомнения, что знакомых лиц окажется довольно много. — Я согласен, — он бесстрашно заглянул в глаза Виктора, не впервые ловя себя на мысли, что тот теперь нарочно не сдерживает свою звериную сущность, проверяя его на стойкость. Только вот, зачем? — Давай попробуем. Но вначале согласуй всё с Яковом и расскажи мне: чего ждать? В этот раз никаких сюрпризов. — А чего ты хочешь, что бы я тебе рассказал? Лучше сам всё увидишь. Этот загородный дом достался Якову по наследству от дедушки. Хороший дом, большой, места много, — взгляд Виктора подёрнулся непривычной дымкой, и он задумчиво запустил пальцы в волосы, растрепав их ещё сильнее. — Соберутся только наши. Познакомишься, поговоришь, задашь свои вопросы. Обещаю: никаких сюрпризов. Юри не поверил ни единому слову, а Виктор снова закрылся, но довольная улыбка, от того, что удалось урвать немного ласки, не сходила с его лица. Складывалось ощущение, будто он нарочно завёл этот разговор, чтобы, потихоньку подобравшись к Юри, сломить его защиту. Отличный ход. — А теперь давай. В постель и спать. Или ты хочешь, чтобы я спел тебе колыбельную? — Виктор встряхнул чёлкой и протянул руку, повторяя давно заученный жест из прошлого. — С удовольствием помогу уснуть. — Нет-нет. Я сам. Как-нибудь, — покрасневший до кончиков ушей Юри соскочил с табуретки. Почему-то сразу же расхотелось узнавать новости про оборотней, поэтому, сухо попрощавшись, он сбежал в свою спальню, а Виктор проводил его грустным задумчивым взглядом, потом выудил из кармана телефон и принялся что-то быстро печатать на экране.