Come Into My World.

Утром, проснувшись в горячих объятиях Виктора, Юри почти позабыл свои ночные страхи. Глупый обряд уже не казался таким уж страшным. Всё отошло на второй план, и он полностью успокоился, пока Ксения аккуратно не постучала в дверь. — Ты ведь уже в курсе про праздник? Тогда помоги нам сегодня, пожалуйста, — попросила она, когда Юри ещё неумытый и заспанный появился в дверях кухни. — Мужчины всё равно будут заняты до самого вечера. — А я? — Юри, обнаруживший перед собой огромную кружку со свежезаваренным ароматным кофе, никак не мог взять в толк — почему он? Он что, не мужчина? — А ты пока не прошёл обряд, и тебя всё равно не пустят. — Вот как? — казалось странным, что Виктор вчера и словом об этом не обмолвился. — Что мне нужно делать? — Сначала умойся, а потом завтракать, — Ксения улыбнулась, ловко управляясь с кухонной утварью и раздавая указания другим женщинам. Юри поплёлся в ванну. Когда он вернулся, их спальня оказалась пустой. Виктора не было. — Теперь жди до вечера, — Ксения ответила на его вопрос, попутно нарезая овощи и забрасывая их в огромную кастрюлю. — Раньше точно не вернётся. В голове Юри ещё крутились обрывки фраз про День рождения Якова, про праздник, и где-то явно был подвох, но то, с какой лёгкостью Ксения общалась с ним, подкупало. Его всё-таки приняли в семью. Доверились. Это ощущение отдавалось теплом в районе грудной клетки и не позволяло плохим мыслям забивать голову. Юри послушно взялся за дело. От него не требовалось ничего сложного. Принести, отнести, проследить за готовящимися блюдами. Судя по количеству продуктов, праздник действительно намечался грандиозный. Юри сбился с ног, помогая носить тарелки и огромные миски с приготовленным на разный лад мясом. Всё это время с ним никто толком не разговаривал, ссылаясь на незнание английского, а общаться с вечно занятой Ксенией не всегда получалось. Юри скучал и волновался в преддверии вечера. Виктор даже сообщение не прислал. Ничего. — Я приготовила для тебя одежду, — Ксения поймала его на крыльце дома, куда Юри вышел подышать свежим воздухом и привести в порядок мысли, в который раз поражаясь, что деревня будто вымерла. — Остались только те, кто должен пройти обряд. Остальные уже на поляне, подготавливаются к празднику, — женщина легко угадала его мысли. — Тебе тоже нужно кое-что сделать. — Что именно? — Юри дёрнулся всем телом, подавляя неизвестно откуда появившийся страх. — Виктор не рассказал? — взгляд Ксении стал слишком сочувственным. Это пугало. — В общих чертах. — Вот безобразник, — она осторожно взяла его за руку и повела в дом. — Ты не волнуйся. Вы отличная пара, и у вас просто не может не получиться, хотя подготовиться всё-таки стоит. — Что нужно делать? — Юри смиренно застыл посреди комнаты, затравленно смотря на худенькую, хрупкую и такую сильную женщину, держащую на своих плечах не только хозяйство, но и психологическое равновесие в стае. — Прими душ. Надень то, что я тебе приготовила, и жди. В этот раз много народа соберётся. Как-никак, несколько пар решилось провести обряд. — Несколько пар? — удивился Юри. — Юрочка Плисецкий, например. Вы оба сегодня будете на празднике. Юра сейчас со своими близкими, — она явно умела читать мысли. Юри удивлённо выдохнул. Значит, Плисецкому тоже предстоит пройти обряд. Это немного успокоило. — Хорошо. Я быстро. Юри не верил, что ему нужно было лишь назвать собственное имя, поэтому волнение неприятным холодом скрутилось внизу живота, усугубляемое найденным на кровати странным нарядом. Свободные льняные рубашка и брюки. Ни узоров, ни завязок, а на ноги мягкие тканевые туфли. Юри дрожащей рукой пригладил непослушные волосы. Что-то здесь не складывалось. Ранней весной летние вещи? Виктор хочет, чтобы он заболел? Что за глупости. Юри вышел из комнаты. — Ты готов? — Ксения в длинном голубом платье, подчёркивающем её хрупкость и красиво оттеняющем мягкую волну тёмных волос, собранных в замысловатую прическу, ждала на выходе. — Тогда пойдём. — Отлично выглядишь, — она придирчиво оглядела его с ног до головы и подала мешковатую серую накидку, похожую на плащ, которая почти полностью скрыла фигуру Юри. — Надень, это позволит тебе не замёрзнуть, хотя ты и так… — она замолчала, а Юри в очередной раз почувствовал себя неуютно. Дурацкий наряд, растрёпанные волосы и волнение довершали картину вечного неудачника. И как Виктор сумел купиться на такое недоразумение? — Успокойся, — Ксения немного стиснула его ладонь, которую сжимала в своей руке. — Он ведь почувствует твоё волнение, сам начнёт нервничать. А ты же этого не хочешь? Они уже вышли на расчищенную от деревьев поляну, освещённую красивыми белыми фонариками, где собралось около сотни людей. «Оборотней», — поправил себя Юри. Здесь были и Мила, в тёмно-вишнёвом платье, делавшим её похожей на яркий язычок пламени, и Гоша в аляповатом костюме, и невозмутимый Отабек. Только рассматривая его и подспудно ища глазами Плисецкого, Юри понял, что все разделились на две группы. Одни в праздничных вечерних нарядах, а вторые в простых серых одеяниях. Отабек был в таком же плаще, как и стоящий рядом с ним Виктор. Юри подался вперёд, встречаясь взглядом с любимыми глазами, в которых на секунду мелькнула паника. — Нет, — Ксения резко дёрнула его к себе. — Вам нельзя разговаривать. Его внутренний зверь должен настроиться, а ты будешь отвлекать. Настроиться? О чём речь вообще? Юри даже растерялся. Они отошли к краю поляны, где толпились такие же фигуры, закутанные в плащи. — Вот, выпей, — Ксения протянула маленькую бутылочку, в которой плескалась какая-то зеленоватая жидкость. — Это позволит справиться с волнением. Виктор никуда от тебя не денется. Юри, проигнорировав напряжённый взгляд Плисецкого, стоящего рядом, открыл крышку и понюхал. В нос ударила смесь ароматов: мята, хвоя и еле заметная нотка зелёного чая. Любимые запахи. — Это только трава, — уверила Ксения, и Юри, не раздумывая, опрокинул в себя полную бутылочку, не заметив, как расширились глаза окружающих. — Ну, ты даёшь, Кацудон. Не ожидал, — Юра уважительно хлопнул по плечу. — Даже я не могу сделать больше одного глотка этого варева. Гадость редкостная. — А что такого? — Юри показалось, что он задал вопрос, но то, с какой скоростью реальность начала вращаться, превращая окружающих в белые расплывчатые пятна, говорила сама за себя. — Это алкоголь? — он ещё цеплялся за руку Ксении, хотя лица уже не мог различить. — Нет, что ты. Нельзя перед обрядом, — отозвалась та, как-то странно сверкнув в темноте шоколадными глазами. Юри облизнул губы, собирая сладковатое послевкусие. В голове мысли наталкивались одна на другую. Он погрузился в транс, ничего вокруг не замечая. Ксения ещё что-то говорила и даже, кажется, предупреждала о чём-то, но потом пропала, оставив на попечении Плисецкого, а тот не преминул поддеть, тихо ругаясь по-русски. Юри не слушал. Зачем? Ведь здесь с ним ничего плохого произойти не может. — Нам пора, — через некоторое время Юра схватил его за плечо, выдёргивая из сладких неприличных мыслей и неожиданно ярких фантазий с участием Виктора. — Сейчас начнётся. Ты хоть знаешь, куда бежать? — вопрос пришлось повторить дважды. — Ну, Кацудон, чего тормозишь? — Бежать? — Юри осоловело захлопал глазами, поражаясь, что даже в линзах картинка так и норовила съехать вправо. Стоящий перед ним Плисецкий, закутанный в длинный светлый балахон, напоминал маленькое злобное приведение. — Этот балбес что, ничего тебе не объяснил? — Почему-у-у, — обиделся Юри. — Виктор сказал, мне нужно лишь назвать своё имя. — Какое ещё имя? Ты спятил? Нужно бежать в лес, чтобы твой избранник бросился в погоню. Кто поймает, тот и пара. Господи, Кацудон, очнись! — Юра принялся трясти его за плечи и даже несколько раз несильно ударил по щекам, чтобы привести в чувство, но всё оказалось напрасно: Юри утратил связь с реальностью. Ему было легко и спокойно. Виктор выбрал его из тысячи других, отметил, доверил тайну, познакомил с семьёй. Вон, как хорошо его приняли. Все такие добрые, чуткие, гостеприимные. Даже Юра. Особенно Юра. Около опьянённого настойкой Юри кто-то ходил, разговаривал и, похоже, выл. Но ему было всё равно. — Давай, свинина! Тебе нужно прийти в себя. Сосредоточься! — крик Юры ворвался в блаженные грёзы с силой огромного тепловоза несущегося по рельсам на огромной скорости. — Беги! Приказ всё-таки дошёл до мозга, мгновенно активировав все нужные функции. Юри путаясь в длинных полах дурацкого плаща, действительно бросился бежать. Вслед послышались радостные крики толпы. Видимо, он наконец сделал что-то правильно. Вокруг мелькала незнакомая местность: деревья, кусты с длинными голыми ветками и корни, которые так и норовили подставить подножку. Выпитое зелье придало храбрости, поэтому потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять не только, в какую кошмарную историю он попал со всеми этими сверхъестественными вещами, но и то, что длинный плащ лучше снять. «За мной гонятся. Меня поймают и разорвут на кусочки», — ощущение первобытного ужаса хлестнуло отрезвляющей вспышкой прямо по глазам, и лес окрасился неестественно яркими красками. Юри перемахивал через корни, огибал глубокие ямы и вовремя пригибался, проползая под низкими ветками. Ещё никогда ему не было так страшно. Спокойствие и радость исчезли ровно в тот момент, когда громкий протяжный вой ударил в спину. Возможно, если бы Юри не был так напуган, он бы обернулся и посмотрел на своего преследователя, узнал в нём Виктора, остановился, и обряд был бы завершён, а так, пришлось просто бежать, подстёгиваемым совершенно не вовремя проснувшимися страхами бесконечно повторяющегося ночного кошмара. Слишком медленно — это осознание пришло внезапно, когда одним прыжком оборотень оказался рядом с ним, ударяя лапами в спину, заваливая на твёрдую холодную землю. Юри закричал, рваными вздохами преодолевая болезненный спазм ужаса, сдавливающий горло. Не так он представлял эти выходные с семьёй своего избранника. Совсем не так. Грубым движением что-то огромное и сильное вынудило его перевернуться. Как? Как такое возможно? Юри попытался разглядеть своего преследователя в свете выскользнувшей из-за туч луны. Сквозь вязкую пелену ужаса, заполнившую сознание, он различил и необычную белую шерсть волка, и его яркие голубые глаза.  — Виктор? — слишком тихо для человеческого слуха, но вполне достаточно для оборотня. — Это ты? Волк озлобленно оскалил зубы, явно не понимая простую речь, а сердце Юри пропустило удар. От Виктора в звере остался только цвет глаз, потому что даже ощущение липкого вязкого страха, которым пропитался воздух, уже не могло его остановить. Слишком поздно. Отчаянное сопротивление чужих ладоней и крик о помощи были проигнорированы и заглушены мощным воем, восхваляющим отличное окончание охоты. Сегодня боги оказались как никогда щедры в своём даре. Юри постарался оттолкнуть Виктора, противился всей сущностью, боялся, и осознание этого пробуждало в сердце волка волну дикой ярости, накрывающую с головой. Его истинная пара отвергала его. Он ведь стал лучшим, догнал, показав ощутимое превосходство перед остальными, и теперь просто обязан подтвердить права на своего избранника, а тот почему-то сопротивляется. Может, испугался его звериной формы? Тогда это легко исправить. По огромному телу прошла серебристая волна трансформации. Виктор действительно попытался вернуть себе человеческий облик, но то ли волшебство луны не позволяло этого сделать, то ли контроль рядом с такой вкусной жертвой не желал возвращаться, поэтому стать прежним удалось лишь частично. Больше ждать было нельзя. Когтистой лапой Виктор очень легко прижал к земле обе руки Юри, вставил колено между его ног, пресекая последние попытки сопротивления. Другой лапой яростно разодрал в клочья одежду, оставляя на теле порезы и царапины от когтей. Одержимый жаждой крови, наклонился к одной из ран и, вдохнув, потерял остатки воли. Аромат Юри — колдовское зелье, дикая сладость, дурман-трава, пробуждающая из самых глубин сознания древние инстинкты. Виктор раздвинул колени и ткнулся носом в пах Юри, ощущая вместе с естественным запахом, мерзкую горечь человеческого страха. Чего бояться? Это же так естественно — показать свою любовь. К тому же они оба делали это сотни раз. Тогда зачем сопротивляться и кричать? Волк не понимал, а Виктор не слышал, запертый где-то на самых задворках сознания. Слегка приподняв несопротивляющееся хрупкое тело под собой, он протолкнулся в него грубо и нетерпеливо, не думая ни о предварительной растяжке, ни о смазке, ни о чем, кроме желания покорить и обладать. В конце концов, положенная по праву награда как никогда радовала внутреннего зверя, делая его абсолютно счастливым. Крик чужой боли резанул по чувствительному слуху. Хаотично двигая бёдрами, разрывая членом неподготовленные сухие стеночки сфинктера, выворачивая наизнанку, Виктор оказался не в состоянии остановиться. Он чувствовал, как выгибается под ним Юри, сквозь звон в ушах слышал его стоны, ощущал металлический запах крови и, опьяненный её солоноватым вкусом и алыми разводами на оливковой коже, что становились почти чёрными при свете луны, продолжал оставлять отметины грубых укусов, беспорядочно покрывая ими шею и плечи, всё резче врываясь в ставшее на удивление податливым тело. И лишь где-то далеко, на границе человеческого сознания, непрерывно мелькала одна-единственная мысль: что-то неправильно, что-то не так. Но сердце зверя отталкивало её в ярости, погруженное в страсть и безумие колдовской ночи. Вой ознаменовал окончание закрепления связи. Сквозь пелену животной похоти Виктор вглядывался в лицо жертвы… И видел слипшиеся от пота и грязи чёрные волосы. Исцарапанную кожу, покрытую синяками и царапинами. Чувствовал вязкий запах запёкшейся крови вперемешку с собственным семенем, которое он оставил в Юри, когда сорвавшись, отдал зверю полный контроль. И тот бесконечный ужас, постепенно сменившийся безразличной апатией ко всему вокруг, что отразился в любимых карих глазах, показался ему началом конца. Отчаяние затопило разум.