— И не забудь, Том, три раза в день после еды, а не когда тебе вздумается, ясно? — наставительным тоном проговорила она.
Мальчишка, третьекурсник с Гриффиндора, с неохотой кивнул. Он добрых десять минут переступал с ноги на ногу, то и дело оглядываясь на дверь, и наверняка мечтал, как бы поскорее уйти из Больничного крыла. Разумеется, ведь в приемной давным-давно ждала его компания, а он должен стоять и пытаться запомнить какие-то инструкции, которые, Гермиона была уверена, соблюдать даже не собирается.
Она вздохнула. Как можно заставить детей принимать все зелья и лечиться на совесть, когда в их годы ни она сама, ни кто-либо еще из ее друзей, не считал это таким необходимым?
— Том, я серьезно, — строго сказала Гермиона, и Том уставился молящими глазами на нее. Но за год работы, что Гермиона стажировалась в Хогвартсе, у нее к таким взглядам выработался иммунитет, так что все старания мальчишки прошли даром. — Если ты сейчас не долечишься, то очень скоро заболеешь опять, и тогда мадам Помфри точно оставит тебя здесь на пару недель. Все твои друзья успеют уехать по домам на лето, а ты будешь валяться на кровати в нашей компании и пить невкусные зелья. Разве тебе это нужно?
Том тяжело вздохнул, будто все, о чем Гермиона ему сейчас рассказывала, было действительно непосильной для него задачей.
— Нет, мисс Грейнджер-Берк, — протянул он. — Я все понял. Я все буду пить, честно. Можно теперь идти?
— Зелья не забудь, — покачала головой Гермиона, прекрасно понимая, что почти все склянки будут брошены в вещах Тома до тех пор, пока у них не выйдет срок годности.
Тот, наконец, расслабленно улыбнулся и, все-таки чуть не оставив пакет зелий на столе Гермионы, вылетел из Больничного крыла. За дверью тут же раздались приветственные возгласы и радостные крики.
— Ну как, Гермиона, ты закончила? — поинтересовалась мадам Помфри.
Она вошла в Больничное крыло как раз в тот момент, когда Гермиона поставила точку в карте Томаса МакМиллана, брата Эрни МакМиллана. Мадам Помфри немного постарела за последние несколько лет, но держалась молодцом — ее походка была все такой же бодрой, а строгий голос до сих пор приковывал особо активных студентов к больничным койкам до самого выздоровления.
— Да, только закончу тут… — начала было Гермиона, потянувшись к папке, где были сшиты все карты третьекурсников, но мадам Помфри перебила ее:
— Нет-нет, если ты закончила с МакМилланом, то иди, иначе опоздаешь, — она отобрала у нее папку и едва ли не силой подняла со стула. — Ты ведь сама говорила, что тебе надо идти в половине четвертого, а время к четырем подходит, Гермиона.
Гермиона закусила губу и посмотрела на огромные настенные часы — мадам Помфри была права. Время поджимало, и если Гермиона решит задержаться еще на полчаса, то рискует отправиться на праздник в сестринской форме.
— Да, верно, — кивнула она. — Я тогда завтра закончу, вы ведь не против?
— Что за глупости, — фыркнула мадам Помфри. — Разумеется, нет. А вообще, Гермиона, можешь взять на завтра выходной. Помню я свою молодость и знаю, какие свадьбы бывают. Так что давай, увидимся в понедельник. Управлюсь в выходные как-нибудь сама.
— Не стоит, мадам… — смутилась Гермиона. — У меня еще полно работы до конца года и…
— Я знаю, знаю, — взмахнула рукой мадам Помфри и цокнула языком. — Но один день тебе погоды не сделает. Иди.
— Спасибо, мадам Помфри, — улыбнулась Гермиона и подхватила свою сумку. — Вы все-таки решили остаться?
— Да, Гермиона. Передай молодоженам мои поздравления и скажи, что мне очень жаль, что я не могу прийти, но в этом замке должен остаться хоть кто-нибудь, кто не позволит детишкам скоропостижно скончаться, — велела мадам Помфри за мгновение до того, как за Гермионой закрылась дверь.
Через час с небольшим Гермиона, одетая в заранее подобранное Джинни для подружек невесты простое, но элегантное платье глубокого синего цвета и с забранными в греческую прическу волосами, шла по коридору в сторону подземелий. Она то и дело ловила на себе изумленные взгляды студентов, определенно не понимающих, по какому это поводу помощница их школьной медсестры, на их глазах появлявшаяся только в сестринской робе и строгой мантии, выглядела… так. У Гермионы появилось приятное чувство ностальгии по тому дню, когда на нее, идущую на Святочный бал под руку с Драко, точно так же смотрели студенты.
— Великолепно выглядите, мисс Грейнджер-Берк, — раздался льстивый голос справа от нее.
Это был Мэттью Моррисон — шестикурсник со Слизерина. Помнится, он только поступил в Хогвартс, когда они заканчивали Хогвартс. И прошло уже несколько месяцев с момента, как Моррисон стал периодически отвешивать Гермионе комплименты. И прямо пропорционально тому, как часто он это делал, их преподаватель по зельеварению по вполне очевидной причине начал жестче оценивать его работы. Но Моррисону, казалось, было все равно.
— Спасибо, Мэттью, — сказала Гермиона, вздохнув. Мэттью от нее не отставал, а, напротив, шел с ней нога в ногу.
— Куда-то направляетесь? — полюбопытствовал он, все стараясь заглянуть ей в глаза.
— Да, Мэттью, — улыбнулась Гермиона. — На свадьбу.
— Не на свою, случайно? — весело спросил Мэттью, хотя в его голосе очень явно сквозило напряжение. Как обычно говорил о нем Блейз: «парень безнадежно влюблен».
— Нет, не на свою, — покачала головой она.
— А… — начал Мэттью, но, к его неудовольствию, раздался третий голос, и Гермионе не нужно было оборачиваться, чтобы узнать Драко.
— Мисс Грейнджер-Берк, а я думал уже отправиться вас искать, — произнес он с, стоит признать, переигранной холодностью, идеально соответствующей служебному этикету.
Гермиона все же мельком на него посмотрела — Драко надел новенькую парадную мантию, его туфли блестели даже в мрачных подземельях, а волосы его были идеально зачесаны назад. Он был готов отправляться.
— Вы тоже на свадьбу, профессор? — уже не таким жизнерадостным тоном спросил Мэттью. Драко посмотрел на него так, будто только сейчас заметил.
— Тоже, — просто ответил он.
— А можно полюбопытствовать, на чью? — продолжал Мэттью, и Драко раздраженно прикрыл глаза на пару секунд. — Хотя, наверное, это не мое дело, но все же…
— Вы правы, это действительно не ваше дело, Моррисон, — отрезал Драко ровным тоном, таким похожим на тон профессора Снейпа, и, когда Мэттью бросил на него колючий взгляд и замолк, словно вишенку на торте добавил: — Ах да, Моррисон, раз уж мы так удачно пересеклись: когда я увижу на своем столе ваше эссе о применении Напитка Живой Смерти в колдомедицине?
— Ну… я… — замялся Мэттью. Его глаза забегали по коридору. — Вообще-то я думал попросить помощи у мисс Грейнджер-Берк. Она ведь профи в колдомедицине, верно, профессор?
— Верно, — кивнул Драко, все так же холодно глядя на Мэттью. — Вот только не припомню, что мы с вами договаривались об использовании каких-то источников, помимо школьной библиотеки и вашего учебника.
Гермиона не смогла и дальше сдерживать улыбку, когда Мэттью, что-то недовольно пробормотав, ушел в противоположном направлении, и повернулась к Драко. Он прищуренными глазами смотрел вслед Моррисону.
— Это даже смешно, — заявила она, улыбаясь.
— Что именно? — куда мягче поинтересовался Драко. Он мановением палочки распахнул дверь своего кабинета, некогда принадлежавшего профессору Снейпу, и пропустил Гермиону внутрь.
— Твоя ревность, — ухмыльнулась она и, пройдя чуть вперед, совсем не по-взрослому уселась на парту. Драко встал перед ней, совершенно свободно положив свои руки ей на ноги. — Он самый обычный подросток, Драко. Его гормоны шалят, только и всего. Знаешь, как много ребят в его возрасте начинают думать, что они по уши влюблены в своего учителя или, как в моем случае, просто кого-то отдаленно его напоминающего?
Драко насмешливо хмыкнул и, вновь взмахнув палочкой, призвал какую-то коробку из ящика своего стола, тут же поставив ее на парту рядом с Гермионой. Она удивленно в нее заглянула — на дне коробки лежал добрый десяток ярко-розовых сердечек и открыток.
— Не знаю, но предполагаю, — протянул Драко, пока Гермиона, будучи под впечатлением, вытащила одну из открыток и раскрыла ее. — И этот розовый ужас я насобирал в своих вещах и на столе только за последнюю неделю.
Улыбка на лице Гермионы стала шире, и она едва не рассмеялась.
— А по-моему мило, — проговорила она. —
«Дорогой профессор Малфой, я не устану писать, что вы — единственный человек, которому я могу отдать свое сердце, я уже это сделала, и теперь это самое сердце истекает кровью в ваших руках, когда я вижу, что вы не замечаете меня…»
— Ну нет, не читай это вслух, — страдальческим тоном протянул Драко, выхватывая из ее рук открытку. С каждой такой открыткой все крепло понимание, почему профессор Снейп поддерживал свое грозное амплуа все время преподавания в школе.
Гермиона не растерялась и потянулась за другой. На этот раз она вытащила алое, режущее глаз своей яркостью сердечко.
— А вот это определенно не так мило, — закатив глаза, сказала Гермиона и, пока Драко не осознал до конца, что она собирается сделать, снова начала читать вслух: —
Профессор, для меня не секрет, что у вас с мисс Грейнджер-Берк есть какая-то интрижка, но я хочу верить, что ничего искреннего между вами (или хотя бы с вашей стороны) здесь нет, и я знаю, что рано или поздно вы, наконец, поймете, что я — лучше, чем она…»
Гермиона не успела дочитать, как Драко вновь выхватил у нее сердечко. Она недовольно на него посмотрела и попыталась отобрать его, но Драко только убрал обе открытки в коробку, а коробку отлеветировал в мусорное ведро, стоявшее у входа в класс. Теперь он только скептично и притом насмешливо смотрел на Гермиону. Она, чуть сощурившись, скрестила руки на груди и проговорила:
— Я хочу знать, кто это написал, только и всего, Драко.
— Да неужели? — усмехнулся он, чуть склонив голову. — А не об этом ли ты только что говорила, Гермиона? Что они только подростки и все такое?
— Да, но Мэттью хотя бы делает все открыто, а не так… лицемерно, — пробормотала Гермиона. Драко ухмыльнулся.
— Ну, в одном ты права, — проговорил он.
— И в чем же? — вздернула бровь Гермиона.
— Это действительно смешно, — заявил Драко и, не дав ей и слова вставить, подался вперед и поцеловал Гермиону. Она ответила, словно признавая поражение, и обняла его за шею, притягивая ближе к себе. В голове Гермионы пронеслась шальная идея о маленькой, незначительной мести, и она поспешила претворить ее в жизнь, запустив в идеально уложенные волосы Драко свои пальцы и растрепав их. Он недовольно что-то проворчал сквозь поцелуй, а Гермиона только заулыбалась.
Дверь кабинета вдруг скрипнула, и Гермиона, как маленькая школьница, резко отпрянула от Драко и залилась бледным румянцем. Драко повернулся, и ей стало видно вошедшего — это была Алисия Дженкинс, девочка с Гриффиндора, одна из друзей Тома МакМиллана и одна из тех, кто точно так же на регулярной основе посылал Драко валентинки (неподписанные, но пропитанные ее приторными цветочными духами, которые на всю школу были у нее одной). Сейчас она стояла на пороге и, ярко покраснев, во все глаза смотрела на них обоих. В одном только взгляде Алисии плескалась такая жуткая обида и печаль, что Гермионе даже стало жаль ее.
— Вас не учили стучать, мисс Дженкинс? — устало спросил Драко своим идеально поставленным профессорским тоном. Этот тон, к слову, ужасно нравился Гермионе.
— Я… но… — забормотала Алисия и, собравшись, но все так же краснея, сказала: — Простите, профессор Малфой, простите, мисс Грейнджер-Берк.
— Надеюсь, вы понимаете, что… — начал Драко, но Гермиона, не имея ни малейшего желания и дальше расстраивать бедную девочку (учитывая, что ее, Гермиону, и без того добрая половина Хогвартса недолюбливала из-за самых разных сплетен об их с Драко отношениях), перебила его:
— Ничего страшного, Алисия, — улыбнулась Гермиона и, стараясь игнорировать румянец на щеках и в целом всю неловкость ситуации, оправила платье, а затем спрыгнула с парты. Драко вздохнул, явно не испытывая никакого смущения.
— Вы что-то хотели, мисс Дженкинс? — спросил он.
— Эм… да, я… профессор, я хотела… э-э… подарить вам кое-что в честь… в честь окончания года, да, — промямлила она и, продолжая отчаянно краснеть, начала суетиться и рыться в своей сумке. Гермиона взглянула на Драко — он не выказывал никакого энтузиазма, только скептично вздернул бровь. Наконец Алисия вынула прямоугольную коробку и протянула ее Драко. К этому моменту цвет ее лица можно было сравнить с самым спелым томатом.
Драко тяжело вздохнул и возвел глаза к потолку, но все же взял себя в руки и принял коробку.
— Спасибо, мисс Дженкинс, — сказал он. — Обязательно посмотрю. Это все?
— Да, профессор, — проговорила Алисия, глядя себе под ноги. — Можно идти?
— Конечно, — кивнул Драко и, дождавшись, пока она выйдет из кабинета, что-то недовольно пробубнил себе под нос. Гермиона весело заулыбалась.
— Это насколько надо быть… неумным человеком, чтобы профессору зельеварения подсовывать приворотное зелье? — продолжал бубнить он.
— С чего ты взял, что это приворотное зелье? — поинтересовалась Гермиона, склонив голову набок. — Может быть, Алисия просто решила подарить тебе упаковку конфет, что в этом такого?
— Я даже на расстоянии вытянутой руки чувствую амортенцию, Гермиона, — скептично произнес Драко. — Ты ведь ничего не замечаешь, верно?
Гермиона глубоко вдохнула. Всем, что она почувствовала, был запах ее бальзама для волос и одеколона Драко. Но это определенно точно не было запахом ее амортенции, потому что все эти запахи Гермиона ощущала задолго до прихода Алисии. Она покачала головой.
Драко самодовольно хмыкнул, как бы говоря: «что и требовалось доказать».
— Правильно, потому что она зачарована на меня, — заявил он. — Очередное изобретение братьев Уизли. Блейз меня предупредил пару дней назад. Хотя есть, конечно, и несколько способов сварить подобное приворотное зелье самостоятельно. Но если простая амортенция проходится в школьном курсе, то подобные рецепты, как правило, не хранятся в свободном доступе. А даже если бы и хранились, то я глубоко сомневаюсь, что Дженкинс в состоянии их приготовить.
— Обожаю, когда ты рассказываешь что-то о зельях, — протянула Гермиона, и Драко ухмыльнулся.
— Я знаю, — просто сказал он, а затем, вынув палочку из внутреннего кармана, произнес какое-то заклинание и, кажется, облегченно вдохнул.
— Что ты сделал?
— Создал что-то вроде купола, чтобы этот запах прекратил лезть мне в нос, — пожал плечами Драко и вновь повернулся к Гермионе. — Ты знаешь, что ты чертовски красивая, да ведь?
— Знаю, — повторила она, хитро улыбнувшись, и Драко фыркнул от смеха. Он наклонился к ней и с нежностью поцеловал ее в уголок губ.
В дверь вновь постучали, и Драко тяжело вздохнул.
— Если это опять кто-то из студентов, то я…
— Привет, Малфой, привет, Гермиона, — произнес вошедший Невилл. Выглядел он полностью готовым к свадьбе. — Надеюсь, не помешал?
— Нет, Невилл, все в порядке, заходи, — улыбнулась Гермиона. — Все-таки успел?
— Да, — довольно сказал тот, — у мандрагоры после экзамена второго курса, конечно, осталась психологическая травма, но, думаю, она с ней справится.
— Я не буду варить тебе очередные удобрения для них, — предупредил Драко, насмешливо вздернув брови. Невилл отмахнулся.
— Да не парься, я, кажется, понял, в чем была моя проблема. Попробую сам справиться, — произнес он. — В крайнем случае, попрошу Гермиону. Уверен, она сварит зельице не хуже твоего.
Он подмигнул ей, и Гермиона заговорщически ему улыбнулась. Драко закатил глаза.
— Мы еще кого-то ждем? Или можем отправляться? — спросил он.
— Кажется, все, — произнесла Гермиона. — Другие профессора собирались прибыть самостоятельно.
— Прекрасно, тогда идем, — кивнул Невилл.
Портключ ждал их в личной спальне Драко: она использовалась, только когда ему нужно было проверить работы или нельзя было оставлять учеников на отработке надолго одних. В остальное время они жили в выделенной Гермионе и Драко общей комнате. Профессор МакГонагалл, директриса, долго сомневалась, поскольку обычно на такие уступки шли преподавателям, состоявшим в законном браке, но им на руку играл тот факт, что об их отношениях знали еще со школы. И сомнений в серьезности намерений не оставалось.
Через считанные минуты Драко, Гермиона и Невилл оказались на просторной поляне, залитой солнечными лучами. Недалеко виднелись переливающиеся волшебным сиянием купола свадебных шатров. Доносилась ненавязчивая музыка.
То с одной, то с другой стороны прибывали люди, кто-то через портключ, кто-то на повозках, были гости, добравшиеся метлами и даже пешком — до антиаппарационной границы отсюда было почти две мили. Уже сейчас было понятно, что в самый разгар торжества на свадьбе соберется больше пятисот человек: и это по начальным прикидкам. Возможно, на самом деле число будет четырехзначным.
Гермиона знала, что именно о такой свадьбе — пышной, торжественной, кричащей и заявляющей на весь мир, что молодожены любят друг друга, мечтала Джинни. Но еще она была уверена, что Блейз, хоть и снисходительно улыбавшийся на все рассказы Джинни о планирующейся почти королевской свадьбе, в глубине души мечтал об этом чуть ли не больше своей будущей жены.
Отношения Джинни и Блейза, вообще-то говоря, были похожи на ураган. После того, как Блейз уехал в Румынию, а репортеры решили во что бы то ни стало женить главного Героя магической войны на ком-то «соответствующем», в каждом издании на первых полосах стали появляться кадры Гарри и Джинни, замеченных вместе то на прогулке, то на одном мероприятии. И несмотря на то, что кадры были сделаны исподтишка то в Хогвартсе, где Джинни была чуть ли не единственным другом Гарри, не считая Невилла, то на очередном благотворительном мероприятии, где они оба не могли не появиться, люди искренне верили, что вот-вот Мальчик, Который Выжил, объявит о помоловке с главой Отряда Дамблдора. И пусть первые пару месяцев и Джинни, и Блейз старались это игнорировать, очень скоро последний не выдержал. Начались сцены ревности: в те редкие дни, когда Блейз мог приехать в Британию, идиллия в их отношениях царила очень недолго, а потом все заканчивалось сценами, криками и истериками. Гордость, ярче любых других эмоций пылавшая в Джинни, не позволяла ей сесть за стол переговоров, а импульсивность Блейза даже мысль о том, что он может быть не прав, не пропускала в голову.
Когда Рождество они решили отметить в Румынии наедине, чтобы быть подальше от ненавистных колдокамер, через несколько дней Ведьмополитен выпустил статью, в которой Блейза выставили любовником Джинни, разбивающим еще не образовавшуюся семью, Блейз не выдержал и в середине января, чуть больше, чем через полгода после начала отношений, они расстались.
В следующий раз они встретились через полтора года, когда Драко праздновал свое двадцатилетие. До того момента ни один из них не появлялся там, где мог оказаться другой, поэтому когда Гермиона и Драко, посовещавшись, на удачу решили отправить приглашения им обоим, а в итоге и Блейз, и Джинни пришли, тот вечер стал одним из самых неловких за последнее время.
Тем не менее, полтора года прошли для обоих не даром: оба повзрослели, Блейз прошел стажировку в заповеднике Чарли Уизли и остался там работать, Джинни закончила школу и сразу попала в состав «Гарпий» — британской квиддичной команды. Блейз научился мыслить рациональнее и понял, что был неправ, когда газеты через несколько месяцев успокоились, и как Джинни, так и Гарри оба ударились в работу, став реже появляться вместе. Джинни осознала, что порой необязательно рубить с плеча, а лучше просто обсудить проблему и прийти к решению, которое устроит обоих.
На момент празднования дня рождения Драко оба были в новых отношениях, и оба демонстрировали показательную холодность по отношению друг к другу, но уже под конец вечера Пэнси увидела их двоих на террасе. Они о чем-то негромко говорили, и уже через несколько дней Блейз позвал Джинни встретиться в кофейне в Косом переулке. Еще через несколько дней, он расстался со своей девушкой, с которой на тот момент встречался пару месяцев. Когда Блейз перевелся в недавно открывшийся британский филиал заповедника, отношения Джинни с ее молодым человеком уже держались на волоске, и химия между ней и Блейзом, заметная даже невооруженным взглядом, поставила на этих отношениях жирную точку.
Спустя почти два года перерыва, их отношения возобновились и, наполненные все той же страстью и теми же эмоциями, стали занятной темой для обсуждения в светских журналах. Через год они оба переехали в Румынию: Блейз вернулся обратно в главный филиал заповедника, а Джинни местный клуб сделал слишком заманчивое предложение, чтобы от него отказываться. Сейчас они были вместе уже три года и казались как никогда счастливыми.
— Вот вы где! Ну наконец-то, — раздался голос Нарциссы. — Мы беспокоились, что вы пропустите портключ. Мерлин, ну какие же вы красивые! Гермиона, ты просто великолепна.
— Взаимно, Нарцисса, — улыбнулась она. — Вам очень идет.
— Спасибо, дорогая, — проговорила Нарцисса.
— Мама, Марвик, — проговорил Драко с улыбкой. — Познакомьтесь, это Невилл Лонгботтом. Невилл, это моя мать, Нарцисса Малфой, и отец Гермионы, Марвик Берк.
— Приятно с вами познакомиться, — неловко сказал Невилл, пожав руку Марвику и поцеловав костяшки пальцев Нарциссы. — Прошу прощения, не хочу показаться невежливым, но я отойду. Хотел бы встретиться еще кое с кем из друзей и найти свою пару до начала торжества, если вы не возражаете.
— Разумеется, мистер Лонгботтом, — доброжелательно произнес Марвик, и Невилл постарался быстрее ретироваться.
— Ну, как вы? — спросила Гермиона.
По прошествии нескольких лет она все еще искренне не понимала, какие именно отношения связывают их с Драко родителей. С одной стороны, они казались лучшими друзьями, между которыми царит идеальное взаимопонимание и которые могут себе позволить подшутить друг над другом или организвать коалицию против кого-то (как правило, жертвами становились или Драко, или Гермиона, или они оба). С другой стороны, то, как они смотрели друг на друга, как поддерживали друг друга, как беспокоились и просто говорили, не было похоже на исключительно дружеские отношения. В конце концов, Нарцисса все еще больше времени проводила в Берк-хаусе, нежели в недавно отреставрированном мэноре или любом другом поместье, которое принадлежало Малфоям.
Имело смысл говорить, что они любят друг друга искренне и чисто, но имеет ли значение какая именно это любовь?
— Все прекрасно, — широко улыбнулась Нарцисса, ее глаза горели озорным огнем. — Миссис Уизли и миссис Забини обратились ко мне за помощью в оформлении интерьера. Молодые хотели, чтобы все было по-королевски, поэтому я потратила последние пару месяцев на все, что вы видите вокруг себя, — с гордостью заявила она. — Полагаю, получилось великолепно.
— Ну, пока мы не видим само оформление, но со стороны… — с восхищением произнес Драко, и Нарцисса улыбнулась еще шире.
— Все чудесно, Нарцисса, — проговорила Гермиона, и та, казалось, была готова по-детски захлопать в ладоши, и единственным, что ее сдерживало, был вшитый в ее голову этикет.
— Хорошо, что вы это сказали, — хмыкнул Марвик и отпил глоток игристого из своего бокала. — Твоя мать, Драко, в последние дни превратились в настоящую фурию, готовую съесть заживо любого, кто посмеет сказать что-то не то. Забини должны оплатить бедным рабочим еще и восстановление после такого стресса.
Драко и Гермиона прыснули от рвущегося наружу смеха, а Нарцисса возмущенно шлепнула его ладонью по плечу. Разница в росте между Нарциссой и Марвиком была еще больше, чем между Драко и Гермионой, отчего эта картина выглядела комичной, и сдерживать смех и дальше уже не представлялось возможным.
— Ни стыда ни совести у вас, дети, — заявила Нарцисса. — Все, идите, идите! Когда все начнется, вы должны быть на своих местах!
За прошедшие годы Нарцисса сильно воспряла духом. Неформальное общение с Марвиком, который всю сознательную жизнь жил не так, как было нужно, а так, как он желал, никогда ничего не планируя наперед и не зная, что будет завтра, Нарцисса научилась быть собой. Она научилась чувствовать, чего хочет, и, оправившись от потери Люциуса, стала больше времени уделять не светским мероприятиям, а неформальному общению не с полезными, а с приятными людьми.
В первую очередь она помирилась с Андромедой Тонкс, своей родной сестрой, и познакомилась с племянницей и внучатым племянником — Нимфадорой и Тедди Люпином. Вся троица окружила младенца такой любовью, что Гермиона первое время опасалась, как бы тот не вырос избалованным. Но когда они с Драко прибыли в дом Тонксов на первый день рождения Тедди, все опасения испарились: когда мальчик капризничал и вел себя неподобающе, Андромеда включала в себе ледяную аристократку и объясняла ему, почему так вести себя не стоит. Нимфадора за ее спиной лишь насмешливо закатывала глаза, но, стоило Тедди прибежать к ней ябедничать на бабушку, Тонкс принимала свой самый серьезный вид.
После Нарцисса как-то очень незаметно влилась в компанию Андромеды и Молли Уизли: женщинам внезапно нашлось, о чем поговорить, и пусть между Нарциссой и миссис Уизли все еще были нерушимые преграды, они легко могли скоротать время втроем на импровизированном «девичнике».
Марвик в такие дни всегда утрированно заявлял, что Нарциссе стоит сдерживать себя, когда дело касается алкоголя, за что Нарцисса гневно на него огрызалась.
Что касается Марвика, со дня последней битвы он без устали работал над репутацией магазина, и теперь «Горбин и Беркс» по праву считался одной из самых востребованных точек продаж древних артефактов в Британии. Сейчас он занимался тем, чтобы открыть отдел, который бы занимался обезвреживанием проклятых предметов без их заверения в Отделе тайн министерства магии.
В последние несколько месяцев Марвик заговорил, о том, что его выход на пенсию не за горами (пусть ему совсем недавно перевалило за сорок), а магазин хотелось бы передать кому-то по наследству вместо того, чтобы продавать его детище третьим лицам. И, поскольку Гермиона сама не пылала желанием работать в «Горбин и Берксе», он грустно вздыхал над тем, что скорее умрет от старости, чем сможет подписать завещание, в котором передал бы дела своим совершеннолетним внукам. Нарцисса печально ему поддакивала, а Драко и Гермиона начинали поглядывать на часы, чтобы поскорее покинуть Берк-хаус.
— Улыбочку для архива! — воскликнул молодой человек с колдокамерой в руках. Он подлетел пружинистым шагом, и, едва Драко и Гермиона успели его заметить, щелкнул вспышкой. — Чудно! Благодарю вас!
Колдограф отправился в толпу, выискивать еще не запечатленных гостей, которых, к слову, становилось все больше. Сейчас на огромной площадке, увитой дорожками из каменной плитки и освещенной парящими в воздухе лампами, собралось уже больше трех сотен людей. Немало гостей было и около фуршетных столов, и на танцполе под навесом, и в лабиринте из живой изгороди, начинающемся прямо за свадебной аркой.
Неподалеку Гермиона заметила профессора МакГонагалл, профессора Флитвика и профессора Стебль, над чем-то задорно посмеивающихся. Профессор Слагхорн и профессор Хагрид у бара чокнулись стаканами с чем-то очень крепким и с наслаждением опрокинули их в себя.
Среди гостей можно было заметить и репортеров из разных изданий, и аристократов, и многих их однокурсников с парами, и знаменитейших игроков в квиддич — казалось, что Блейз и Джинни выслали пригласительные чуть ли не всем, кого когда-либо встречали. А учитывая, что Драко и Гермиона, как шафер и подружка невесты, видели список гостей, так оно, судя по всему, и было.
— О, Гермиона! — позвала ее Флер. Она была в таком же темно-синем платье, но немного другого фасона, что и Гермиона. — Вот ты где. Пойдем со мной, Джинни хочет видеть всех подружек невесты. Ждем только тебя.
— Пэнси и Луна уже здесь? — спросила Гермиона.
— Разумеется, — проговорила Флер с почти незаметным французским акцентом. — Драко, ты тоже иди. Блейз был где-то… ах, вот же он.
Она махнула рукой в сторону удаленного от площадки фонтана: Блейз действительно был там. Он разговаривал с кем-то из гостей, вежливо кивал и улыбался, но после стольких лет дружбы Гермиона могла с уверенностью сказать — он нервничал.
— Увидимся, — сказал ей Драко и поцеловал в висок, прежде чем уйти в сторону Блейза.
— Пойдем-пойдем, — пропела Флер, подхватив Гермиону под локоть. — Клянусь тебе, малышка Джинни скоро сойдет с ума!
— Что-то случилось?
— Ах, нет, — фыркнула Флер. — Это все предсвадебные хлопоты. Ты поймешь, когда сама будешь выходить замуж. Она просто цепляется ко всему! То платье не то, то локон не в ту сторону повернулся… Но это еще ничего — когда я выходила замуж за моего Билла, чуть не сбежала!
— О, — только и смогла выдавить Гермиона, удивленно глядя на Флер. Ей казалось, что побег с собственной свадьбы — это что-то о неуверенности в партнере и ваших отношениях, но Флер и Билл выглядели самой образцовой супружеской парой, что Гермиона знала. Будто в подтверждение этой мысли, Флер захихикала.
— Да-да, представляешь? — произнесла она, улыбаясь. — Поэтому не удивляйся, если мы придем, а Джинни накричит на тебя, что ты опоздала. Это пройдет, как только они с Блейзом скажут «да» у алтаря…
Флер еще о чем-то болтала, но Гермиона мало вслушивалась. Пока они шли через площадку, а затем по коридорам летнего особняка Забини, голову заполнили мысли, что ей делать, если Джинни наотрез откажется выходить из комнаты невесты. Невольно Гермиона пыталась поставить себя на ее место, но никак не могла в полной мере понять, каково это.
Они с Драко несколько раз обсуждали, что будет в далеком будущем: в мечтах Драко и Гермиона жили в одном из поместьев Малфоев, на лето переезжали в особняк на лазурном берегу, по дому бегали двое детей — старший мальчик с каштановыми волосами и серыми глазами и младшая белокурая девочка с веснушками. Единственное их расхождение было в месте проживания: Драко видеть не желал Малфой-мэнор, а Гермиона уговаривала его переехать туда и вытеснить все негативные воспоминания счастливыми, ведь это поместье было его родовым гнездом, именно его лордом он являлся. Но об этом они подумают потом.
Чего они не обсуждали, так это конкретных сроков. Точнее сказать, когда-то давно, когда оба еще только начинали обучение в академиях — Гермиона училась целительству в Мюнхене, а Драко в академии зельеваров, куда поступил еще во время своего условного заключения благодаря рекомендациям от профессоров Снейпа и Слагхорна — они пришли к решению, что поженятся они не раньше, чем получат дипломы.
Дипломы они получили, Гермиона прошла стажировку, а Драко после стажировки даже успел отработать год в роли полноценного преподавателя, но разговор о свадьбе они не поднимали. Если только пару раз подшучивали за спинами Марвика и Нарциссы.
И Гермиона понимала, что ведет себя нелепо, потому что сама дала Драко понять, что не хочет торопиться, но… но та часть ее, которая кроме детективов и приключений обожала читать романтику, не могла перестать надеяться. Увы, после выпуска из академии целительства прошли ее день рождения, Рождество, новый год, день Святого Валентина и даже множество романтических ужинов и дома, и в ресторанах, а на ее безымянном пальце до сих пор не было кольца.
Не то, чтобы Гермиону это сильно расстраивало, но чем чаще ее подруги или просто знакомые спрашивали, не готовятся ли они с Драко к свадьбе, тем более натянутой становилась ее улыбка.
— Мерлин, Джинни, ты просто красавица! — восхитилась Гермиона, отмахнувшись от навязчивых и порядком надоевших мыслей.
Джинни была просто великолепна. Свадебное платье из переливающихся перламутром тканей будто стекало по ее подтянутому квиддичем телу, воздушные рукава колыхались от малейшего ее движения, а собранные в изысканную объемную косу рыжие волосы обрамляли ее лицо. Карие глаза горели от нервов и предвкушения.
— Правда? — дрожащим от неуверенности голосом переспросила Джинни и недоверчиво посмотрела в зеркало. — Мне кажется, что макияж немного…
— Мерлин, Уизли, твой макияж идеален, — заявила Пэнси. За косметику отвечала полностью она, тогда как прическу на себя взяла Флер. Гермиона, Луна и миссис Уизли сопровождали Джинни в поисках платья. — Гермиона, скажи ей, что глаза ярче делать точно не нужно, молю тебя.
— Они спорят об этом уже час, — многозначительно произнесла Флер и подошла ближе, чтобы подправить Джинни и без того отлично лежащие волосы.
— Я бы добавила немного красного, — задумчиво проговорила Луна. — Это отпугивает мортолидов, которые охотятся на молодоженов.
Пэнси едва сдержалась, чтобы не закатить глаза.
— Все прекрасно, Джинни, — улыбнулась Гермиона. — Ты выглядишь волшебно.
— Вот! — победно заявла Пэнси. — Я тебя уверяю, Блейз грохнется в обморок от восторга, когда тебя увидит. А если нет, то я лично его оглушу, и он все равно грохнется.
Джинни рассмеялась.
— Ловлю на слове, — проговорила она и, наконец, отвернулась от зеркала.
Еще некоторое время они были заняты приготовлениями. Джинни решила, что лучший способ не циклиться на своем внешнем виде — это зациклиться на внешнем виде подружек невесты, и стала придираться к каждой из них. Когда Гермиона подкрасила губы более яркой помадой, Пэнси поправила складки на платье, Луна сменила свои розовые сережки-редиски на более подходящие по тону ягодные, а Флер пересобрала конский хвост в точно такой же, в дверь постучала миссис Уизли.
— Пора, девочки, — произнесла она и, заметив Джинни, прослезилась. — Мерлин, девочка моя, какая же ты у нас взрослая! А какая красавица!
— Ну мам, — смущенно проговорила Джинни, но, когда миссис Уизли заключила ее в крепчайшие материнские объятия, прильнула к ней и, кажется, с трудом сдержала слезы.
— Я так тебя люблю, моя дорогая, — всхлипнула миссис Уизли, отстранившись и еще раз посмотрев на Джинни. — Ну, ладно, все, идем! Твой отец уже заждался. Наконец-то он отведет тебя к алтарю!
Саундтрек на церемонию: Stephen Sanchez — Until I found you
Когда они подошли к дорожке, в конце которой под аркой, увитой цветами, стоял Блейз, музыка сменилась на более торжественную. Гермиона слышала, как стихли голоса, до этого оживленно что-то обсуждавшие, знала, что гости, и тем более Блейз замерли в ожидании.
Луна, Гермиона, Пэнси и Флер взяли свои букеты, собранные в тон их платьям и выстроились одна за другой. Ладони потели от приятного волнения, а на губах невольно растягивалась улыбка. Гермиона переглянулась с Джинни: в одной руке та сжимала букет невесты из белых пионов, а другой держалась за локоть мистера Уизли. Он украдкой промакивал слезы носовым платком.
Гермиона ободряюще улыбнулась Джинни, и она улыбнулась в ответ.
Двустворчатая дверь, которая скрывала их от пришедших сегодня гостей, медленно распахнулась, и Луна пошла вперед. Она словно плыла по дорожке, легко улыбаясь, а за ней плыли Гермиона, Пэнси и Флер. Но взгляды были направлены не на них, а на невесту: Джинни была настолько прекрасна, что со всех сторон сыпались восхищенные возгласы. Сияли вспышки колдокамер.
Блейз в конце дорожки бесконтрольно сжимал свои ладони одна в другой, пытаясь унять нервы, и смотрел поверх подружек невесты, надеясь раньше времени высмотреть Джинни, но тщетно.
Рядом с Блейзом с добродушной улыбкой на лице ждал регистратор из министерства, а чуть в стороне — шаферы с платками-паше в тон платьев подружек невесты: Драко и Гарри, и Рольф Скамандер с Чарли Уизли, с которыми Блейз сдружился за время работы в заповеднике.
Гермиона поймала взгляд Драко: он подмигнул.
Подойдя к арке, подружки невесты встали зеркально шаферам, оставив место под аркой для Джинни. Мистер Уизли подвел ее ближе к Блейзу и символично вложил ее руку в его. Всхлипнув и вновь воспользовавшись платком, мистер Уизли отошел к их с миссис Уизли местам в первом ряду.
Регистратор начал свою длинную речь о святости любви, а Гермиона любовалась Джинни и Блейзом. Чувства горели в их глазах, в них самих так сильно, что ни у кого из приглашенных не могло остаться сомнений в искренности.
— Я клянусь быть с тобой в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, — произнесли они вместе — негромко, но чары разнесли их клятвы среди присутствующих.
Гермиона улыбнулась и встретилась с нежным взглядом Драко. На его лице появились едва заметные морщинки от ответной улыбки, и он отвел глаза.
— Клянусь, что буду с тобой несмотря на то, что ты любишь своих драконов больше меня, — произнесла Джинни с широкой ухмылкой под смешки гостей и Блейза.
— Клянусь любить тебя сильнее своих драконов даже несмотря на то, что за победу над ирландцами на следующем чемпионате мира ты готова продать и меня, и наших будущих детей, и себя, — ответил он, на что уже не сдержалась даже Гермиона и рассмеялась в тыльную сторону ладони.
— Что есть то есть, — хихикнула Джинни. Ее глаза горели от любви, и Блейза тоже.
— Блейз Энрико Забини, — начал регистратор, — согласны ли вы взять Джиневру Молли Уизли в законные жены?
— Согласен, — без секунды раздумий ответил Блейз и вновь повернулся к Джинни.
— Джиневра Молли Уизли…
— Я согласна, — перебила его Джинни, и среди гостей вновь пролетела волна смешков.
— В таком случае, объявляю вас мужем и женой, — на лице регистратора растянулась широкая улыбка, и он продолжил: — Блейз, вы можете поцеловать Джиневру.
***
Саундтрек: Wind of changes — Scorpions
Гости веселились уже несколько часов к ряду и порядком захмелели. Гермиона видела, как профессор МакГонагалл смеялась во весь голос, пока Сириус Блэк кружил ее в танце под одну из песен Селестины Уорлок. И Гермиона не была уверена, что эта картина ей скоро забудется.
— О, Паркинсон, наконец-то, — воскликнула Астория Гринграсс, продвигаясь к столу, где сидели молодожены, подружки невесты и шаферы. — Я тебя везде ищу.
— Если ты опять по поводу этой…
После выпуска из Хогвартса Пэнси начала изучение драматических искусств и стала настолько феноменально успешной после нескольких спектаклей, что ее стали приглашать на самые разные интервью в журналы и на радио. Тогда-то ее и заприметила Астория, только-только собиравшаяся заняться своим фондом.
И вот, спустя два года существования фонд помощи пострадавшим от рук Пожирателей смерти женщинам стал одним из крупнейших в стране благодаря экономически устроенному мозгу Астории и известности и артистичности Пэнси. На его процветание они положили всех себя в связи с пережитыми обеими событиями и получили максимальную отдачу. Как выяснилось, по всей стране было немало девочек, девушек и женщин, которые оказались не в то время и не в том месте, и фонд Астории и Пэнси действительно помог многим пережить это и справиться со своим прошлым.
— Да нет, — отмахнулась Астория. — Грейнджер, не против, я присяду?
— Ради Мерлина, — согласилась Гермиона. Астория благодарно кивнула. Все обиды, которые они друг другу когда-либо нанесли, остались на шестом курсе.
— Я хотела спросить, у тебя не найдется пары лишних билетиков на какой-нибудь спектакль? — с милейшей улыбкой спросила Астория. — У нас с Тео… мы… ну, в общем, мы хотели сходить на спектакль, а все билеты уже раскуплены.
Гермиона ухмыльнулась и выжидательно глянула на Пэнси. Она не разочаровала:
— У меня есть как раз два билета, представляешь? — проговорила она и, когда Астория уже обрадовалась, добавила: — Только есть одно маленькое условие.
Астория нахмурилась.
— Какое?
— Ты признаешься Тео, что сохнешь по нему, — невинно произнесла Пэнси, и Астория в ту же секунду ярко покраснела.
— Я тебе уже говорила! — прошипела она. — Я ничего к нему не чувствую и…
Гермиона скрыла свою усмешку в бокале вина и переглянулась с Драко, прервавшего свой диалог о чешуе дракона как об ингредиенте для зелий с Чарли Уизли.
К их столу подошел Марвик. Он опустил руку на плечо Драко, и тот дернулся от неожиданности. Когда Драко что-то недовольно проворчал, Марвик довольно ухмыльнулся и произнес:
— Пришел сказать, что Нарцисса тебя искала поговорить о перепланировке очередной спальни в вашем мэноре. Поэтому, раз ты не танцуешь с моей дочерью, иди думай о занавесках и вазах.
— Я как раз собирался пригласить вашу дочь на танец, — проговорил Драко, переглянувшись с ней с мольбой в глазах. — Гермиона?
— Даже не думай, — хмыкнул Марвик. — Пригласить ее планировал я. Гермиона?
— С удовольствием, пап, — проговорила она и насмешливо глянула на Драко. Он возмущенно фыркнул.
Марвик протянул ей руку и провел на танцпол. Играла какая-то медленная мелодия, поэтому большая часть гостей отдыхала. В их части шатра кружилось в танце всего несколько пар и Блейз с Джинни, которые плавно и не в такт покачивались в подобии танца, не собираясь друг от друга отлипать. Неподалеку от них, совершенно не соответствуя медленной музыке, танцевали рок-н-ролл близнецы Уизли, Анастазия Треверс, Анджелина Джонсон, Ли Джордан и Кэти Белл.
— Прекрасное мероприятие, правда? — спросил Марвик, когда они вышли на танцпол и начали покачиваться в танце. В это же время Джинни утащила Блейза куда-то в сторону лабиринта с хитрющей ухмылкой.
— Даже очень, Нарцисса постаралась на славу, — проговорила Гермиона. — Но ты же ей помогал?
— Как будто у меня был выбор, — хмыкнул Марвик, — добровольно-принудительно, разумеется.
— Как дела в магазине? — поинтересовалась Гермиона, покачав головой
— Осталось выкупить еще пару безделушек, и тогда все, утерянное Горбином, будет возвращено. Уже готовы подписывать документы, поэтому я позову тебя на следующей неделе.
— Я все еще напоминаю, что не против переписать магазин на тебя, — проговорила Гермиона.
— А я все еще не хочу писать новое завещание, где придется опять переписывать магазин на тебя. Нет, я бы мог завещать его твоим детям, но…
— Не начинай, — покачала головой Гермиона, и Марвик недовольно цокнул языком.
— Я и не думал, — протянул он и, когда музыка затихла, произнес: — Пойду-ка я за чем-нибудь высокоградусным.
Гермиона победно хмыкнула, расправив плечи и скрестив руки на груди.
Саундтрек: I love you so — The Walters
Оглядевшись, она увидела Гарри: он сидел рядом с Сириусом за столом последнего, Андромеды, Тонкс, Тедди и — внезапно — Нарциссы с Марвиком. Сейчас стол был почти пуст, не считая хихикавшей над захмелевшим Сириусом Андромеды, подшучивающего над ним же Гарри и не знакомой Гермионе пары примерно того же возраста, что и старшее поколение, с другой стороны стола.
— Всем доброго вечера, — проговорила она, приблизившись. Гарри, Андромеда и Сириус подняли на нее глаза (хотя последний с небольшой задержкой, взгляд его плыл).
— Привет, Гермиона, — доброжелательно кивнул Гарри, Андромеда ей приветственно улыбнулась.
— О! — выдавил Сириус и попытался встать, чтобы по-видимому галантно выдвинуть Гермионе стул, но зацепил бедрами стол, от чего тот пошатнулся. Шампанское в бокалах не знакомой Гермионе пары угрожающе заплескалось, и пара недовольно глянула на Сириуса. — Г-ре-мина, прошу за стол! Меня атакуют со всех ст-рон, да еще кто! Родная почти сестриц-ца и кр-рестник!
— Мерлин, как они посмели! — подыграла Гермиона, прикладывая все усилия, чтобы не рассмеяться.
— Не надо на нас клеветать, Сириус! — воскликнула Андромеда. Она выглядела вполне трезвой, если не замечать веселого блеска в глазах.
— Я оставлю вас ненадолго, — проговорил Гарри, обращаясь по большей части, конечно, к Андромеде, чем к Сириусу. Он поднялся из-за стола и направился к Гермионе: — Э-э… не хочешь потанцевать?
— Честно говоря, я только что с танцпола, — проговорила она и с весельем наблюдала за тем, как нежелание и неловкость испаряются с лица Гарри. — Но я бы что-нибудь выпила.
— Класс, — облегченно выдохнул Гарри. — Идем к бару.
Они уже развернулись и отошли на несколько шагов, как Андромеда окликнула:
— Гермиона, дорогая, а когда вы с Драко в следующий раз заглянете? Тедди скучает по своим дяде и тете.
— Сейчас только закончился семестр, Андромеда, — проговорила Гермиона. — Но мы можем прибыть почти в любой день. Когда лучше?
— В следующее воскресенье было бы замечательно, — посветлела Андромеда.
— А я приглашен? — пролепетал Сириус.
Андромеда насмешливо на него глянула.
— Не уверена, что ты успеешь протрезветь.
Гермиона, Гарри и Андромеда, переглянувшись, хихикнули, на что Сириус обиженно нахмурился.
Гермиона и Гарри возобновили свой путь к бару и, пообщавшись по пути с Невиллом и его недавно обретенной женой, Ханной-теперь-Лонгботтом, взяли по напитку.
Они болтали и обменивались новостями: поскольку видеться им приходилось не особо часто в виду отнимающей много времени работы у обоих, таковых накопилось немало.
Гарри активно продвигался по карьерной лестнице в аврорате: всего через несколько лет работы он сумел подняться до звания заместителя главы аврората. Что удивительно, Гарри это ничуть не радовало, а скорее задевало: он был убежден, что его ценили не за текущие достижения, а за прошлые. Гарри хотел быть «лучшим аврором Поттером», а не «избранным и победившим Поттером».
Пока Гарри говорил, Гермиона замечала иногда, что его взгляд будто ищет в толпе приглашенных кого-то конкретного. Первая ее мысль была, что Гарри не до конца отпустил Джинни, но каково же было ее удивление, когда в том же направлении, куда смотрел Гарри, Гермиона из общих знакомых увидела только Пэнси.
Она замерла от неожиданности, но очень скоро взяла себя в руки и решила не приставать к Гарри с вопросами. В конце концов, это всегда была прерогатива Пэнси.
Впрочем, Гарри удивил ее позже еще раз, когда вдруг замолк на пару секунд и заговорил вновь:
— Слушай, Гермиона, — неловко проговорил он и почесал затылок. На его лице начали расцветать красные пятна смущения. — А ты, ну… не знаешь, у… черт.
— Гарри? — мягко позвала его Гермиона, когда тот замолчал и закрыл лицо ладонью.
— УПаркинсонестьктонибудь? — протараторил Гарри сквозь руку так быстро, что Гермиона не разобрала ни слова.
— Что?
Гарри тяжело вздохнул и почти пристыженно на нее посмотрел. Гораздо медленнее произнес:
— Ты не знаешь, у Паркинсон есть кто-нибудь? Она просто… ну… я вроде как влюблен, — договорил Гарри и окончательно залился краской.
Гермиона широко улыбнулась подобно Чеширскому коту и, выдержав пару секунд, медленно произнесла:
— Нет, Гарри. Насколько мне известно, Пэнси ни с кем не встречается и даже ни в кого не влюблена. Пока.
Гарри благодарно на нее глянул и вновь перевел взгляд за спину Гермионы.
— Тогда, если ты не возражаешь, конечно, я… ну, пойду, — проговорил он неловко и, когда Гермиона кивнула, ушел в ту сторону, где Пэнси сейчас пила пятый шот на спор с Тео Ноттом. Пэнси, кажется, выигрывала.
— А вот и ты, — проговорил над ее ухом Драко, и Гермиона вздрогнула от неожиданности. — Я тебя везде искал, но ты как сквозь землю провалилась.
— Я умею прятаться, — игриво произнесла Гермиона, чуть склонив голову.
— Не сомневаюсь, — фыркнул Драко и ласково убрал локон волос ей за ухо. — Не хочешь прогуляться?
— Хочу, — с готовностью произнесла Гермиона и обвила своей рукой локоть Драко.
Саундтрек: Creep — Dave Winkler
Они направились в глубь лабиринта, но Драко вел их так, будто наверняка знал, куда идет.
— Как разговор с Нарциссой? — полюбопытствовала Гермиона.
— Да в общем-то никак, — пожал плечами Драко. — Когда я ее нашел, она была слишком увлечена восхвалением платья Уизлетты в беседе с миссис Уизли и миссис Забини. Меня мягко развернули.
— Джинни теперь не Уизлетта, — подметила Гермиона.
Драко поморщился, будто ему на язык попало нечто непонятное.
— Забинетта? — недоуменно предположил он.
— Забинесса? — продолжила Гермиона.
— Отвратительно, — вздрогнул Драко, будто и впрямь услышал нечто ужасное. — В моей памяти я навсегда сохраню ее как Уизлетту. Может, начать называть Блейза Уизелом?
Гермиона хихикнула.
— Обязательно попробуй, — произнесла она. — Только предупреди заранее, я засеку время, за которое он бросится тебя убивать.
— Нет в тебе никакого сочувствия, — жалостливо проговорил Драко. Он помолчал немного и сказал: — Снейп написал. Сегодня утром пришло.
Гермиона остановилась и одарила его пораженным взглядом.
— И ты молчал? — возмутилась она.
— Не было момента, чтобы сказать, — вскинул руки Драко.
Профессор Снейп впервые дал о себе знать через пару месяцев после слушания. Он тогда кратко и в своей язвительной манере поздравил Драко с выигранным у Визенгамота делом и приложил на отдельном пергаменте подробную характеристику на Драко. Благодаря именно ей и характеристике от Слагхорна Драко и приняли на обучение в ту академию, в которую он и хотел даже с небольшим опозданием. Пришлось много нагонять в последствии, но в итоге Драко стал одним из лучших выпускников своего года.
После того письма с характеристикой Снейп молчал, а отправленные ему совы возвращались обратно ни с чем, а точнее сказать все с тем же письмом на цевке, не достигшим адресата.
Еще через полгода он прислал следующее письмо, где оставил адрес, на который можно присылать письма, ведь, по его словам,
Драко своими совами перепугал всех магглов на Мадагаскаре, отчего ему, Снейпу, пришлось оттуда уехать.
Эти пять лет, как Драко и Гермиона понимали, профессор Северус Снейп, их любимый и родной декан и наставник путешествовал по самым разным и неожиданным странам мира, то ли в попытке спрятаться от волшебного сообщества, то ли найти себе новое предназначение, то ли просто отдохнуть. Он присылал Драко какие-то редчайшие ингредиенты для зелий, а Гермионе — книги с целительскими таинствами разных народов мира, знал практически все новости волшебного мира и в каждом своем письме иронизировал над ними, но не давал и крупицы информации о себе самом, чтобы его не нашли.
Поэтому такие письма были чуть ли не главной ценностью, которую можно было еще приобрести.
— Что он написал? — нетерпеливо спросила Гермиона.
— Что получил приглашение на свадьбу Джинни и Блейза и что надеется, что это будет длиться дольше, чем в прошлый раз, — фыркнул Драко. Спустя годы Снейп стал превращаться в самую настоящую сплетницу. — Прислал кое-что в наши коллекции на этот раз из Венесуэлы. Выражает сомнения, что мы сумеем с умом распорядиться «посылкой».
— Ничего нового, — тем не менее улыбнулась Гермиона, и они продолжили движение.
Очень скоро они вышли из лабиринта с другой его стороны. Перед глазами открылся вид на обрыв, путь к которому преграждал волшебный барьер, чтобы напившиеся гости или дети не могли упасть вниз, где текла быстрая река. У обрыва, чуть в стороне, стояла на удивление пустая ротонда, и они прошли к ней.
— Так хорошо, — проговорила Гермиона, прикрыв глаза.
Она облокотилась на перила ротонды и вслушалась: голоса гостей и музыка были почти не слышны, но вот звуки ночной природы словно гремели в ушах. Сверчки, шуршание травы и листьев деревьев от легкого ветра, шум течения реки где-то внизу: все это составляло собой невероятную композицию, под действием которой голова медленно, но верно, избавлялась от ненужных мыслей. Легкий туман после спиртного начал рассеиваться.
— Гермиона, — через какое-то время позвал ее Драко, и она, не открывая глаз, отозвалась:
— М?
— Ты когда-нибудь думала, что было бы, если все было по-другому? — негромко проговорил он.
— Насколько по-другому? — с интересом спросила Гермиона, наконец, посмотрев на Драко. Он бездумно пожал плечами.
— Представь, что мы с тобой никогда не начинали общаться, — предположил Драко. — Вот совсем. Что было бы тогда?
— Я пока пытаюсь понять, что должно было произойти, чтобы мы не стали общаться, — фыркнула Гермиона. — Ну, если взять за основу, что мы оба в один год попали в Хогвартс, я уверена, что мы бы коммуницировали.
— Ты говорила, Шляпа предлагала тебе еще варианты? — произнес Драко.
— Предлагала, — кивнула Гермиона. — Ну, точнее, она размышляла еще над Рейвенкло и Гриффиндором.
Драко фыркнул.
— Уже вижу эту картину: как ты подружилась с Поттером, Уизли и Лонгботтомом и лезешь с ними в самую задницу, — проговорил он. Гермиона рассмеялась.
— Это даже звучит нелепо, — сказала она. — Я бы ни за что не стала… что там они делали? Бегать по лесам за этими штуками… как же… хоркруксами?
— Ну я бы не рубил с плеча на твоем месте, — проговорил Драко. — Влияние Поттера и Уизли могло бы тебя на такое сподвигнуть.
Гермиона задумчиво хмыкнула.
— Ну, может и так. Но я уверена, что мы все равно с тобой сошлись бы.
— Почему ты уверена? — поинтересовался Драко.
— Я просто это знаю, — пожала плечами Гермиона. Она вновь прикрыла глаза и глубоко вдохнула: пахло приближающимся летом.
— Гермиона? — вновь позвал ее Драко.
— Да? — так же, как в прошлый раз, не размыкая глаз, отозвалась она.
— Станешь моей леди Малфой?
Гермиона широко открыла глаза, недоуменно взглянув сперва на уверенное выражение лица Драко, а затем опустив взгляд ниже: в его руках была тонкой работы шкатулка из красного дерева, в которой даже при лунном свете переливался крупный бриллиант, окантованный той же змейкой из белого золота, что выводила букву «М» в подвеске на шее Гермионы. Кольцо было гоблинской работы и наверняка зачаровано много веков назад подстраиваться под размер пальца владелицы.
На кольце была гравировка:
«Сияй, мое Солнце».
Гермиона подняла тот же растерянный взгляд на Драко и, так и не сумев закрыть рот обратно, на выдохе ответила:
— Стану.
