Атсуши и Рюноске

      В воздухе витал терпкий аромат алкоголя и сигарет. Он был ненавязчивым, сложным, но в то же время приятным. Слабое теплое освещение давало отдых глазам, создавая уютную и расслабляющую атмосферу. Бутылки с крепким алкоголем за спиной бармена словно светились изнутри, будто являлись диковинными драгоценностями. Такие прекрасные, такие манящие…       Дазай сидел на высоком барном стуле, ссутулившись и облокотившись о стойку. Стакан в его руке, даже несмотря на не такое уж дорогое содержимое, так же походил на небольшое сокровище, переливающееся в свете ламп.       Он немного двинул кистью руки и лед с приятным звуком ударился о стенки стакана.       Как же прекрасно.       Недолговечная красота восхитительна. Насладиться ей, успеть запечатлеть в памяти и потерять. Вспоминать о ней. Иногда с толикой грусти, иногда с улыбкой.       Тихо рассмеявшись, Дазай в один глоток прикончил содержимое стакана и жестом попросил бармена повторить. Наверное, ему не стоило напиваться заранее, но он не мог ничего с собой поделать. С минуты на минуту сюда придет Ода. Который сам назначил здесь встречу. В последние годы они редко вот так вот куда-то выбирались, чтобы не по работе. Чтобы вдвоем. Когда Ода предложил встретиться, Дазай рассмеялся. Мол, неужели тот соскучился? Или случилось что-то такое, о чем он может поведать только лучшему другу? Но Ода на провокацию не поддался, был до смешного серьёзен. И почему-то стало как-то совсем невесело. Дазай понял, что разговор будет по делу, что его будут отчитывать, как ребенка. Не будет тех душевных посиделок, как раньше. Они остались в прошлом, в его драгоценных воспоминаниях. И скучает здесь только он.       Стало немного горько. И, к сожалению, не из-за алкоголя. От не сходящей с лица улыбки уже сводило скулы, но избавиться от нее не получалось. Почему-то Дазаю было смешно от самого себя, от этих глупых и детских мыслей. А ведь Ода будет говорить с ним именно о детях. Воспитывать будет. И какую бы линию поведения избрать? Серьезно разговаривать что-то совсем не хотелось…       — Добрый вечер, Такеда-сан, мне как обычно.       Дазай улыбнулся ещё шире. Пришел. Ровно в назначенное время, ни минутой раньше, ни минутой позже.       — Ты же знаешь, зачем я тебя позвал?       — Приятно провести вечер? — изучая содержимое своего стакана, спросил он.       — Отнюдь.       — Какой ты скучный, Одасаку.       Он никак это не прокомментировал. Взял свой стакан, сделал глоток и шумно вздохнул. Думает с чего бы начать, чтобы настроить собеседника на нужный лад. Будто и не знает, что тон разговора выбирать не ему.       Дазай следил за ним краем глаза, не поворачивая головы. Сейчас Ода еще немного подумает, и начнет говорить только после очередного глотка своего любимого медового виски. А ведь когда-то Дазаю он тоже нравился, но сейчас даже от вида этой угловатой бутылки ему становилось невыносимо горько. Пускай и где-то очень глубоко в сердце.       — Дазай, зачем ты так поступаешь со своими мальчишками?       — Так? — переспросил он. — Не понимаю, о чем ты.       — Почему ты позволил Рюноске связаться с мафией?       — Это его выбор.       Дазай пожал плечами и попросил бармена оставить бутылку на стойке. Разговор выйдет не из приятных, стоит еще сильнее скрасить его алкоголем.       — Сколько ему было, когда это началось?       — Не помню. Может быть, около двенадцати?       — Боже мой, — Ода спрятал лицо в ладонях, но быстро взял себя в руки и выпрямился. — Ты должен повлиять на него, отговорить, пока ещё не поздно.       — Этот мальчишка слишком серьезно настроен. А я, как хороший родитель, поддерживаю его во всех начинаниях.       — Ты хоть себя слышишь?       — Я и сам в мафию попал в довольно нежном возрасте. И ничего, дожил до своих лет, хоть и не очень рад этому.       — Хочешь, чтобы Рюноске по твоим стопам пошел?       — А почему бы и нет. Смена подрастает, все дела, — Дазай подлил себе ещё.       — Об Атсуши ты не подумал?       — В каком плане?       — Что будет, когда он обо всем узнает.       — Ах это… да, мне тоже очень интересно! — осушив стакан до дна, Дазай резко повернулся, наконец, удостаивая Оду полноценным взглядом. — Простит ли Атсу-чан этот обман? Сможет ли остаться рядом с запятнавшим руки в крови человеком? Или же он уйдет от человека, который любит его больше жизни? И как поступит Рю-чан в таком случае?       На долю секунды Дазай заметил, как глаза Оды наполнились болью. В яблочко. Пускай он всегда жаловался, что ему не осознать ход мыслей Дазая, Ода оставался единственным, кто лучше всех его понимает.       — Ты серьёзно? И как давно ты это спланировал?       — Да будет тебе. Я ничего такого не планировал. Оно как-то само…       — Не пудри мне мозги.       — Рю-чан сам встал на этот путь. Нам остаётся лишь молча наблюдать.       — Почему ты… ох, впрочем, неважно, — Ода махнул рукой и выпил.       — Ну же, Одасаку, говори.       — Нечего мне сказать.       — Дай угадаю, — весело пропел Дазай, чувствуя, как хмель начинает дурманить голову. — «Почему ты переносишь наши отношения на детей? Чего ты хочешь добиться? Что и кому хочешь доказать?»       Он немного хищно ухмыльнулся, наблюдая, как Ода меняется в лице. Душу тем временем рвали на части диаметрально противоположные чувства. Слишком сложные и запутанные отношения их связывали. Ода был первым и, пожалуй, единственным человеком, которому Дазай когда-то смог хоть немного приоткрыть свое сердце и душу. И он же был единственным, кто смог по-настоящему их ранить. Много лет назад, когда Дазаю было немногим больше, чем сейчас Рюноске, он влюбился. В первый и последний раз в своей жизни. Тогда он даже не понимал, что за странные чувства разрывают его изнутри, мешая спокойно спать по ночам. Он был юн и неопытен в такого рода отношениях. Знал лишь то, что хочет обладать Одой целиком и без остатка. Совершенно по-детски и эгоистично. Дазай всегда добивался своего, если очень этого хотел. Добился он и ответных чувств. И какое-то время между ними даже подобие нормальных отношений было. Но после очередного дела, с которого Дазай вернулся в полубессознательном состоянии, Ода поставил ему простой, как и он сам, ультиматум.       Или он, или мафия.       Дазай до сих пор помнил эту сцену. Ему ужасно больно и плохо, хочется сдохнуть, одна рука в гипсе, ко второй идет катетер капельницы. Шум дождя за окном. Вазочка с фруктами от которой тошнотворно несет апельсинами. И Ода. Хмурый, синяки под глазами, руки мелко трясутся. При каждом удобном случае сцепляет их в замок, чтобы не подавать вида, как он нервничает. Дазай знал, что он придет. Знал, что будет отчитывать. Но и предположить не мог, что его поставят перед подобным выбором. Он даже поинтересовался не шутит ли Ода. И по тяжелому взгляду понял — нет, не шутит. И из-за этого стало совсем тошно.       Ода знал, что мафия — это все что у него есть. Знал, что Дазай выберет не его. Но, наверное, где-то в глубине души надеялся. Надеялся, что словно в сказках победит любовь, а не холодный расчет. Но Дазай не захотел менять сложившийся уклад вещей, менять свою жизнь и бороться. Тогда он не видел в этом смысла. Возмущала уже одна только мысль, что его хотят шантажом подмять под себя. В тот вечер внутри что-то надломилось. В тот вечер он потерял часть себя и осознал это только спустя много лет. Конец того дня навсегда отпечатался в памяти, словно клеймом в мозгу выжгли. И не убежать от этого, не забыться.       С годами эмоции утихли, цвета поблекли, но никуда не делись. Стоило случайно встретиться с Одой в штабе — они вновь и вновь напоминали о себе. Пускай уже давно не было так больно и обидно, Дазай помнил. И иногда, как например сегодня, очень хотелось Оду помучить. Увидеть на его лице сожаление, упиться отчаянием, плескавшимся в глубине голубых глаз. Таких родных и одновременно чужих глаз…       Дазай сморгнул, понимая, что все это время не отрывал от них взгляда. И пока он предавался воспоминаниям, ухмыляющаяся защитная маска успела сползти с его лица. Чертов алкоголь, вот всегда он так…       Ода хотел было протянуть к нему руку, но остановился на полпути. Словно по голове хотел погладить. Как когда-то.       Совершенно не соображая, что творит, Дазай перехватил его за запястье и замер.       И что он собрался делать? Зачем он…       — Знаешь, Одасаку, — сипло произнес он, опуская взгляд и стискивая его руку в ладонях. — А ведь никто не знает, как все сложится. Может быть, у них все получится. Никто не может сказать наверняка. А может быть, их громкие слова о любви канут в Лету, и они спустя годы даже друзьями не останутся. Ведь не обязательно все будет так же, как…       — Дазай, — вкрадчиво произнес он, осторожно разжимая чужие пальцы свободной рукой, — ты не должен вмешиваться. Не должен вести их по написанному тобой сценарию. Не поступай так хотя бы с ними. Они должны разобраться во всем сами. Ты уже втянул Рюноске в эту трясину, не нужно…       — Я знаю, — Дазай отпустил его и повернулся к барной стойке, наливая себе еще. — Мы давно уже все обсудили с боссом. Никаких опасных заданий для них с Элис-чан, пока не станут постарше. Не считай меня монстром, пожалуйста.       — Никогда не считал.       Дазай невольно улыбнулся в стакан. Пожалуй, кроме болезненной и мучительной смерти, потерять уважение Оды было для него самым страшным кошмаром. Когда-то он уже упустил его самого, разрушил такие хрупкие отношения. Лишиться того, что у него осталось — будет непозволительной и горькой утратой. Поэтому все эти годы он бережно хранил то, что у него осталось от первой и такой мучительной любви. И ему было этого достаточно. В конце концов, у него есть Чуя и мальчишки. Люди, которые ещё какое-то время помогут держаться на плаву и не сойти с ума.       — Я давно хотел тебя спросить. Какие цели ты преследовал, когда забрал к себе пацанов? Только честно.       — В обоих было что-то особенное. Видел бы глаза Рюноске в тот день. Они были настолько безжизненными и тусклыми, что мне невольно захотелось увидеть в них что-то противоположное. А еще я хотел надежнее привязать к себе Чую.       — Ты неисправим…       — А Атсуши мне стало просто жалко. И, увидев глаза этого ребенка, я понял — вот она, та искра, что сможет разжечь жизнь в моем хмуром мальчишке. К тому же, мы с Чуей не всегда будем рядом. Любой из нас может однажды не вернуться с какого-нибудь опасного дела. А так они хоть друг у друга будут…       — Что-то это не стыкуется с тем, что ты привел Рюноске в мафию.       — Мои планы слегка вышли из-под контроля, — Дазай хихикнул. — Ну, такова жизнь, посмотрим, что из этого выйдет. Кстати, как там у вас с Атсу-чаном?       — Стабильно. Он делает успехи. Носится так, что не угонишься.       — Эх, молодость!       — Сейчас я на распутье — знакомить его с огнестрелом или нет.       — Если что, даю на это добро. Лишним не будет. Да и переживать не стоит, Атсу-чан никогда не захочет в мафию идти.       — И почему они настолько разные, растут же вместе…       — Видимо все тянется из совсем раннего детства. Да мы как-то не особо пытались влиять на них. В конце концов, мы им не родители. Гораздо интереснее будет поглядеть на то, что из них вырастет с минимум вмешательства. Конечно, я немного волнуюсь за Рю-чана, он не такой сильный, каковым себя считает. А вот за Атсу-чана я спокоен. Он напоминает мне тебя, Одасаку. Он такой же добрый и хороший, — Дазай сложил руки на стойке и опустил на них голову. — Возможно, когда-нибудь, он тоже будет ранить своей добротой людей, которые его любят…       — Кажется, ты превысил норму, — Ода отодвинул от него бутылку. — Думаю, стоит остановиться и разойтись по домам.       — Одасаку-у-у, давай ещё пообщаемся? Не хочу домой!       — У меня завтра утром дела, давай как-нибудь в другой раз, м?       — Противный какой. Ну и иди, а я, пожалуй, ещё выпью, — он было потянулся к бутылке, но его руку перехватили.       — Давай провожу до дома?       — О! Тоже вариант!       Дазай соскользнул со стула, буквально падая в объятья Оды. Тот словно знал, что так будет и был готов ловить незадачливого товарища. Уткнувшись в воротник чужой рубашки, Дазай сделал глубокий вдох и по всему телу пробежали мурашки. От Оды пахло смесью алкоголя и знакомого до боли одеколона. Столько лет прошло, а он не изменяет своему вкусу. Консерватор чертов.       Горько усмехнувшись, Дазай отстранился и, нацепив на лицо широкую улыбку, весело произнес:       — Ну, потопали!       Алкоголь совершенно не желал выветриваться из головы, словно оставляя Дазаю шанс нормально выговориться. Он не выкладывал своих секретов, не делился какими-то планами, нет. Он просто рассказывал, как ему живется. Говорил на совершенно отвлеченные и бытовые темы. И чем дольше он вещал, тем легче становилось на душе. Невольно вспоминались старые добрые времена, когда они могли поговорить почти обо всем на свете. Сейчас такие моменты выдавались крайне редко и спонтанно. Дазаю нравилось делиться с Одой, он действительно его слушал и старался понять. Порой он ругал себя, понимая, что ведет себя словно мальчишка, страждущий одобрения старшего. Но все равно не мог отказать себе в этой маленькой слабости. Потому что ему было это нужно. И он знал, что Ода никогда его не предаст. Кто угодно мог, но только не он. Дазай скорее Атсуши в подобном заподозрит, ей-богу, но не его.       — Одасаку, такая хорошая ночь…       — Не продолжай, — Ода придерживал покачивающегося друга за талию, помогая идти более-менее ровно.       -… для двойного самоубийства! — Дазай обнимал его за плечи одной рукой, а второй активно жестикулировал. — Посмотри на эти звезды! Тебе не кажется, что сегодня они светят только для нас? Почему бы нам с тобой не отправиться к мосту? Умереть под такой красотой, что может быть прекраснее?!       — Жить под такой красотой намного лучше.       — Как скучно. Вот возьму и умру один, будешь грустить, что не пошёл со мной.       — Я буду грустить из-за того, что ты, дурак такой, всех бросил и сбежал, как трус.       — Я передумал. Не надо из-за меня грустить, ладно?       — Ты еще нас всех переживешь, — фыркнул Ода, сворачивая на освещенную улицу. Нужный дом был уже в поле зрения.       — Не хочу. Без всех будет совсем скучно.       — Найдешь замену. Не существует незаменимых людей.       — Хах. Ну да…       У входа в квартиру Ода отобрал хозяйские ключи, ибо Дазай с минуту изучал их, пытаясь вспомнить какой же ключик открывает замок. И стоило ему коснуться стальной ручки, дверь распахнулась. На пороге стоял Чуя. Недовольство на его лице было столь неприкрытым и очевидным, что даже пьяный в стельку Дазай понял, что что-то не так.       — Вот, подарочек, — Ода отцепил от себя пьяное тело и подтолкнул ко входу. — Получите и распишитесь.       — Спасибо, что потратил свое время на это недоразумение.       — Не за что. Ну, бывайте.       Дазай проводил его взглядом и повернулся к Чуе.       — Дорогая, я дома!       Вместо ответа он получил внушительный пинок под зад и буквально влетел в коридор, едва не распластавшись на полу. Благо успел схватиться за тумбочку.       — Вот злюка, — жалобно протянул Дазай. — Нет бы обнял, поцеловал…       — Да пошёл ты.       Чуя промчался мимо него и скрылся в комнате. Забавно. Приревновал, что ли? Стало смешно и Дазай расхохотался, даже не подумав, что за соседней дверью спят мальчишки и он может их разбудить.       Боже, да что с ним творится весь день?! Почему настроение скачет сумасшедшим солнечным зайчиком, словно пытаясь тщетно отыскать что-то? Дазаю стало не по себе. Мысли путались, чувства тоже. Реальность показалась ему какой-то искусственной, словно он попал в кукольный домик, и какой-то глупый ребенок дёргает за ниточки, управляя его действиями.       В мозгу перемкнуло.       Настоящий ли мир вокруг? Разве все должно быть так? Почему он здесь? Почему играет роль примерного семьянина, а не пьет с Одой в баре после очередного кровавого дела?       В приступе паники, Дазай метнулся в ванную комнату и уставился на отражение в зеркале. И когда он успел так повзрослеть? Это точно он? Почему так мало ран на его теле?       Пошарив по верхним полкам шкафчика, Дазай нашел небольшую коробочку. Достав оттуда лезвие, он размотал часть бинтов на левой руке и без колебаний несколько раз провел по запястью лезвием. Голова внезапно прояснилась, словно весь алкоголь испарился через неглубокие порезы. Включив воду, Дазай словно под гипнозом наблюдал, как стекающая по руке кровь уносится куда-то в канализацию. Прислонившись лбом к холодному зеркалу, он тяжко выдохнул. Отпустило. Уже давно его не накрывало подобным образом. Даже странно…       — Ты тут утопиться решил? Что ты… черт тебя дери, Дазай!       Он повернул голову и улыбнулся. Забыл запереться. Да что с ним сегодня такое?       — Совсем сдурел? А если бы кто-то из мелких зашел?! — зашипел на него Чуя, закрывая за собой дверь. Достав из аптечки перекись водорода, он без спроса полил ею чужую руку. — Что случилось, блин?!       — Слишком много выпил, — вот теперь боль он очень хорошо почувствовал. Запястье жгло, словно огнем. — Я… мне надо было. Прости.       — Достал. Как же ты меня достал, — рычал Чуя, обрабатывая раны. — Взрослый мужик уже, а по пьяни вены режет, словно безответно влюбленная школьница. И не стыдно тебе?!       — Не особо, — он пожал плечами, наблюдая за четкими и отточенными движениями Чуи.       А ведь когда-то он бы в истерику впал, руки бы тряслись, голос дрожал. А сейчас только ворчит и ругается, видимо привык. Если к такому, конечно, можно привыкнуть. Дазай даже в какой-то мере был ему благодарен. Благодарен за то, что Чуя не делает из мухи слона.       — Дебила кусок, — затягивая бинт потуже, рыкнул Чуя. — Два часа ночи! Пошли спать уже.       — Хорошо-хорошо!       Забравшись под одеяло, Дазай тут же притянул к себе отвернувшегося к нему спиной Чую. Тот недовольно дернулся, но вырываться не стал, позволяя облапить себя словно подушку-обнимашку.       Рука болезненно пульсировала, казалось, что под кожей роятся тысячи маленьких искр, готовых вот-вот вспыхнуть диким пламенем. Уснуть будет крайне тяжело, но Дазай не испытывал по этому поводу ничего кроме легкой досады. Просто полежать в кровати — тоже отдых.       Уткнувшись носом в чужой затылок, Дазай прикрыл глаза. Опять шампунь сменил, какой-то незнакомый, пускай и приятный запах.       — Чуя, — тихо позвал он.       — Ну что?       — Как ты думаешь, а правда что… незаменимых людей не бывает?       — Ты все еще под градусом?       — Ответь.       — Правда-правда. Не бывает таких. Просто некоторые искать не умеют. Спи давай, задолбал.       — Спокойной ночи.       Дазай улыбнулся. И правда. Вот он искать умел. И нашел. Хотя, далеко ходить не нужно было — казалось, что Чуя был рядом всегда, только руку протяни и вот он. Этот мелкий придурок и не подозревал, как много он сделал для того, чтобы напарник не сошел с ума в свое время. А Дазай и не собирался ему рассказывать. Чтобы не зазнавался.       Иногда Дазаю становилось немного грустно. Так много людей любят его — пустого и бесполезного человека. Чуя, который изначально был лишь заменой. Рюноске, которого он подобрал с мыслью, что Ода точно это оценит и будет считать его хорошим человеком. Атсуши, небольшой спасательный круг для Рюноске, если вся эта игра в семью рухнет. И Ода… да, он прекрасно знал, что последний все ещё его любит. Что присматривает за ним, беспокоится, искренне переживает за его благополучие. И эти чувства были взаимными, пускай Дазай и похоронил их глубоко в своем сердце много лет назад. Нельзя просто взять и забыть человека, которого ты любил всем подобием своей души. Это маленькое, но светлое чувство подогревало его изнутри, спасительным маяком направляло его. Подсказывало, как лучше поступить и за неимением совести старалось ее заменить. В спорных моментах своей жизни он иногда задавался вопросом: «А как бы поступил Одасаку?» Пускай это иногда и проявлялось в несколько извращенной манере. Например, лишив жизни очередного человека, он гордился, что убил его быстро и безболезненно, Ода бы оценил, что Дазай не стал его мучить. Глупо, конечно, но он действительно боялся, что тот когда-нибудь начнёт считать его монстром и исчезнет из его жизни. Потому что сколько бы замен в своей жизни он не нашёл, Ода все ещё являлся одним из важнейших столпов поддерживающих его душевное равновесие.