***
— Всё, я пошёл! — выкрикнул я, выходя на лестничную площадку, — Пока! Мне предстояло провернуть довольно опасное дело, при условии сложившейся в стране ситуации, ставшее ещё более опасным, и что самое неприятное — непредсказуемым. Протаращавшись в зеркало в лифте, разглядывая собственное выражение лица, сделавшееся вдруг каким-то не особо приятным, да и в прочем никогда им не бывшим, я и не заметил как створки с потужным скрипом раскрылись, выпуская меня на лестницу первого этажа. Выбежав на улицу, я глубоко вдохнул, пропуская через лёгкие сырой осенний аромат, наполнивший воздух города после лёгкого дождика. Что-то вода с неба сильно зачастила в наших краях... Достав телефон из кармана я в очередной раз сверил координаты клада и, выбрав направление, скоро зашагал к своей цели. Поспешить стоило, ведь уже вчера я в очередной раз заметил пару мужчин в гражданском, очень пристально следивших за моим окном, а после, долго стоявших на этаже, покуривая и обсуждая что-то, не забывая внимательно следить за дверью в мою квартиру. Понять кто они, и зачем припёрлись — нетрудно. Трудно избавиться. Точно так же, как и от этой женщины, уже в третий раз свернувшей туда же, куда и я. Шансов сбросить этот хвост у меня было крайне мало. Что может подросток против выученного специалиста спецслужбы? Правильно — ничего. Но попыток оставлять не стоит. Дойдя до остановки, я в очередной раз осторожно огляделся вокруг, тщетно пытаясь делать вид, что высматриваю подъезжающий троллейбус. Женщина встала с другой стороны остановки и, порывшись в сумочке, достала телефон, его вызывающий красный цвет, на фоне общей её серости и неприглядности показался мне довольно забавной особенностью. Сверив часы с табло, я снова взглянул на дорогу. Транспорт уже подъезжал. Подождав, пока выползет куда-то активно ломящаяся старушка, я зашёл в троллейбус и облокотился на стекло в углу кормовой части. Моё любимое место. Мой личный шпион решила зайти в центральную, и занять удобное кресло прямо над блоком обогревателя, при том, выбрав такое положение, что я бы никогда и не подумал лишний раз посмотреть в её сторону, в то время, как она вполне могла за мной наблюдать. Троллейбус тронулся и плавно поплыл по проспекту. Следующие пару остановок я провёл всё на том же месте, безуспешно пытаясь перевести дух, попутно искоса глядя на женщину, снова доставшую телефон. Сердце просто дико бьётся, отзываясь в голове глухими отзвуками. Я опёрся на стекло головой и ненароком выгнул спину от побежавших по ней мурашек, вызванных холодом троллейбусного стекла. Она же тем временем упорно делает вид, что её что-то крайне сильно заботит в её смартфоне. "Радыяльная" — прозвучал хорошо знакомый мужской голос в динамиках на потолке. Пора. Сорвавшись с места, я в последний момент выскакиваю из троллейбуса, едва не став жертвой современной дверной гильотины. Пробежав пару десятков метров от остановки и, удостоверившись, что позади никого нет, я в очередной раз сверился с координатами и скорым шагом направился в нужную сторону. Преодолеть мне следовало ещё немало, но от общественного транспорта в этот раз я предпочёл отказаться. Как ни странно, за эти Полтора километра нового хвоста я не подцепил, или же просто не заметил его. Ровно на месте точки, указанной на карте находился гараж. Металлический, несуразный, стоит посреди двора, едва сдерживаясь, чтобы не потерять всей своей упругости и жесткости от наплывающей многолетней ржавчины, будто чума поедающая его. Честно сказать, иногда мне жалко подобные строения. Они словно полумёртвые безликие памятники, суть которых понятна лишь заядлым архитектуроведам. Осмотрев строение вокруг, я нашёл кусок отколовшегося асфальта. Ага. Теперь дело за малым. Приподняв его, я осторожно пошарил под ним и нащупал полиэтиленовый свёрток. Используя всю свою ловкость и незаметность, я переложил свёрток в карман и, сделав вид, что поднял с земли упавший телефон, направился дальше. Нельзя возвращаться тем же путём. Пока могу — буду путать их. Поэтому, лучшее, что я придумал — просто пойти прямо. В довольно скором времени передо мной предстал типичный для Минска, но от того не менее интересный пейзаж. Ухоженные дворы новостроек резко сменились аккуратной асфальтовой однополосной дорогой, вдоль которой расположились частные дома. Каждый из которых своеобразен и с собственной оригинальностью обыгрывает собственное положение. Достав телефон, я сверился с картой. Дальше направо, а там будет остановка. Проскользнув мимо стаи вольно гуляющих собак, я свернул в нужную сторону и зашагал по асфальтированному тротуару. Солнце уже стремилось к полуденному положению, медленно продвигаясь по небосводу. Если не ошибаюсь, один градус в четыре минуты... Когда отправляешься в такие "прогулки", забыв наушники дома, и не такое вспомнишь. Так я добрёл до нужного места. Сверившись с криво наклеенным и уже изрядно разрисованным расписанием, я взглянул на часы. Ещё минут семь, не больше. Повалившись на скамейку под навесом, я достал телефон. Я не успел его даже разблокировать, вздрогнув от тихо подошедшей бабушки. Она, даже не взглянув на меня, с кряхтением приподняла сумки и поставила на скамейку. Выудив из небольшого кармашка на груди очки с линзами внушительной толщины, она трясущимися руками надела их и, вгляделась в расписание. Водя в паре сантиметров от него пальцем, она что-то тихо бормотала. Потом, достав из всё того же кармана бывшие когда-то наручными часы, взглянула на циферблат, краснота стрелок которого с большим трудом пробивалась сквозь изрядно поцарапанное стекло. Положив часы обратно, она аккуратно сложила очки и опустила их туда же, бросив в какой-то степени неодобрительный взгляд в мою сторону. Я опустил голову и уставился в телефон. Пролистав ленту и, проверив личные сообщения, я и не заметил зелёного скрипяще-гудящего пятна, возникшего из-за поворота. Троллейбус остановился и распахнул двери. Вскочив со скамейки, я запрыгнул в транспорт. Как ни странно, той бабушки уже не было ни на остановке, ни внутри, однако внимания на это я не обратил. Окинув взглядом скупой на оформление салон, я выбрал место рядом со светловолосым молодым человеком, пристально следившим за остановкой через окно. Троллейбус тронулся и начал набирать ход, сопровождая это канонадой механических звуков различного характера, общая симфония которых, наверняка глубоко привычна каждому жителю Минска. Я сел и продолжил поглощать малополезную информацию из телефона, попутно поднимая голову, чтобы осмотреться. Всё же осадочек от короткого преследования остался. Не уверен конечно, что у меня есть шансы снова кого-нибудь заметить, но всё же... — Интересно, да? — спросил парень, сидящий рядом, резко повернув голову в мою сторону. Сердце у меня ёкнуло, пропустив удар. Почему снова он? Молодое лицо, опрятный вид, рубашка и джинсы. Мы с ним уже виделись. В метро. На его вопрос я лишь неоднозначно кивнул. — Я о той старушке. Ты ведь тоже её видел? — спросил он, указав пальцем в сторону уже удалявшейся остановки. — А что с ней не так? — едва придя в себя задал я ответный вопрос. — Просто она не должна быть здесь. По крайней мере сейчас. — ответил он, снова повернувшись к окну, — Ты же забрал их? — тихо добавил он. Сердце не заставило себя ждать и гулко отозвалось, усилив активность биения. — Ты о чём? — сам не заметил я, как обратился на "ты" к, по сути, незнакомому человеку. Ответа не последовало. Я молча опустил голову, ожидая дальнейшей реакции. Неизвестно почему мне казалось, что трогать его не стоит, и уж тем более расспрашивать. Будто что-то внутри меня присвоило этому человеку какой-то особый и значимый статус, о котором я, как бы это иронично не звучало, понятия не имел. — Не делай вид, что не понимаешь, — прошептал он, повернувшись обратно и скупо улыбнувшись, — Береги её пожалуйста. Она важна. До встречи... Троллейбус резко затормозил около остановки, а он, ловко протиснувшись, выбежал наружу и скрылся в парке. Смысла преследовать данного индивида я, откровенно говоря, не видел. Всё тоже чувство будто вдавило меня в кресло. В этих терзающих раздумьях я провёл остальную часть пути, опомнившись только тогда, когда заметил проплыващую в окне заветную букву "М", красным маяком обозначающую спуск в метро. Выйдя из троллейбуса, я направился к входу, попутно сжимая в в кармане плотный полиэтиленовый свёрток, будто опасаясь, что тот внезапно куда-то пропадёт. Метрополитен встретил меня прохладным ветерком, веющим со стороны станции, приятно обдувая лицо. Показав карту сотруднику охраны и, дождавшись пока он прочитает в ней всю нужную одному лишь ему информацию, я всё тем же неспешным шагом прошёл до эскалатора, а спустившись, выбрал нужную сторону. Даже с учётом недавно построенной бирюзовой ветки, метро не стало более сложным в ориентировании. По крайней мере, чёткие схемы подземных тоннелей импонировали мне больше, нежели спонтанная и несистемная застройка города. Дождавшись состава, я занял своё место в вагоне. И снова вернулся в виртуальный мир нескончаемого потока информации, излучаемого гаджетом у меня в руке. К сожалению или к счастью, дальнейший мой путь прошёл совершенно без происшествий. И пришёл в себя я только доставая ключи на подходе к подъезду. «Странная эта всё-таки особенность» — промелькнула в голове нелепая мысль. Быть настолько уверенным в том, что останешься жив и в здравом уме до конца двухсот метров небольшой аллейки, ведущей во двор, проявляя это тем, что достаёшь заранее ключи. Ведь я слышал истории о том, как люди погибали, не успев дождаться ответа на домофон. Я невольно хмыкнул от такого несвоевременного псевдофилософского ворчания. И, потянув на себя увесистую дверь, прошёл в подъезд. Решив в этот раз воспользоваться лестницей, я нехило запыхался, поднимаясь на седьмой этаж. Квартира встретила меня привычным беспорядком и непривычным запахом и шумом с кухни. Сняв обувь и скинув куртку я, пригнувшись и стараясь вести себя как можно незаметнее, прокрался к кухне. Выглянув из-за угла, я стал свидетелем довольно интересной сцены: Твайлайт, держа в зубах венчик и неловко опираясь передними ногами на стол, что-то перемешивает в миске. Сковорода уже стоит на плите. А сбоку ютится тарелочка с парочкой пригоревших то ли блинчиков, то ли оладьев. Осознав всю суть происходящего, я вынырнул из-за угла, и всё тем же бесшумным переступом подкрался к лошадке. Пони, увлечённая готовкой даже не обратила внимания на мой ехидный силуэт, чем я и воспользовался. Шаг, и бросок, достойный льва на охоте, по итогу которого мои руки оказались на талии Твайлайт. От неожиданности она подпрыгнула и, выронив из зубов лопатку, с неимоверной ловкостью извернулась в моих руках и опустила передние ноги мне на плечи. Сразу стало заметно, насколько неудобно ей стоять на двух. Она то и дело кривилась, пытаясь удержать равновесие, едва не заваливаясь на одну из сторон. Лицо поняшки лучилось счастьем и лёгким недоумением. — Ты меня напугал, — констатировала она факт. — Да? Прости, не хотел. Просто кто-то решил спалить пару-тройку... — я запнулся — А что это кстати? — Панкейки, — едва заметно поморщив носик, улыбнулась она. В голове промелькнула до глупости очевидная, но в то же время забавная мысль: — Лучше любой жены, — произнёс я, поправив съехавшую на сапфировые глаза чёлку. За что был вознаграждён видом радостно сверкнувших глаз лошадки. — Жены? — обомлела она. Сквозь удивлённое выражение пробивался слабый румянец. Проведя рукой по голове Твайлайт, я вернул её в нормальное положение и, протерев полотенцем забрызганную тестом столешницу, взял в руки венчик. Дело пошло быстрее и уже спустя какие-то полчаса у нас была полная тарелка горячих "панкейков". — М-м-м, изумительно. А с чего ты вообще решила взяться за готовку? — спросил я, прожевав очередной кусочек. В ответ она игриво улыбнулась, наклонив голову и произнесла: — Каждая порядочная жена должна уметь готовить. Я, от удивления оторопев, едва не подавился недожёванным куском панкейка. — Один-один! — радостно воскликнула Твайлайт, уловив моё выражение лица.***
Граница уже приближалась, а ливень всё усиливался. Я снизил скорость, только завидев пропускной пункт, мигающий всеми оттенками красного и оранжевого, будто давая понять, что так просто его пересечь не получится. Я переключил передачу на значение ниже и продолжил движение, пока пограничник жезлом не указал на остановку. С неплохим усилием отжав тормоза, я остановился аккурат около мужчины в форме вооружённых сил России. Во внезапно образовавшейся тишине я начал различать размеренное дыхание пони, звучащее в такт тиканью часов на приборной панели, словно подчиняясь этому странному метроному. Пограничник подошёл к окну водительской двери и, приставив руку к виску, представился: — Сержант Фаворцев. Предоставьте ваши документы. Слегка дрожащей от волнения рукой я потянулся к рюкзаку, лежащему на пассажирском сидении. Нащупав в одном из карманов заветную папку, я спешно вытянул её и, развернув, вытащил все требующиеся для пересечения границы документы. Протянув сотруднику скудный набор бумажек, я принялся изучать его внешний вид: смуглое, вытянутое лицо, светлая кожа лица, идущая в оппозицию с темнотой рук, покрытых мелкими ранками, тщательно закрашенными капельками йода. Я усмехнулся про себя, на рукаве виднелась россыпь дымчатых шерстинок, оставленных там, по видимому одним из рода кошачьего. От созерцания пограничника меня отвлек звук подъезжающего автомобиля. Чёрный, тонированный в круг пикап остановился на соседней полосе, подчиняясь приказу очередного сотрудника пограничной службы. Высота и общий размер машины заставили проникнуться уважением к неизвестному владельцу. Наконец, закончив крайне тщательный осмотр моих документов, о качестве которых я не то чтобы не беспокоился, товарищ сержант передал права и копию паспорта мне и, опёршись на дверь, бросил придирчивый взгляд на задний ряд сидений. — А там что? — кивнул он в ту сторону. Поджилки у меня затряслись, а на лбу выступил пот. Нельзя. Нельзя ему говорить. — С-собака. Спит. — начал было говорить я, но был прерван гулким коротким взрывом, более всего походившем на выстрел. Потом прозвучал ещё один, потом ещё и ещё. Сержант, крепко стоявший до этого момента, замер и тяжело повалился вперёд, зеркало заднего вида, за которое он ухватился, не выдержало нагрузки и надломилось, с некоей толикой надменности сбрасывая с себя пострадавшего. Рефлексы дали знать о себе мгновенно. Серией чётких и, даже в какой-то мере жёстких действий, я пустил машину во весь опор. Сознание вернулось ко мне только спустя полторы минуты, когда я обнаружил себя давящим на педаль газа, с рукой на рычаге переключения передач, выставленной на максимальный — пятый уровень. Взглянув на спидометр, я мгновенно отдёрнул ногу от педали, и перевёл коробку в нейтральное положение. 180 километров в час были уже не шуткой. Сказать честно, никогда бы не подумал что дрындулет, за рулём которого я оказался, сможет разогнаться до таких скоростей и при этом не развалиться. Одеяло сзади встрепенулось, обнажая испуганные глаза сиреневой лошадки, любопытно последовавшие за носиком, выглянувшим между сидений. — Что случилось? — осторожно спросила она, наконец осмелившись задать вопрос. — С-сказать честно... — запнулся я, — я и сам не понимаю. В горле стоял ком. Страх, не давший о себе знать в критический момент, оставив мне тем самым возможность что-то предпринять, сейчас охватил тело яростным ознобом. Мурашки оккупировали спину, а ладони неустанно потели. Твайлайт, заметив это, перебралась на переднее сиденье, скинув рюкзак вниз. — Саша, ты весь красный, у тебя руки трясутся, — констатировала факт пони. — Что бл*ть, серьёзно!? — не выдержав, вскричал я. Твайлайт, всем своим видом показала обеспокоенность, однако страх взял верх, заставив её в то же мгновение ока оказаться прижатой к двери, следящей за мной наливающимися слезами глазами. Я, продолжая предпринимать попытки справиться со страхом, не заметил перемены в себе. Естественная защита давала о себе знать, заставляя меня проявлять агрессию ко всему живому, пытающемося вступить со мной в контакт. Снова включив передачу, я с гневом надавил на газ, заставив двигатель яростно взреветь, принимаясь проталкивать машину сквозь вновь образовавшуюся толщу дождя. Продолжалось это критическое состояние недолго лишь благодаря тому, что аликорна осмелилась принять решительные меры. — Останови машину — холодным, как сталь голосом произнесла она. Лучики сознания наконец начали пробиваться сквозь неприглядные тучи гнева, затмившие разум. — Я сказала останови, — повторила она, не сменив эмоций. — Как скажешь, — злостно пробурчал я. Тормоза жалостно заскрипели, остановив Волгу на обочине скоростной трассы. — Выходи. Дыши. Демонстративно открыв дверь, я выпрыгнул на улицу. Дождь безжалостно молотил по голове, заставляя жмуриться от стекающей по лицу воде. Я раскинул руки и окинул взглядом небо. Пылающая грудь охлаждалась, принося чувство покоя и умиротворение. Краем зрения я заметил, как Твайлайт вышла и встала рядом. — Охолодел? — Да.