***
В Коркино мы приехали в пять утра. В это время здешние петухи уже во всю будили народ. Тёма говорил, что его дед всегда встаёт в пять утра. Привычка, так сказать. Пока мы ехали на Родину Панарина, меня одолевали сомнения по поводу знакомства с родными любимого. Я понятия не имела, как пройдёт знакомство, чего ожидать? И ещё этот сон не давал мне покоя. Не уж то это был «сон в руку»? Когда мы подъехали к дому Артемия, я поняла, что это действительно тот самый дом, что приснился мне во сне. Это то и пугает. Помню сон, который приснился во время моего нахождение в Твери. Приснилось, что Сборная взяла бронзу, ву-а-ля. Теперь этот сон. Творится что-то странное, но сейчас не об этом. — Красиво, — с улыбкой шепчет Артемий. Парень замечает мою тревогу, тут же нежно берет меня за руку и сжимает её. Вот за это я его и люблю. — Не волнуйся, а то я тебя знаю, — не переставая улыбаться, произносит хоккеист. — Будешь стесняться, не скажешь ни слова, а если и скажешь, то будешь заикаться, а я за тебя волнуюсь, — я непонимающе смотрю на Панарина. — Что-о? Хочешь сказать не так? — с ухмылкой интересуется он. — Ладно, всё будет хорошо. Идём. Артемий ловко толкает калитку, та легко отворяется. Передо мной словно живописная картинка. Слева те самые деревья, на ветках которых весят старые качели. Справа — фруктовый сад, правда, вперемешку с клумбами. Сказать, что это очень красиво — ничего не сказать. — На тех качелях я качался лет в пять, — пока мы идём по дорожке, парень устраивает мне мини-экскурсию. Можешь не стараться, я всё это уже видела. — Между тренировками, пока дед не видел, — хмыкнул хоккеист. — Артёмка, — на ступеньках появилась женщина лет семидесяти. Уже изрядно седые волосы, были заплетены в аккуратную короткую косы. Тёмно-синие платье, на талии завязан шерстяной шарф. Видимо, все бабушки носят такой стиль. Бабушка-стайл, скажем так. — Внучек, — женщина кинулась в объятия внука. Смотреть на это было одно удовольствие. Хоккеист крепко сжал маленькую бабушку в своих огромных объятиях. — Ба, — парень отпускает бабушку, любуясь её искренней улыбкой. — Это Даша, — я медленно выхожу из-за спины парня, представ во всей красе перед женщиной. — Нина, — женщина улыбнулась, осмотрев меня с ног до головы. — Какая худая, модель что ли? — ну почему все думают, что я модель? Строение тела у меня такое. — Или ешь, как птичка? — ну вот, ещё один мини-стереотип. Кушаю я, бабушка, будь здоров. — Н-нет, — чуть заикаюсь я, что приводит бабулю в ступор. Ну вот, сон сбывается. — Я н-не модель. И кушаю я, бабушка, будь здоров, — улыбаюсь я, на что бабушка, кажется, восхищается. Бабушка Артемия гостеприимно пригласила нас в дом, в тот самый кирпичный дом. Внутри все было обставлено просто, но со вкусом. Тёма говорил, что его родные не любят роскошь, они ведь люди простые. Когда Тёма сказал деду, что привезёт ему машину хорошую, вместо старой «Ласточки», так дед встал в позу, никак не хотел менять старое на более новое. Но все же, когда Панарин привёз машину, дед сначала проворчал, но был рад такому подарку. — Ба-а, — протягивает хоккеист из своей комнаты. — Ба, а где дед? Я ему тут медаль привёз, — Артемий так гордо произнёс слово «Медаль», что в голове у меня невольно прозвучала песня L'One — Медаль на медаль.Медаль на медаль надел. Медаль на медаль надел. Медаль на медаль надел. Ты стал кем ты хотел.
В ту же секунду в дверном приёме появился мужчина, лет семидесяти. Довольно таки крупного телосложения, с серыми волосами. — Кхм, — произнёс дед, после чего внутри у меня будто завибрировало. — Нин, у нас гости? — мужчина не понимающе смотрит на меня. Я готова провалиться сейчас сквозь землю, ей богу. — Дед, — из комнаты вышел Артемий, мой спаситель. На его лице уже красовалась довольная улыбка, показывая, как сильно хоккеист скучал по деду. — Тёма, — вся серьёзность с лица Владимира Ильича пропала в тот же момент. — Даже не предупредил, жук, — дед так по-хозяйски обнял Панарина. — Ну, хвались давай своей медалью, — кажется, мужчины совсем забыли про существование женского пола в эту минуту. Через минут пятнадцать все семейство Панариных и я сели за стол. Сегодня бабушка потчевала нас рисовой кашей, какую любил Тёма, вкусным ягодный компотом. Это все, конечно, замечательно, но моменты, что происходят сейчас, снились мне во сне. С каждым разом это все больше и больше настораживает. — Ну, — начал дед. — Рассказывайте. Как давно знакомы? — вот сейчас я даже не удивлена нисколечко. — Два месяца, — прожевав пищу, произнёс Панарин. Владимир Ильич внимательно посмотрел сначала на Тёму, потом на меня, затем снова на Тёму. — Но за это время мы пережили столько, сколько не переживали пары, которые в браке два года, — грустно вздохнул хоккеист. — Дак какая разница сколько знакомы? — поддерживая нас, говорит бабушка Нина. — Главное, что любят друг друга, — женщина не переставал улыбаться, смотря на меня. Дедушка у Тёмы, конечно, строгий, но справедливый. Когда вышел фильм «Тот самый Панарин», я так завидовала хоккеисту. У него такой потрясающий дед. Вывел парня на мировой уровень. А сейчас, когда нахожусь рядом с ним в одной комнате, от одного его взгляда пробирает дрожь. Хочется спрятаться под стол, подобрать ножки и сидеть затаившись. Артемий чувствовал мою настороженность, поэтому всё время держал меня за руку, будто передавал свою уверенность мне. Кстати говоря, мне бы она понадобилась сейчас.***
Постелили нам в маленькой комнате Артемия, на узенькой постели. Но грех было жаловаться, в тесноте, да не в обиде. Жара стояла ужасная, поэтому, мы с Темой никак не могли уснуть. В ту же секунду дверь в нашу комнату отворилась и на пороге появился дед. Я тут же притворилась спящей, от греха подальше. — Тёмка, — шёпотом произносит дед. — Спишь? — Нет, — парень медленно встаёт, чтобы "не разбудить" меня. — Давай выйдем, — шёпотом предлагает Панарин. — А то Даша спит. Хоккеист и Владимир Ильич выходят из комнаты, а я мигом поднимаюсь с постели и отправляюсь под дверь. Мне очень важно услышать, о чем мужчины будут говорить. — Тёмка, — начинает дед. — Я начну сразу и без выступлений. Думаю, что Даша тебе не совсем подходит, — огромный камень падает вниз живота. — Тебе нужна девушка более мягкая, нежели Даша. Вы оба хотите быть лидерами в паре, — интересно даже, как он это понял? — Дед, — стараясь не говорить слишком громко, произносит Артемий. — Что за глупости? Кто, по-твоему, мне подходит? Алиса? Нет, спасибо, — а вот тут на моем лице появляется лёгкая улыбка. — Перед тобой две дороги, — тихо шепчет ему дед. — Либо ты выбираешь всё, но ради этого отказываешься от неё, — дед тихонько прихлопнул его по плечу. — Либо ты выбираешь её, но не получаешь ничего. Решать тебе. Слёзы поступают. Лучше бы спала, честно. Все таки, подслушивать не хорошо. — Дед, ты не прав, — возражает хоккеист. — У меня не стоит выбор «или или». Моя Даша любит хоккей, она живёт хоккеем,— что верно, то верно. — Ты хоть знаешь кто её брат? Илья Ковальчук, дед, — продолжает Тема. Разговоры на секунду стихли. Кажется, мужчины услышал скрип пола, доносившийся из нашей комнаты. Я быстро вернулась в кровать, приняв правдоподобное положение. Тёма вернулся через две минуты. Я не узнала, что решили мужчины, из-за этого долго не могла уснуть. Тёма же, в свою очередь, уснул спустя минуту, как пришёл. Мне так нравится наблюдать за ним спящим. Его кудри, выбившиеся из-за уха, мило косались лица. Парень иногда морщился, когда волосы щекотали нос. Как маленький ребёнок, ей богу.***
— Доброе утро, — в комнату вошёл дед с улыбкой на лице, что, кстати говоря, его не характеризовало. — Доброе, — приподнимаюсь на локти я, совсем не осознавая кто зашёл. Приоткрыв глаза, понимаю, что зашёл дед, виновник моих вчерашних расстройств. — Просыпайтесь, засони, — Владимир Ильич усмехнулся, заговорил громким голосом. Тёма тут же подорвался. — На улице погода хорошая. Тёмка, сводит невестку на речку. Невестку? Странно, а ночью он был другого мнения обо мне. Когда дед ушёл, Панарин перевернулся на другой бок и прикрыл глаза. Замечательно. Он спит, а я бодрствую. Нет уж, дорогой мой, так не пойдет. — Тё-ё-ёма, — тихонько протягиваю я прямо над ухом парня, от чего хоккеист съежился и по всему его телу побежали мурашки. — Тём, ну встава-а-а-ай, — провожу пальчиками по его волосам, разглаживая их. — Даш, — недовольно бурчит Тёма. — Давай поспим, — парень переворачивается на спину и обнимает меня за шею, прижимая к себе. Я смеюсь, ибо это, наверняка, выглядит нелепо. — Я не выспался и хочу спать, — не открывая глаз и продолжая обнимать меня, произносит Панарин. Ну, конечно, ты будешь спать, а я считать овец, или зайчиков, чтобы хоть на секунду заснуть. Я, конечно, очень хочу, чтобы мой молодой человек высыпался и был полон сил, но спать до двенадцати часов дня и не "высыпаться" — это нонсенс. Пролежав ещё пару минут в обнимку с Панариным, я не выдерживаю и поднимаюсь с постели. Всю ночь Тёма спал, занимая две трети кровати, а я, как вы поняли, на одной. Это была ужасная ночь, зато, в объятиях любимого. Кстати говоря, я так и не позвонила Илье. — Илья, — тихим, виноватым голосом произношу я. На конце провода не слышно ни единого звука. — Я готова выслушать всё, что ты сейчас мне скажешь. Эх. Я виновата, я понимаю, но хочу сказать тебе, что я сделала так, как посчитала нужным. В конце концов, мне пошёл уже третий десяток. Я не хочу сидеть у тебя на шеи. — Дашка, — сонный голос Ильи заставляет меня сглотнуть. — Ты видела который сейчас час? Мы, между прочим, сейчас спим, — взглянув на настенные часы, понимаю, что в Питере сейчас только десять утра. Ковальчуки ещё спят в это время. — Блин, — бью себя легонько по лбу, морщась от боли. — Ладно. — Стой, сейчас я выйду. Не клади трубку, — около минуты на проводе не было ни единого звука. — Ты хочешь спросить, что я думаю об этом? Я думаю, что ты уже достаточно взрослая, чтобы принимать решения самостоятельно, — кажется, Илья выпивает кофе из своей любимой кружки. — Если ты уж решила, что Панарин — твой человек, совет да любовь Вам, систр, — на душе наступает какое-то облегчение. В этот же момент я почувствовала свободу, лёгкость и радость. Наконец-то я могу делать всё, что посчитаю нужным. Ну или то, что разрешит Артемий. Вообще, у нас с Тёмой отношения нормализовались. Намеками на ругань даже и не пахнет, это радует. Но спешить я не хочу, ибо кто знает, что не получится так же, как в Германии?***
Пока Тёма спал, я решила помочь бабушке Нине приготовить завтрак. Мне очень хотелось научиться готовить такую вкусную рисовую кашу. Благодаря бабушке Тёмы я полюбила каши, молочные супы и так далее. — Главное в этом деле — постоянно помешивать, — чётко проговаривает бабушка. — Если не будешь постоянно помешивать, каша получится с комочками и пригорит ко дну, в конце концов, — женщина старалась говорить медленно и внятно, чтобы все тонкости вместились в мою юношескую головошку. — М-м-м, — пробую кашу на вкус и понимаю, я небезнадёжна. — Вкусно. Спасибо, Нина... — чёрт, ну надо же, забыла отчество. — Зови меня бабушкой, — женщина приобнимает меня за талию и весело улыбается. — И тебе проще, и мне приятно. Очень люблю, когда Тёмка называет меня «бабушка». Это бывает редко, но все таки бывает. — А как он обычно Вас называет? — странно, кроме как «бабушка» я больше никак не слышала. — Обычно называет «ба», — женщина улыбнулась. Воспоминания, связанные с её внуком, грели сердце женщины. — Раньше, когда Тёмка был маленький, я даже обижалась на него. А потом понимала, что он глупОй ещё, не понимает. Да-а, у семьи Панариных, точнее, Левиных и Панариных, многовековая история. Очень познавательная и интересная история. Сидеть вечером и слушать рассказы семьи — стало уже ритуалом. — Ни... Бабушка, — чёрт, снова забыла. — Я вчера, точнее сегодня ночью совершенно случайно услышала разговор Артемия и Владимира Ильича, — в голове снова всплывают обидные слова «Даша тебе не совсем подходит». — Вы тоже думаете, что я... — пытаюсь побороть изъян под названием «дефект речи», а если на простом — заикание. — Я не подхожу Тёме? — Не в коем случае, — кажется, своим вопросом я ошарашила бабулю. — Я вообще не понимаю, с чего дед взял это? Мне ты с первого взгляда показалась очень милой и порядочной девушкой, — бабушка умеет осыпать комплиментами с ног до головы. — Как раз такая, как нужна Тёмке. Не то, что это длинноногая Алёна. — Алиса, — сквозь зубы поправляю бабушку я. — Её зовут Алиса. Честно, — раз сегодня день откровений, то, пожалуй, я выскажу всё. — Когда мы с Артемием не были знакомы, ну, до Чемпионата, я думала, что это показуха. Они ведь такие разные, как мне казалось. — Ой, Дашенька, — женщина присела на табурет, что стоял рядом с обеденной зоной и принялась рассказывать. — Когда Тёмка привел эту Алёну. Ой Алису. Когда он привел её знакомиться, мы были в шоке, честно говоря, — кажется, бабушка пыталась забыть это всё, как страшный сон. — Это высокомерие, что она показывала. То не буду, это не буду. Мне было смешно слушать это, правда. Я ведь прекрасно знала какая эта Алиса. Она на камеру старалась быть такой хорошей и милой , а в жизни — дерьмо ещё то. Не понимаю, честно говоря, что нашёл в ней Панарин. На кухню вошел Владимир Ильич затем Тёма, пряча за спиной что-то. Да, делать сюрпризы он, конечно, мастер. — Даш, бабуля, — начал Тёма. — Садитесь. Точнее, бабуля, ты садись, а Дашка — постой, — командовать у моего парня получается лучше всего, причём, во всём. — Даша, мы с тобой вместе не так давно, но это не помешало нам полюбить друг друга. Я прыгнул в твой омут с головой ещё тогда, когда мы дурачились в парке, когда отдал тебе свою любимую толстовку, когда впервые поцеловал тебя. Всё это для меня казалось сказкой. Когда пришёл момент и мы вынуждены были расстаться, я ещё не осознавал всей масштабности ситуации. Лишь когда ты уехала, я, — губы хоккеиста дрожали. Панарин волновался. — Я понял, что люблю тебя по-настоящему. Теперь, когда ты вернулась ко мне, я не хочу тебя отпускать от себя даже на секунду. Да, вот такой я собственник, — парень достаёт из-за спины огромный букет фиолетовых пионов и маленькую коробочку, встаёт на правое колено. — Будешь моей женой? Ноги подкашиваются и предательски дрожат. Сказать, что я счастлива — ничего не сказать. Слезы градом текут по красным щекам, это так приятно, черт подери. — Мой любимый Панарин! — громким голосом произношу я. — Я согласна!Два ненормальных человека, как-то встретили друг друга. Сойдя с ума, два сумасшедших полюбили. Теперь, я просто сволочь; и знаешь, это круто. Что нашим мамам и отцам мы подарим очень ненормальных внуков!