Ты не понял, он мой омега!

      После разговора с Чонгуком, Юнги словно подменили. Работать спокойно юноша не мог, вспоминая, в какое дерьмо встрял. С одной стороны, один аппетитный и сексуальный омега, который и не подозревает о том, что происходит у него за спиной, а с другой — Чон Чонгук, что все равно остается импульсивным альфой, которому не безразличен тот, с кем он встречался год назад. Да, за время после свидания, Тэхен успел в виде ообщений рассказать всю свою жизнь, переслать в виде фотографий все возможные вещи из бутиков, так как пошел в воскресенье за покупками со своим папой. Наверное, это должно было раздражать Мина, но почему-то его заставляло улыбаться то, что впервые за долгое время его отвлекают от работы таким способом. Но нет худа без добра, потому что в другой переписке истеричный мелкий альфа, который все никак не отстает и расспрашивает старшего о том, что он придумал.       На самом деле, все было до ужаса просто. Мин Юнги попросил не встречаться с Тэхеном Чонгука, чтобы разобраться во всем этом лично. Он подумал, что неделю сможет не уделять внимание своему дипломному проекту, хотя корил себя за такое безрассудное поведение не меньше. Что-то не давало покоя в этой ситуации, поэтому просто жизненно необходимо разобраться в этом. Времени было в обрез, Тэхен написал, что течка планируется уже через три недели и Юнги просто выпал в осадок, ведь та приходится на посвящение. Он помнит свое посвящение, а еще помнит, как потерял там девственность с ним один омега. Смешно до безобразия, но сейчас они лишь изредка здороваются. Тот и вовсе не захотел быть исполнителем, перевелся на художественный курс и вышел замуж. Смешно, с учетом того, что в тот день он сказал, что таким вот теперь никому не нужен будет, чертова вечеринка и правила.       Да, это посвящение и правда портит порой судьбы людей, хотя имеются и исключения. Нередко в этой иерархической системе выстраивается целая цепочка отношений, которая тянется до выпускного курса, но в этот раз, то, во что встрял Мин Юнги, имеет более глобальную систематизацию последовательности действий. Она тянется еще задолго до поступление сюда всех тех лиц, о которых ему поведал Тэхен.       Альфа спокойно рассматривал новости о выпуске новой аппаратуры, читал комментарии, отдыхая в студии. Удивительно, но это место ему стало роднее комнаты в собственном доме, выпивал кофе, как вдруг дверь его обители открылась. Взгляд упал на Чона, в действительности еще такой ребенок, судя по надутым щекам, но уже с довольно альфийским злым взглядом. Юнги впервые испытывал к человеку такую странную тягу, душевное притяжение, словно всегда мечтал иметь именно такого младшего брата.       — Откуда они знакомы, ты знаешь? — молодой юноша кидает на столик возле дивана фотографию, скрещивая руки на груди. Юнги моргает быстро, щеку внутри покусывает. Он осматривает снимок, а на нем довольно молодые Пак Чимин и Чон Хосок на фестивале. Нет, Мин конечно знал, что те знакомы, но и не предполагал, что когда-то давно у них даже что-то могло и быть. Сам удивлен не меньше наличию такого снимка, потому что сейчас эти двое живут, как кошка с собакой.       — И я очень рад тебя видеть, Чонгук, — наклоняет парень голову вбок, уже поднимая взгляд и пожимает плечами. — Понятия не имею, честно. Ну знаю, что сейчас они не дружат, но какое это имеет отношение ко всему тому, что сейчас происходит? — а Чонгук просто замирает, присаживаясь уже рядом на диванчик и все так же поглядывая лисьими глазами на снимок. Он понял, что что-то не так, но понять что именно не мог. Главная деталь ускользает от него, словно руками пытается набрать воды, а она сквозь пальцы просачивается. Старший же наблюдает за младший, уже и вовсе не понимая той задумчивости.       — Просто я заснул на парте, эм… — щеки немного краснеют. Он пришел учиться или что? Отворачивает голову, поглаживая висок, якобы и не он вовсе был, а после продолжает. — Да это и не важно, что я делал! Открыл глаза, а снимок уже лежал на столе. Хён, они ведь… я не думал, что когда-то у них была дружба, — но младший утаивает то, что в ту ночь они выпивали вместе. Совершенно бессмысленно сейчас говорить о том, причастен ли был старший к их встречи с Чимином, потому что… Чон не помнит, что было после двух бутылок. Это сейчас он умеет выпивать, а тогда ему и одна бутылка была потолком его возможностей, что говорить о двух? Одно не укладывается в голове, зачем ему положили фотографию? После все же минуты молчания, старший берет в руки снимок, рассматривая обратную сторону с датой еще двух годовой давности.       — Ему уже много лет, Чонгук. К чему вообще об этом думать?       — К тому, что его положили специально! — не выдерживает юноша, сверля не догоняющего старшего. Мин глаза закатывает, пихая мгновенное фото в руки Чона, цокая. Разбираться в этой драме ему еще не приходилось и так уже влип по самые уши куда только мог. Конечно, все это странно, но с другой стороны, какое это отношение могло иметь сейчас? Если вдруг у младшего появились какие-то сомнения, это не значит, что Мин Юнги они важны. В его приоритете придумать что-то за три недели, при этом не потеряв себя, не испортив отношение Тэхена к себе и, каким-то волшебным образом феи-крестной, помочь мелкому. Он уже жалеет, что встрял во все это.       — Послушай Чонгук, просто…       И их прерывают. Дверь стремительно открывается, когда Ким Намджун чуть ли не бешеный влетает в студию, покрасневший от злости.       — Сокджин встречается с кем-то другим, я тебе просто клянусь в этом, Юнги! — а после альфа застывает. Указывает пальцем на младшего, вопросительно сгибая бровь. Обычно, в воскресенье учебное заведение вымирает, только студия работает в экспресс режиме и танцевальный зал. Для этих студентов определение «воскресенье — выходной» не существует. Они работают не покладая рук, чтобы достичь успехов в жизни, жаль, что очень часто из-за такого интенсива молодые таланты и погибают в пучине бессилия, подавая документы на отчисление.       — Вам тут что, кабинет психолога что ли? — вдруг задает вопрос Юнги, руки разводя. Чонгук резко сел по струнки смирно, осматривая нового вошедшего «пациента», а после не переводит взгляд на старшего, что возмущается. Губы свои покусывает, округляя глаза. Джун же не думает об этом, ему все равно.       Да, он отсутствовал в жизни своего омеги уже давно. Да, они уже давно никуда не выбирались, молчит про другую жизнь. Они с Юнги словно отшельники, что решили заняться делом, забывая о потребностях, но Ким думал, что все будет в порядке, ведь его парень понимал его, ласково поглаживая на ночь макушку, потому что тот устал работать над проектом. Но черт, почему сегодня он вернулся, а у них в доме просто несло чужим, так еще и смс подозрительного характера были в телефоне его возлюбленного? Первое, что пришло на ум — не скандал, а пойти к своему другу, который сейчас еще и возмущается.       — Юнги, что делать, черт? Ты знаешь, что он раньше никогда и повода не давал, а сегодня какой-то ублюдок писал, что хочет с ним встретить! — продолжает тот, игнорируя то, что тут присутствуют лишние уши. Да какая к черту разница, сейчас у него мозг взорвется, уж слишком умный, чтобы не сопоставить всю полученную информацию и не выстроить картинку.       — Да с чего ты все это взял, придурок? — спрашивает Мин, вставая с дивана. Ему просто страшно порой бывает, какие все альфы вокруг импульсивные и ревнивые, омеги просто выбивают у них землю из-под ног. — Чон, живо к автомату за водой, — командует старший. И только тот начинает возмущаться, что первым пришел и у него тоже так-то проблема, как ловит на себе гневный взгляд Мин Юнги, который порой устрашает настолько, что даже спорить перестаешь. Младший словно ушки свои опускает, недовольно дуясь, как ребенок. Он не забыл, зачем пришел, но послушно рычит, что скоро вернется и они продолжат старый разговор. Юнги сам сказал, чтобы к нему обращались за советом, вот и все — пусть терпит.       После того, как дверь скрепит и Чон покидает условно студию, хотя еще некоторое время интересующийся альфа успешно стоит возле двери, подслушивая, Джун не успокаивается, рассказываю Юнги уже в деталях. Его омега в последнее время почти нечего не требовал, а вдруг устал и не желает больше проводить время с тем, кто так яро предан своему делу? Эти мысли, только в долгом монологе, Мину пришлось слушать почти полчаса. Ну, а что еще хотел альфа, которые не уделяет должного внимания своему омеге? В какой-то мере, старший бы был на стороне обоих, но так как он друг, то не решил рубить с горяча.       — Ты с ним разговаривал, что делаешь поспешные выводы? — к тому моменту Ким уже сидел на рабочем стуле, округлял глаза. Он же не дурак, конечно не стал об этом говорить. Это может разрушить все, он не хотел кричать и ругаться, поэтому к Юнги и пришел. А найти того всегда легко, просто прийти в студию. Даже если время не его, тот точно будет сидеть во дворе и ждать, когда там освободиться место. На композиторов учится не так уж и много людей на последнем курсе, просто потому, что не выдерживают нагрузки. Можно сказать, что Намджун и Юнги — отчаянные люди, что ради этого дела готовы на всё. И видимо это отчаяние и сломало долгие отношения Кимов в квадрате.       Парень поясняет, что все же не разговаривал. Он пришел домой днем, потому что и правда плохо чувствовал себя, устал. Сокджин принимал душ, но в комнатах очень сильно пахло не абы чем, а альфой. Причем сильнейший аромат зеленого яблока довольно отчетливо остался в его памяти. Он, словно шлейфом, тянулся от двери до ванной, где сейчас был его омега, но даже заглянув туда, там юноша был один, улыбаясь возлюбленному, обещая, что скоро выйдет и они вместе пообедают. Сначала парень не придал этому значения, ну мало ли, что могло произойти, но черт, после того, как на чужой телефон пришло смс с тем, что с Кимом хотят встретиться, у альфы что-то щелкнуло. Он как ошпаренный, выбежал из квартиры, поглощенный этими мыслями и сразу же примчался в студию.       Юнги же не хватало личной драмы, почему бы еще не послушать друга? К тому моменту и мелкий с водой пришел. Намджун одну бутылку сам за один раз выпил, что говорило о готовности рвать и метать, как лев в клетке. Эти проблемы просто преследуют Мина на каждом шагу, особенно после нескольких звонков ничего не подозревающего омеги. А Чонгук все внимательно слушает, как губка впитывает, потому что ему редко удавалось быть вот в такой именно мужской компании. На него уже и внимание не обращают, у старших дискуссия по этому поводу. Джун доказывает, что любит и терять не желает, а Юнги — что понимает, но просит не подаваться панике. В какой-то момент, друзья совсем уже переходят на сторону общения «да ты придурок — сам придурок» и Чонгук невольно, но начинает тихо посмеиваться. Конечно же, старшие кидают взгляд озлобленный, с явным не понимаем, что может быть тут смешного?       — Хён, не глупи, — спокойно произносит младший альфа, открывая свою банку с газировкой. — Если мы говорим о том Сокджине, о котором я думаю, то у него есть одна подружка по имени Ким Тэхен. Они ведь постоянно делятся с друг другом всем, что происходит в кафешке у родителей старшего. Так что спроси у Тэхена.       — Ну конечно, так он мне и ответит, — ворчит Ким, после переводя взгляд на младшего. Не каждый день встретишь того, кто вообще понимает о чем идет речь. Тот сопоставляет, вспоминая фамилию, которую назвал Юнги, а после указывая на Чона большим пальцем, спрашивает: — Это Чонгук? — ну да, знать похитителя сердца друга твоего бойфренда было невозможно. И хотя их никогда не знакомили, Ким Намджун слышал много историй бедняжки Тэхена, которого так просто и легко бросили, изменив. На самом деле, отношение значительно начало меняться, потому что от Сокджина он слышал многое и ему не хотелось лично видеть этого человека, но пришлось.       И конфликт все-таки разгорелся, когда тот получил на вопрос от Юнги положительный ответ. Называть мелкого и импульсивного альфу сволочью было не самой удачной идеей. Но все же перепалку удалось Юнги как-то унять, после объяснения и одному, и другому, что это уже не имеет значения. Они сейчас оба эмоционально нестабильны, что Мину порой даже становилось страшно, потому что он привык цивилизованно решать проблемы, а не кидаться из гореча да в полымя. В конечном счете, те натянуто нашли общий язык, уже разбираясь с тем, как поступать альфе в такой ситуации. Это был самый странный способ для Чонгука завести новые знакомства таким вот путем.       Джун уходил тяжело, уже не злясь, а больше паникуя. Они решили, что ему нужно поговорить со своим омегой, возможно, уделить ему больше внимания, может быть это поможет. Чонгук же провожал взглядом Кима, а после развалился на диване, закидывая ноги на бортики.       — А я думал, что у меня проблемы, — фыркнул он, пока Юнги ноги с кроссовками не скинул вниз, ворча на младшего, что это вещь очень дорогая.       — Я уверен на сто процентов, что Сокджин-хён не может ему изменить, — признается Юнги, собирая некоторые вещи в студии в сумку. В частности, свои тексты. Скоро уже ворота будут закрывать и не выйдут они с Чонгуком отсюда до утра, а такая перспектива не была особо привлекательной. — Он очень преданный омега, Джун что-то напутал.       Младший альфа просто повернул голову, наблюдая за старшим. Тот выглядел довольно уставшим от всех этих интриг, которые крутились вокруг. Он лишь выдохнул, прикрывая глаза. Почему младшему было так спокойно в компании мяты и понятия не имел, наверное потому, что это притяжение Тэхена? Пусть тот был и странный, но вкусы омеги Чонгуку всегда нравились, поэтому, наверное, ему и нравится Мин Юнги. С виду такой неприступный и злой, но на самом деле, довольно здравомыслящий и хороший парень.       — В ночь, когда Тэхен остался в нашей общей квартире один, я был с Хосоком, — начинает альфа, уже полностью доверившись Мину. Тот останавливается в действиях, понимая, насколько откровенным может быть диалог, присаживаясь на свое рабочее кресло. Возможно, это было ключевым разговором, который помог бы старшему понять, что же ему делать со всем этим. — Мы выпивали, он показался мне хорошим собеседником. На самом деле, я не собирался так себя вести в ту ночь, но и опомниться не успел, как проснулся в отеле. Голова трещала по швам, а содержимое желудка так и просилось наружу. А потом в нос ударил аромат шоколада, когда Чимин вышел из ванной по канону — в моей рубашке, счастливый настолько, что невозможно было не понять, что мы делали ночью.       Чонгук глаза болезненно прикрывает, иногда паузу делая. Ему тяжело рассказывать об этом, потому что именно в тот день он потерял то, что было ему дороже всего — Тэхена.       — Тэхен, он… звонил мне всю ночь, кажется, что телефон просто разрядился от такого количества звонков. А вернулся я только утром, в угаре с ароматом чертового шоколада на себе. Не поверишь, но самый приятный аромат стал настолько противным в ту минуту, что хотелось исчезнуть. Хён, я изменил человеку, который любил меня, безумно любил его и я. Я хотел остаться с ним, но все, что вышло — ты видишь сейчас. Страшно осознавать, что я прекрасно понимаю — истинность, всего лишь форма животного инстинкта, но понимать я стал это слишком поздно. А теперь он встретил тебя, а я поступаю так неправильно, спустя год возвращаясь в жизнь того, к кому не имею права этого делать, — и почему Юнги просто молчал, не пытаясь даже перебить? У него руки стали слегка дрожать, ведь никогда бы и подумать не мог, что в столь юном возрасте могут быть такие судьбы. Хотя, бывало и хуже, но понимать же нужно, что у каждого есть что-то свое тяжелое на уме, которое не выбить клином. Старший лишь продолжал слушать, потирая переносицу, все больше осознавая, как хочет помочь малому, хотя это дико, просто кошмарно, сам не понимает мотивов своего решения.       — Поэтому тебя насторожил снимок, понятно, — после паузы подает голос альфа, осматривая тот на столике. На самом деле, Юнги бы тоже насторожился. Можно ли назвать все это случайностью или нет? У Чимина гуляет нескромная репутация, ведь тот сын подпольщика. Старший встает, взяв с собой свой рюкзак, а после походит к младшему, протягивая руку, чтобы помочь тому встать. На лице легкая улыбка, что больше напоминает жалость с его стороны. Ему и правда очень жаль, что у двух любящих людей все вышло вот так. — Пошли, скоро ворота закроют. Мы что-нибудь придумаем, я так полагаю. Эх, какой же ты косячный. В этом ты похож на меня, мелкий.       Чон лишь руку протягивает, давя из себя это неловкое «Иди ты, хён», забывая снимок на столе…