Вызов брошен
12 мая 2017 г. в 18:14
Николай Прокофьевич - человек воспитанный на строгих принципах и моралях постсоветского режима. В те времена недопустимым было перечить родителям, тем более главе семейства, у которого за плечами внушительное военное прошлое. Мужчина довольно строгий, уверенный, целеустремлённый. Таких юношей как Кирилл одним приказом строил в шеренгу. От одного лишь командирского тона внутри всё сворачивалось в комок, который то и дело застревал в горле. Новобранцы не шевелились, не дышали, даже не моргали. В полученных письмах с родных земель хватались за соломинку поддержки и заботы, ведь с очередным приказом вернутся суровые будни службы. Строки редких посланий придавали силы выдержать, с достоинством пройти путь - не сломаться, не потерять себя. Но что остаётся делать тому, для кого воспитательные работы длятся изо дня в день. Ты не в состоянии перечить командиру - родному отцу. Что есть честь, а что именовать достоинством? Быть может отвага высказать в лицо, не отводя уверенного и пристального взгляда. Как сообщить человеку со строгими нравами о том, что второй год любишь парня.
Кирилл сидел на скамье футбольного стадиона и смотрел на поле. Рядом с поникшей головой под ноги смотрел Артём. Оба прекрасно понимали, что наступит тот момент, когда придётся заявить о своих чувствах. Родители должны знать… одобрить и… принять. Или же - предпринять попытки разъединить их.
– Я сделаю это сегодня, - решительно заявил Кирилл.
Артём поднял голову и с растерянностью во взгляде посмотрел на своего парня.
– Тебе жить надоело? - прошептал в ответ ему.
– Возможно, - смиренно кивнул Кирилл. - Так продолжаться больше не может.
В этот хрупкий момент приходит осознание, что все надежды и мечты могут пойти прахом. Если время от времени удавалось встречаться тайком, то после откровений с предками и этого устоявшего следа в отношениях парней не останется. Артём увёл взгляд в сторону. На глаза непроизвольно накатывали слёзы, перчащий ком застрял в горле. Юноша не мог смириться с мыслью, что их силой разлучат. Он был знаком с характером Николая Прокофьевича, тот и глазом не моргнув, вынесет устрашающий вердикт. Без раздумий сломает мечты, разобьёт надежду, втопчет веру.
– Прошу, - выдавил с горечью Артём. - Он не поймёт.
– Мы этого не знаем, - продолжал пронзительно смотреть вперёд Кирилл. - И не узнаем, если не рискнём. Ты нужен мне. Нуждаюсь в твоей поддержке.
– Я не смогу смотреть им в глаза, - покачал слабо головой Артём. - Это выше моих сил.
Кирилл повернулся и нежно обхватил ладонями лицо партнёра.
– Тогда смотри на меня, - чуть слышно слетело с его губ.
Артём заглянул в карие глаза напротив. От них исходила решимость и уверенность. Сердце всё туже стягивалось колючей проволокой. Дышать становилось невыносимо больно. Момент истины настал. Назад пути нет. Артём уткнулся головой ему в грудь. Бесполезно убеждать, продлевать отсрочку разговора до лучших времён. Этому моменту благополучия в их отношениях не наступить, пока не заявят родственникам о своих чувствах друг к другу.
– Я нуждаюсь в твоей поддержке, - Кирилл легонько прошёлся ладонью по светлым волосам, затем поцеловал его в голову. - Вместе мы сможем.
Мужчина пятидесяти шести лет в синей спортивной форме у открытого гаража намывал серый седан. Легковой автомобиль продолжал бесперебойно служить владельцу двадцать лет, словно отвечал благодарностью за долголетнюю заботу. Супруга Николая Прокофьевича - Валентина Аркадьевна в этот момент сидела в раскладном кресле и просматривала свежий выпуск газеты, наслаждаясь тёплыми лучами солнца. Парочка нерешительно приближалась. Кирилл почувствовал, как начинают потеть ладони, тело бросает в жар. Если ему приходится испытывать нечто подобное, то каково сейчас Артёму… он куда сентиментальней, восприимчивый и ранимый. Кирилл хотел повернуться к партнёру, но было поздно - они оба попали под взгляд родителей. «Не отводить взгляда, говорить внятно и уверенно», - давал себе рекомендации инициатор беседы. Артём остановился, а Кирилл продолжил приближаться к гаражу.
– Привет, - отложила газету Валентина. - Что-то рановато вы вернулись. День в самом разгаре.
– Мы мимо проходили, - натянуто улыбнулся юноша. - Мне нужно поговорить с вами.
Взрослые переглянулись, затем устремили взгляд на парня. Кирилл сделал чуть заметный глубокий вздох.
– Я люблю Артёма, - несмотря на тёплую погоду, по спине прошёлся мороз.
Николай Прокофьевич бросил губку в ведро. Пронзительным взглядом принялся поглядывать то на одного, то на другого. Скулы нервно подрагивали. Артём так и не осмелился приблизиться, предпочёл держаться на расстоянии. Кирилл выпрямил плечи, втянул живот и устремил непоколебимый взгляд вперёд, словно заступил в караул у народного монумента. Вызов брошен. Битва началась. Неимоверные усилия требовалось прилагать, чтобы сдерживать испепеляющий взгляд. Кирилл стал сомневаться, что ему весьма успешно удаётся справляться с поставленной задачей. Кто он, а кто находится перед ним. Николай Прокофьевич побывал в горячих точках, два раза находился во вражеском плену. Отступать и сдаваться - таких значений не имелось в его словарном запасе. Парень ощущал, как его с головы до ног поливает холодным ливнем в безоблачную погоду. Ему удавалось сдерживать возбуждённое состояние, но те по голосу с лёгкостью могли определить волнение, поэтому направил силы на то, чтобы голос не дрогнул.
– Следовало сказать об этом куда раньше, - продолжил Кирилл, пытаясь усмирить предательскую дрожь по телу, путём сжимания кулаков. - Я всеми нервными окончаниями чувствую, что нашёл того, с кем могу быть счастливым и кого способен осчастливить. Я… я… Я задохнусь без него, - собрав последние крупицы стойкости, твёрдо произнёс Кирилл.
Наступила пауза. Валентина Аркадьевна некоторое время в молчании смотрела на юношу, затем перевела взгляд на прикованного к земле Артёма. Тот стоял в нескольких шагах от них и держался стойко. Лишь раз до слуха присутствующих донеслось чуть уловимое шмыганье носом. Николай Прокофьевич продолжал пристально вглядываться в глаза Кириллу. Схватка продолжалась. Парень ни на секунду не расслаблялся - команды «вольно» не поступало. Мышцы лица напряглись от нестерпимой боли, казалось ещё немного и голова взорвётся. В ушах стоял пронзительный свист. Это превращалось в непосильное испытание. Бойцовский дух трещал по швам. Ещё мгновение и камнем упадёт на землю, однако потеря сознания не входила в его планы. Этого предвидеть не мог, но именно к этому всё шло. Из приоткрытых уст вырвался болезненный стон.
– Вольно, - раздалась команда военачальника.
Лишь в этот момент парень осознал, что всё время «сражения» практически не дышал. Он оказался повержен. Не выстоял. Его сломали. От этих рассуждений непроизвольно глаза налились слезами.
– Спасибо, Кирилл, - последовал тихий голос женщины. - Позволь нам теперь пообщаться с сыном.
Артём почувствовал слабое головокружение. Ему не выстоять. Он возлагал надежды на Кирилла. Если родители увидят, какой его парень и на что способен, то смогут принять и понять их отношения. А что он - родной сын может предложить им, кроме обморочного состояния.
– Николай Прокофьевич, - уважительным кивком обратился к мужчине Кирилл, затем к супруге. - Валентина Аркадьевна. Спасибо, что выслушали.
Парень сделал три шага назад, затем отвернулся. Артём растерянным взглядом посмотрел на своего парня.
– Я не смогу как ты, - прошептал он.
Кирилл нагнулся вперёд.
– Будь собой, - прошептал на ухо, затем поцеловал в висок.
Артём на ватных ногах направился к родителям. Что говорить? Как действовать? Весь путь до гаражей в голове стояла шумиха. Ему не удалось составить ни одной оправдательной реплики в свой адрес. Он даже не слышал, о чём ему толковал всю дорогу Кирилл. Парень суетливыми глазами поглядывал на родителей, затем перевёл взгляд на машину.
– Кстати, пап, - решил поделиться важной информацией Артём, - в торговом центре покрышки продают за полцены.
Кирилл замер с приоткрытым ртом. В таком же примерно состоянии находилась Валентина Аркадьевна. И только Николай Прокофьевич прищуренным взглядом смотрел на сына. Эта «жизненно» необходимая информация никак не повлияла на него. Парень нервно сглотнул, затем посмотрел в глаза отцу.
– Ты свершил немало подвигов, - проговорил Артём. - Сражался за то, во что веришь. Я люблю тебя и маму. Люблю Кирилла. Я буду бороться за своё место под солнцем. Не ломай мне мечту, не разбивай надежду, не втаптывай веру. Быть может это тоже является… подвигом.
Артём продолжал пристально смотреть ему в глаза. Николай Прокофьевич увёл взгляд, затем достал из ведра губку и продолжил мыть машину. Парень сделал шаг назад, затем ещё один и ещё… пока спиной не столкнулся с Кириллом.
– Всё будет хорошо, - шепнул на ухо ему.
– Да, - попытался проглотить обиду Артём.
– Мы погуляем ещё немного, - обратился к родителям парня Кирилл.
Валентина Аркадьевна одобрительно кивнула. Женщина провожала взглядом отдаляющую пару, затем резко повернулась к супругу.
– Зачем ты это сделал? - негодовала она.
– Сделал что?
– Ты не мог просто сообщить им, что нам уже давно всё известно? Просто ждали, когда наберутся храбрости признаться нам.
Николай Прокофьевич повернулся к ней лицом.
– Не в признание суть. Мы ждали момента, когда ребята осознают, что готовы сражаться за отношения. Я испытывал Кирилла на выдержку - как далеко готов пойти ради своей цели. И с уверенностью могу сказать, что он борец.
– Что же ты сына тогда не проверял на устойчивость, - развела руками супруга.
– Это ни к чему, - впервые на лице сурового мужчины появилась улыбка. - Я наблюдал за его первыми шагами, неудачами, падениями. И каждый раз этот сорванец поднимался на ноги и шёл вперёд с высоко поднятой головой. Мне не нужно убеждаться в том, что наш сын борец.
Валентина Аркадьевна глубоко вздохнула, финальным завершением оставалась недовольна.
– Ребята будут бродить по городу в подавленном состоянии. Это такое потрясение для них, - не находила себе места супруга.
– А вслед за этим приходит успокоение, - Николай Прокофьевич одобрительно осмотрел чистый автомобиль. - Так что успокойся и полезай в машину.
– Разве мы собирались ехать сегодня куда-то? - не поняла Валентина.
– В торговом центре покрышки продают за полцены. Поторопись.