Детка, ты просто космос

      Я вцепилась в руку, которая держала меня за шею, бесполезно суча ногами, носки которых лишь едва задевали пол. Тот, кто держал меня, был на две головы выше и не в пример мощнее. Находясь в состоянии борьбы за жизнь, я не очень-то рассматривала своего предполагаемого убийцу. – Отпусти! – сдавленно прохрипела я, пытаясь всеми силами вырваться, но это было все равно, что умолять бесчувственный стальной пресс, который сжимался все сильнее. Но внезапно хватка слегка ослабла, и незнакомец наконец заговорил: – Ты что себе позволяешь, ничтожная землянка? – прорычали над моим ухом.       Осознав тщетность своих попыток вырваться из захвата, я перестала сопротивляться и посмотрела в лицо своему обидчику. Но все, что я увидела – это два огромных желтых глаза с узким зрачком, которые, казалось, готовы разорвать меня в клочья в любую минуту. Все остальное скрывали в равной мере капюшон и сумрак коридора. – Как ты смеешь не то, что говорить, смотреть в его сторону?! – снова угрожающий рык обжег мне кожу горячим дыханием, похожим на пустынный ветер. – Да о чем ты говоришь? – еле слышно, насколько позволяло сдавленное горло, просипела я. – Йонду мой! – раздался громогласный рык, заполнивший весь коридор.       Я зажмурилась, потому что жар рук этого существа становился нестерпимым, будто оно нагревалось из-за своей злобы. Как бы ни было страшно до этого, но именно сейчас я поняла, что за все время, проведенное на этом корабле, я ближе всего к скорой смерти. Мысли путались, сознание ускользало из-за недостатка кислорода, и вместо слов я могла лишь хрипеть.       Еще раз тряхнув меня, противник отпустил руку, и я рухнула на пол, на четвереньки, вдыхая такой сладкий, такой долгожданный воздух. Боковым зрением я заметила, что кто-то удаляется от меня, лишь полы длинного плаща развевались, будто адские крылья, сопровождая своего хозяина. Но, дойдя почти до поворота, существо повернуло голову в мою сторону и тихо пророкотало: – Не смей больше приближаться к нему. Я слежу за тобой.       А затем скрылось так же внезапно, как и появилось. «Вот это поворот, – проснулся внутренний голос. – Интересно, а много у капитана еще таких фанатов?»       Кое-как поднявшись на ноги, я ввалилась в свою каюту и быстро закрылась изнутри. Без сил повалившись на свою кровать, я пыталась прийти в себя, но это давалось мне с трудом. Каждый раз, как я прикрывала глаза, я видела перед собой эти узкие зрачки в желтом оформлении, и, не имея сил дольше всматриваться в них, я с криком снова открывала свои глаза. «Хотя Ницше имел в виду совершенно другое, но этим глазам как никому подходит идиома, будто ты вглядываешься в бездну», – тяжело думала я.       Только спустя какое-то время я вспомнила про тюбик, который мне кинул Йонду. Из последних сил я открыла его, и тут же по моему лицу побежали слезы – запах от него был просто убийственный и походил на сочетание протухшей рыбы и резкого амбре мускуса скунса. Но, превозмогая отвращение, я втирала этот гель в ноющие мышцы в надежде, что завтра все точно будет лучше. Если, конечно, меня не убьют.       Помучившись полночи в объятьях кошмаров, где фигурировали желтые глаза, я встала даже раньше, чем объявили подъем. К моему удивлению, я чувствовала себя не в пример лучше, чем вчера – тело не болело, а беглый осмотр показал, что ни на шее, ни на руке синяков нет. Не знаю, что это за гель, но более чудодейственного средства мне никогда еще видеть не приходилось. Да и запах за ночь почти развеялся, а все, что осталось, легко смылось утренними водными процедурами.       В этом путешествии все же были свои минусы – совершенно невозможно было понять, сколько сейчас времени и какая сейчас вообще часть суток – ночь и день полностью перепутались в бескрайних просторах черного космоса. Но зато, выключая свет, я могла созерцать, пожалуй, самую красивую картину, которую видела в своей жизни. Даже через крохотный иллюминатор я любовалась космосом, таким тягучим и бескрайним, что казалось, мы завязли в нем, словно в патоке. А воткнув в уши свой плеер, я погружалась в глубины своего подсознания, будто находясь под сильнодействующими наркотиками.       Я могла бы долго так сидеть, но все рано или поздно заканчивается. Тем более что меня ждал еще один тяжелый день, полный тренировок. Для себя же я решила, что грех не уметь пользоваться таким чудесным подарком, как бионический глаз. Вчера все могло сложиться иначе, если бы я полностью контролировала свой обзор, но я слишком скоро забылась и допустила ошибку быть слабой. В этом месте, где не стоит доверять никому, нельзя ни на секунду расслабляться. И теперь я буду помнить об этом, спасибо жестокому уроку.       День пошел по накатанной – все та же столовая, новички, непонятная еда. Только теперь у меня не проходило чувство, что за мной наблюдают. «Ну, вот и паранойя! – радостно отозвался голос в голове. – Рядом с твоей шизофренией ей будет вполне комфортно!» Я повела плечами, прогоняя недобрые мысли, но ощущение слежки осталось. – Ты сегодня какая-то дерганная, – констатировала Хейла в своей безучастной манере. – Если ты не соберешься, то толку от тебя не будет.       Вздохнув, мне пришлось признать ее правоту. Пусть следит, кто бы то ни было, на здоровье. Но меня так просто не сломить.       Тренировка прошла без событий, если не считать вечных оскорблений тренера и моего запыхавшегося и еле волочащего ноги к концу третьего часа тела. Но сегодня, как ни странно, было чуть легче, чем вчера. Видимо, мои мышцы и вправду начали просыпаться после стольких лет дремоты – все же иногда я позволяла себя заниматься физическими упражнениями, но не так часто, как стоило бы.       В этот раз вместо стрельбища меня ждало помещение, полное всевозможных гаджетов, блестящих капсул и многочисленных, непонятных для меня приспособлений. Мне терпеливо показывали и растолковывали, что собой представляет каждое из них, как лучше это использовать и в каких ситуациях. Трогать, конечно, ничего не дали – доверять землянке сразу нельзя, оно и понятно, отсталая раса. Но экскурс был все же весьма полезен.       Позже, после краткого перекуса и отдыха, мне снова предстояло идти в зал, но теперь уже одной. – Мне объяснили, к чему тебя стоит подготовить в первую очередь, – сложив руки на груди, довольно улыбался Сантар, – поэтому специально для тебя я воссоздал свою любимую полосу препятствий!       На этих словах он повел рукой назад, предоставляя мне шанс полюбоваться на это великое творение. На первый взгляд нагромождение габаритных предметов скорее походило на хаос, чем на полосу, но, присмотревшись, все же можно было уловить определенную закономерность. Каждое следующее препятствие было сложнее для прохождения, чем предыдущее. И все это удовольствие, растянутое на километр, закольцовывалось, чтобы я имела возможность наслаждаться этой полосой снова и снова. Что и любезно предоставил мне тренер.       Каменные блоки, доходящие мне до колена, были рассредоточены так, что их нельзя было обойти, лишь перепрыгивать по ним. Это, в свою очередь, переходило в почти отвесную бетонную стену, на которой имелись лишь незначительные выщербины. Затем узкий вертикальный металлический лаз, закрученный как скорлапендроморф*, из которого я попадала к канату, натянутому над битым стеклом. В общем, препятствий, чтобы скрасить мой вечерний досуг, вполне хватало.       Пробираясь сквозь эти испытания снова и снова, я не переставала думать, к чему же, собственно, меня готовят. И нравилось мне это с каждой минутой все меньше. Впрочем, часто отвлекаться мне не давало чувство концентрации, которое необходимо, если хочешь оставить свою шкурку целой.       День пролетел мгновенно, я даже не успела заметить, как снова оказалась в своей каюте, намного более уставшая, чем вчера. Что было и к лучшему – кошмары не смогли пробиться сквозь глубину моего сна.       Так, постепенно, я привыкала к новой жизни. Она хоть и казалась однообразной, все же я не могла не отметить плодов своего труда – тренировки давались легче, стрелять я стала намного лучше, даже один раз услышала похвалу из уст Скрота, хотя она и звучала, как «Ты убогая, но хотя бы стараешься». Также к предыдущим тренировкам добавились рукопашный бой и владение холодным оружием. Вот с последним все оказалось куда проще, чем я могла предположить. – А почему меч такой легкий? – взяв в руки один из учебных образцов, я взмахнула вообще не напрягаясь, хотя он и был полуторный, с широким, неровным лезвием с зазубринами. – А что, у вас их делают из камней? – спросил Сантар, усмехнувшись. Но потом все же пояснил: – Это особый сплав, и хотя теряется его пробивная мощь, зато им становится легче управлять.       Я покивала с видом знатока, хотя мое знакомство с холодным оружием ограничивалось лишь годом занятий в историческом клубе. Сама тренировка состояла из отработок перекатов, ударов и парирований на несчастном, изуродованном манекене, в который была вмонтирована примитивная система нападения. Как мне объяснил тренер, это «самый убогий тренировочный манекен, но для тебя сойдет». Про себя я окрестила его Франкенштейн, ибо его части тела многократно заменялись на новые. Как только я вступила на небольшую арену, огражденную силовым полем, и Сантар включил манекена, у меня вдруг будто включилось подсознание. Год, проведенный среди гиков и толкиенистов, оказался более полезным, чем я ожидала. Как говорится, ты можешь забыть, но руки-то помнят. Быстрая серия ударов, перекат и удар с размаху в голову поразил бедного Франкенштейна в течение каких-то трех минут. Сантар, наблюдавший за моим триумфом, удивленно присвистнул. – Не ожидал, что ты что-то умеешь, землянка, – одобрительно сказал он, и это была самая большая похвала, которую я слышала от него.       Учитывая мои успехи с владением мечом, меня сразу начали обучать на более сложных роботах, настроенных на программу уже выше среднего. От этих профессионалов в дальнейшем я не раз получала синяки и ушибы, потому что они-то сражались лишь продолговатыми битами, обитыми чем-то мягким. Но это не спасало от черных синяков, которыми, впрочем, я гордилась как полученными в честной битве.       Так прошел месяц. Тренировки сменялись одна за другой, я стала чувствовать себя гораздо увереннее и даже часто брала свой плеер на утренний забег. Первый раз, когда я его взяла с собой, на тренировку снова пожаловал капитан. – Да что с вами, землянами, не так?! – заметив, что я вставляю наушники, разразился он. – Неужели у вас настолько пусто в головах, что вы постоянно забиваете их музыкой?! Неужели у вас там все такие? – О, нет, – пожав плечами, включая плеер, ответила я, – только избранные.       И, больше не обращая внимания на сетования о моей расе, я устремилась вперед.       За это время я уже успела немного успокоиться. Существо с желтыми глазами я больше не встречала, а через какое-то время и вовсе перестала чувствовать слежку. Хотя, может, я просто остыла, но расслабляться я не собиралась. Каждый день я тренировала свое бионическое зрение, и теперь, только применяя небольшое усилие, могла наблюдать на 360 градусов, что же происходит вокруг. Отныне придется постараться, чтобы застать меня врасплох.       В один из вечеров мы с новичками сидели в столовой, неспешно ужиная вполне сносным жареным мясом неизвестного мне животного. За это время между мной и Хейлой сложились если не дружеские, то вполне приятельские отношения. От нее же я узнала, что завтра четырем новичкам предстоит особый отбор. – Что это еще за зверь? – спросила я у крии. – Не понимаю, при чем тут звери, – покачав головой, ответила Хейла, – но если ты об отборе, то тебе бояться нечего. Ты будешь служить для совершенно других миссий, мы же просто боевые единицы. А их можно набрать сколь угодно много. Вот и будут из нас четверых отбирать только двоих лучших, остальные останутся ни с чем и будут высажены на первой обитаемой, а может, и необитаемой планете.       Я была неприятно удивлена. Не думала, что у опустошителей может существовать хоть какой-то конкурс на место. Заметив мое удивление, Хейла продолжила: – Галактик много, все они огромны. Как ты думаешь, много ли существ во всех мирах желают изменить свою жизнь, у многих ли есть прошлое, которым они не гордятся и стараются забыть? Кланы опустошителей – лучший вариант для таких. Здесь всем плевать, кто ты и откуда, но если ты полезен, то ты здесь обретешь шанс начать новую жизнь.       Ее слова заставили меня по-другому взглянуть на сидевших вокруг меня инопланетян. У них у всех было что-то, о чем они не хотели вспоминать, у кого-то трагичное, у кого-то криминальное. И каждый из них нес свою ношу. – Пошли сегодня в Вертеп, – неожиданно предложил один из новичков, Эльдар* по имени Арейлин. Все с удивлением посмотрели на него. Дело в том, что так называемый Вертеп находился сразу за капитанским мостиком и представлял собой обитель порока и разврата. Хотя на самом деле там просто пили и резались в карты свободные от работы опустошители. Но идея, так внезапно подкинутая Эльдаром, быстро получила единогласное одобрение, тем более всем хотелось отметить последний свой ученический день. Хотя, конечно, мое обучение и не думало оканчиваться, я не могла пропустить такого массового дебоша.       Мы двинулись в направлении капитанского мостика. В той части корабля мне еще не приходилось бывать, ведь времени на прогулки у меня никогда не хватало. Проходящие мимо нас опустошители с удивлением на нас поглядывали, но препятствий не чинили. Многие знали, что завтра отбор, и в ожидании нечастого зрелища они могли разрешить нам сегодня буквально все.       Вертеп не оправдал мои ожидания. Это оказался лишь не очень большой зал, посреди которого была расставлена пара столов, да в углу было подобие барной стойки. Слева, за решеткой, покрытой слоем ржавчины, было что-то вроде камеры, как в тюрьме, но в ней была лишь свалена грудой куча вещей. Все это было освещено неярким светом, но над столами и баром висели дополнительно широкие черные лампы.       Наше появление вызвало бурную реакцию у завсегдатаев, на наше счастье, положительную. Некоторые встали, уступая нам места у бара, остальные с любопытством поглядывали, что же мы будем делать дальше. – Ну и что есть в этом баре? – со скепсисом оглядела я ряд бочек и полок с бутылками, на половине из которых отсутствовали этикетки. – Смотря что интересует молодых и смелых, – с полуулыбкой ответил арктурианец-бармен, – но если ищете что-то наверняка, то вот.       И он достал пять стопок и заполнил их синей тягучей жидкостью из пыльной бутылки. – Я так понимаю, не стоит знать, что это, – уверенно сказала я, беря свою порцию и поднимая для тоста. – Ну что, за завтрашний отбор? – И да победит сильнейший, – грозно добавила Хейла, и мы дружно опрокинули стаканы в себя.       Ощущение, что по горлу потек жидкий металл даже близко не передает то чувство, которое я испытала. Видимо, все-таки стоило убедиться, что земляне после принятия этого не погибнут страшной смертью. Проморгавшись от выступивших слез, я поняла, что не одна испытываю эти чувства. Но тут раздался гром оваций, приветствующий наше посвящение, и мы, довольные, уже более свободно расселись у барной стойки. – Сегодня мы вас угощаем совершенно бесплатно, новички, – одобрительно кивнул бармен, вновь наполняя стаканы, – но завтра за это мы надеемся увидеть достойный бой.       Вновь взяв рюмки, мы одобрительно загалдели, что лучшего боя им в жизни не увидеть. Вторая порция пошла намного легче, но тут у меня проснулась паранойя, и чувство слежения вновь обострилось. Отказавшись от следующей порции, я решила осмотреться. – А что за вещи находятся за той решеткой? – спросила я в пространство, не надеясь получить ответ, и поэтому даже вздрогнула, когда услышала знакомый голос Краглина: – Да там всякий хлам, оставшаяся добыча, которая никому не приглянулась. Ну не выбрасывать же ее, – сказал помощник капитана, не отрываясь от карт. Судя по мимике, ему сегодня очень не везло. – А можно?.. – Да смотри, сколько хочешь, там все равно один мусор, – отмахнулся Краглин, так и не удостоив меня вниманием.       Издалека эта куча казалась волшебной сокровищницей, но, начав рассматривать ее более внимательно, я убедилась в словах Краглина – здесь был один мусор. Поломанные или неработающие жестянки, какие-то элементы брони и оружия, непонятные вещи, даже приблизительно неизвестные, для чего они нужны – это все, что валялось в этой куче. Я уже хотела разочарованно отступить, но тут мой глаз упал на знакомые очертания. Аккуратно потянув за черный гриф, я выудила из самого центра этой свалки самую обычную акустическую гитару! Не веря своим глазам, я ее осмотрела и, не заметив видимых повреждений, направилась с ней к барной стойке. На этой гитаре даже были натянут все струны, кто бы мог подумать!       Опустошители смотрели на меня с любопытством, когда я стала настраивать гитару. На это ушло достаточно времени, но, когда я провела по струнам и услышала милые сердцу звуки, все будто преобразилось. Уже все, кто сидел в Вертепе, смотрели на меня, ожидая чего-то интересного. «Что ж, не стоит обманывать их ожидания», – решила я и заиграла: Побледневшие листья окна Зарастают прозрачной водой, У воды нет ни смерти, ни дна, Я прощаюсь с тобой. Горсть тепла после долгой зимы Донесем в пять минут до утра, Доживем. Наше море вины Поглощает время дыра. Это всё, что останется после меня, Это всё, что возьму я с собой. С нами память сидит у стола, А в руке её пламя свечи. Ты такой хорошей была, Посмотри на меня, не молчи. Крики чайки на белой стене, Окольцованной черной луной, Нарисуй что-нибудь на окне И шепни на прощанье рекой... Это всё, что останется после меня, Это всё, что возьму я с собой. Это всё, что останется после меня, Это всё, что возьму я с собой.*        Когда я закончила, наступила звенящая тишина. Я огляделась, не понимая, почему все вдруг затихли. Но вдруг звуки снова обрушились на меня, и из этой какофонии я смогла разобрать только: – Йонду, а ты, оказывается, нам не вора подогнал, а барда! – со смехом воскликнул один из опустошителей. И только теперь я обратила внимание, что за одним из столов сидел капитан. Но он проигнорировал возглас, с интересом смотря на меня. – А можешь исполнить что-то, от чего не хочется повеситься? – искривляя губы в полуулыбке, спросил он.       Я молча кивнула, проверила строй и: Мы не знали друг друга до этого лета, Мы болтались по свету, земле и воде. И совершенно случайно мы взяли билеты На соседние кресла на большой высоте. И моё сердце остановилось, моё сердце замерло, Моё сердце остановилось, моё сердце замерло. И ровно тысячу лет мы просыпаемся вместе, Даже если уснули в разных местах, Мы идём ставить кофе под Элвиса Пресли, Кофе сбежал под "Propeller Heads", ах. И моё сердце остановилось, моё сердце замерло. Моё сердце остановилось, моё сердце замерло. И может быть, ты не стала звездой в Голливуде, Не выходишь на подиум в нижнем белье, У тебя не берут автографы люди, И поёшь ты чуть тише чем Монтсеррат Кабалье...*       Допеть я не успела, потому что рядом с моей головой разбилась бутылка, и я только чудом увернулась от брызнувших осколков. – Я тебя предупреждала, мерзкая тварь! – возопил голос из моих кошмаров, и я увидела, что ко мне стремительно летит разгневанная фурия. Ее желтые глаза источали такую злобу, что казалось, еще секунда, и я испепелюсь на месте. Длинные черные волосы развевались, а покрытое чешуей лицо было искажено гримасой ненависти. Но праведный ее гнев был прерван, не получив логической развязки – пара опустошителей схватили ее всего в пяти метрах от меня. Йонду же, ничуть не удивившись, спокойным голосом, глядя прямо на нее, сказал: – С чего ты решила, Гаара, что можешь безнаказанно калечить мои дивиденды?       Он говорил обычным тоном, но воздух будто сразу стал плотнее от нависшей угрозы. Даже я поежилась, так опасно сейчас выглядел капитан. – Я… я не… но она… Пустите, черт возьми! – промямлила моя соперница, пытаясь стряхнуть державших ее. Йонду кивнул, и опустошители отступили, освобождая ее. – Если ты запрещаешь мне мстить за свои чувства, капитан, то я требую поединка, – голосом, полным стали, буравя меня глазами, сказала она.       Все резко оживились, перешептываясь. Но Гаара не обращала внимания на них, лишь ждала, что ей ответят. – Я не могу запретить столь древнюю и славную традицию, – пожав плечами, безучастно отозвался наконец Йонду. – Тогда завтра, после отбора, ты умрешь, – кинула мне напоследок эта фурия и гордо вышла из Вертепа.       Я же так и осталась стоять, держа гитару в руках и не понимая, что же такое сейчас произошло. «Твой смертный приговор, дубина», – ласково пояснил мне внутренний голос.