***
Полицию Виктор полюбил еще в детстве, сейчас он уже и не сможет вспомнить за что конкретно. После девятого класса, справедливо рассудив о том, что торчать в школе еще два года нет никакого смысла, Никифоров подал документы в полицейский колледж. И уже первая практика на втором курсе ярко показала шестнадцатилетнему парню, что вот это все в корне отличается от того, что он ожидал. Чересчур много хамства, взяток и пренебрежительного отношения или по-русски — похуизма. Не то чтобы парень не знал об этой стороне правоохранительных органов, наверное, просто конкретно лоб в лоб никогда не сталкивался. Поэтому на четвертом курсе параллельно с написанием диплома Виктор наводил справки о том, сможет ли он работать в другой стране. Интернет пестрил разными данными. Где-то люди писали, что обязательно нужно высшее образование, другие — что необходим профессиональный уровень знания английского. Иностранный язык у Виктора был в порядке, учитель этого предмета в колледже даже хвалила его за то, что он говорит чисто и практически без акцента. А вот высшего образования у Никифорова не было… Однако судьба и тут улыбнулась парню. На майских праздниках, когда они всей семьей отдыхали в деревне, родители преподнесли радостную новость о том, что друг друзей их друзей и далее по списку, Яков Фельцман, готов взять Виктора к себе. Сам же Яков на тот момент работал в самом масштабном полицейском участке США — Нью-Йоркском. Не сказать, чтобы хорошо, но Виктор знал историю полиции соединенных штатов и их структуру, и новость о том, что он сможет работать в самом большом и популярном участке, привела его в дикий восторг. Однако наряду с радостью появились проблемы. Первая из них заключалась в гражданстве. По закону нести службу определенной стране человек может лишь при условии того, что он является ее гражданином. После этой новости Виктор начал немного колебаться. Перспектива на пять лет уехать из родной страны без возможности вернуться совершенно не радовала. Но все же родители настояли, обещая приезжать. И почти сразу после получения диплома тогда еще юный Виктор Никифоров отправился покорять Нью-Йорк. Впрочем, на Якове все знакомые из штатов у родителей закончились. Поэтому до получения паспорта гражданина Америки Никифорову пришлось выкручиваться самому. Ну, за такой жизненный опыт он даже благодарен. Начиная от «свободная касса» в Макдональдсе и заканчивая консультантом в торговом центре, заводя новые знакомства и практикуя английский, он определенно научился выживать. И когда заветное гражданство было получено, нудные тесты и проверки закончены, Виктор, радуясь, словно ребенок, подал документы в полицейскую академию. Однако с этого момента жизнь стала хоть и чуточку, но тяжелее. Проживая в России, он практически ежедневно тренировался, но вот в штатах, выматываясь на вечных подработках и курсах по улучшению английского… в общем, заниматься собой он мог только в редкие выходные. По этой причине первые недели в академии дались ему с неимоверным трудом. Несомненным плюсом являлось то, что он наконец-то смог найти хороших друзей как, например, Кристоф Джакометти. И пусть они периодически ссорились из-за вечно шутливых, но все же реальных попыток Криса соблазнить Виктора, второй все же считал его очень близким другом и по сей день. И при поступлении в полицию даже Яков не смог разлучить их. Немного побузив, он все же дал согласие на то, чтобы они были напарниками.***
Около полицейского участка Никифоров понимает, что уже опаздывает. По ступенькам приходится бежать. Буквально залетая внутрь здания, он здоровается со всеми, кто встречается ему на пути. Одновременно с этим мужчина совсем не понимает с кем конкретно. Они делят с Крисом один кабинет на двоих, и Виктор очень рад, что его напарником оказался именно Джакометти, так как любой другой уже бы давно написал рапорт на вечно опаздывающего всегда и везде Виктора. Кристоф привычно находится за своим рабочим столом, делая какие-то поправки в отчете. Вместо приветствия тот окидывает его скептическим взглядом и спрашивает: — Что тебе мешает выходить, допустим, на полчаса пораньше? На эту фразу Виктор неоднозначно ведет плечами. Причин на самом деле много, и каждый день они разные: то Маккачин решит погулять подольше, и мужчина, и правда, в этот момент не может затащить его домой, то он сам забудет поставить будильник. Но самое любимое у Никифорова — это закрывать глаза на «пять» минут после будильника, а просыпаться через полчаса или час. Полицейский со вздохом опускается на свой стул, тут же доставая из пакета пончик. К сожалению, это обычной рацион Никифорова. Готовит он фигово от слова «совсем». Первые пару месяцев после переезда в США он питался в основном фастфудом, но, когда через месяц не смог влезть ни в одни джинсы, понял, что идея эта, в общем-то, плохая. С помощью мамы и скайпа он научился готовить несколько простых блюд, но они быстро надоели, а желания учиться и готовить что-то новое (с учетом того, что он и это еле выучил) как-то не было. Сейчас же он старается питаться относительно правильно, но душа романтика периодически требует поощрений в виде пончиков или другой вкусной, но не полезной пищи. От такого долгожданного обеда-ужина его отвлекает голос Криса. Сначала мужчина не до конца понимает, что от него хотят, но, краем глаза замечая других сотрудников, которые быстро идут в сторону выхода, осознает — что-то все же случилось. «Эх, не сыграть нам сегодня в монополию…» — рассеяно думает Виктор и уже на ходу засовывает пистолет в кобуру. В машине по пути на место преступления полицейский наконец-то узнает, что произошло ограбление частного магазина. Как сообщает другая бригада, которая прибыла туда раньше: жертв нет, один заложник. О том, сколько самих преступников, как сильно они вооружены и что требуют за заложника, не уточняется. Бадди Хоггарт — милый дяденька в возрасте пятидесяти лет. Около двадцати лет назад он открыл свой небольшой магазинчик на Мэдисон-стрит, где поначалу продавал часы ручной работы. Однако дешевый, но довольно оригинальный товар быстро приобрел популярность, и бизнес пошел в гору. Позже к нему присоединилась его жена, которая тоже сначала делала простую бижутерию, а уже потом — изделия из золота и серебра. В итоге некогда никому неизвестная лавка стала достаточно популярным магазином по производству эксклюзивных часов и ювелирных украшений. Виктор хорошо помнит, как года четыре назад покупал у Хоггартов часы для родителей на их годовщину. Уже тогда одна пара стоила несколько его зарплат продавца-консультанта, сейчас же, наверное, ему не хватит и пяти зарплат полицейского, чтобы позволить себе самый дешевый товар. — Насколько я понял от Якова, — задумчиво говорит Крис, — это первый случай попытки ограбления этого магазина. Виктор лишь кивает и мысленно соглашается — это действительно немного странно. За все существование лавки Хоггарта еще ни разу не было и намека на ограбление. Вместе с тем каждая шавка в городе знала о том, что он производит одни из самых дорогих часов и ювелирных украшений в Америке. Ближайшие кварталы, как и предполагалось, уже находятся в оцеплении. Новички эвакуируют людей из ближайших зданий и обклеивают желтой лентой квартал. Около входа в магазин уже стоит пять полицейских машин, и неподалеку дежурят три кареты скорой помощи. На улице им выдают бронежилеты и кратко описывают ситуацию. Как оказалось, несколько недель назад какой-то известный французский кутюрье заказал у Хоггарта большую партию украшений, по всей видимости вдохновившись неповторимостью данной продукции. И естественно, что об этом уже пестрили все газеты мира. А подумать о хорошей защите товара никто, конечно же, не догадался. Группа быстрого реагирования наконец-то смогла пробраться к черному входу, и Яков взглядом указывает им на то, чтобы они шли за ними. Никифоров глубоко вздыхает, поправляет фуражку и быстрым шагом направляется в здание. В голове почему-то крутятся самые плохие варианты развития событий. Черный ход ведет в подсобки и мастерские, в то время как сам выставочный зал находится на втором этаже. Из этого следует, что преступник, держащий в заложниках Бадди, сейчас находится на втором этаже, тогда как другой — где-то тут. Четыре человека вместе с Крисом отправляются наверх, а Виктор с двумя бойцами остается здесь. Он окидывает помещение взглядом, отмечая дикий разгром. На полу вместе с коробками валяются разбитые стеклянные упаковки с часами и украшениями. Полицейскому даже на секунду становится обидно за такое отношение к труду человека. Пройти быстро и тихо не получится, но и стоять на месте нет никакого смысла. Рукой он дает команду мужчинам идти за ним, и они аккуратно, стараясь сильно не шуметь, направляются в глубь здания. Первые три комнаты оказываются пустыми, а дальше в коридоре идет развилка. Виктор снова жестом показывает, чтобы те шли в другую сторону. Никифоров идет по коридору, почти весь превращаясь в слух. Первая комната тоже оказывается пустой и разгромленной еще похлеще коридора. Уже собираясь выходить, Виктор краем глаза замечает крайне неприметную с его ракурса дверь. Прислушиваясь, он понимает, что оттуда доносится звук копошения. Мужчина еще раз окидывает взглядом пол, размышляет, как ему было бы удобнее пройти. Ответ находится достаточно быстро. Если присмотреться, то можно заметить, что по периметру помещения мусора нет. Как будто вор специально оставил себе путь к отступлению. Полицейский не успевает пройти и половины к намеченной цели, как в той самой подсобке что-то громко падает, а затем в комнату выходит паренек. Правда, паренек, едва достающий Виктору до головы да и комплекцией тоже явно уступающий. Первой мыслью, пришедшей в голову Никифорова, становится: «Граждане, кто потерял ребенка?» И пусть в данный момент шутки совсем неуместны, полицейский все равно не может заставить себя думать о том, что перед ним стоит вор. Однако то, что у парня из-под пояса джинсов торчит пистолет, дает неоспоримое доказательство. Свой пистолет мужчина держит в руках уже давно, но наставить его сейчас на преступника почему-то не получается. Что-то останавливает. Есть в образе этого парня нечто настолько трогательное, что хочется его защищать, а не засадить за решетку. За одни только глаза кофейного оттенка он готов простить ему все преступления. И тут его осеняет! Этот парень фигурист… Точно! Он видел его по телевизору и смело может заявить, что пусть тот всегда и занимал первые места с конца, но катался очень хорошо. Виктору даже казалось, что он как-то умудряется создавать музыку своим телом. Но как тогда объяснить, что фигурист, хоть и не совсем успешный, сейчас стоит перед ним в образе преступника? Виктору хочется залепить себе оплеуху, дабы перестать пялиться на грабителя и сделать уже что-нибудь. Однако парень соображает куда быстрее его самого и уже сам тянется за оружием. Никифоров поднимает пистолет на уровень груди вора; рука немного подрагивает. — Не стоит этого делать, — фраза получается чересчур неестественной, а голос срывается на пару октав выше. Виктору и правда хочется себя треснуть. На втором этаже что-то взрывается, и они оба прикрывают уши от мощной волны звука. На мгновение Никифорову кажется, что пол и стены в помещении начинают трястись, поблизости слышатся звуки разбитых витрин. Когда с потолка сыпется штукатурка, полицейский понимает, что здание в самом деле трясется. Мужчина видит, что брюнет медленно пятится к окну и снова наставляет на него пистолет. — Стоять! — голос и профессиональные навыки, к счастью, пришли в норму. — Оружие на пол и медленно с поднятыми руками идешь ко мне! Парень на эту фразу лишь хмыкает, что делает его еще привлекательнее. Он спокойно продолжает свой путь к окну, всем своим видом как бы говоря: «Нет, коп, не выстрелишь». И он был прав. За всю свою пока еще недолгую карьеру полицейского Виктор Никифоров действительно не стрелял в преступников. И дело не в том, что он вот так «западает» на каждого нарушителя закона, нет. Он, наверное, и сам толком не знает, почему он не может выстрелить в человека, нарушающего закон… Яков говорит, что он дурак, который однажды лишится жизни из-за этого. Крис считает, что Виктор просто где-то глубоко в душе слишком добрый. Никифорову, конечно, не нравится ни один из вариантов, но склоняется он больше ко второму. Резко здание пронзает еще один взрыв, намного сильнее прежнего, и теперь удержаться на ногах практически невозможно. Полицейский прижимается спиной к стене и скатывается на пол. Потряхивает как при нехилом землетрясении. Он уже хочет что-то сказать, ведь преступник так же целенаправленно идет к окну, но его прерывает кусок потолка, рухнувшего в паре шагов от него. Следом — по звукам где-то в середине комнаты — падает еще один кусок потолка. Комната тут же заполняется пылью, и Виктор закашливается, инстинктивно жмурясь. Когда же она оседает, и у мужчины получается кое-как открыть один глаз, преступник уже наполовину вылез через окно. — Стой! — кричит Никифоров, но парень лишь смотрит на него долгим взглядом и прыгает в темноту ночи как раз в момент, когда где-то в коридоре, по-видимому, тоже обрушивается еще одна часть потолка. Полицейский снова закашливается и пытается прикрыть лицо воротом рубашки. На втором этаже слышатся быстрые шаги, а следом — выстрелы. Он слышит голоса тех напарников, что пошли в другую сторону коридора, и понимает, что сейчас должен идти к ним на подмогу, но не может. Даже в сидячем положении хорошо чувствуется, как трясутся ноги. И Виктор в какой раз за этот вечер хочет себя стукнуть. Мужчина смотрит на открытое окно, через которое меньше пяти минут назад ушел преступник, и ему кажется, что вот такая история может приключиться только с ним. Наверное, вышел бы отличный анекдот. Стрельба и гомон на втором этаже прекращаются, и первые пару секунд эта тишина давит. Потом раздается голос Криса, ищущего его, а за ним строгий ор Фельцмана, который, наверное, слышен в паре ближайших кварталов: «Поздравляю, придурки, вы их упустили». — О, ты тут! — Джакометти залетает в комнату, осматривается и удивленно присвистывает. — Не задело? Виктор мотает головой. Хочется пошутить о том, что один из преступников ранил его в самое сердце своей красотой, но шутки же сейчас совсем не уместны, да?