***
В детстве Юри буквально с первого взгляда влюбился в фигурное катание. На его удачу, в их небольшом городке был каток, где вместе с ним катались его друзья — Юко и Такеши. Правда, позже, когда он решил пойти в профессиональные группы, друзья его планов не разделили. У Кацуки было много проблем, начиная с того, что он нереально быстро набирал вес, и заканчивая тем, что по большей части он боялся публики и не мог из-за этого сконцентрироваться и раскрыться. Но все равно он с упорством танка шел к своей цели стать профессиональным фигуристом. В некоторые годы это даже получалось. Но чем старше он становился, тем больше родной город начинал давить на него. В восемнадцать он переехал в Детройт, где в течение пяти лет его пытался хоть как-то вытянуть тренер Челестино. У Кацуки был потенциал, да, но Чальдини никак не мог вытащить его из кокона, в который Юри сам себя добровольно загнал. И Кацуки это прекрасно понимал, но пересилить себя отчего-то не получалось. Однако фигурист все равно не сдавался. Призовые деньги уходили на оплату тренера, аренду комнаты в общежитии и новую одежду. В последние месяцы парню даже не хватало на нормальную еду. Тогда он начал занимать. Только легче от этого не становилось, так как единственной мотивацией для катания стало зарабатывание денег. И Челестино, и сам Юри это прекрасно видели, но на свой страх и риск решили катать этот сезон. А вдруг повезет? Тогда Кацуки провалился с треском. Шестое место из шести. Юри не то чтобы расстроился, но, наверное, где-то в глубине души он просто знал, что так и будет. Однако все равно сдаваться не хотелось. На следующий день Чальдини вызвал его к себе и мягко объяснил, что тому следовало бы съездить домой, отдохнуть, а там, может, он и сможет вернуться. Парень принял все со спокойствием удава, хотя внутри как будто что-то сломалось. Еще неделю он просто провалялся в кровати. И когда у Кацуки не осталось и цента за душой, а из общежития выгнали за очень долгую неуплату… вот тогда парень и понял, в какой заднице он оказался. Казалось бы, вернись домой и все. Однако Юри дотянул до того, что в кошельке осталась монетка достоянием в один цент. И когда он попытался дозвонится до родителей в другую страну, телефон жалобно звякнул: «Недостаточно средств». Да и возвращаться домой после такого провала, честно, как-то не хотелось. Что он скажет родителям? В свое время, дабы дать своему ребенку самое лучшее в плане фигурного катания, Хироко и Тошия влезли в очень большие кредиты. Часть их Юри, конечно же, смог выплатить с призовых, но то была лишь часть. Друзей или хотя бы знакомых, которые могли одолжить ему хоть немного денег, у Кацуки не нашлось, он и так был у всех в долгах. Челестино же, намаявшись с ним, улетел куда-то в жаркие страны, в отпуск, так сказать. Юри начал искать переулок, в котором можно было бы тихо помереть. Руку помощи тогда неожиданно протянул незнакомец, позднее ставший лучшим другом. — Эй, парень, — потрясли фигуриста за плечо. — С тобой все хорошо? Я могу вызвать скорую… Кацуки поднял голову, встречаясь взглядом с парнем напротив. Восточная внешность парня казалась на вид достаточно приятной. Да и сам он весь казался таким солнечным, добрым; Юри невольно улыбнулся. — О, ты же фигурист! — паренек громко вскрикнул, отчего Кацуки вздрогнул. — Я видел твою программу в интернете, ты очень здорово катал… — Все отлично, помощь не нужна, — Юри перебил его, — спасибо. Фигурист снова опустил голову на колени, уходя в себя. Минут на пять воцарилось молчание. Краем сознания он подумал, что тот парень уже ушел. — Знаешь, а мне кажется, что помощь тебе все-таки нужна… Юри поднял голову, смотря на то, как незнакомец оглядывает его и рядом стоящие чемоданы. — Тебе некуда идти, да? Ну, пожалуй, это было слишком очевидно. И Кацуки уже было открыл рот, чтобы что-то возразить, как парень одним движением поставил его на ноги. Энергию, что буквально вырывалась из него, казалось, можно было потрогать. И, может быть, совсем чуть-чуть, но она передалась и Юри. — Так-с, — его хорошенько встряхнули, — пошли! Я напою тебя хорошим чаем, а ты расскажешь мне, что такого у тебя там стряслось, — и это была совершенно не просьба. — А… — А, меня зовут Пхичит Чуланонт! — он так заразительно улыбнулся, что у Кацуки против его же воли тоже уголки губ поползли вверх. — Кацуки Юри, — он и сам не понял, зачем представился. — Да я знаю, ха-ха-ха, — смех у Пхичита оказался еще заразительней. Позже, отогретый дома у Чуланонта, он рассказал свою довольно грустную историю. И отчего-то Юри был больше чем уверен, что тот его выгонит. Однако фигурист совсем не угадал — Пхичит предложил ему работу. Ну, если это можно так назвать… — В общем, слушай, — таец немного помялся. — Есть у меня к тебе предложение. В принципе, сейчас он был готов на все. Ну, во всяком случае, так Юри считал. — Я работаю на одного человека — Жан-Жака Леруа, — парень нервно почесал затылок. — Там просто не совсем законно все, ха-ха… Так Юри узнал о Жан-Жаке, а точнее, как его звали в «этих» кругах, — Джей-Джее. Его «не совсем законная организация» оказалась вполне себе обычной грабящей всех и вся бандой. Где-нибудь в Италии они, возможно, могли бы называть себя мафией, но вот в Детройте они были и есть обычной группировкой. Поначалу эта идея сильно не понравилась привыкшему чтить закон Юри, но со временем он привык. В саму организацию входило не так много человек, как поначалу представлял себе бывший фигурист. Пхичит вроде что-то говорил о том, что сейчас тут не все: кто-то был в больнице, кто-то отдыхал на морях и океанах на награбленные деньги. Однако за все время он встречал этих людей очень редко, основной состав был из шести человек, включая самого Юри. Джей-Джей был простым, даже слишком. Все, что он хотел — это денег. Днем он изображал из себя обычного среднестатистического бизнесмена, которому в наследство вот-вот должен перепасть небольшой бизнес родителей. Проблема для Леруа была в том, что бизнес и правда был довольно мал для его амбиций. Как он додумался до преступной организации, Кацуки знать не хотелось. Поэтому редкими вечерами и по выходным он и его люди грабили банки, магазины и все остальное, где можно было добыть много денег. Первые несколько заданий, что неудивительно, Кацуки почти завалил. Спасибо Пхичиту за то, что тот был рядом. Как позже выяснилось, таец занимался воровством уже года три. В обычной же жизни он пока еще учился на фотографа, стипендии не хватало, а подработки давали немного. Но Чуланонту, в принципе, такой бизнес даже нравился. — Каждый зарабатывает как может, — выдал он однажды, — в этом ничего плохого, Юри. Сам же Юри, восемнадцать лет росший в самой безопасной стране мира, смог только скептически изогнуть бровь. — Ну сам рассуди: налоги, штрафы и так далее. Правительство и так достаточно у нас ворует, а мы лишь забираем свое, — Пхичит немного задумался, — ну, допустим, с процентами. Его друг был в общем-то прав, и Кацуки это понимал, но совесть все равно периодически грызла. Позже Юри назначили координатором. Со временем он научился выполнять задания на уровне «неплохо», но были у Джей-Джея люди и получше. Например, его невеста, Изабелла, раньше она сама была координатором, но всегда мечтала выходить на задания. А Кацуки идеально подходил на роль человека, который может спокойно затеряться в толпе и информировать остальных о том, что вокруг происходит. Да и с компьютером он ладил, быстро освоил нужные программы и мог спокойно отслеживать полицию и своих, находить подробные карты зданий и многое другое. Что Юри нравилось в особенности — это то, что Джей-Джей не делал из них своих рабов или шестерок. Нет, по определению он был выше их всех, однако без надобности он этим не пользовался. Это вселяло в парня надежду, что как только он сможет расплатиться со всеми долгами семьи и своими, то сможет спокойно уйти от них. Сам Жан-Жак не раз говорил им о том, что все они взрослые, самостоятельные люди, и у каждого есть выбор. Но однажды Минами, парень, который почему-то сходу записался в фанаты Юри, аккуратно шепнул на ухо, что обычно Джей-Джей избавлялся от людей, уходящих из его банды. И если отбросить то, что они все занимаются воровством в особо крупных размерах, периодически убивают лишних свидетелей, то, в общем-то, Юри особо не жаловался на жизнь. Втянулся…Часть 2
10 июня 2017 г. в 23:26
Виктора как под дых ударили, отвратительное ощущение. Крис вкратце рассказывает о том, что происходило на втором этаже в то время, как он открыто залипал на того паренька-вора.
— Не, ну ты прикинь, у них, оказывается, бомбы были…
Виктор давно уже заметил одну очень интересную вещь. В момент, когда человек волнуется, радуется, злится или опечален, он зачастую начинает разговаривать на своем родном языке. Так происходит и с ним, и с Яковом, и с самим Крисом. В случае с Джакометти это выглядит довольно забавно, так как тот начинает разговаривать сразу на трех разных языках. Напарник выглядит потрепанными — конечно, он же был, так сказать, в эпицентре событий. Россыпь глубоких царапин расположилась на щеке и шее мужчины, пылью и грязью он покрыт значительно больше самого Никифорова.
«А нехило они тебя», — с грустью думает Виктор.
Сейчас почему-то становится стыдно и немного обидно за то, что он вот так вот… оплошал.
Крис продолжает вещать о том, как им повезло, что бомбы были сделаны слегка неумело, и это на самом деле очень хорошо. А вот Бадди совсем не повезло… Преступник, дабы его не схватили в момент бросания второй бомбы, вместе с ней пихнул Хоггарта в сторону, где должно было рвануть. Тут, конечно же, срабатывает человеческий инстинкт защитить невинного, а не бежать за преступником, оставив мужчину рядом с бомбой. Напоследок, перед тем как уйти, вор пару раз пальнул куда-то в потолок, дабы создать ощущение своего присутствия. Поэтому те выстрелы, что слышал Виктор — это перестрелка полицейских с воздухом.
Голос напарника местами срывается, несмотря на то, что тот храбрится, натягивая на свое лицо такую ненужную сейчас маску равнодушия и «все отлично, я в порядке». Они оба слишком хорошо знают, что после таких проваленных заданий никогда «все отлично» не бывает.
На улице орет Яков, покрывая всех и каждого в частности полицейского на чем свет стоит. Его лексикон тоже местами сходит на русский отборный мат. Никифоров рад, что русский знают тут только они вдвоем. Ну еще Гоша, но его сейчас нет в поле видимости Виктора. Орет и плачет только что прибывшая жена Бадди. Орут в мегафоны стражи порядка о том, что здание теперь является небезопасным. Виктор молчит. У него болит голова. Хочется попросить всех заткнуться. Но как же, попросишь их…
— Нет, вы мне объясните, — Фельцман перекрикивает рядом стоящего парня, говорящего в мегафон. — Как группа полицейских не смогла задержать двух человек?! Двух!!!
— У них был заложник и бомбы… — неуверенно отзывается Крис.
Джакометти слегка побаивается Якова. Вообще его многие боятся, и сам Виктор когда-то впадал в некий ужас перед начальником, но, на его удачу, однажды мужчине довелось увидеть картину, как жена Фельцмана, Лилия, отчитывала своего мужа как школьника. Тот не мог вставить и слова, уныло опустив голову. После этого у начальника не было ни шанса вселить страх в Виктора.
— Крис, мальчик мой, у всех преступников есть бомбы, пистолеты, заложники!
Для антуража Якову не хватает только кидаться молниями и плеваться ядом. Но в одном он не прав: взрывоопасные вещи — это не то, что носит с собой каждый вор.
Фельцман продолжает буйствовать, вгоняя и так расстроенных полицейских в еще большее уныние.
— Подожди, Яков, а что вы все тут делали? — действительно, осознание того, что на месте дежурит пять полицейских машин, а квартал вообще-то оцеплен, пришло как-то внезапно.
Фельцман на мгновение замолкает, и это, пожалуй, лучшее, что он делает за этот вечер. Виктор хочет разойтись гневной тирадой с целью поставить начальника на место. Он уже набрал в грудь побольше воздуха, чтобы выдать все разом, но его прерывает чья-то рука на своем плече. Оборачиваясь, мужчина видит Георгия, тот всем своим видом говорит Никифорову о том, что ему стоит сейчас же заткнуться. Он взглядом указывает себе за спину, и Виктор всматривается вдаль; блики от мигалок ослепляют.
— У черного входа дежурило три человека, — Попович говорит медленно и тихо.
Полицейский, щурясь, все же разглядывает, как к одной из скорых везут на каталках три трупа в черных полиэтиленовых мешках. Рядом охает Крис, и снова матерится Яков.
«И что, никто ничего не услышал? — настроение полетело к чертям, и ссорится вслух Виктору уже не хочется. — В пятнадцати шагах от вас убивают сразу трех людей, а вы ни сном ни духом?!»
— Наши уже обследуют квартал, я вызвал подкрепление. Есть предположение, что они скрылись в каком-то доме, — говорит спокойно Фельцман.
— И их явно больше, чем двое… — заканчивает Гоша.
— Так значит нам… — Джакометти указывает куда-то вглубь домов, — идти?
— Нет, — резко произносит начальник. — Хватит с вас на сегодня: одного бомбами закидали, второй в какой-то Нарнии вообще потерялся. Дуйте в отдел, и чтобы к утру у меня был подробный отчет.
Виктор, кажется, не уставал так очень давно. Джакометти с Виктором заканчивают писать отчет, когда на улице вовсю светит солнце. Минут за пятнадцать до окончания его смены, усталые полицейские во главе с Яковом возвращаются в отдел. Крис с Никифоровым, невероятно вымотавшиеся за эту ночь, лишь коротко уточняют: «Нашли?» и на отрицательный ответ уныло расходятся по домам. Подробности потерпят.
В своей квартире полицейский быстро «закидывается» кофе и выходит на прогулку с Маккачином.
После душа мужчина целенаправленно идет к кровати, надеясь проспать до победного. Однако взглядом он цепляется за компьютер, и резко в голове всплывает образ того преступника-фигуриста. И вроде можно же и позже посмотреть, но теперь, когда он вспомнил об этом, не уснешь ведь. Устало выдохнув, Виктор плетется на кухню за кофе.
Самым тяжелым оказывается вспомнить на каких конкретно соревнованиях он видел этого парня. На поиски уходит добрых сорок минут, и когда данная видеозапись находится, Никифорова берут сомнения.
«И сейчас выступает Юри Кацуки, Япония…»
Дикторы продолжили обсуждать фигуриста, но Виктор их уже не слушает, внимательно рассматривая этого самого Юри.
Если судить по видео, по тем немногим кадрам, где Юри снимали крупным планом, то, да, преступником являлся он. С другой стороны, Виктор относится к тем людям, которые считают, что все азиаты на одно лицо. Поэтому эти двое могут быть просто очень похожи. Выступал Кацуки так себе, очень много падал, но то, как он буквально сливался с музыкой, как вкладывал всего себя в программу, определенно заставляло смотреть на него. Юри, как полицейский и помнил, занял последнее место.
Следом за просмотром мужчина тут же лезет в поисковик, забивая имя фигуриста. Тут все оказывается намного печальнее, так как статей на английском всего три, все остальное — японские сайты. Англоязычные сайты дают мало информации, в основном стандартное: дата рождения, место рождения, награды; также немного биографии и где и когда выступал. Возможно, Никифоров слишком устал, но к моменту, когда он натыкается на фотографии, Юри-фигурист и Юри-преступник кажутся ему совершенно разными людьми. Засыпая, Виктор отмечает для себя, что на всех фотографиях, сделанных вне льда, Юри носит очки. Его же Юри, если это, конечно, он, был без очков.