* * *
Мимару перескочил очередной корень и рванул дальше, чуть припав головой к земле, следуя по следу за добычей. Инузука Кента бежал за своим нинкеном, держа дистанцию в два метра. Его разрывала ярость и нетерпение. Он жаждал крови врагов. Он желал мести. За все забранные сегодня жизни. Он хотел отомстить за смерть невинных людей. Он хотел отомстить за смерть своих товарищей и друзей... Они принялись искать следы сразу по прибытию в Отофуко. Вся его команда была на взводе. Им следовало торопиться, потому как они не имели права позволить врагам уйти безнаказанным. А если даже им удастся скрыться, они были обязаны найти достаточно доказательств для того, чтобы определить, кто повинен во всем этом хаосе. Они взяли след еще пару часов назад, который привел их в ту биджеву пещеру. Кента и его товарищи безмерно обрадовались первой серьезной зацепке. И они совершили ошибку... Почему! Почему они почувствовали, что это была ловушка лишь в самый последний момент? Почему он отпустил своих подчиненных туда? Кента не мог объяснить это даже самому себе. Взрыв был мощный. Кенту повезло больше всех. Почти все остальные получили тяжелые ранения, и лишь он один остался относительно целым только за счет того, что в этот момент, вместо исследования пещеры на наличие следов пребывания там группы противника, занимался тем, что искал свежие следы снаружи пещеры... Но этот биджев взрыв!.. Кента прикусил губу. Его группа следопытов повела себя просто по-идиотски. Сейчас, как бы это странно не звучало, он понимал, что их всех ослепила ярость, нетерпение и желание немедленного результата. Он не хочет оправдываться, но сообщение Цуме-самы о том, что ее дочь погибла, выбила из колеи всю группу. Все в Клане очень любили и уважали Хану, потому известие о ее убийстве пошатнуло душевное состояние всего Клана, а затем привела в ярость. И он со своей группой с энтузиазмом сорвались с места и последовали на место трагедии, с целью найти следы и выследить противников, что убили дочь главы Клана, и сотворили настолько богомерзкий и чрезмерно кровавый теракт... След найти удалось. Успех. На их голову. И сейчас из всей группы только он был на ногах, а их цель неспешно покидала округу, стремясь уйти глубже в вековой лес, с целью затеряться там или устроить очередную пакость. Кента не мог позволить произойти подобному, потому-то он и направился в погоню, оставил ухаживать за ранеными относительно целую Ноки... Это могло бы показаться безрассудным, но его нинкен утверждал, что опасность минимальна и что их враг один, ослаблен, а еще, судя по запаху, и жутко напуган. Потому он надеялся, что сможет справиться с противником сам при поддержке своего верного друга. Это не должно занять много времени. Он успеет вернуться к своим товарищам. Он вернётся с головой того, кто сотворил сегодня весь этот Ад, но прежде вытрясет из него всю необходимую информацию. Кента настраивал себя на сложную битву с одним из тех шиноби, что смог спокойно уничтожить стратегически важную точку, попутно убив весь местный гарнизон. Он готовился встретится лицом к лицу с одним из тех, кто в мирное время пренебрег неписаными правилами и убил две группы детей с их сенсеями. И хоть противник ослаблен, он не должен позволять себе расслабляться. Потому он отлично знает, что подобные беспринципные люди могут иметь множество козырей. Кента готов сразиться. Но когда он выбежал за своим нинкеном на небольшую полянку, лицезрел то, что никак не ожидал увидеть сегодня. Вообще. Почему тут ребенок? Он бы подумал, что это какая-то ошибка, но его друг уверенно смотрел на девочку и глухо рычал, тем самым показывая: «Вот она — цель! Нападаем!» Но это не могло уложиться в голове Кента, как бы он ни старался. Все получалось до одури странно и неправдоподобно... Но он верит своим глазам, верит своему нюху и тем более верит мнению своего друга. Эта девочка, Учиха Ясу, именно та, кто повинна во множестве смертях. — Почему?! — крикнул он, до боли стиснув кулак своей правой руки. — Зачем ты все это сделала? Кому ты помогала? Он вперил в нее злой взгляд, ожидая ответ. Но его не последовало ни через минуту, ни через две. Грязная, бледная и явно уставшая Учиха безмолвно стояла прямо напротив него и его нинкена и не проявляла никаких эмоций. Если бы не его друг, то он бы подумал, что это лишь гендзюцу, но нет... Просто она не желает отвечать на вопросы. Ее единственный открытый глаз алел шаринганом и смотрел на Кента немигающим, отстраненным взглядом, а сама она не двигалась, полностью отдавая инициативу ему. Что, несомненно, подозрительно. — Ты хоть понимаешь, что ты наделала? — Кента решил вновь попробовать задать вопрос, подавляя в себе истинно звериное желание сорваться с места и вцепиться в глотку этой... твари. Предательнице. — Ты понимаешь то, что, помогая врагу Деревни, приговорила к смерти сегодня множество людей! Учиха лишь чуть склонила голову на бок и терпеливо посмотрела на Кента. Мимару припал к земле еще ниже, готовый в любой момент сорваться с места, дай только Кента команду. И, Ками свидетель, он сдерживался, чтобы не спустить своего пса. Но она нужна живая. Она нужна для того, чтобы дать показания. Она нужна для того, чтобы стать той, кого придётся наказать позже, дабы... Дабы что? Его ноздри дрогнули. Кента еще раз, но уже более внимательно посмотрел на Учиху. Тяжелое, чуть хрипловатое и прерывистое дыхание. Тени под глазами и осунувшееся лицо. Неестественная бледность. Все признаки серьезного чакроистощения. Да и запах. Он такой же, как и в той пещере. Такой же, как и подле подорванных складов. Неужели?.. Кента по-новому посмотрел на свою... жертву. Да, именно жертву. После того, что Кента сейчас осознал, он просто не сможет сдержаться и не убить этого мелкого Монстра. Именно она повинна во всем. Глядя на нее, становится понятно, что именно эта девочка перед ним — инициатор всего того безумия, что сейчас творится в Отофуку. Она виновна в том, что родственники и друзья сейчас, давясь слезами, помогали разгребать завалы с еле тлеющей надеждой найти под очередным камнем своего брата или сестру, отца или мать, друга или просто хорошо знакомого человека. Она виновна! Кента зарычал. Черты его лица обострились. Ногти на руках удлинились, превращаясь в оружие. Рывок и разделяющее его расстояние от намеченной цели преодолевается за считанные мгновения. У Учихи лишь чуть расширился зрачок, и разбежались в стороны томоэ, но с места она не сдвинулась. А когда на ее горле сомкнулась рука, чтобы затем приподнять ее над землей и впечатать в ствол дерева за ее спиной, она лишь хрипло выдохла и схватилась за запястье удерживающей ее на весу руки. — Зачем? — прорычал Кента и приблизил свое лицо к лицу девочки. — Зачем ты это сделала? — А ты как думаешь? — еле слышно прохрипела она. — Зачем? Я тоже в последнее время часто задавалась этим вопросом, — она тяжело сглотнула. Кента немного расслабил хватку, позволяя Учихе набрать в грудь немного воздуха. — Зачем было убивать всех? Зачем надо было идти на подобные меры? Зачем меня пытаются поставить в неудобное положение. Зачем склоняют к тому, чтобы я совершила ошибку? Зачем заставляют дружить с оружием Деревни. Зачем, зачем, зачем... Кента лишь недоуменно посмотрел на дрожащую, разоткровенничавшуюся девочку. Но даже после ее слов, до него не доходило, как все это связано с сегодняшним поступком. Но последующие ее слова развеяли всю неопределенность: — Я вас всех ненавижу. Ненавижу эту проклятую Деревню. Ненавижу надуманные причины для резких и жестоких решений. Ненавижу свой Клан за проявленную слабость. Ненавижу людишек за то, что живут в свое удовольствие в Деревне, что была построена на костях моего Клана. Ненавижу их за то, что смеют улыбаться после того, как мой Клан пал, и я ненавижу себя... Она подняла взгляд. В ее правой глазнице шаринган стал ярче, а томоэ начали вращение по кругу. Кента спешно отвел взгляд и уперся им в переносицу Учихи. В тоже время ее хватка на руке стала сильнее, но Кента не обратил на это внимание, потому что сейчас у него начало зарождаться какое-то иррациональное чувство тревоги. Даже подошедший ближе нинкен стал опасливо озираться по сторонам. — Ваша Деревня стала причиной всех бед моего Клана! Если бы не слабость Мадары, мы не проиграли и не попали бы в положение, в котором нас постепенно оттесняли от власти. Если бы не то поражение, гребаный Второй Хокаге не опустил бы наш Клан. Если бы не это поражение, наш Клан бы не деградировал! Ненавижу! Чувство опасности усилилось и только сейчас Кента понял, что девочка, находящаяся в смертельном захвате на вытянутой руке, источала просто невероятно мощную и жутко темную Ки. И откровенно говоря, это не на шутку насторожило Кента. Потому он принял решение заканчивать все это. Он просто убьет девчонку и затем принесет ее тело в деревню. Хотя этого может быть и недостаточно, но он надеется, что сможет доказать, что именно она виновата во всем, и почему следует... Его мысль прервала сильная боль в запястье. Переведя взгляд на руку, что схватила его запястье, Кента нахмурился. Помимо боли, он стал ощущать и то, что окружающая температура заметно поднялась, а его руку в месте захвата припекало. — И именно поэтому я принесла в этот проклятый мир толику справедливости. Все эти жизни — лишь капля в море, по сравнению с той жертвой, что принес мой Клан во благо Деревни. Все. Это пора заканчивать. Ему надоело слушать бред обиженной на мир девчонки. Кента начал усиливать хватку, впиваясь в кожу когтями. Он хотел убить ее быстро, сломав шею, но в следующий миг Мимару заскулил и попятился назад, а его чувство опасности просто взвыло. Он попытался разжать руку и отступить, но хватка на его запястье не позволила это сделать. Кожу в месте контакта, игнорируя ткань его кофты, обожгло, словно туда приложили раскалённые прутья, а следом за этим последовали слова неестественно раскрасневшейся Учихи: — Возрадуйся! Сегодня ты помрешь героем Деревни... Кента в последнее мгновение заметил, как резко подскочила окружающая температура. Он решил просто-напросто отрезать удерживающую его руку, но Кента даже не успел схватиться за кунай, как вдруг тело против его воли замерло и никак не могло пошевелиться. Посмотрев вниз, он увидел фуин-ловушку, в которой он стоял. Кента понял, что выбраться просто так у него не получится, да и не успеет он уже... Белок глаза Учихи охватило оранжевое пламя, а сама фигура стала плавиться, теряя очертания. Кента разогнал по всему телу чакру, желая просто смести вместе с деревом Учиху концентрированным выбросом чакры, но его остановила вспышка света, что в мгновение ока ослепила его. А затем последовал взрыв. Волна жара, а спустя доли секунды, и поток ничем не сдерживаемого пламени захлестнули Кента. Ударной волной его отбросило и протащило по земле добрых двадцать метров. Даже в полете, будучи оглушенным, было слышно жалобный скулеж нинкена, отброшенного взрывом прямиком в ствол дерева. Но самому Кенте досталось значительно сильнее. Пахло паленой плотью и волосами. Правый глаз ослеп. Одежду и защитный жилет разорвало в клочья, кожа на груди вздулась и запузырилась, хитай-ате вплавился в череп, и на всем этом фоне боль в оторванной руке была не самой страшной. Кента попытался пошевелиться, но лишь сдавленно застонал. Из его глаз полились слезы, а дыхание перехватило. Но даже в таком состоянии он попытался нащупать связь со своим нинкеном. И он с облегчением выдохнул, когда почувствовал, что его друг жив и относительно цел. Однако он услышал чьи-то тихие шаги и ощутимо напрягся. Стараясь игнорировать боль, он приподнял голову лишь для того, чтобы с ужасом уставиться на Учиху, что сейчас, пошатываясь, выходила из-за деревьев. И ее шаринган был устремлён на нинкена... — Нет, — прошептал он обожженными губами, — нет. Не смей... Не надо! Вместо крика получилось что-то несуразное и едва слышимое. Учиха даже не повернула голову в его сторону, а продолжала целенаправленно идти к оглушенному и поскуливающему от боли Мимару. Когда она подошла довольно близко, то достала из подсумка кунай. Пару секунд прокручивая его в руке, она примерялась, куда ударить, а когда примерила, то занесла руку. — Нет. НЕТ! — закричал Кента изо всех сил, надрывая горло в бессмысленной попытке остановить руку убийцы. Кунай практически без сопротивления пробил лобную кость и проник в мозг. Нинкен издал последний жалобный скулеж, а по их связи прошла волна искреннего сожаления. — Нет... Нет! — изо рта вырвался сдавленный отчаянный крик. Но было уже поздно. Его Друг последний раз конвульсивно дернулся и обмяк, а Учиха попробовала вырвать кунай, но охнула, пошатнулась и чуть было не упала. Досадливо поморщившись, она отпустила рукоятку, поднялась и медленно побрела уже к гневно мычащему проклятья Кента. Он прекрасно видел, как она шла к нему с отчетливым желанием убивать, и в звенящей из-за контузии голове парила мысль о том, что его путь в этом мире вскоре закончится. Он понимал это, но как же не хотелось принимать. Он еще не успел сделать столь много. А еще страшно не хотелось оставлять любимую одну... Нельзя умирать! Ему нельзя умирать! Нельзя умирать, не сделав что-то важного перед смертью! В его голове лихорадочно сменялись мысли в попытке найти хоть какое-нибудь решение. Что-нибудь такое, что позволит хотя бы забрать этого маленького Монстра с собой. Но как бы он не старался, ничего толкового в голову не приходило. Все его тело сейчас представляло собой сплошной кусок обожженного мяса. Он не мог толком пошевелиться, не вызвав тем самым болезненные спазмы во всем теле. Ни о каком сопротивлении не было и речи. Но все же, он не желал сдаваться так просто. Не той, в чьем взгляде плескалось чистейшее безумие. Хотя. Есть только один шанс. Один единственный. Кента усилием воли подавил боль и стал шевелить пальцами на уцелевшей руке. Когда Учихе оставалось всего несколько метров до него, у Кенты получилось сложить печать концентрации. Он начал удерживать в своём очаге чакру. Та бешенными темпами стала скапливаться в одном месте, порываясь вырваться наружу, но Кента, сохраняя гневное выражение лица и непокорность судьбе во взгляде, удерживал чакру в узде. Он смотрел на приближающуюся фигуру, тем самым стараясь не подать вида, что что-то произошло. Однако... Однако все пошло крахом, когда Монстр остановился в нескольких шагах от Кенты. Она безразлично смотрела на человека у своих ног. — Чего ты ждёшь?! — прорычал он в попытке спровоцировать Учиху. — Убей меня! Тебе же ничего не стоит... — Кенту охватил приступ сухого кашля, но, преодолев его, он продолжил: — Ты безумна. Ты не сможешь жить спокойно. Рано или поздно ты вновь сорвешься и сделаешь нечто ужасное. Твоя жизнь кончена. Все Учихи конченые. Ты и Учиха Итачи лучшие тому примеры. На его речь Учиха лишь склонила голову к правому плечу. На секунду в ее глазу вспыхнул гнев, но он был подавлен в считанные мгновения. Томоэ сделали несколько оборотов и вновь замерли на месте. Ее губы разомкнулись и затем сложились в ироничную усмешку: — Безумие, — протянула она, смотря прямо в глаза Кенте. — Ты абсолютно прав в том, что я несколько не в себе. Однако не стоит тебе наговаривать на других, ныне почивших членов моего Великого Клана. Многие из них были благородными и добрыми людьми. Многие из них были способны к открытому проявлению чувств. Многие из Учиха любили и были любимы. У многих молодых и не очень Учих были дети, братья и сестры, родители... Одним словом — семья. У многих членов моего Клана была семья. Однако все это в один момент кануло в небытие. Все это стало жертвой в угоду благополучия вашей проклятой Деревни. Именно из-за этого биджего благополучия, «конченый» Учиха Итачи выбрал сторону Деревни. Именно из-за этого он принял решение, что спокойствие Деревни важнее жизней детей, знакомых и семьи. Важнее всего... — она на несколько секунд замолчала, а затем в ее взгляд с неведомый силой ворвался гнев, а от стоящей подле него фигурки полыхнуло неожиданно мощнейшей концентрацией ненависти. — Я ненавижу всех вас. Всю вашу Деревню. И будь моя воля — я бы утопила всех вас в крови. Но покуда я слаба и телом, и духом, сделать это невозможно. Но так продлится не долго. Больше я не допущу ошибок. Больше я не буду делать все сама. Я найду на вас управу. У меня будет время... В отличие от вас. Она прекратила говорить и посмотрела в сторону леса. Задержав там взгляд на несколько секунд, она улыбнулась и затем вновь вернула все свое внимание Кенте. Причина ее улыбки стала понятно практически сразу. Недалеко, со стороны откуда ранее прибыл Кента, послышался хруст ветки. Кто-то сюда шёл. Учиха видимо заранее это поняла, но никуда не спешила уходить. Она все так же продолжала смотреть ему в глаза, ожидая чего-то. — Ладно месть. Но причем тут гражданские? Каким образом они причастны к уничтожению? Они ни в чем не виноваты! Учиха склонила голову к другому плечу. Оскалилась. Наконец подошла к Кенте, наклонилась и прошептала, глядя ему прямо в глаза: — Они виноваты в том, что живы. А затем, когда Кента был уже готов активировать технику, шаринган Учихи засветился, и она развеялась по ветру голубоватой дымкой. Гендзюцу. Проклятое гендзюцу! Биджево дерьмо. Какого... Вновь послышался хруст ветки, но уже совсем близко. На поляну выбежала та, кого он оставил приглядывать за раненными. Ее не должно было быть здесь. Тогда почему она сюда припёрлись? — Кента-сан, — охнула она, наткнувшись взглядом на валяющегося на земле Кенту. Затем опомнилась и, добравшись до него, опасливо опустилась на колени, с ужасом смотря на его раны. — Кента-сан... Как же так. — Дура! — прохрипел он. — Почему ты здесь! Почему оставила раненых? — Року оправился после взрыва, и я отправила его в город с донесением. Парни потеряли сознание... И я посчитала, что им ничего не угрожает и что вам может понадобиться помощь. — А-р-р, плевать, сейчас это не важно. Я знаю, кто все это устроил. Слушай внимательно, а затем убирайся отсюда! — Кента желал обрушить жизнь монстра из проклятого Клана, сейчас у него есть все шансы сообщить важные сведения человеку, что спокойно сможет их защитить и благополучно передать. Ведь, несмотря на происшествие в заминированной пещере, его подчиненная сейчас была куда более лучшим бойцом, чем изможденная Учиха. Потому он не опасался того, что она в открытую нападет. Но осторожность все равно следовало проявить, так как неизвестно, на что она способна, работая с иллюзиями. Да и про возможные ловушки не стоило бы забывать. Но Кента знает, что его подчиненная не столь глупа, чтобы легко попасться в ловушку. — Но вы же ранены... — неуверенно сказала она, пожирая глазами его раны. Ноки прикладывала всю свою силу воли, чтобы не ослушаться прямого приказа своего командира и начать немедленно оказывать медицинскую помощь. — Слушай! — прорычал он, морщась от вновь накатившей на него боли. — Взрыв устроила Учиха Ясу… — девушка недоверчиво посмотрела на своего командира, но перебивать его не стала. — ... она опасна. Безумна и неадекватна. Немедленно отправляйся обратно и... Договорить Кента попросту не успел. Пока он пытался передать жизненно важные сведения, Учиха делала свое черное дело... Он не увидел. Ноки не заметила, будучи полностью сосредоточенная на словах своего капитана... От растянутой над поляной проволоки отразился лунный свет. Послышался звук натяжения, а затем, когда Кента проглотил последнее слово, по всей поляне прокатился отчетливый звук лопнувшей струны. Спустя мгновение вокруг шеи, не ожидавшей подобного исхода девушки, захлестнулась стальная проволока. И прежде чем она до крови впилась в ее нежную, чуть загорелую кожу, в ее глазах еще читалось беспокойство за своего командира. И только за мгновение до того, как ее тело вздернуло вверх, в ее взгляде проскользнул ужас. Кента с открытым ртом наблюдал, как его подчиненная висела в нескольких метрах над ним и пыталась пальцами одной оставшейся свободной руки подцепить проволоку и проложить путь кислороду к своим легким. Но она делала только хуже. Она даже не могла закричать от боли и страха. С каждым ее движением проволока затягивалась все туже, все сильнее захватывая девушку в смертельные объятья. Кровь из рассеченного горла и других ран, оставленных проволокой, лилась сверху прямо на обожженную грудь Кента, принося неуместное сейчас послабление в боли. Но он не обратил на это внимание. Сейчас он наблюдал за тем, как еще один близкий ему человек погибает прямо у него на глазах. А он не способен ничего с этим поделать. Ему остается только стиснуть зубы в бессильной злобе и плакать. Да. Кента плакал, смотря на то, как его товарищ прекратил дергаться в путах. Он наблюдал сквозь пелену, как в глазах молодой девушки угасла искра жизни. Он наблюдал за тем, как проволока лопнула, прекращая держать тело Ноки в воздухе, роняя ее на землю рядом с Кентой. Он смотрел в безжизненные глаза. Они были так близко. Длинные каштановые волосы прилипли к щекам, прикрывая собой красные клановые татуировки. Красивое, аккуратное лицо застыло в гримасе ужаса, отчаяния и боли. Кенте думалось, что сейчас его лицо выражает абсолютно такие же эмоции. Впервые он почувствовал отчаяние. Впервые он четко прочувствовал дыхание смерти. Впервые он ужаснулся самому факту смерти. И впервые он понял, что ему страшно. Страшно не за себя. Он уже принял свою судьбу. Ему страшно за других. Когда он видит последствия ненависти восьмилетней Учихи, его бросает в дрожь. Что же будет, когда она вырастет, наберет силы? Что будет с этим миром, если она исполнит свою угрозу и утопит в крови всех тех, кого касается ее ненависть? А ограничится ли она только ими? Что-то ударило ему в грудь, принеся страшную боль, от которой все мысли в голове Кента резко оборвались и перемешались в единую кашеобразную массу. Отморгавшись от слез, он повернул голову и посмотрел на восседавшую на нем Учиху. Из ее носа лилась кровь, а лицо казалось еще более изможденным, чем было ранее. Хриплое, прерывистое дыхание стало практически единственным самым громких звуком, потому что Кента уже не находил в себе душевных сил на то, чтобы даже стонать от боли. — И что теперь? — устало спросил он, внутренне удивляясь той пустоте, что сейчас образовалось в нем. Он даже не мог сейчас ненавидеть эту девочку, в чьих руках ходуном ходил зажатый побледневшими пальцами кунай. — Я убью тебя, — выдохнула она, — а мой клон сейчас идет добивать твоих товарищей... Она резко замолчала и схватилась за живот одной рукой. Несколько минут она упорно боролась с одолевающей ее болью, но, судя по стиснутым зубам и тому, что она выпустила из руки кунай, чтобы приложить вторую руку к животу, получалось не очень. Чуть придя в себя, она дрожащей рукой подняла с земли кунай и приложила острие к горлу Кенте. Сейчас была бы наилучшая возможность, чтоб ее убить, однако Кента потерял концентрацию и удерживаемая им чакра частично разошлась по организму, а частично ушла в окружающий мир. Даже начни он накапливать чакру в одном месте — не успеет. Потому что оседлавшая его Учиха своим проклятым шаринганом наверняка заметит изменения его потока чакры и попросту прибьет его раньше, чем он успеет придумать еще одно проклятье. Потому он просто смотрел в глаз девочке, что почему-то не спешила обрывать его жизнь. Он покорно ожидал завершение своей истории и никак не мог дождаться, потому что его убийца медлила и лишь царапала кожу на его горле. — Чего ты ждешь? Она вздрогнула, когда услышала голос Кента. Ее расфокусированный взгляд обрел ясность. Она перевела его с куная на его лицо, а затем каким-то жалобным голосом прошептала: — Мне страшно. Если бы Кента сейчас мог приподнять сгоревшую бровь в немом вопросе, он бы это сделал. — Отчего же? — Страшно, что я потеряю человечность. — У тебя ее уже нет. Ты Монстр, что решил, будто мир вертится вокруг него и его Клана. Так что можешь не страшиться потерять то, чего уже лишилась. Она отвела затравленный взгляд в сторону. Сейчас в ее глазе концентрация безумия отступила под напором других, зачастую противоречивых друг другу эмоций. — Да. Да, ты прав. Но уже поздно что-либо менять, — она вновь посмотрела на лицо своей жертвы. — Я могу лишь пожелать тебе скорой смерти, Учиха. За все то, что ты сделала сейчас и за то, что ты наверняка сделаешь в будущем. Я искренне желаю тебе мучительной смерти. Но прежде я хочу, чтобы ты страдала, чтобы ты... Кента не успел договорить, потому что кунай наконец-то прекратил терзать его кожу, а на секунду застыл в одном положение и единым, невероятно точным и искусным движением перерезал его горло практически до самого позвоночника... Ясу некоторое время наблюдала, как из Кента уходит жизнь. За несколько минут ее настроение успело несколько раз кардинально поменяться. Сначала в момент убийства ей казалось, что мир сейчас рухнет во тьму и окончательно потеряет для нее краски, но буквально сразу же она почувствовала душевный подъем и даже некоторую прибавку сил... И эта нестабильность в эмоциональном плане пугала ее похлеще того, что она могла умереть после того, как на сцену вышла эта девушка. И будь она чуть более осмотрительной, то не попалась бы в, хоть и истинно Учиховскую, но довольно простую ловушку. Ясу осунулась и устало выдохнула. Ей очень плохо. Последняя техника чуть было не убила ее. По-хорошему, она не в коем случае не должна была создавать клона, но оставлять позади себя тех, кто мог навести на ее след новых, куда более серьезных преследователей... Да и ей было банально страшно, что они могли узнать про нее. Ведь этот человек, на котором она сейчас сидела, довольно быстро вычислил ее... Он же Инузука? Тогда, скорее всего, ее вычислили по запаху. Вот и еще одна причина, как можно скорее оказаться у реки. Но как же не хочется шевелиться. Как хочется сейчас лечь под деревом и забыться сладким, столь желанным сном. Но очевидно же, что нельзя. Ясу медленно стала подниматься. Удерживать себя в вертикальном положении на трясущихся ногах — то еще сомнительное удовольствие. Да еще из-за запаха паленой плоти тошнота вновь о себе напомнила. Начинают закрадываться справедливые сомнения: а сможет ли она в таком состоянии добраться до Конохи? Сможет. Должна. Она не имеет права на провал. Не сейчас. Не сейчас, когда она на грани того, чтобы окончательно сойти с ума. Держаться в рамках помогает только понимание того факта, что ее ждут дома. Пока что у нее есть цель. Ясу, пошатываясь, медленно побрела в сторону реки. Когда она доберется до нее, то сможет немного передохнуть перед рывком в Коноху. Да. Отдых определенно не помешает...* * *
Оригинал резко открыла глаза. Вот она лежит на футоне, забывшись беспокойным сном, а затем довольно внезапно, с криком, вскакивает со своего места, пытаясь охватить все помещение взглядом. Клон в мгновение ока оказалась рядом, чтобы тут же схватить Ясу за руку, чтобы та не влепила Клону в голову прямым ударом кулака. — Успокойся, — прошептала Клон тихим, успокаивающим голосом оригиналу, — ты дома. В безопасности. Я рядом. Все хорошо. Взгляд перестал метаться по комнате и сфокусировался на столь знакомом лице, что сейчас с беспокойством взирала на Ясу. Когда она осознала, что сейчас ее жизни ничего не угрожает, что сейчас нет нужды выдавливать из себя каждый шаг, она моментально «сдулась». Ясу уткнулась лицом в плечо клона и зарыдала в голос. Слезы лились сплошным потоком, выражая всю ту боль, что она сейчас испытывала. Она плакала, пытаясь немного облегчить весь тот груз, который единым порывом обрушился на нее, погребая под собой. И ей сейчас не было нужды беспокоиться о том, как это выглядело со стороны. Ведь, по сути, она сорвалась не на глазах у кого-то постороннего. Сейчас она выражала свои эмоции самой себе. Клон обняла Ясу, поглаживая ее по спине. Она прижалась щекой к макушке оригинала и шептала успокаивающие слова, заверяла, что сейчас она может не волноваться ни о чем... — ... а теперь говори, как ты умудрилась докатиться до подобного состояния? Ясу вытирала лицо мокрым полотенцем, когда Клон задала свой вопрос. На секунду замерев, она открыла рот, чтобы ответить, но вдруг запнулась. Раздраженно повела плечом и шикнула в воздух. Тряхнув головой, она посмотрела на Клона и шмыгнула носом. — Все пошло наперекосяк практически сразу. Однако одно могу сказать точно: я думала о своих умственных способностях слишком хорошо. Тебе сейчас хорошо. Твое мировоззрение еще не рухнуло в самый вонючий отстойник мира... Черт... Кхм. Биджу. Ведь сейчас ты буквально прошлая я... — Прошлая ты? О чем ты? Я и есть ты. — Нет, — Ясу покачала головой. — После того, что я пережила там, я уже не знаю, кто я есть на самом деле. Была ли вообще Учиха Ясу? Может ли она быть и дальше? Я нечто неправильное. Чья-то ошибка. Я не должна была получить чужие знания. Я не должна была их использовать. И как следствие: я не должна была выжить той ночью. — Ошибка? Чужие знания? Что там, биджу тебя дери, произошло, отчего ты стала выражаться как какой-то ребенок? — Клон встала и подошла к столу, чтобы взять там графин, набрать в стакан воду и передать его оригиналу. — Случилось многое, — Ясу выпила предложенную воду и вернула пустой стакан Клону, — и как ты уже поняла, я там померла. — Изанаги. — Ага, — кивнула Ясу. — Пришлось пойти на крайние меры, чтобы сохранить наши... свою шкуру. И, возможно, я и есть ребенок. Возможно, потому что... Почему? — Ясу подобрала ноги к себе и обхватила колени руками. — Я пустышка. У меня мало своих собственных воспоминаний. Моя личность не сформировалась. Все, что было до недавнего времени — результат влияния чужих воспоминаний. Чужих идеалов и стремлений. Сейчас я не могу сказать, какие мысли могли бы принадлежать мне и каких целей я бы стремилась. Может быть, если бы ничего не произошло тогда, не упади я с дерева, у меня были бы совсем иные приоритеты. Может быть, я бы не стремилась обрести силу. Может быть, я бы не ненавидела бы так всякую мысль о предательстве. Может быть, я бы не стала возводить величие Клана в абсолют... — Что ты такое говоришь?.. — потрясенно вопросила Клон, наблюдая за покачивающейся, словно маятник, оригиналом. — Я говорю о том, что нас нет. Шести лет мало для того, чтобы было, на что опираться при попытке найти аргументы для того, чтобы подтвердить то, что я не чья-то неудачная копия, — она нахмурилась и прочистила горло. Казалось, она сама запуталась в том, о чем говорила. — Этого не хватит, чтобы убедить саму себя в том, что я не подражаю женщине, что жила задолго до моего рождения. Я не смогу утверждать о том, что... Я вообще ничего сейчас не могу. Не могу или не хочу? Неважно. Сейчас мне настолько хреново, что я готова даже пересилить отвращение и убить себя, лишь бы избавиться от голосов в голове, которые утверждают: «Ты не ты. А есть ли разница в том, чьи воспоминания... Неважно, что ты воришка, главное, что у тебя есть сила». — Голоса? — О да, — она усмехнулась себе в коленки, — «Голоса». С большой буквы. Много. Говорят почти хором и зачастую неприятные вещи. Хотя встречаются и те, что можно с натяжкой назвать голосом разума. Некоторые пытаются меня утешать. Некоторые пытаются найти плюсы в сложившейся ситуации... Например, один голос радуется, что я недавно получила пакет воспоминание от клона, что добил группу, которая выдвинулась за мной и почти нагнала. Не будь они все поголовно ослеплены ненавистью, то я бы тут не сидела. Скорее всего бы померла, растерзанная зубами нинкенов... — Все настолько плохо? — Все куда хуже. Я даже не уверена в том, что мне удалось избавиться от улик, что как-либо могли указать на меня. Мне страшно. Жутко от одной мысли, что в любой момент на границе кланового квартала объявятся АНБУ и добьют остатки нашего Клана. Добьют, не взирая ни на что. Ведь за то, что я сделала, нельзя даже заикаться о снисхождении. Убивали и за куда меньшее зло. Я идиотка! — она отбросила полотенце в сторону. То со шлепком ударилось об каменную стену и упало на пол. — Почему я вообще подумала, что мой план — идеальное решение, которое позволит мне щелкнуть Коноху по носу? Почему? Ведь я могла подставить Тоши, Джуна и Саске! Я могла лишить их тех крох семейного счастья, что я с трудом смогла возродить из пепла за эти месяцы... Какая же я идиотка. Импульсивный ребенок в чьи руки попало страшное оружие — знания. Знания и эфемерное чувство опыта. Глупость. Будь у меня этот пресловутый опыт, я бы нашла иной способ навредить Конохе. Например: потратила бы определенное количество денег, чтобы максимально запрячь всю шпионскую сеть... Они могли бы стать посредниками с теми, кто был бы готов пустить кровь этой Деревне... Но я решила сделать все сама и чуть не поплатилась за это жизнью... Чуть не поплатилась жизнями своей семьи... — Пока ничего не ясно. Однако после я пойду к связному и попрошу его мониторить обстановку на случай того, если нас готовят списать на тот свет. Заодно попробую найти для тебя настоящего ирьенина. Я кое-как подлатала тебя, но у нас мало знаний в ирьёниндзюцу. И надо сделать это как можно скорее. Потому как мне нужно постараться в ближайшее время не развеяться, чтобы случайно не убить тебя ворохом той информации, что я накопила за это время. — Да, было бы крайне неудачно, если я помру от переизбытка впечатлений, в то время как пережила то, что, по идее, пережить не должна была, — как-то совсем безэмоционально сказала Ясу, взирая в одну точку на противоположной стене. Клон лишь вздохнула на это и поднялась с пола. Прежде чем начать подниматься по лестнице на выход из подвального помещения, она обернулась и окинула свой оригинал внимательным взглядом. Та, впрочем, уже перестала смотреть куда-то вдаль, но вместо этого уткнулась подбородком в грудь и что-то шептала. Правая рука в это время отбивала непонятную, но ритмичную мелодию. — Я постараюсь вернуться как можно быстрее. Я хочу, чтобы ты поспала, пока меня не будет. Тебе нужен отдых и покой. Ты сильно истощена... И да, — Клон постаралась максимально выделить следующие слова голосом: — ни в коем случае не пользуйся чакрой. У тебя сильно повреждены чакроканалы. Любое, даже незначительное использование чакры может привести к тому, что ты просто не сможешь быть шиноби. Она на секунду отвлеклась от своих занятий, неуверенно кивнула и вновь приступила к разговору с невидимым собеседником. Ближайшие дни обещали быть крайне насыщенными...* * *
Молодой мужчина в неприметном зеленом балахоне спокойно сидел на лавочке в центральном парке Конохи, в пяти минутах ходьбы от резиденции Хокаге. Он взирал на ближайшие деревья и лениво считал сидящих на ветвях птиц. Когда мужчина насчитал уже около полусотни, что-то прилетело ему в плечо. Однако вместо того, чтобы начать беспокойно озираться в поисках виновника, он лишь зевнул и демонстративно потянулся. Посидев еще с десяток минут, он неторопливо встал, отряхнул от пыли подол своего балахона и направлялся к деревьям, напевая незамысловатую мелодию. Укрывшись под кронами деревьев, он мигом потерял всякую расслабленность в походке и, резко наклонившись, рывком оказался у ближайшего размашистого куста. Однако он удивился, не заметив подле него свою клиентку. И тут же в его голову стали закрадываться смутные подозрения о том, что это все ловушка и сейчас ему будут делать больно, однако все обошлось, потому прямо перед ним появилась объект волнения мужчины. — Ты шутки шутить вздумала? — прошипел он. — Я думал это подстава и уже намеревался смыться. — Я проверяла то, чтобы ты не довел сюда «хвост». — Ты за кого меня принимаешь? — искренне возмутился мужчина. — Я один из лучших агентов Сора-ку и еще не разу не приводил за собой «хвост», — закончил он язвительно. — Довольно, — достаточно грубо прервала его маленькая Учиха. — Перейдем к делу: что ты выяснил по поводу нападения на Отофуко и какова реакция на это у конохи. — У кого-то сегодня нет настроения, да? — задумчиво пробормотал мужчина, поправляя капюшон. — Все на ушах стоят — вот какая реакция у верхушки Деревни. Лес, горы и даже все водоемы в области досконально осматривает АНБУ, ища то, что сможет вывести на след нападавших. А кто напал? Даже мы не смогли это выяснить. У подкупленных шиноби удалось выяснить только то, что под подозрением Кири и Кумогакуре. Однако эта не та информация, которой стоит делиться. Парни носом землю роют, перетряхивают все доступные нам связи, но более точной информации как не было, так и нет. — Ты в этом уверен? Может до тебя еще не дошел последний пакет с информацией? — Абсолютно. Я бы не согласился на встречу не будь у меня на руках самых свежих данных. Ты же знаешь, что Сора-ку всегда добросовестно выполняют свои обязанности. — Так вы и денег с меня берете столько, что ваше рвение становится слишком очевидным, — пробурчала Учиха, смотря прямо в скрытое тенью капюшона лицо. — Что-нибудь еще? — Из интересного? Ну, допустим, было подтверждена смерть Инузуки Ханы. Были найдены тела поисковой группы или как их называют собачники — Следопыты. Сначала тех заманили в ловушку, а потом, судя по всему, уцелевший командир группы и его подчиненная отправились прямо за врагами. Что, несомненно, полнейшая глупость с их стороны, потому как я уверен, что они не знали точного количества противника, но все равно поперлись за ними. Естественно, они оба померли, причем довольно неприятным способом: одного поджарило до хрустящей корочки, а вторую задушили леской, особо не церемонясь. Ах да, еще нинкен девушки принес сообщение, что они вышли на след врагов и им необходима помощь. Но как я уже сказал, они сглупили и поплатились за свою недальновидность жизнями. Однако я не знаю, почему они поступили именно так, ведь их командир был взрослым человеком с нехилым опытом работы в поле... — мужчина печально вздохнул, краем глаза наблюдая за лицом маленькой Учихи. Однако эмоций на этом милом личике практически не наблюдалось. Только морщинки на лбу выдавали серьезный мыслительный процесс. — Хорошо, с этим пока все, однако свяжись со мной сразу, как только ты получишь более полную картину. Мужчина на это кивнул, ожидая продолжение. — И еще, — Учиха задумчиво поводила пальцем по маленькой веточке, что валялась у нее под ногами, — ты можешь посоветовать мне компетентного ирьенина, что умеет держать язык за зубами? — Кто-то из брательников заболел? — Можешь или нет? — с нажимом произнесла Учиха, от которой повеяло раздражением и отчетливо ощущаемым нетерпением. — Конечно могу, скажи только, куда его отправить, чтобы ты могла его забрать, — невозмутимо ответил мужчина, демонстративно почесывая трехдневную щетину. — Старый храм Узумаки за стенами деревни. Пусть будет завтра там к полуночи. — Нет проблем, однако ты понимаешь, что это будет тебе стоить? Ну, там за секретность и за срочность? — Знаю, — поморщилась она, — в средствах я пока не стеснена, потому ничего страшного. Получишь ты свою награду — не переживай. — Вот и славно, — довольно потер ладони мужчина, — теперь все? — Пока, да. — Тогда до следующего раза? Учиха кивнула и не сходя с места исчезла в вихре листьев. Мужчина восхищенно покачал головой. Он все никак не может привыкнуть к тому, что его маленькая клиентка в свои неполные девять лет способна на то, на что многие не способны и в более сознательном возрасте. Однако он отчетливо понимал, какова цена ее гениальности... Мужчина встал и пошел в обратном направлении. Он вновь стал насвистывать мелодию и демонстративно застегивал ширинку, показывая возможным наблюдателям то, чем он предположительно занимался за деревьями. Хоть он и сказал, что никого за собой не привел, но меры предосторожностями в их работе никогда не были лишними. Вот и сейчас он всем своим видом показывал вселенское облегчение и сверкал довольной улыбкой. Мужчина медленным и уверенным шагом шел в убежище Сора-ку. Ему предстояло много работы по поиску и обработке целой кучи необходимой информации, поступающей к нему со всей территории страны Огня и в частности из Отофуко. Ведь маленькая Учиха выложила и выложит еще больше средств за его услуги, и потому уже ему стоит выложиться по полной. Ведь он никогда не относился к своей работе безответственно.