Невидимые узы

      В течение следующих двух недель, как и обещал Андрей, мальчишки стали настоящими друзьями. Вместе сбегали за территорию лагеря, вместе пугали девчонок дохлой крысой, даже умудрились по очереди наступить на одно и то же стекло на речном дне. Им одинаково не нравилась вредина Юлька, и оба испытывали симпатию к первой красавице отряда большеглазой спокойной Тане.       У них появились общие шутки, понятные только им, перед сном они долго шептались, лёжа в своих кроватях и светя друг другу в лицо карманными фонариками.       Даньке уже давно лагерь перестал казаться наказанием, всё было просто отлично. Казалось, что Андрея он знает чуть ли не всю свою жизнь.       Четырнадцатого июля — Данька запомнил этот день навсегда — он возвращался с дежурства по столовой и шёл мимо кустов черёмухи, скрывавших хорошо знакомую беседку. Вдруг из кустов появилась загорелая рука, схватила Даньку за край футболки и втянула его в душистую прохладу черёмухового сумрака.       — Слушай, что я придумал, — Андрей жарко дышит Даньке в самое ухо так шумно, что у того волосы на загривке встают дыбом и руки покрываются мурашками.       — Что? — шёпотом спрашивает Данька. Ему и страшно, и интересно. Кто знает, что может прийти в голову выдумщику Андрею.       — Мы ведь друзья? — спрашивает Андрей.       — Друзья, — соглашается Данька.       — Друзья навек?       — Навек!       — Раз навек, значит надо обязательно скрепить нашу дружбу! — торжественно объявляет Андрей.       — Чем скрепить? — с подозрением интересуется Даниил, предчувствуя недоброе.       — Как чем? Конечно, кровью!       Сердце Даньки уходит в пятки.       — З-з-зач-чем к-кровью? — заикаясь, спрашивает он.       — Ну что ты такой глупый, — нетерпеливо тараторит Андрей, — ну это же ясно, если что-то важное, то надо обязательно скрепить кровью, тогда это навсегда! Вот!       — Ну, если надо, тогда ладно, — обречённо соглашается Данька, понимая, что отвертеться ему не удастся.       Андрей, порывшись в карманах, достаёт маленький складной нож, и тут Данька окончательно верит, что друг не шутит. Но отступать уже некуда, тем более, что от экстремальности ситуации у Даньки перехватывает дыхание, и при всём желании он не смог бы выдавить из себя ни слова.       Андрей берёт Данькину руку и резко проводит острой сталью по открытой ладони. Данька сдавленно охает, но не отдёргивает руку и широко открытыми глазами смотрит в потемневшие от адреналина глаза Андрея. Тот, не давая себе и мгновения на сомнения, делает глубокий разрез на своей ладони и крепко припечатывает свою руку к руке Даньки, склеивая их намертво.       Друзья замирают друг напротив друга, чувствуя, как перемешивается их кровь, как что-то таинственное действительно связывает их в эту минуту.       Вдруг в кустах слышится какая-то возня, и сквозь ветки к ним продирается вожатая Светлана.       — Казанцев! Литвинов! Ну почему я постоянно должна вас искать по всему лагерю... — отдышавшись, начинает она, и тут её взгляд падает на измазанные кровью руки мальчишек. — Это ещё что такое?! Что это такое, я вас спрашиваю?!       Андрей сурово молчит, Данька, тяжело вздохнув, тихо произносит:       — Клятва…       — Какая ещё клятва? Нет, вы меня в могилу сведёте. Господи, за что мне это наказание! — причитает Светлана, таща упирающихся ребят в медпункт.       Медсестра встречает их как родных, они тут самые частые гости.       — Что на этот раз? — весело спрашивает она.       — Вы только полюбуйтесь на этих потомков викингов, — возмущается вожатая, — мне страшно представить, что они вытворят в следующий раз.       Медсестра обрабатывает порезы, крепко забинтовывает ладони и разрешает ребятам идти в отряд.       — Как думаешь, родителям сообщат? — спрашивает Данька.       — Да по-любому, — хмурится Андрей, — ну и пусть. Зато мы теперь с тобой братья по крови!       — Дураки мы с тобой по крови, вот что я думаю.       — Это, брат, одно и то же! — торжественно поднимает вверх указательный палец Андрей, и друзья начинают хохотать так громко, что проходящие мимо девчонки вздрагивают от испуга.       Следующую неделю они каждый день ходят в медпункт на обработку ран, медсестра меняет повязки, сокрушается, что шрамы всё равно останутся, но хорошо, что не задеты сухожилия, так что подвижность не будет ограничена. В лагере их теперь зовут не иначе как братья-викинги.       Теперь каждый раз, когда они берутся за руки при построении на обед или выход за территорию лагеря и чувствуют пульсирующую боль в ладонях, они вспоминают о своей клятве, которая соединила их жизни навсегда.