* * *
Андрей сидит на берегу реки, перебирая пальцами густые вьющиеся локоны Даши, расслабленно откинувшей голову на его колени. В этот жаркий день весь лагерь отдыхает возле воды под бдительным надзором вожатых. Даниил носится по всему пляжу, пытаясь догнать Кристину, хохочущую и счастливую, которая уворачивается от рук парня, ставит ему подножки, бежит по самой кромке воды, поднимая россыпи брызг, затем хватает Даньку за шею и падает с ним в речную прохладу. — Как думаешь, у них уже что-то было? — спрашивает Даша, поднимая на Андрея серые глаза. — Не знаю, вряд ли. Данька такой джентльмен. — Не то, что ты, да? — усмехается Даша, проводя длинными ногтями вверх по ноге Андрея. — Можно подумать, ты была против, — саркастически приподнимает одну бровь Андрей. — Не была, — соглашается Даша, — в этом мы с тобой идеально подходим друг другу. Андрей хмыкает и ничего ей не отвечает. Наконец, устав, Данька с Кристиной выходят из воды. Девушка ложится на расстеленное полотенце, раскидывает руки в стороны, отдаваясь во власть горячим лучам солнца. Данька опускается рядом с Андреем, облокачивается на его спину и откидывает голову на его плечо. Капельки воды с мокрых волос Даньки вереницей стекают по груди Андрея, он смотрит, как они переливаются маленькими бриллиантами и постепенно исчезают в полуденной жаре. Литвинов поворачивает голову и дышит в напрягшуюся шею Андрея, тот склоняется ближе и прижимается щекой к влажной макушке друга, заводит назад правую руку, не глядя, накрывает левую руку Даньки, переворачивает её и прижимает свою ладонь к заветному шраму, один в один повторяющему его собственный. «Какая-то больная зависимость от этих прикосновений», — думает Андрей. Но эти прикосновения необходимы ему как воздух. И, судя по реакции Даниила, тот испытывает точно такую же зависимость. Потребность видеть друг друга становится такой острой, что ребят пугает так быстро приближающийся отъезд из лагеря, который вновь разлучит их. Андрей уже знает, что Данька приехал в страну только на лето, пока его отец встречается со своими коллегами и обсуждает на конференциях различного уровня новые археологические находки. Потом они уезжают обратно в Египет, где Даньке предстоит прожить ещё два года. Согревшись, Литвинов встает с травы и натягивает джинсы: — Кристина, я в лагерь, ты идёшь? — Нет, я ещё позагораю. — Ну, окей, я тогда пойду. Встретимся за ужином. Данька кричит вожатым, что уходит и, не оглядываясь, идёт по тропинке через небольшой лесок в сторону территории лагеря. Андрей смотрит ему в спину, затем приподнимает голову Даши со своих колен, встаёт на ноги, берёт свою одежду и, ни слова не говоря, быстрым шагом спешит вслед за другом. Даша фыркает и закатывает глаза к небу. Кристина приподнимается на одном локте и смотрит на удаляющегося Казанцева. — Он вернётся? — О боже, конечно же, нет. Эти двое меня с ума сводят. Если бы я точно не знала, что Андрей тот ещё кобель и ни одной юбки не пропустит, то я бы подумала, что их отношения далеко не дружеские. — И всё-таки это какая-то нездоровая привязанность, — задумчиво говорит Кристина. Андрей догоняет Даниила, медленно идущего по узкой тропинке с перекинутой через плечо футболкой, закидывает руку ему на шею и внезапно делает ему подсечку. Данька падает на мягкую траву, успев схватить Андрея за руку и дёрнуть следом. Казанцев приземляется прямо на лежащего под ним Даньку, приподнимается на руках и смотрит в упор в глаза замершего парня. Затем наклоняется ниже и утыкается в его лоб своим. Литвинов сглатывает и, не моргая, шепчет почти в губы Андрея: — Что ты на мне разлёгся, придурок? — Мне удобно. — Прелестно. Ну, ты на меня внимания не обращай, можешь даже вздремнуть, раз тебе так удобно. — Вот вздремнуть мне сейчас хочется меньше всего. — Был бы я девицей, от счастья бы помер. Данька улыбается, поднимает руку и проводит подушечками пальцев по заживающему порезу брови. Андрей закрывает глаза, в памяти встаёт вчерашняя картина. Парень прикусывает губу, сдерживая стон, затем, сделав глубокий вздох, открывает глаза. Хотя совсем этого не хочется, поднимается на ноги и протягивает Даньке руку, они смотрят друг на друга мгновение и внезапно начинают смеяться. Ситуация, может, и выходит из-под контроля, и становится абсолютно непредсказуемой, но ощущение чего-то, находящегося на грани допустимого, делает её всё более волнующей, а привязанность друг к другу — всё крепче.Глава 6. Нездоровая привязанность
20 мая 2017 г. в 22:32
Андрей просыпается до команды «подъём», голова гудит, во рту помойка… и нафига он вчера пил. Ну как же, все пили… а он что… маменькин сынок, что ли. Дурацкая потребность не отличаться от стада. Андрей морщится — разбитая бровь саднит и чешется. По всем законам жанра, во время похода в деревню, случилась стычка с местными парнями. Чем это его… Андрей не помнил… чем-то металлическим… неважно уже.
Андрей поворачивает голову в сторону кровати Даньки, парень спит, чуть слышно посапывая во сне, закинув одну руку за голову. Знакомое уже чувство умиления охватывает Андрея — вид спящего Даньки вызывает неуместные ассоциации с ангелами, маленькими детьми, котятами и прочей романтической хренью. Парень задерживает взгляд на лице друга, обводит мысленно его профиль и приходит к выводу, что Данька невероятно красив сейчас в утренних лучах восходящего солнца.
«Мой внутренний поэт как всегда неуместен», — хмыкает Андрей и вдруг вспоминает то, что произошло после его возвращения из деревни.
Почему его так взбесило, что Данька целовался с той девчонкой? Андрей помнит, как внутри словно всё перевернулось от ярости, скрутилось в тугой комок от почти физической боли. Ему хотелось тогда оторвать друга от этой Кристины, которую он сам же и выбрал для него. А затем… он орал на Даньку, а тот спокойно его слушал и не возмущался посягательством на свою свободу.
Потом… потом… по телу Андрея пробегает дрожь… он вспоминает прикосновение Даньки к порезу на брови, медленное движение языка по вертикали и мимолетное ощущение губ на коже. Почему-то это не кажется ему неестественным, наоборот, это воспоминание вызывает массу эмоций. Андрей снова и снова прокручивает ночной эпизод в голове, не прекращая разглядывать безмятежное лицо спящего друга.
Словно почувствовав его взгляд, ресницы Даньки вздрагивают, и он открывает глаза. Зрачки фокусируются на лице Андрея, Данька облизывает губы и сиплым ото сна голосом хрипит:
— Привет, алкаш… Головка вава, во рту кака?
— Есть немного. Как ты?
— Как я? Ну, это не я вчера нализался и устраивал тут сцены ревности. Отелло, блядь, недоделанный.
— Мне, правда, стыдно, Дань. Можешь тискаться с кем угодно, сколько тебе влезет. Хоть пол-лагеря перетрахай.
— То есть ту половину, которую не успел перетрахать ты? — насмешливо щурится Данька.
— Это значит, ты можешь делать всё, что ты хочешь. Я дурак, сам не понимаю, что на меня нашло.
— К сожалению, именно то, что я хотел бы сделать — я делать не могу, — серьёзно говорит Данька, глядя прямо в глаза Андрею, и, резко встав с кровати и схватив полотенце, идёт к умывальникам.
Раздражённо пиная попадающиеся под ногами камни, Данька несколько раз ударяет себя кулаком по лбу: «Дурак, какой дурак! Кто меня за язык тянет? Надо держать себя в руках. Какого хрена вообще творится? То, что между нами происходит, это чересчур странно, даже ненормально. Нельзя испытывать такие сильные эмоции к другу, который с тобой одного пола. Хотя ничего криминального мы не делаем… боже, кого я обманываю».
Этот разговор с самим собой происходит в голове Даньки уже не впервые. Каждый раз, когда между ним и его другом пробегает непонятная искра, когда какое-то таинственное притяжение заставляет их забыть об окружающем мире, Данька пытается анализировать происходящее. Он отказывается признать, что его чувства к Андрею намного глубже дружеских.
Почему? Да потому что Даньке очень нравятся девушки, и, насколько он видит, Андрею тоже нравятся девушки. Так что, каждый раз успокаивает себя парень, то, что происходит между ними, действительно является просто слишком крепкой дружбой и прочной привязанностью, не более.