Единственная роза.

Глава флешбэк Англия, 1479 год King Richard III — John Lunn — Ваше Величество, — герцог, пренебрегая удобством, опустился на колено, приветствуя своего короля. За ним последовали и все остальные, собравшиеся сегодня в этом военном шатре. *** Англия, 14** год — Его Светлость приехал, он хочет видеть Вас. — Проси его, Оуэн, — склонив голову в бок, устало улыбнулась Маргарита пажу. Когда герцог Сауверс вошёл в покои королевы, ее дамы, поприветствовавшие его в дверях, не были удивлены. Младший брат короля, этот внушающий страх мужчина был частым гостем королевской резиденции последние несколько лет. С тех пор, как болезнь брата-короля стало более невозможно скрывать. Генрих VI проводил время в беспамятстве уже почти год. Лекари не знали, как быть с ним и его недугом, разводя руками перед Маргаритой и Майклом, сетуя, что болезнь могла достаться Его Величеству от деда, французского короля, наследником которого он являлся согласно договору, заключённому его отцом. Екатерина Валуа, мать Генриха VI, стала финальным штрихом в завоевании Франции. Приходясь побеждённому королю дочерью, она являлась неким символом победы англичан в столетней войне. Согласно заключённому договору Карл VI, прозванный безумным, назвал своим наследником не своего сына, а Генриха V. Потому Генрих VI звался королём Англии и Франции, потому, как считали многие, он сродни своему деду был безумен. Подарок от предка, которого их король и не видел. Поначалу у них получалось скрывать происходящее. Но вскоре пэры потребовали присутствие короля, едва ли помнившего собственное имя. Результатом их попыток стало избрание Ричарда Йоркского лордом-протектором королевства. Майклу не простили подобного поступка, доверие к нему было подорвано. И это пугало Маргариту. Если даже он не смог принудить лордов к подчинению ему, что будет с ними всеми, если этот надменный герцог захочет большего? — Маргарита, — мужчина вошёл без стука. Еще облаченный в одежду для верховой езды, он, верно, пришёл сразу к ней. — Брат, — слышать подобные слова от Маргариты было бы почетно, обращай он на это хоть какое-то ни было внимание. Они были связаны родственными узами, и он признавал и принимал это. Отчасти королева импонировала ему. Не глупая, но не настолько, чтобы удивить его, она училась быстро. Однако ее импульсивность, ее надменность и неумение вовремя склонить голову могли обойтись короне слишком дорого. И все же она часть его семьи. Семья — главное. Лишь семья, что бы ни происходило. — Я приказала принести прохладной воды, — приглашая его к массивному столу, стоящему в дальнем углу покоев, проговорила она, хмыкнув. Майкл не пил вина, предпочитая, как он сам говорил, затуманенным алкоголем мыслям светлую голову. — Благодарю, — едва коснувшись ее руки поцелуем, направился к столу он, тем не менее не сев, пока Маргарита не опустилась на стул, стоявший напротив него. Он осушил кубок, не притронувшись к еде. Вперив взгляд в разложенные на столе письма, он нахмурился, обнаружив в них карты. — Рада твоему визиту. Как самочувствие Ее Светлости? Мы шлем ей своё приветствие и наилучшие пожелания, — звякнув массивными кольцами о металл кубка, скорее по привычке спросила женщина. Отменному здоровью герцогини Сауверс можно было позавидовать. Она подарила жизнь уже не одному представителю Алой Розы, на этот раз все же удивив всех. Она родила девочку. — Эстер и Ребекка в здравии, я передам ей, — извечно суровое выражение его лица смягчилось на словах о дочери. Майкл, пожалуй, и не задумывался о том, что у него может родиться не мальчик. Держа первенца, он был рад рождению наследника. Спустя время родились Элайджа и Никлаус. Но взяв на руки дочь… Она прекрасна, его маленькая Ребекка. Он растил сыновей в строгости. Обучая их, он наблюдал за ними, прекрасно понимая, в ком из них есть необходимыe достойному человеку качества. И какого было его разочарование: он не находил их в Финне. Его старший сын, похожий на него менее остальных своим нравом и поведением, в будущем станет главой их семьи. Если не никчемным, то определено ничем не выдающимся. Элайджа был вдумчивым и умным ребёнком, излишне добрым, но… И отчего он не родился всего на год раньше? Он стал его отдушиной, к нему сдержанный герцог относился с большим теплом. Никлаус же являл собой сосредоточение всего того, что он, Майкл, желал видеть в своих детях. Упёртый и целеустремлённый, он походил на него самого в его годы. Он не признавал наносимых поражений, пусть о них знали только братья, от которых он и терпел их когда-то. Вместо того, чтобы покориться опыту старших, он оттачивал своё мастерство, будь то бой на мечах, верховая езда или же стрельба из лука. Честолюбие и гордыня отнюдь не порок, когда порождаемые ими чувства направляются в верное русло. Его сын был надменен. Определено. И не без оснований. Он носит имя Майколсон. Желание ли подстегнуть его к дальнейшим стараниям руководило Майклом, но он едва ли мог вспомнить момент, когда хвалил Никлауса. И разве была в том нужна? Он по-своему любил его, но куда больше герцога волновал Элайджа и Финн, что мог стать будущим главой их рода. Никлаус — всего лишь третий сын. Майкл вновь прильнул к воде. Он с неким ужасом наблюдал за тем, как медленно, но верно все наследие их отца рассыпалось на его глазах. Истинное несчастье — иметь короля, не имеющего твёрдой руки и сурового нрава. Он считал так, пусть и любил брата. Недуг его брата тревожил всех, и среди всего этого хаоса, царившего в первые месяцы, Маргарита не смогла сдержаться. Он понимал, что движело ей. Страх. Страх за сына, страх за его наследие, за власть, которую он могла потерять. Она никогда не испытывала тёплых чувств к представителям Белой Розы, но быть столь опрометчивой, чтобы расстроить и без того не лучшие отношения? Эта женщина свела на нет его старания. Она, как волчица, скалилась на тех, кто в любой момент мог открыть на неё охоту, не имей они принципов. Маргарита, сама того не ведая, оскорбила отца Элизабет и Карла, недавно почившего герцога Бургундского, настроив его детей против себя, а вместе с ними и приобретённых родственников среди английской знати. Благо, что у герцога Йоркского и герцога Таупа хватило благоразумия свести напряжение к минимуму. Ха, Ричард Йоркский, его она недолюбливала, пожалуй, болей всех, хотя бояться ей стоило не его, а его родственника — Невилля. Отставив кубок, Майкл вальяжно откинулся на спинку стула, сцепив пальцы в замок. Он источал спокойствие, но взгляд его был хмур. — Я приехал справиться о здоровье брата, полагаю, нет нужны говорить о том, что ты и так знаешь. И должна была сказать мне. Деланно приветливое выражение лица королевы в миг сменилось на тревожное. Значит, она поймёт необходимость. Эта мысль родилась в его голове довольно давно. Ещё до того, как о слабом здоровье Генриха стало известно всем. — Ричард занимает пост лорда-протектора не просто так. Его уважают, ему верят, — нахмурился он непроизвольно. — Генрих болен, и мы не можем знать наверняка, выздоровеет ли он. До его выздоровления и совершеннолетия Эдуарда Йорк продолжит нести свою службу. — Глаза женщины блеснули, тонкие губы искривились в усмешке, выдающей ее отношение к лорду. Она не успела и ответить, как Майкл продолжил. — У герцога Йоркского одни лишь сыновья. — Он замолчал, довольно подметив, как ее глаза расширились. Она поняла его. — Но у его брата есть дочь. — Металл проступал голосе Майкла по мере того, как он продолжал. — Она представительница их Дома. Девчонка младше принца, она растёт крепкой. — Меж ними повисла пауза. Он встретил тяжёлый взгляд женских глаз, заметив, как красные пятна покрыли шею Маргариты, настолько она была рассержена. — Ричард никогда не пойдёт против брата или же, — почти что шутливым тоном произнёс он. — Племянницы. Маркиза была не худшей кандидатурой для принца Эдуарда. Ещё юная, она обещала сделать блестящую партию, как только достигнет подходящего возраста. Англичанка, воспитанная в лучших традициях, девушка, которой будут принадлежать все северные земли отца. И к тому же красивая, как и ее мать, если верить слухам. Маргарита почувствовала, как к лицу прилила кровь. Ей стало плохо от одной только мысли, что родственница их вассала может стать женой ее сына. Почему она должна сносить все это? Ее муж не может защитить их от угроз, которые, по её мнению, нависали над короной, а теперь ещё и Майкл толкает ее сына прямо в объятия цепких острых побегов. Что она выдрала бы с корнем, будь ее воля. Власть утекала сквозь ее пальцы, и она ничего не могла с этим сделать. — Я скорее… — Поставишь под сомнение будущее сына? — Вспылил он, предугадывая ее слова. — Ты не глупа, если и хочешь казаться таковой. Это шанс… — Так жени на ней своих сыновей, — пренебрежение чувствовалось в каждой ее фразе. Она осеклась, сбавив тон. Герцог Сауверс — ее деверь, но он не станет терпеть подобных выпадов. — Если от этого будет зависеть будущее королевства, Ваше Величество. — Спокойно, снисходительным тоном ответил он, не переводя с неё аквамариновых глаз. Маргарита замолчала, затихнув. Нет. Этого не будет. Этого не случится. — Генрих выздоровеет, я уверенна, — растеряно проговорила она, вставая из-за стола. — Он выздоровеет. *** Мужчина натянул поводья, заставив коня остановиться. — Догоняй, Керолайн, — широко улыбнулся он, взглянув на раскрасневшиеся щеки дочери. Он сам учил ее ездить верхом, с самого детства, когда ей было по силу удержаться лишь на пони. Теперь его Керолайн держалась даже в мужском седле, но ей все же не хватало уверенности. — Вы снова остановились, отец, — Керолайн последовала примеру Билла, натянув поводья, но лошадь не послушалась ее. Замедлившись, она продолжала идти, пока рука герцога не перехватила повод, окончательно заставив ее стать. Под массивными юбками платья для верховой езды скрывались самые настоящие галифе. Отец позволял ей носить их, признавая их удобство для занятий. Элизабет бы пришла в негодование, узнай она об этом. Его милая герцогиня принципиально не ездила в мужском седле, предпочитая томy паланкин. Девочка, недовольно выдохнув, сняла кожаную перчатку, понурив голову. У неё не выходило справиться с этой лошадью. Куда больше ей нравился конь отца, она мечтала оседлать его. Хотя на что она надеялась с Вороном, если не могла совладать с какой-то породистой кобылой! Керолайн оставалась неподвижно сидеть верхом, пока не заметила, как милорд-отец спешился, легко и умело, словно для этого ему и вовсе не нужен был сквайр. — Иди ко мне, — взяв ее под руки, помог он слезть дочери, готовой расплакаться. Маркиза тяжело переносила неудачи, предпочитая более не притрагиваться к расстраивающим ее занятиям. Но это было делом принципа. Отец никогда не обманывал ее. И если он верил в ее успехи, значит у неё действительно кое-что получалось. Она не расстроит его своим поведением. — Мы с тобой прогуляемся. — Форбс развернулся, отдав приказ ехавшим позади пажам. — Отведите лошадей в конюшни, мы прибудем позже. Ее всегда удивляло, как из мягкого и тёплого голос ее отца в миг становился суровым. Он никогда не повышал голоса в разговоре со слугами. Этого и не требовалось, ему не пристало кричать, они должны слушать своего лорда. Одного тона хватало, чтобы каждый понял, что требуется герцогу. Ее Папа… Что можно сказать о человеке, чья любовь к ней была бесконечна? Он любил ее так сильно, прощал все шалости поболее матери. Его забота была ощутима, но меж тем он не давил на неё. Она его маленькая леди, как он любил называть ее. Его отрада. Они подошли к холму, с которого открывался вид на ровные зеленого цвета поля. Их поля. Чувствуя тепло рук отца, Керолайн заметно расслабилась, в тишине рассматривая природу. Ей стоит извиниться за сорванный урок. — Не позволяй сомневаться в себе, — поравнявшись с ней ростом, начал он неожиданно, — никому. И тем более себе. А теперь улыбнитесь, прекрасная миледи. — Керолайн поджав губы, двинулась в объятия милорда-отца, обвив его шею. — Твой дядя, помня о своём обещании, отправляет Ричарда к нам. Герцог отстранился, оглядывая дочку. Насупленное, выражение ее лица сменилось на заинтересованное, стоило ему заговорить о младшем кузене. — Возможно, он пробудет у нас до отбытия в столицу, — заключил он, выровнявшись. *** Англия, 14** год Margaret Regina — John Lunn Женщина, не думая о том, что может испортить платье, поднялась с колен, склонившись перед образом ещё раз. Небрежными движениями расправив юбки, она направилась к выходу из часовни. Спустя столько времени она наконец чувствовала себя спокойно Ее муж поправился, и пусть он был по-прежнему слаб, он был в уме. Отчего-то ей не было совестно за свой поступок перед Майклом. Он объяснял, что стоит быть более благосклонной к герцогу. Стоит показать, что родственная династия настроена мирно и что Его Величество, король, ценит ту помощь, что почти год Его Светлость оказывал всему королевству. Но она и не думала о подобной расположенности к учтивому лорду, в котором видела опасность. Первым делом, стоило ей узнать, что Генрих пришёл в себя, она приказала уведомить герцога Йоркского об этом: о том, что никто более не нуждается в нем и его присутствии. Более дружелюбного жеста с ее стороны ей сложно было вообразить. Она освободилась от его тени. Освободилась. *** Англия, январь 14** год. Майкл сжал переносицу пальцами, стараясь унять усталость и раздражение. Со смерти Эстер и младенца прошло больше года, но он не мог… Ему было… Ему было постыдно признаваться в слабости. В том, как известие это подорвало его самообладание. Его жена всегда была рядом с ним. Она была не так молода, но ее здоровье всегда было крепким. Если бы ни благоразумие, присущее ему, он бы давно сорвался на женщину, сидящую впереди него. — Ты будешь с ними учтива, Маргарита. Будешь. — Взглянул он на неё, заметив какой уставшей она выглядела. *** — Герцог Тауп, Ваше Величество, прибыл с семьей. Ее Светлость, герцогиня и юная маркиза, — женщины присели в реверансе и, вскоре выровнявшись, посмотрели на короля. Их официально представили монарху и теперь они могли лично поприветствовать его. — Какая милая девочка, — ответил Генрих, взглянув на светловолосую малышку. — Она вырастет красавицей. Герцоги не успели ответить, когда в разговоре приняла участие Маргарита. — И, право, она очень мила, — губ королевы коснулась улыбка, не значащая ничего. Это был брат Ричарда. Такой же голодный до власти в ее глазах. — Мы рады в деть вас при дворе, вы не часто радуете нас своим присутствием, а зря, вскоре Керолайн, — помедлив прежде чем вспомнить имя девочки, замолчала она, — пора будет подыскивать партию. — Если бы кто-то знал, как тяжело ей было говорить эти слова. Она смотрела на эту девочку, желая, чтобы она исчезла с ее глаз. Ее коробило от одной мысли, что эта маркиза может стать ей ровней. Она прекрасно помнила тот страх, что сковывал ее, пока муж ее, король, был болен. — Благодарим Вас, Ваше Величество. — Элизабет непонимающим взглядом посмотрена на милорда мужа, чувствуя себя неловко. — Наслаждайтесь праздником, — позволила им уйти королева. *** Англия, июнь 1478 год. — Матушка считает её семья жаждет власти, — хмыкнул принц, мерным шагом прохаживаясь по садам дворца. Кузен слушал его внимательно. — Ты должен делать выводы, основываясь на собственных представлениях. — Ответил прямо Никлаус, приняв взгляд Эдуарда. — Я верю матери, — не задумываясь ответил принц. — Более того, мне сложно будет сделать вывод о девушке, с которой я не знаком лично. В пору спрашивать у тебя, какова маркиза, это ведь ты танцевал с ней, — легко ударив кузена в плечо, проговорит он. Маркиза. Он почти не помнил ее лица. Уже не ребёнок, но ещё не взрослая девушка. С той упорностью, что герцог Тауп прячет ее в Миддлхэме, неудивительно, что ее почти не знали при дворе. — Что ж, тогда стоит начать с того вечера, когда ты отказался выйти, — в тон брату ответил Никлаус, желая уйти с не самой приятной темы. *** Англия, 19 сентября 1478 года — Все и без того знают, что он болен, — Элизабет оказалась рядом с мужем почти сразу же, как только он прочёл письмо. Ричард обнажил меч в Парламенте. Его чуть не схватили во время заседания. Приказ был отдан королевой. *** Руки Маргариты тряслись, стоило ей прикоснуться к письму, направленному из одной из крепостей близь Йорка. Что она наделала? Но она не могла позволить ему вновь взять власть в свои руки. Ее муж был болен, этого не знали лишь люди, утратившие возможность слышать. Протектором при нем должен был быть назначен кто угодно, но никак не Ричард, вошедший туда победителем. Она ненавидела его. Не понимала его и ненавидела. И они, эти никчемные лорды, выбрали бы его, она знала это. Его необходимо было схватить! И продержать до приезда Майкла под стражей! Но теперь… Что же она наделала? *** День рождения маркизы был окрашен в чёрный цвет одной лишь вестью. Цвет траура по кузену Джорджу, что умер от полученного ранения во время вынужденного бегства. Светловолосый Джордж, ее извечно улыбчивый брат. Ее кузен. *** Англия, осень 1478 — Я обязан помочь брату в его притязаниях на трон. — Но это измена, Билл. Генрих — король, он жив и он правит… Граф Уорик подначивает вас… Билл осек ее, сам не ожидая реакции, что вызвали ее слова. — Измена — это недоверие, что было проявлено к нам, вассалам короля. Мой брат сделал для королевства больше, чем она за годы пребывания здесь. Ее подозрительность и боязнь собственной тени привели к тому, что происходит сейчас. Едва ли это можно назвать жизнью, — замолчал он, развернувшись к дверям. — Это правление не принесло мира в Англию, лишь упадок и разочарование. Ричард изменит это. *** Англия, 1479 год. Никлаус бросил взгляд на спящие лица брата, сестры и Дамона, вновь переведя глаза на огонь, догоравший в камине. «Мне жаль, Ваша Светлость, но герцог и Ваши братья пали». Их отца больше нет. Их нет. Они остались совсем одни. — Клаус, — он обернулся резко, встретив две пары глаз, устремленных на него. Сонное личико Ребекки смотрело на него непонимающе. А глаза заснувшего в кресле Дамона напротив вглядывались в него, растеряв остатки дремы. Девочка не понимала выражение лица брата. Почему его глаза блестят? Если он так хочет спать, то отчего не ложится? И куда ушла Камилла, которая укладывала их с Коулом?