Единственная роза.

Письмо, отправленное Дамоном с одним из его личных гонцов, человеком, проверенным временем, должно было быть доставлено в Бургундию. Герцог скрепил его своей печаткой, поскольку сам король, если и задумался бы о диалоге с родственниками Керолайн Английской, едва ли написал бы. Он не мог терпеть ее бургундских родственников, отвечая им взаимностью. Их государства, далекие друг от друга, все же были близки как никогда, когда дело касалось просачивающихся слухов, содержание которых не всегда можно было назвать хотя бы терпимым. Никлаус знал, какого мнение Карла и в большей степени Маргариты о нем. Узурпатор, подлец, кара, обрушившаяся на Англию. Отчасти Дамон понимал принципиальность друга. Когда королевство разрывали отрывочные, но жестокие столкновения двух Домов Карл Смелый помогал семье своей сестры, воюя против его, Никлауса, отца и дяди. И во многом не без его поддержки Белая роза тогда одержала верх. Король отплатил герцогу, когда пришло время. Он не вернул ему его семью: вдовствующую герцогиню Тауп и поныне здравствующую — герцогиню Тауп, Керолайн Форбс — ни за выкуп, ни за обещание признать его право на престол. У него были абсолютно иные планы насчёт маркизы. Тем не менее, Бургундия ещё не вступила в конфликт, не выказав открыто поддержки ни одной из сторон: претенденту или же своей племяннице, английской королеве. Дамон прекрасно знал, на чьей стороне окажутся «симпатии» герцогства, однако не попытаться дипломатическим путём поддержать в любой момент готовый рухнуть мир меж ними он не мог. Путь до Дижона не должен быть слишком долгим. *** Мехелен, 1485 год. Усмешка, коснувшаяся лица герцога, сменилась угрюмым выражением лица по мере того, как содержание письма открывалось ему. Он мог с легкостью отправить его в топку, посмотрев на один лишь язык, на котором оно было написано. Ни строчки по-французски, только лишь сухой английский. Но интерес и желание почувствовать власть от того, как сам пес узурпатора, слывший однако по всей Европе человеком сильным, с блестящим умом, просил если не помощи, то невмешательства, завладел им. Невскрытое, письмо пришло к нему из Дижона, пересланное его женой Маргаритой. Этот наглец советовал ему! ему верно расставить приоритеты! И быть уверенным, что Его Величество, король Никлаус, не будет винить их в том, что кто-то посмел пользоваться утратой, когда-то коснувшейся семьи Ее Светлости, Маргариты Бургундской. Ни слова о племяннице, только легкий едва заметный намёк, понятный лишь им обоим. *** Бургундия, Дижон Тетушка Эдуарда, герцогиня, превозмогая неприязнь, что сквозила в ее взгляде, но, как она наделялась, не в словах, уведомила принцессу о желании прогуляться с ней этим ранним вечером, когда они ещё могли наслаждаться солнцем, дарившим тепло, а не его унылую видимость. Елене Болгарской в ее положении было полезно, как считалось, прохаживаться время от времени, покидая свои покои. Хотя каково ей знать? Но была и другая причина, по которой ей было интересно увидеться с невесткой. Она, не получив на такой случай распоряжений от мужа, приказала разместить гонца где-то близь замка, все же выделив ему место, где он сможет пребывать в ожидании ответа от Его Светлости. Если таковой вообще последует. — Елена, — герцогиня поприветствовала девушку, мельком пройдясь по склоненным фигурам ее фрейлин, выделенных ей ее мужем, Карлом. — Ваша Светлость, — сухо отозвалась принцесса, перехватив запястье, бархат которого был обит мехом. Они шли поодаль друг от друга, сопровождающие их дамы следовали далеко позади, что смутило Елену. Обычно они держатся на почтительном, но на более досягаемом расстоянии.  — Полагаю, тебе может быть интересно слышать новости из Англии, — ровно проговорила Маргарита, заметив, как голова девушки чуть повернулась в ее сторону. Взглянув на неё, Маргарита заметила на удивление воодушевленный и заинтересованный взгляд принцессы. — Вам пишет Керолайн? — голос Елены Болгарской потеплел на словах о ее племяннице. Кажется, это даже смутило герцогиню, вызвав непрошеные мысли. No Mood for Conversation — Rachel Portman — Нет, — помедлила она. — Гордость Флоренции, — презрительно хмыкнула женщина, — направил Карлу письмо несколько дней назад, какая самонадеянность. — Женщина мерным шагом двигалась по давно знакомому ей саду. Она застыла, остановившись прежде, чем Маргарита повернула голову в ее сторону. Словно опомнившись, Елена нагнала ее. — Неужто герцог сам приехал сюда, это же глупо, — ее пронзил страх за Дамона. Нет, он не мог… — Я слышала многое о Дамоне Сальваторе, но никто прежде не говорил, что ему присуща глупость. Так что нет, он не приехал. Всего лишь гонец, томящийся в ожидании ответа Его Светлости. Маргарита остановилась, и Елена последовала ее примеру, сильнее перехватив мех плаща трясущимися пальцами. — Полагаю, он занят молодой женой. В этот раз слухи, — «относительно его женитьбы,» едва сдержалась, чтобы не проронить этих слов, Ее Светлость, — оказались правдой, — взгляд герцогини стал серьезнее, глаза ее блеснули, устремившись на лицо невестки. Елена не замечала едкости, что обволакивала последнюю фразу герцогини. Ее не смутила и несколько неуместная усмешка, проскользнувшая на тонких губах женщины. Маргарита ждала ее ответа, но она молчала, не изменившись в лице, словно обращение это не имело к ней никакого отношения. Принцесса слышала ее, но не понимала смысла сказанных ею слов… Девушка замерла. Она не верила тому, что только что услышала. — Женой? — слова эти слетели с ее губ легко, но голос прозвучал сдавленно. Смех тронул слух герцогини, отчего она с недоумением посмотрела на принцессу. — Верно, — глядя на смеющуюся девушку, стояла Маргарита. Она была уверена, что весть эта вызовет совершенно иную реакцию. — Какая новость, — она не могла остановиться, продолжая хохотать, словно услышала пресмешную шутку. — Герцог женился. Брови девушки иронично изогнулись, а срывающийся с дрожащих губ смех, что она пыталась подавить, скрыв их за вышивкой плаща продолжался, хоть и раздавался словно издалека. То, каким высоким голосом произнесла она эти слова, словно передразнивая кого-то, окончательно смутило герцогиню, что ощутила некое облегчение? — Отрадно, что это так повеселило тебя, — помедлив, несколько сухо проговорила Маргарита, — а теперь пойдём дальше. На улице прохладно, а мы ещё не дошли даже до оранжереи, — глядя на принцессу, проговорила она чуть увереннее. Эта девушка поражала ее. Лишь на мгновение герцогиня усомнилась в своём к ней отношении, прежде чем одернув себя, уверяя в обратном, продолжить путь вдоль замка. *** Англия, Лондон Тяжелая, отлитая из золота, массивная с рубинами цепь, кулон которой повторял один из элементов его герба — Розу Союза, украшенную эмалью алого и белого цветов, опустилась на плечи Никлауса, холодом отозвавшись на его облачённой в упелянд, скрытый под мехом плаща, груди. Пальцы короля были усеяны кольцами; каждое из них являлась своего рода печаткой для разных документов, скрепляемых ею. Он смотрел на своё отражение в напольном зеркале, не видя ничего, что привлекло бы его внимание. Да, он король, одеяния, что они носят — часть их образа, который даёт понять, кто стоит перед тобой. Ему претила придворная мода, диктуемая в большей степени Бургундией. Его жена, как и он сам, предпочитали вычурности нарядов благородные ткани и английский фасон. Порой король удивлялся, что его Керолайн, выросшая при дворе дяди, пренебрегала арселе и длинными эннинами, ценя, пожалуй, лишь свободный покрой их платьев. Она, как и его миледи-матушка, носила английский чепец — гейбл — тяжёлый и грузный, но от того не менее красивый. Голову его жены украшала корона королевы Англии, ей не было нужды более показывать своё положение высотой головного убора и узором вышивки, разве что шлейф платья… Его Керолайн. Никлаус отвернулся от зеркала, дёрнув рукав, с которым никак не мог справиться слуга. — Достаточно, — хмуро бросил он, сам взявшись за рукав льняной нижней рубашки, не желавшей прятаться под бархатом другой ткани. Быстрым шагом направившись к выходу из покоев, он оставил ошарашенных слуг в тишине, растеряв то малое настроение, что у него было. *** Бургундия, Дижон Final Request — Dangerous Liaisons — John Fenton или Mistake of Your Life — Rachel Portman Девушка, закрыв за собой двери, пошатываясь, вошла в комнату. Она обомлела, почему-то засмеявшись. Елена хохотала, попеременно прикрывая губы украшенными множеством перстней пальцами или же бархатом рукавов. Смеясь и смеясь даже после прогулки с Маргаритой, она не заметила, как смех ее перешёл в плач, а дыхание стало настолько рванным, что она едва ли могла дышать. Благо, зная ее привычки, слуги оставили ее покои пустыми к ее приходу. Елена судорожно вздохнула, дёрнув ожерелье. Она чувствовала, как глаза начинают гореть. Так тяжело дышать. Зависть? Испытывала ли она когда-нибудь это чувство? Не будь она так потеряна сейчас, она бы сказала — да. К этой девушке, ставшей мужем человека, которого… Она виновата во всем, что свалилось на неё. Он был тем, кто видел в ней, Елене, ее саму, а не сулящие выгоду титулы. Он пренебрегал подобными мыслями, честолюбие и гордость не позволили бы ему опуститься до подобных разговоров. Его привлекала она. Он любил её, и он… Он женился на другой, девушке, которой позволено быть с ним, чего никогда не сможет она. Тихий плач, полный отчаяния, потонул в тишине комнаты. *** Англия, Лондон First Snow — The Fountain — Clint Mansell Констанс, опустив глаза в пол, терпеливо ждала, пока ее волосы приготовят ко сну. Она любила косы, однако часы, что затрачивались на их плетение, казались бесконечными. Будь у неё письма, она перебирала бы их. Кроме матери и пары дам, писавших ей по настоянию мужей — знакомых герцога — нежели из общего интереса, ей никто их не посылал. — Желаете ту же косу, что и вчера миледи? — Спросила герцогиню девушка. — Нет, самую простую, — откинув волнистую прядь чёрных волос назад, мило улыбнулась Констанс, получив в ответ не менее тёплую улыбку. Вчерашняя коса, хоть и сделанная по ее настоянию, была настолько тугой, что к утру ее голова болела. Но это стоило того, даже милорд-муж, спешивший в резиденцию короля, рассматривал ее сегодня утром, останавливаясь взглядом на плавных волнах ее волос. В покои постучались, отчего Констанс вперила взгляд в зеркало. Двери раскрылись не спеша, впуская в комнату хозяина дворца. Дамон вошёл в ее комнаты в одной ночной рубашке, скрытой под бархатом халата. Он заметил удивление, проскользнувшее на лице жены прежде, чем она спешно поднялась с пуфа, обернувшись к нему. — Милорд? — девушка жестом попыталась запахнуть халат, которого на ней не было. Губы Дамона дрогнули в полуулыбке. — Вы можете быть свободны, — обратился он к женщинам. — Вас уведомят, если вы понадобитесь, — добродушными тоном протянул он, глядя на жену. Констанс стояла у столика, изредка поднимая на него глаза. Каждый раз сталкиваясь с его взглядом, она одергивала свой. Он приблизился к ней плавно, словно диковинная пантера, о которой ей доводилось слышать от путешественников. Она слышала каждое его негромкое движение. — Вы что-то хотели, милорд? — Разве, чтобы побыть со своей женой наедине, нужна причина? — Она смутилась, не поняв его тона. — Констанс, посмотри на меня, — Она вскинула на него растерянный взгляд. Прежде они почти не оставались наедине. После свадьбы они делили ночи всего три раза. Дамон приблизился к ее губам, легко касаясь их в поцелуе. Девушка застыла, боясь прервать момент. Констанс непроизвольно прикрыла глаза, когда Дамон, не разрывая поцелуя, положив руку на ее затылок, начал распускать ее наспех схваченную косу. — Оставь их так, — прошептал он, переводя дыхание. Ничего более не говоря, он взял ее за руку и провёл к кровати. Уже давно разобранной для сна. *** Бургундия, Дижон, 1485 год Девушка ворочалась, натянув одеяло так высоко, как только можно было, она все равно чувствовала холод. Неужели так тяжело было затопить камин?