Смертельный сон

Мерлин видел сны не каждую ночь, и плохие чаще хороших — так уж вышло, не могло выйти иначе, не в их тяжёлые времена. Новый сон даже и на сон-то не походил, так — смутное видение, обрывки, тени из других миров. Мерлин видел надвигающуюся стену тьмы, ползущую, подобно туману. Травинки, которых она касалась, тоже чернели и съёживались, насекомые падали замертво, и Мерлин тоже должен был умереть, едва коснувшись непроницаемой завесы; и не убежать — не успеть, и не было сил, а главное — совсем не хотелось. Совсем не хотелось жить. Не осталось больше никакого грандиозного предназначения, и все обещания оказались забыты, и все желания стали несущественными, кроме тех, что осознались невыполнимыми. Шаг вперёд сделать было слишком страшно, шаг назад — слишком тяжело; Мерлин застрял на месте, почти на грани небытия, почти не чувствуя страха смерти, но эта душевная леность была мучительнее смертельной агонии. Чёрный туман нёс смерть — но необычным путём; он был хуже оружия, хуже любых известных Мерлину заклинаний, он отнимал жизнь прежде, чем уничтожить тело. Всё, что чувствовал Мерлин, — тонкий, невзрачный, неузнаваемый травяной запах, и ничего кроме. Чтобы отпустить всё это, стоило протянуть руку и дотронуться до ядовитого марева, вот только тело совсем не желало слушаться, оно онемело, превратилось в камень вслед за душой, а потом Мерлин проснулся. — Такое ощущение, что в Камелоте больше никто не спит спокойно, — Гаюс бросил на Мерлина быстрый взгляд и продолжил что-то перетирать в ступке. Мерлин поднял голову и потёр затёкшую шею. Оказывается, он задремал прямо за столом. — Даже ты?.. — У меня старческая бессонница, мне положено маяться до утра. — Гаюс бросил в стеклянную бутыль щепотку чего-то белого, и прозрачная жидкость внутри забурлила. — Странно. Я почему-то постоянно слышу твой храп, — Мерлин не остался в долгу. Привычные споры помогали ощущать себя живым. — Зато ты просыпаешься от кошмаров, — Гаюс сказал это так укоризненно, словно Мерлин сам насылал на себя дурные сны. — Что на этот раз? — То же, что и в прошлый, и в позапрошлый. — Наваждение медленно рассеивалось, и с каждой минутой всё более и более странным казалось тогдашнее оцепенение; разве можно так чего-то испугаться, чтобы расхотеть всего — даже бороться за жизнь? И всё же нельзя недооценивать такие предвестники. — Гаюс, я уверен, что это знак. Предсказание. Какие были у… Морганы, — имя далось с таким трудом, что Мерлин почти вытолкнул его из себя — и это тоже было не случайно. — Только она всегда видела точно, а я пока ещё… не могу ничего понять. — Так что же ты всё-таки видишь? — Не знаю. — Мерлин помнил только черноту и тонкий травяной запах. Запах преследовал его и сейчас, он был вполне реален и шёл от деревянной ступки Гаюса. — Что это, Гаюс? — Опиумный мак. Я готовлю снотворное. Королю тоже не удаётся заснуть этой ночью. — Мак, цветок зла, — рассеянно протянул Мерлин и спохватился: — Артур не может заснуть? Он ведь собирается завтра в поход, на западные границы Камелота!.. Ему нельзя чувствовать себя уставшим. — Ему вообще нельзя туда отправляться, — сурово отрезал Гаюс. — Ты знаешь, что творится на границах. Вернее… конечно, не знаешь. Никто не знает. Ни один посланный за пределы королевства отряд не вернулся. Я попытался убедить Артура не подвергать себя такому риску, но он… — Вежливо отправил тебя восвояси, я знаю. Я даже не буду пытаться, — про себя Мерлин решил, что всё же попытается. Но всё будет впустую… бесполезно отговаривать Артура от опасной выходки, если тот сочтёт, что это его долг. Пристальный взгляд Гаюса из-под очков говорил о том, что лекарь легко догадался о его мыслях. — Постарайся защитить его и не сгинуть самому, — это прозвучало почти как приказ короля, нет, в разы строже. — А пока отнеси это. На дне флакона плескалась бесцветная жидкость — опиумная настойка из мака, очень слабого, не опасного для здорового организма разведения, и всё же Мерлину совсем не нравился такой способ. Раньше Артур никогда не просил снотворного — или, по крайней мере, Мерлин ничего об этом не знал. Значило ли это, что, подобно Мерлину, Артур тоже не мог заснуть толком уже несколько ночей подряд? Впрочем, заснёшь тут, когда в твоём королевстве — или на его границе — творится такое. Приснился ему в кошмаре запах мака — что с того? Да и не приснился он вовсе, просто просочился из реальности, в которой Гаюс доставал из стеблей млечный сок, только и всего. — Артур? — Мерлин постучал из приличия, но зашёл, не дожидаясь ответа. Стоящий у окна Артур не поприветствовал его ни словом, ни жестом, только немного скосил глаза. — Держи, — Мерлин протянул ему флакон. — Но лучше… выпей только половину. По-прежнему не говоря ни слова, Артур вытащил пробку зубами и опрокинул весь пузырёк. Насупленное лицо Мерлина, должно быть, казалось комичным, потому что Артур наконец-то улыбнулся и положил ладонь на его макушку. Обычно этот покровительственный жест заставил бы Мерлина сморщиться ещё сильнее, но в этот раз все прочие чувства отбросил внезапный испуг. Пальцы Артура вдруг показались Мерлину ледяными; от них шёл смертный холод, такой ощутимый, что самого Мерлина пробила внезапная дрожь. — Что с тобой? — Артур убрал руку, и Мерлин наконец-то заметил: Артур был облачён в полное боевое обмундирование, включая металлические перчатки. Вот почему его пальцы были такими холодными. — Почему… ты так одет? — Не собирался же Артур отправиться в поход прямо сейчас? Впрочем, с него и не такое станется. Но Артур только пожал плечами. — Тренировался до позднего вечера. Раз уж заявился без спроса, можешь приступать к своим обязанностям. — Артур вытянул руки, и Мерлин принялся стягивать с него злосчастные перчатки, а затем — избавлять от кольчуги. Привычный насмешливый тон Артура немного ослабил его беспокойство. Подумать только — он радовался неумелым остротам Артура. Мерлин понадеялся, что не выглядел слишком довольным, обслуживая Артура посреди ночи. — Думаешь, тебе помогут твои тренировки? — Почему нет? Потому что тебе не придётся драться, — почти сказал Мерлин вслух, но промолчал. — Потому что драться будешь не ты. И это не будет дракой в том смысле, в котором ты это представляешь. Как жаль, что Артуру не рассказать о чёрном тумане, который высасывает жизнь. Конечно, это не было простым сном. Артур отправляется на границу, уверенный, что отыщет там отряд, пришедший из соседних земель, или бродячих разбойников, или войско, посланное Морганой, но встретит нечто иное, неизвестное, страшное, и его нельзя ни переубедить, ни предупредить. Только сопровождать. Перед тем как отойти ко сну, Артур снова потрепал волосы Мерлина, и на этот раз его пальцы были тёплыми. Выпитая опиумная настойка не помешала королю проснуться с первыми лучами солнца. — Держись сзади, — сказал он Мерлину, когда их лошади в очередной раз поравнялись. — Ни один рыцарь Камелота не вернулся отсюда живым. Твоя бессмысленная смерть не будет приятным началом дня. — Неужели? — Мерлин язвил по привычке, не задумываясь, весь ушедший в сосредоточенное прислушивание. Ни одной тени, ни одного случайного звука. Может быть, повсюду и впрямь орудуют шайки головорезов, которой посчастливилось уложить пару десятков рыцарей. И такое случается — и уж точно случается чаще, чем смертельная ловушка, вдруг опоясавшая целое королевство. Лошадь Артура вдруг всхрапнула и попятилась. Артур свесился, не отпуская поводьев, и шумно вздохнул. — Это сир Роджер, — пробормотал он. Лицо лежавшего человека всё ещё было узнаваемым, но уже несло на себе отпечаток смерти. Понемногу становилось очевидно, что на границе орудовали не какие-нибудь грабители — тело погибшего рыцаря было нетронутым. Не походила сцена и на место преступления наёмных убийц: меч рыцаря хоть и был обнажён, не имел на себе следов крови. Но воины Камелота — не из тех, кто не успевает перед смертью хотя бы раз попасть в цель, если, конечно, не получают предательский удар в спину. Однако на спине сира Роджера не было никаких ран, равно как и на других частях тела. — По-твоему, это Моргана?.. — спросил Артур. Прежде он никогда не обращался к Мерлину с подобными вопросами в таком месте и в такое время. Он вообще не задавал вопросов. И никогда не звучал так растерянно, хотя именно сейчас сомнений почти не оставалось: так убивает только магия. — Да, — Мерлин не добавил «думаю» или «полагаю». Конечно, так легко заманить в ловушку короля, который предпочтёт сам столкнуться с опасностью, прежде чем послать на смерть всех своих людей. Даже странно, что прошло уже несколько дней с пропажи первого отряда. Повелевать такой ужасной силой несколько долгих дней… Мерлин уже не был уверен в том, что сможет дать ей отпор. Лошади опять заволновались — они уже чувствовали дурное; Артур зачем-то соскочил со своей, Мерлин тоже — следом; неважно было — стоять на ногах или оставаться верхом — всё едино. Наконец-то и сам Мерлин ощутил приближение — слишком запоздало для магии такой мощи. Несколько лошадей вдруг улеглись на землю; одна коротко заржала и быстро умолкла, и Мерлин тоже ощутил смертельную тоску — хоть ложись следом и лежи вечно. Чёрная завеса уже окружала их — всё было совсем как во сне, и, в точности как во сне, Мерлину тяжело было даже руку поднять — не то что защищаться, и тяжело не физически — просто не хотелось, ничего уже не хотелось. Рядом пошатнулся Артур и совсем не грациозно упал на колени. С большим усилием Мерлин потёр глаза, словно надеясь — как это иногда бывает во сне — разомкнуть их в реальности и проснуться от жуткого кошмара, и это вдруг подействовало. Будь он один, Мерлин наверняка сдался бы и остался навсегда рядом с несчастным сиром Роджером, но подвести Артура — оплошность совсем иного рода. Только бы не дать Артуру здесь сгинуть. Всё, что угодно, только бы не… Мерлин окончательно проснулся — настолько, что его в его обновлённом сознании даже мелькнула мысль — нельзя допустить, чтобы Артур узнал о его магии! Но и медлить больше нельзя, ни одного мгновения. Гигантской воздушной волной Артура отбросило далеко прочь. Лучше уж так: можно будет убедить его в том, что этот внезапный порыв был атакой врага. Убедившись, что Артур скрылся из вида, а значит, и сам не мог увидеть лишнего, Мерлин собрал все силы, все до самой последней капли, из всех своих тайников, потому что — он не мог знать точно, но и не знание руководило им — только так он мог противостоять этим странным чарам на равных.