Смертельный сон

Попрощавшись с драконом в окрестностях Камелота, Мерлин помчался к замку. Ему приходилось бегать во время приключений с Артуром, да и, просто прислуживая ему, приходилось носиться по коридорам, но так много он не бегал, наверное, никогда. Перепрыгивая через ступеньки и едва вписываясь в повороты, он добрался до комнаты Гаюса: стояла ночь, и лекарь спал — это было хорошим знаком; если бы случилось непоправимое, Гаюс не смог бы заснуть. Мерлин знал, что Гаюс никогда не спал после того, как не смог кого-то спасти — он так и не привык к чужой смерти. — Мерлин? — Гаюс приподнялся на постели и криво надел на нос очки. — Мой мальчик, хорошо, что ты так быстро вернулся. — Что с Артуром? — Он… отдыхает, — в голосе Гаюса проскользнула и скрылась неловкость. Однако его тон не прятал в себе никакой страшной тайны. Может быть, всё обошлось. А может быть, ничего особенного и не случилось. — Мне не беспокоить его? — Нет-нет. — Гаюс вскочил с непривычной для его дряхлеющего тела поспешностью и едва не запутался в подоле длинной ночной сорочки. — Напротив, я рекомендую тебе… побеспокоить его как можно скорее. Больше того, ты побеспокоишь его, если продолжишь отсутствовать. А ведь Артур сам прогнал его накануне. Можно подумать, этому приказу стоило верить. — Что вообще случилось? — Мерлин нетерпеливо помог Гаюсу одеться; он потащил бы его к королевским покоям силком, но это не требовалось: Гаюс и без того спотыкался второпях. — Скажи мне честно. Ему хуже? — И да, и нет, — пространно отозвался Гаюс, и Мерлин едва ли зубами не заскрежетал. — Уже после полудня того дня, как ты ушёл, он начал волноваться. Сначала молча, потом спрашивал о тебе. Знаешь, так осторожно, будто бы издалека, — Гаюс вдруг улыбнулся, как улыбается родитель, наблюдая за неуклюжестью своего ребёнка. Узел в груди Мерлина понемногу начал расплетаться — улыбка Гаюса давала надежду, но кроме того — где-то на краю бессознательного ему было приятно. Это было пропитанное нежностью крохотное злорадство. Артур ждал его возвращения, он пожалел о своей вспышке. — Потом он спрашивал уже напрямую, пытался даже до тебя докричаться, едва не сорвал голос, повторял мне, что твоя обида затянулась, грозился лишить тебя должности его слуги. Потом… случилось неприятное. Он… понимаешь, когда боль снова вернулась… не захотел пить лекарство. Сказал, что ты, должно быть, разозлился из-за того… что случилось. Узел немедленно вернулся и на этот раз затянулся так сильно, что перехватило дыхание. — Я не… это имел в виду, — только и смог пролепетать Мерлин. — Ты же… переубедил его? Гаюс развёл руками. — Переубедить его мне не удалось, а применять насилие казалось не слишком удачной идеей в то время. Равно как и упрямство Артура… было не очень-то мудрым с его стороны. И боюсь, без тебя мы бы так и остались двумя дураками. — Гаюс, ты не возражаешь, если я побегу быстрее? — Да, возражаю, пока не дослушаешь до конца. Как ты можешь догадаться, все эти добровольные мучения нехорошим образом сказались на его рассудительности. Её и так-то обычно недоставало… Так или иначе, он попытался отыскать тебя… сам. Мерлин остановился так резко, что Гаюс едва не налетел на его спину. — В каком это смысле? — В самом прямом, он попытался встать и отправиться за тобой. Всего несколько часов назад. Несколько часов назад… именно тогда, когда Мерлин заглянул в колодец, и тот показал ему… Он так до конца и не понял, что именно увидел, но ничего хорошего — это точно. — Для его тела это было слишком большим усилием. Но это моя вина — я упрекал тебя за то, что ты оставил его одного, а сам… Мне пришлось срочно отлучиться к другим пациентам. Стражники у его комнаты услышали шум. — Тяжёлое молчание ненадолго окутало их. — А ты… Мерлин, я надеюсь, твоя вылазка хотя бы не была напрасной?.. — И да, и нет, — Мерлин не удержался от того, что передразнить старого лекаря. — По правде сказать, мне не было нужды отправляться так далеко. Но всё же… я кое-что узнал о себе. Смотри. Моя магия возвращается, просто очень медленно. — Он приостановился и вытянул руку, но ничего не произошло. — Я, должно быть, уже истратил единственную каплю… Гаюс, я не знаю, сколько придётся ждать, пока я смогу вылечить Артура. Может быть, годы. Но однажды… — Мерлин, вот последнее, что я собирался тебе сказать. Стражники утверждают, что Артур стоял посередине комнаты, прежде чем снова упасть. На этот раз Мерлин не стал спрашивать разрешения, чтобы оставить Гаюса позади. Он едва не ворвался в покои Артура как ополоумевший вихрь, но в конце концов проскользнул внутрь осторожно и тихо закрыл за собой дверь. — Артур, — шёпотом позвал он. Обычно Артура было не добудиться, но сейчас он зашевелился, потревоженный этим едва слышным зовом. Проигнорировав прикроватное кресло, Мерлин присел на край постели, и тогда Артур окончательно проснулся. — Мерлин? — он почему-то тоже шептал; то ли не был сил на громкий голос, то ли какая-то особенная таинственность сгустилась над ними. — Это правда ты? — Кто же ещё? — Мерлин стиснул ладонь Артура в своих пальцах, одновременно вглядываясь в его лицо. Чего стоило ожидать? Гаюс говорил что-то о «слишком большом усилии». Как следовало это понимать? — Ты уволен, — заявил Артур, но руку не отнял. — Пускай, — осторожно согласился Мерлин. — Только я всё равно останусь. Как друг. И как… — Где ты был? — Артур звучал недовольно, но таилась в его голосе какая-то пугливая настороженность, как будто — можно ли в это поверить, или давным-давно стоило поверить? — он боялся, что Мерлин вернулся случайно и ненадолго, что его можно отпугнуть какими-то глупыми словами. — Это не очень интересно, — ни правды, ни удачно подвернувшейся лжи; и кроме того, Мерлину не хотелось лишний раз вспоминать о своём побеге. — Лучше расскажи, что ты тут вытворял. Артур тревожно засопел, но не удостоил его ответом. Мерлин погладил его по щеке, чувствуя неприятное тепло. Его тело… слишком большое усилие… Что это могло значить? Если его видели стоящим на ногах, это было больше, чем просто хорошим знаком, но даже Мерлин знал — а Гаюс и подавно, — как опасно торопить выздоровление. Артур судорожно сглотнул и закусил нижнюю губу, и тогда Мерлин со вздохом взял со стола флакон со злополучной маковой настойкой. Почему-то этот пузырёк больше не казался ему зловещим. Всего лишь инструмент, который может принести вред, а может помочь. — Нет, — тревожно сказал Артур. — Я больше не… — Немного можно. И нужно. — Мерлин настойчиво поднёс пузырёк к его губам и наклонил. Ему тоже было стыдно: так глупо вести себя последние дни, вместо того чтобы просто помогать. Несколько минут он рассеянно наблюдал за тем, как разглаживалась морщина у Артура на лбу. — Ты правда встал, Артур? — Тот уставился на Мерлина, моргая тяжело, словно избавляясь от остатков тяжёлого кошмара. Да, именно так. — …Думал, мне приснилось. — Нет, не приснилось, — Мерлин, наверное, засмеялся бы, не будь вокруг так уютно тихо. — Но ведь уже снилось… раньше. И не один раз. — Теперь — только наяву. — Немного потрясённый — хотя чему уж тут удивляться, в самом деле — Мерлин положил ладонь на его бедро. — Только не вздумай сейчас подниматься. Просто попробуй… Артур всё понял сам и медленно согнул ногу в колене. Потом — с заметным трудом — и вторую. — Ну вот и хорошо, — Мерлин сам же и удивился своим словам: как это — хорошо, почему же просто хорошо, почему не замечательно, не отлично, где его восторг и радостное неверие? Но было просто мирное «хорошо», тёплое и увесистое, и не потому, что впереди у них обоих оставалось ещё много работы. Лишь казалось странным — почему ему померещился ужасный конец, почему привиделось худшее? Страхи съёживались, как последние клочья чёрного тумана в последние секунды короткой борьбы на границе королевства. — А теперь позволь мне… — Мерлин осторожно обнажил спину Артура. Покрывавшие её раны медленно заживали, кровоподтёки меняли цвет. — Гаюс успел передать мне наколотого льда. Он и так уже почти растаял… Артур вздрогнул от холода, когда узелок со льдом прикоснулся к его коже. Мерлин поморщился — его собственные пальцы тоже начинало сводить от холода, но это было сущей ерундой. Все его поспешные решения казались ерундой. Вот что он должен был делать с самого начала и по настоящую минуту: не давать Артуру отчаиваться и не отчаиваться самому. С другой стороны, разве не его необдуманная отлучка заставила Артура снова подняться? Могла ли Моргана предвидеть и это тоже? Мерлин надеялся, что смог увлечь их туда, где их судьбы были скрыты от чужого недоброго взгляда. Льдинки растаяли, все до последней, и превратились в прозрачную воду. — Мерлин, — сонно протянул Артур, позволяя укутать себя в одеяло, — ты снова принят на службу. — Ждёшь, что я разрыдаюсь от радости? — По правде говоря, Мерлин и впрямь готов был вот-вот разрыдаться — но уж, конечно, не от возвращения своего завидного положения. Но сдержался — хватит слёз. — Половина придворных разрыдалась бы, займи твоё место… неблагодарный. — Неожиданно быстрым движением для засыпающего он схватил Мерлина за руку. — Только этого не случится. Какая жалость для них. Так же быстро Мерлин прикоснулся губами к костяшкам его пальцев и поднялся на ноги. — Куда ты?.. — спросил Артур так испуганно, что Мерлин с большим трудом высвободил руку — трудом не физическим. Артур был ещё слишком слаб. — Я вернусь так быстро, как только смогу, и в одиночестве ты точно не проснёшься, — уклончиво заверил он, ведь Артур спрашивал именно об этом, совсем не о том, куда именно Мерлин направлялся. Уснуть Артур успел ещё до того, как Мерлин дошёл до двери. — Получается, если бы я не сбежал, ничего бы не произошло? — спрашивал Мерлин чуть позже, усердно выдавливая сок из стеблей ревеня — Гаюс сумел-таки где-то раздобыть их даже в его отсутствие. — Получается, что я помог Артуру тем, что ушёл? Само это предположение звучало глупо, и поднявший голову от книги Гаюс, очевидно, придерживался того же мнения. — Только тем, что как можно скорее вернулся.