Обитель для двоих

И Бог шагнул в пустоту. И Он поглядел вокруг и сказал - Я одинок. Сотворю себе мир. Дж. У. Джонсон

Где-то глубоко, в раскаленных недрах Звезды, случился странный сбой. Звезда замерла в тревоге, даже слегка приглушила свою первую астрономическую яркость, затуманившись и словно прислушиваясь к себе, а потом напряглась, став большой и белой, вздулась газовой оболочкой и выплюнула в космос огненный сгусток вещества. Это было сделано с такой силой и яростью, что против всех законов физики вещество не вернулось обратно и не рассеялось в околоорбитном пространстве, а, получив хороший импульс, устремилось со все возрастающей скоростью вперед. Где-то глубоко в космосе, беззвучно пронзая межзвездное пространство, несся к земле обетованной межгалактический корабль первого звездного класса типа «ковчег» со звучным названием «Авалон». Корабль принадлежал крупнейшей земной корпорации «Родная Обитель», специализирующейся на заселении вновь открытых миров в других звездных системах. Сейчас целью его космического путешествия была четвертая планета в системе Бхакти. Переселенцев не пугала ни длительность перелета, целых сто двадцать лет, ни стоимость этой авантюры. Гарантии, которыми обильно сыпала компания, и радужные перспективы сказочной новой жизни на лоне девственной, не изгаженной отходами человеческой жизнедеятельности природы заглушали доводы разума. И люди решались. Пять тысяч переселенцев сейчас мирно спали в капсулах, погруженные в гибернацию, совершая свой первый в жизни перелет в межзвездном пространстве. Пять тысяч человек и двести пятьдесят восемь членов экипажа должны были проснуться через девяносто лет, за четыре месяца до прибытия на планету Родная Обитель II. Что толкнуло этих людей на столь отважный поступок? Что заставило их покинуть свой дом, друзей, родных и искать счастье на другом конце Вселенной? Кто согласился вести и обслуживать этот корабль, рискуя никогда больше не увидеть родных лиц? Ответ прост. Или законченные одиночки, которым нечего было терять и не по ком тосковать, или путешествующие целыми семьями, продавшие на Земле все и купившие билет в одну сторону. Некоторые умудрились даже прихватить с собой домашних питомцев: один отсек корабля был уставлен капсулами с мирно спящими собачками, котиками и прочими разновидностями друзей наших меньших. Не спал только один обитатель огромного корабля, да и то это был не человек, а андроид. Его безупречно сидящий малиновый пиджак, черная бабочка на белоснежном воротничке сорочки, напомаженные, зачесанные назад темные волосы – все настраивало на торжественный лад. Казалось, еще минута – и тишину ресторана взорвет шум музыки и тысячеголосой толпы. Уставшие от почти векового сна путешественники хлынут в бар, чтобы утолить жажду, вызванную вынужденным сухим законом. Именно в преддверии этих толп Артур (так значилось в техническом паспорте бармена-андроида) и полировал до зеркального блеска бокал, в стотысячный раз стирая несуществующее пятнышко на стенке и придирчивым взглядом рассматривая прозрачное стекло на свет. Он ждал. Весь смысл его существования сводился к ожиданию того момента, когда он станет нужен, когда людям потребуются его услуги, когда он станет гостеприимным хозяином этого царства хрусталя и изысканных напитков. Это будет его триумф, его звездный час, а пока он в отупляющем одиночестве, чтобы не забыть манеры светского общения и не умереть со скуки, вел беседу с маленьким роботом-уборщиком. Тот не обладал интеллектом, и все, на что его хватало, это замереть, когда ему говорили «стоп», прервав на время свое нескончаемое движение, и почтительно слушать, пока говорящий не решал, что хватит, и не отпускал его восвояси. Вот и сегодня Артур делился пикантными воспоминаниями о своей бывшей службе в баре лунного космопорта, ностальгируя по веселым денькам, заполненным шумом и суетой, как вдруг корабль неожиданно тряхнуло. Его строили с учетом форс-мажоров, и мощное силовое поле вокруг него исключало возможность столкновения в принципе, поэтому на кукольно-красивом лице бармена отразилось неподдельное удивление. Он замер с бокалом в руке, словно прислушиваясь к невидимому внутреннему радару, вскинул правую бровь, заменяя этим движением готовое сорваться с уст «гребаный звездец», не входящее в утвержденный лексикон роботов. Незаметная внешнему наблюдателю дрожь пробежала по его телу, достигнув упругих прочных колесиков на устройстве, заменяющем роботам его класса ноги. Он прикрыл глаза на мгновение, отключаясь, уйдя в себя, вздохнул и, широко улыбнувшись, поднял пустой бокал в приветственном жесте: — Добро пожаловать на «Авалон»! *** — Стайлз. Стайлз. Ему снится то единственное лето, когда была еще жива мама, и они все вместе поехали к океану. В свои семь он неплохо держался на воде, оправдывая затраченное на него тренером по плаванию время. Считалось даже, что он прекрасно обойдется без подстраховки в виде нарукавников. Но… отбойное течение непредсказуемо. Он даже не успел понять, что случилось, когда стремительный поток подхватил его, завертел, закрутил, не давая возможности добраться до берега. И, может быть, он и справился, если бы не паника, которая сковала его маленькое сердечко. Соленый поток хлынул в нос, рот, дыхание остановилось, и сознание начало гаснуть. Последнее, что он помнил — как что-то твердое толкнуло его в грудь, сдавило его ребра, он попытался оттолкнуть это что-то и… Возвращение в реальность оказалось не из самых приятных. Где-то на периферии сознания он понимал, что это ему снилось, что он не маленький мальчик и не на пляже в Калифорнии, но гибернация неохотно отпускала из своих цепких объятий. Горло нещадно драло, язык распух и горел, словно по нему проехались наждачкой, и слегка подташнивало, как бывает, когда морская вода попадает в желудок. Открыв глаза, он покрутил головой: мышцы шеи болели — то ли от долгого бездействия, то ли из-за укола, который ему только что любезно вкололи. А перед глазами с лазерной проекции сияло белозубой улыбкой, двоилось, и то приближалось, то удалялось лицо девушки в форме космического флота. — Добрый день, Стайлз. — Лицо наконец-то обрело четкую конфигурацию, и на нем отразилось легкое беспокойство. — Все нормально? — Д-да… — Неуверенность в голосе выдавала с головой. — Хорошо. — Девушка с проекции улыбнулась еще лучезарнее, по-видимому, решив не отвлекаться на такие незначительные детали, как растерянность пассажира, и продолжила: — Вы провели в полном анабиозе 120 лет. Ваше космическое путешествие подходит к концу. Вас ждут адаптационные четыре месяца на борту первого космического лайнера компании «Родная Обитель», масса развлечений, приятное общение… — Всего хорошего, Стайлз за. — Перевесившись через борт капсулы и недослушав до конца приветственную речь, парень скатился на сверкающий, идеальной чистоты пол, попытался подняться и, не удержавшись, растянулся во весь свой рост. — Не надо спешить. Постарайтесь не делать слишком резких движений: ваше тело не привыкло еще к режиму бодрствования. — Ну, положим, оно и раньше не очень-то меня радовало, — проворчал Стайлз, тем не менее умерил свой пыл, и следующие движения его приобрели неспешность и плавность. Почти. Он оглядел помещение: конец зала терялся в дальних далях, и насколько хватало зрения — все было уставлено капсулами. Они мягко светились изнутри, как бы намекая, что «домик занят», «жилец на месте», «не будить». Возможно, не все еще проснулись, как я», — мелькнуло в голове парня, и вслед за этой мыслью возник образ отца. Он купил им билеты на этот корабль в поисках счастливой жизни, соблазненный красочными обещаниями сказочных доходов, а также в попытке сбежать от тягостных воспоминаний и главным образом от себя. Смерть жены подкосила этого сильного мужчину, лишив вкуса к жизни, и только долг перед сыном наполнял смыслом его существование на Земле. И вот он поверил, что вдали от их дома, от надгробия с именем любимой когда-то им женщины, он сможет начать новую жизнь. Стайлз поддержал его — у него были свои интересы. Побывать на краю Вселенной, увидеть новый мир, завести новых друзей — это ли не веская причина, чтобы свалить со старушки Земли. К тому же сердце его было разбито одной рыжеволосой красавицей, которая так и не снизошла до простого игрока школьной команды в лакросс. — Вы не знаете, мой отец, мистер Стилински, проснулся? Где я могу с ним встретиться? Мы, знаете ли, вместе путешествуем на Обитель II, — Стайлз с надеждой вытягивал шею и оглядывался по сторонам, пытаясь разглядеть в капсулах лица людей. — Эй, почему эти люди спят? — Пройдите в свою каюту. На все вопросы вам ответят в лекционном зале. Следуйте в каюту. Первый уровень. Прямо по коридору. Дверь подсвечивается. — Автоматический голос упорно гнал Стайлза прочь, предлагая как можно скорее покинуть отсек корабля с капсулами и оказаться в жилой зоне. Мелькнула мысль, что, возможно, отец уже проснулся и ждет его там. Стайлз кивнул, соглашаясь с этой мыслью, и поспешил туда, куда указывал его виртуальный проводник. Когда они покупали с отцом билеты на этот корабль, им, конечно, устроили в ознакомительных целях видео-экскурсию, но тогда он даже и предположить не мог, насколько он огромен. Двигаясь сейчас по бесконечному коридору, уходящему, казалось, за горизонт, Стайлз жалел, что не взял свой любимый скейт в это космическое путешествие — вот, где бы он пригодился. Тем не менее двигался подросток по коридору достаточно скоро, и свет бежал чуть впереди, чутко реагируя на его приближение. Двери кают были плотно закрыты, и то, что до сих пор им не была встречена ни одна живая душа, рождало смутное чувство тревоги. Стайлз крутил головой во все стороны, пару раз даже постучал в двери на ходу, но отклика не получил. — Простите, — он поискал глазами спутницу, и та моментально высветилась на ближайшей проекционной панели, — а вам не кажется, что здесь как-то пустовато? Может, просто все где-то собрались вместе? Мне точно нужно в каюту? Заученная улыбка девушки послужила ему ответом. — Ваша каюта, сэр. Он чуть было не проскочил ее, двери его каюты были ярко подсвечены холодным голубоватым светом. — Браслет, — подсказал голос, и Стайлз послушно приложил идентификационный браслет к сканеру. Каюта была небольшая, но по рациональности использования внутреннего пространства можно было смело ставить высший балл. Кровать в нише при желании можно было быстро превратить в удобный диван, столик за ненужностью легко исчезал в полу, а стена напротив кровати вообще скрывала много приятных неожиданностей, будь то огромный экран или внутренний шкафчик с зеркалом и полочками, уставленными всем, что только может понадобиться путешественнику для личных нужд. Стайлз быстро нашел шкаф со своим багажом. Наконец-то! Как описать то блаженство, когда тело окутало родное тепло любимой футболки. А если к этому добавить потертые джинсы, повидавшие немало приключений своего хозяина, и клетчатую рубашку, цвет которой весьма условно можно было обозначить, как темно-зеленый с вкраплениями ржавчины — он почувствовал себя дома. Пусть не сил, но уверенности у него поприбавилось. Отца в каюте не было. Ни послания, ни следов его пребывания. Быстро оглядев себя в зеркале, пригладив рукой взъерошенные после долгого сна волосы, Стайлз устремился на поиски. Ввязываясь в эту авантюру, он надеялся, что не будет скучать по своим прежним друзьям, его общительность не дала бы ему умереть от одиночества, но Скотта ему сейчас реально не хватало. После школы Скотт поступил в Звездную академию и, провожая Стайлза на «Авалон», шутил, что к тому времени, как Стайлз доберется до Обители, люди изобретут более быстрый способ космических перелетов, так что встречать его у трапа с цветами будет он. В кителе капитана звездного корабля. Стайлз грустно улыбнулся, вспоминая эти слова, черт знает почему, но он верил, что так и будет — они еще встретятся, обязательно встретятся. Но как ему не хватало сейчас совета друга! На каком-то интуитивном уровне Стайлз ощущал, что что-то идет не так. Он и предполагать не мог — в какой заднице он на самом деле очутился! В лекционном зале его ждала первая неожиданность: девушка с лазерной проекции упорно продолжала не замечать одиночества Стайлза и, знакомя со списком предоставляемых услуг на корабле, обращалась к невидимой аудитории зала. Попытки Стайлза указать на ошибку игнорировались. К тому времени, когда она дошла до описания возможностей танцпола, Стайлз, потеряв надежду что-то выяснить у нее, по-тихому покинул зал, так и не дождавшись никого из пяти тысяч спящих на борту. Он еще не начал волноваться по-настоящему, воспринимая все происходящее, как досадное недоразумение, поэтому решил осмотреть центральную палубу. Из ознакомительной экскурсии он помнил примерную схему и быстро нашел, как с помощью лифта добраться до основного корпуса корабля. И снова главный вестибюль поразил его своими размерами, хотя если вспомнить, сколько человек он призван вмещать, удивляться тут было нечему. Подняв голову вверх, Стайлз увидел густую бездонную черноту космоса. По какой-то необъяснимой прихоти дизайнеров-проектировщиков потолок был превращен в панорамную крышу, звездный купол, и давал полное ощущение единения с космосом. «Ух ты!» — пронеслось в голове Стайлза, пока он, как зачарованный стоял на месте, высоко задрав голову. Потом взгляд его скатился вниз, обежав белоснежные галереи шести этажей, опоясывающие зал, и достиг фонтана, который, словно по мановению волшебной палочки, вдруг ожил и весело зажурчал, взмывая вверх и стекая вниз разноцветными струями. Когда первый восторг от увиденного немного утих, Стайлз вспомнил, куда он собственно шел — обсерватория. Возможно, там-то наконец он узнает ответы на все свои вопросы. Но там его ждала вторая неожиданность. Он уже начал постепенно привыкать ко всем чудесам корабля, видимо, тот резервуар в его душе, где скапливались новые впечатления, заполнился доверху, и требовался небольшой перерыв, чтобы основательно переварить все это. Поэтому в обсерватории он сразу перешел к цели своего посещения. — Я пассажир, — начал Стайлз. Неудачно начал, так как реакцию на свое заявление он не получил. — Я хочу знать, где остальные пассажиры? Где мой отец… — запнулся он. — Что вы хотите узнать о путешествии? — бесстрастный голос автомата гнул свою линию. — Я проснулся. Почему я не вижу других пассажиров? — Что вы хотите узнать о путешествии? — Я хочу знать, почему я один, чурбан электронный, — начал закипать Стайлз. — На корабле пять тысяч пассажиров. — Где они? — взорвался парень. — Вы их видите?! Я их не вижу! — Не получив ответа, уже более спокойно продолжил: — Когда мы прибудем в Обитель? — Корабль прибудет в Обитель II через девяносто лет, три недели и один день… — В воздухе из светящихся частиц соткалась проекция двух планет, Земли и Обители II, и соединяющая их линия пути «Авалона». Прозрачная фигурка корабля была почти в самом начале. — Стоп! Стоп-стоп-стоп! — взволнованно зачастил Стайлз, перебивая Голос. — Какие, к черту, девяносто лет! Вы что — издеваетесь надо мной?! Четыре месяца! Вы ошиблись! Скажите, пожалуйста, что вы ошиблись! — он нервно сжал руки в умоляющем жесте. — Корабль прибудет к конечной точке своего путешествия через девяносто лет, три недели и один день. — Голос остался безучастным — он ответил, как было заложено в его программе. А что до того, что какому-то человечку стало плохо от его слов — так это его не касалось. Стайлз стоял, словно оглушенный. Он не мог поверить в информацию, свалившуюся на него, и пытался придумать хоть какую-то причину, доказывающую, что это ложь. Почему он? Почему с ним произошло то, что в принципе не должно было произойти, ведь им так расхваливали безопасность этого путешествия. «Все равно, что съездить в гости к бабушке», — говорили они. Уверяли в стопроцентной надежности корабля. И что? Где их обещания?! И что ему теперь с этим делать? Стайлз понимал, что нужно как-то вернуться в состояние гибернации, но для того, чтобы это произошло, ему нужен специалист. А судя по тому, что до сих пор никто не обратил на него, кроме тупых голограмм, внимания, никто не связался с ним — он единственный, кто проснулся, и команда корабля, по всей видимости, тоже пребывает в анабиозе. Он лихорадочно перебирал возможные варианты спасения и выхода из сложившейся ситуации. Все что пока приходило ему на ум — это попытаться разбудить капитана корабля и уже вместе с ним решать сложившуюся внештатную ситуацию. Разузнать, где находится капитан, не составило труда. С ближайшей информационной панели ему выдали маршрут: кольцевая зона экипажа, капитанский мостик. Но когда он добрался туда, его ждало новое разочарование: створки двери были плотно сомкнуты, а система пропуска не реагировала на его браслет, запрашивая особые полномочия к доступу. «Ну, пожалуйста, откройся!» — умолял Стайлз, пытаясь найти какой-либо механизм, отпирающий дверь, но тщетно. В отчаянии он начал бить в нее ногой, понимая бесполезность этого, но из упрямства не оставляя этого занятия. И тут его ждала третья неожиданность. Динамик наверху ожил, откашлялся, разразился непонятными тресками и разрядами и выплюнул на ошалевшего от неожиданности Стайлза целую фразу, произнесенную низким раскатистым мужским голосом: — Капитан корабля Дерек Хейл. — Капитан! — Стайлз не верил своему счастью; его фортуна не почила в капсулах, подобно пяти тысячам спящих на корабле?! — Капитан, я Стайлз, пассажир вашего корабля, будь он неладен! Откройте дверь! Внештатная ситуация! Впустите меня! Тишина, наступившая после слов Стайлза, была подобна затишью перед бурей. — Катитесь к черту!