Обитель для двоих

Первый вечер знакомства затянулся до глубокой ночи, хотя время на корабле было понятием условным. Дерек убрал подальше свою обычную раздражительность и показал себя вполне радушным хозяином, отвечая на многочисленные вопросы гостя. Стайлз, поначалу испытывавший скованность перед капитаном, наконец-то освоился и вошел в свое обычное русло общения — бесперемолку. Дерек только усмехался, когда очередной вопрос, родившийся в голове Стайлза, слетал с его губ. И не всегда логика присутствовала в их порядке. Стайлза интересовало все: от принципа движения корабля до «любит ли Дерек прожаренный бифштекс или «с кровью»». Дерек никогда не был любителем пространных речей: там, где можно было сказать десять слов, он говорил пять, а иногда хватало и одного — но, по-видимому, Стайлза это особо не напрягало. Он прекрасно справлялся сам, так что пауз в разговоре не возникало. А Дерек наслаждался. Не терпящий пустой болтовни, сейчас он готов был слушать Стайлза вечность. Его слух ласкали теплые нотки живого голоса. У мальчишки был приятный тембр, но раздражающая манера перескакивать с одной темы на другую. Поэтому, упустив еще в начале их беседы нить разговора, Дерек согласно кивал в такт головой, думая о своем. Он вспоминал, как еще лейтенантом, может, лишь чуть постарше Стайлза, но таким же наивно-восторженным романтиком, в свое первое ответственное задание в Ближнем Космосе он чуть было не провалил все. Их разведывательная экспедиция была с миссией на одном из спутников Урана: полученные автоматическими аппаратами пробы грунта требовали допроверки. Разбив на указанном месте базу, способную месяц работать в автономном режиме, все с головой ушли в поставленную задачу. Когда разведчики уходили «в поле», Дерек оставался на месте, поддерживая связь с кораблем и координируя работу группы. Дни тянулись своим чередом, однообразные и серые, как моток старой шерсти. Даже солнце, маленькое и тусклое, не вносило разнообразия в картину, вися на одном месте, словно приколоченное гвоздями. Мертвый пейзаж мертвого мира. Через неделю Дерек готов был волком выть со скуки. Когда он шел во флот, он мечтал об увлекательных путешествиях к звездам, об экзотических планетах, населенных дикими туземцами и опасными животными, а получил унылое, без малейшего намека на экстрим пребывание на каменистом осколке, который язык не поворачивался назвать планетой. Обломок. Выкидыш Космоса. И даже выйти наружу лишний раз, пока шло его дежурство, он не мог, хотя, что могло случиться, если никакая тектоническая деятельность не была замечена на спутнике?! Вначале он находил хоть какое-то развлечение в беседах по связи со Сьюзен — их физиком-метеорологом — в обязанности которой входило ежедневно информировать экипаж разведчиков обо всех изменениях в магнитном поле планеты, но ближе к концу ее звенящий голосок стал вызывать у него приступы зубной боли. Чтобы избавиться от этой пытки, он придумал отчет, который ему якобы срочно нужно было закончить, и со спокойной совестью, прикрутив на минимум звук, ушел с головой в монтаж видео: поздравление для своей любимой сестренки, которой как раз должно было исполниться двенадцать. Приветы родным, напутствие слушаться старших и разные смешные истории из жизни в космосе вперемешку с уморительной мимикой, где брови играли не последнюю роль, и, наконец, поиск подходящей композиции, так сказать, для завершения образа… Случайный взгляд на соседний монитор с выключенным звуком, на котором подобно рыбе, выброшенной из воды, беззвучно разевала рот Сьюзен, и шквал звуков, обрушившихся после того, как был включен звук. — Бегите! Улетайте оттуда к чертовой матери! — Охрипший от крика голос. Он помнит, как, оглушенный, он первые секунды сидел, словно в ступоре, не зная, что делать и есть ли у него время на эти действия. А после, даже не спросив, что случилось, передавал «общую тревогу» и «срочную эвакуацию» для группы. Дерек только тогда обратил внимание на странное подрагивание пола и стен базы, когда вибрация стала настолько сильной, что начали падать предметы с полок. Хлопнув по пульту внешней камеры, он увидел на мониторе разворачивающийся за хрупкой оболочкой базы планетарный армагеддон. Тонны льда, сверкающим панцирем покрывающие поверхность планетоида до самого горизонта, вдруг пришли в движение и потеряли свою первозданную твердость, на глазах распадаясь в крошево. Все это двигалось, жило, перетекало и закручивалось. Дерек заметил, как стоявший вдали краулер вздрогнул и осел на нос, а затем исчез полностью, затянутый, словно в зыбучие пески, в ледяной плен. Осознав грозившую всем опасность, он схватил макбук, на котором хранились все результаты их месячной работы, и, не раздумывая, выскочил наружу к челноку. Он тогда сделал все, что мог: спасать оборудование и технику — не было времени, но люди были спасены все. Кто-то успел сам добраться на флаере, кого-то выхватывали из зыбучих льдов в последнюю минуту. Уже на борту корабля пришло осознание своей вины. Дерек понимал, что только случайность помогла избежать людских жертв, и готов был сложить с себя полномочия и предстать перед судом. Никто из команды его не обвинял, но он сам решил, что так будет лучше. Отловил Алекса Фрая, своего наставника и командира, и вместе с рапортом об отставке вывалил на того признание в красках, как все было на самом деле. Полковник выслушал его, не перебивая, только брови сурово сошлись на переносице, пожевал сухими губами, сморщился, словно укусил лимон, а потом хлопнул по столу ладонью и совсем не по-уставному выругался: — Черт возьми, сынок! Все это, конечно, замечательно… Но нельзя же быть таким неженкой! Чуть прижало — и сразу увольняться. Это космос! Тут всякое бывает: никто не умер — везение, без потерь — день прожит не зря! То, что ты осознал свой промах — гарантия, что не повторишь его в будущем. Ты решил стать капитаном Звездного флота, так докажи, что не зря выбрал эту профессию. Давай так: у меня горит сейчас одно задание, твои феноменальная интуиция и логика будут там очень кстати, выполнишь, а там посмотрим. — И не слушая возражений, сразу перешел к сути дела. Дерек покачал головой, вспоминая, каким впечатлительным юнцом он был, когда его служба только начиналась. Это теперь он — потрепанный ветрами и бурями Космический Волк, а тогда только благодаря Алексу он не сорвался и не послал к чертям свое будущее. Юности свойственно быть импульсивной, этот мальчишка, увлеченно трещащий сейчас справа от него, вызвал острое желание оберегать его, стать для него тем, кем в свое время стал для него Алекс — наставником и другом. — Дерек, — дошло до слуха Дерека настойчивое взывание, которое на протяжении минуты повторял Стайлз в отчаянной попытке достучаться до сознания капитана. — А? Что? — Дерек вынырнул из потока воспоминаний и попытался по голосу мальчишки определить, как долго он отсутствовал. — Эмм… С возвращением. Я говорю, нам хватит продуктов, если, заметь — я говорю «если», мы не сумеем придумать выход из ситуации? Все-таки девяносто лет… — Посчитай. — Дерек активировал экран перед Стайлзом. — Давай: простая пропорция. Пять тысяч людей — запасов на пять месяцев. Нас двое — девяносто лет. Считай. Стайлз ввел данные. Ответ обнадеживал. Значит, о хлебе насущном им можно не волноваться. — Чем займемся? — тут же с энтузиазмом поинтересовался он. Дерек усмехнулся: Стайлз напоминал щенка, впервые оказавшегося на заднем дворе, он впитывал новые впечатления, стремясь всюду сунуть свой любопытный нос. — Сейчас ты пойдешь к себе в каюту и хорошенько выспишься. — А… — А завтра я расскажу тебе, чем ты можешь быть мне полезен. Спокойной ночи, Стайлз. Он поднялся и прошел к двери, ожидая, когда Стайлз выйдет. — Ммм… Не пойми неправильно… — Стайлз не спешил покидать гостеприимную гавань. — Но к чему все эти хождения туда-сюда, эти условности. Ты ведь не боишься, что я тут что-нибудь испорчу? — Он окинул скептическим взглядом каюту. — Нет? Тогда я остаюсь тут. Кровать где взять? — Деловитость зашкаливала. — Хм, — Дерек смущенно кашлянул. — Сожалею, но часы, отведенные для сна, мы будем проводить каждый в своей каюте. — Эй! — Стайлз аж подпрыгнул от возмущения. — Серьезно?! Ты меня прогоняешь? — Отчаянием, звучавшим в голосе Стайлза, можно было растопить все льды Космоса. — Опять? Как в первый раз? Что на этот раз? Какую теперь придумаешь причину своего отказа? — Все ту же. — Дерек поскреб когтем левый бакенбард. — Во сне я теряю контроль. Это небезопасно. Так что на ночь эта дверь будет закрыта. — Но ты же можешь ее открыть во сне. — Я постараюсь, чтобы этого не случилось. — Я не боюсь тебя! — Подросток упрямо вздернул подбородок вверх. — А так?! — Глаза капитана холодно сверкнули, и Стайлз не понял сам, как оказался прижатым к стене. Все человеческое куда-то исчезло, взгляд зверя прожигал насквозь, проникая, казалось, в самую душу, холодная ярость искажала и без того уродливые черты, Плечи ныли под стальным захватом, а в груди разом кончился весь воздух, так как кровь, словно застыла от ужаса. Сознание услужливо подкинуло пару картинок из особо кровавых ужастиков, и Стайлз зажмурился, только чтобы не смотреть в глаза монстру. В ту же секунду плечи его отпустили, он почувствовал сильный толчок в грудь, и дверь захлопнулась у него перед носом. Он осторожно приоткрыл глаза: знакомая сверкающая неприступность плотно сомкнутых створок. Возмущение охватило душу Стайлза: — Ты козел! Я говорил тебе, что внешность не главное? Так вот — я ошибался! Ты отвратителен! Не боюсь тебя! Открой! Покажи свои зубки еще раз! Псих! А я доверился тебе! — Стайлз с силой пнул дверь и зашипел от боли в большом пальце. — Вот, ногу поломал из-за тебя. Капитан, откройте, тут девушке плохо. За дверью царила полная тишина. Постояв еще немного и поняв, что его снова игнорят, Стайлз побрел проторенной дорогой: прямо, поворот, прямо; и знакомая мелодия коснулась его слуха. В этом царстве блюза и покоя все было неизменно: так же уютно горел приглушенный красноватый свет, так же Артур возвышался на своем месте и совершал доведенные до автоматизма движения. Время словно застыло в этом баре, но это было даже на руку Стайлзу в его взвинченном состоянии. Он упал на барный стул и, глядя на выжидательно поднявшего брови Артура, доверительно поведал: — Артур, ты моя неотложка. Можешь реанимировать мое настроение? — Проблемы, Стайлз? — Артур весь лучился вниманием и заботой. — Еще какие! — тяжело вздохнул парень. — Поделишься? — предложил Артур, смешивая в высоком бокале содержимое трех бутылок. Стайлз не спешил, зачарованно наблюдая, как золото нижнего слоя мягко растворяется в нежно-голубом и переходит в изумруд верхнего. Выглядело красиво, интересно, каково это будет на вкус. — Меня снова выставили, — Стайлз состроил несчастную мордочку, и сделал первый пробный глоток, смакуя на языке терпкий напиток. — О, так вы встретились? Поздравляю, Стайлз. — Кстати, не без твоей помощи, — заметил парень. — Вкусно, — кивнул он на напиток. — Не пояснишь, какого ты послал меня в отсек охлаждения? Я чуть не погиб там! — Я? Ты ошибаешься, я посылал тебя в отсек с инструментами; если ты перепутал направление, то виноват в этом сам. — Ладно, — примирительно проворчал Стайлз, — уже не важно. Главное, что с капитаном я встретился! Но он оказался еще тем говнюком. Ты знал, что он не совсем человек? — Прости, как? Не человек? — Артур или хорошо играл удивление, или, действительно, был не в курсе биологических особенностей капитанского организма. Стайлз испугался: не сболтнул ли он лишнего. Поэтому, пропустив вопрос Артура мимо ушей, он наигранно возмутился: — Я говорю, в нем нет ничего человеческого! Представь — спас меня, а теперь отправляет ночевать на другой уровень, словно все идет как надо, и это не мы оказались на краю Вселенной в ловушке времени. Нам нужно держаться вместе — таково мое мнение, но кого оно интересует?! — Возможно, люди должны расставаться, чтобы быть счастливыми вместе, — произнес Артур, и по его многозначительному взгляду Стайлз догадался, что это была цитата. Он уже обратил внимание на тягу Артура к излишнему морализаторству, тот был как ходячая энциклопедия, вытаскивая поговорки на все случаи жизни. — Думаешь, он прав? — уточнил на всякий случай Стайлз. — Думаю, он знает, что делает, — Артур мягко смотрел на парня, чуть склонив голову в его сторону. — Что ж, увидим. Спасибо за коктейль, а что там было? — Универсальный стимулятор хорошего настроения. — В рамках закона? — В рамках человеколюбия. *** Каюта, в которой он провел предыдущую ночь, встретила его равнодушным молчанием. Трудно было представить, что прошли только одни астрономические сутки, столько всего случилось с тех пор, как Стайлз проснулся. Он чуть не погиб, поругался, подружился и снова поругался с капитаном, нашел в лице Артура внимательного слушателя. Он даже смирился с тем, что придется ночевать в этой безликой каморке. Сейчас он чувствовал умиротворение и покой, тревоги отступили на задний план, и будущее вырисовывалось сквозь розовую дымку, как череда увлекательных приключений с ним в главной роли. Роль капитана была прописана менее четко, но у Стайлза странно сосало под ложечкой, когда он вспоминал о вспышке ярости и понимал, насколько близок был к гибели. Кто знает, сколько человеческого осталось после таинственной метаморфозы под оболочкой зверя? Стайлз испытывал двоякое ощущение. С одной стороны, капитан, оказавшийся заложником непредвиденной ситуации, вызывал сострадание, но, с другой — Стайлз понимал, что он полностью в руках капитана. Его судьба зависела от этого человека, и не стоило дразнить его и тем более обзывать, но это была коронная фишка Стайлза — сначала делать, а потом расхлебывать. Уже засыпая, он вспомнил отца: увидит ли он его когда-нибудь? А Фродо? Верный Фродо? Неужели взгляд его светлых глаз никогда не коснется его лица?! За дверью слышалось какое-то движение: это роботы-уборщики трудились, наводя блеск перед новым днем.