Обитель для двоих

Дверь нашлась сразу, там, где и говорил бармен, только после основной надписи было еще одно слово — «Опасность!» Обычно оно является веским основанием, чтобы прекратить попытки проникнуть внутрь, но не все прислушиваются к голосу разума. Стайлз, скептически хмыкнув, в нетерпении приложил браслет к сканеру и оказался внутри, в небольшом полутемном тамбуре. Пока он осматривался, двери сзади беззвучно закрылись, отрезая его от коридора. Может, это и испугало бы его в другое время, но сейчас в душе кипела обида, и решимость выковырнуть капитана из его каюты, словно большую королевскую устрицу из раковины, толкала на необдуманные поступки. Впереди виднелись еще одни двери — там-то уж он точно найдет все необходимое для своей задумки. И снова манипуляции со сканером, но на этот раз створки не открылись. Ну же, давайте! Стайлз то прижимал браслет к экрану устройства, то водил им во все стороны — безрезультатно. В отчаянии он стал ощупывать стену, и тут ему повезло. Небольшая пластина вдруг подалась и отъехала в сторону. За ней оказалось углубление с красной кнопкой, которую Стайлз тут же вдавил. Резануло по ушам сиреной, и двери раскрылись, пропуская вперед. То, что это не подсобка для хранения инструментов, парень понял сразу: слишком огромным было помещение. По центру, в несколько рядов, огибая по кругу что-то похожее на огромную белоснежную башню, шли трубы, трубы, трубы. В ней тоже была дверь, значок радиации и надпись-предупреждение тревожно светились в темноте. Стайлз решил не испытывать судьбу и повернуть обратно, но тут его внимание привлекло небольшое круглое окно, дающее возможность заглянуть дальше, чем он немедленно и воспользовался, пытаясь разглядеть, что там. Он даже не услышал, так как все произошло бесшумно, а скорее почувствовал движение воздуха за спиной. Внутри кольнуло нехорошее предчувствие. Стайлз обернулся: дверь, в которую он только что вошел, тоже закрылась. Желание заглядывать внутрь пропало, осталось только желание поскорее выбраться из этого места, где находиться он был не в праве. Здесь и открылась страшная правда: сканер отказывался давать допуск, кнопки с этой стороны не было — это была ловушка. Любопытство оказало ему плохую услугу. Стучать не имело смысла — некому было приходить к нему на помощь. Уповать, что робот или голографический стюард хватятся его, не стоило, оставалось надеяться только на себя: возможно, дальше по коридору есть другой выход, возможно, он найдет какую-нибудь вентиляционную шахту. Идти было не сложно, свет загорался по мере его приближения, пол был ровный, и препятствий на пути не встречалось. Только холод, сначала не дававший о себе знать, теперь доставлял неудобство. Парень плотнее запахнул рубашку и засунул озябшие руки в рукава. Справа, где шли трубы, глухо загудело, добавилась легкая вибрация, и температура воздуха упала еще на несколько градусов. Это были уже не шутки. «Так и замерзнуть недолго», — мелькнуло в голове у Стайлза. Он вспомнил, как отец рассказывал ему про случай, произошедший в заповеднике Бикон Хиллз. Искали туриста, заблудившегося в горах. Ночью, была поднята полиция и егеря с собаками, но поиски не увенчались успехом, и, хотя температура была выше тридцати, когда его нашли, спасать уже было поздно — турист погиб от переохлаждения. Отец говорил — он заснул. Устал, выбился из сил и присел отдохнуть — это была его ошибка, больше он не встал. Значит, что бы ни случилось, нужно двигаться, идти, не останавливаясь. Надолго ли его хватит? Стайлз старался не думать о возможном исходе. Он шел, внимательно оглядывая стены. Не может быть, чтобы в таком большом помещении был только один вход. И вообще, для чего эти трубы, почему тут так холодно?! Он попал в какой-то огромный холодильник? Вопросы, на которые у него не было ответов. Долго ли он так шел — Стайлз потерял счет времени, но в конце концов он очутился в месте, где труба выходила через отверстие во внешней стене. Он постучал по трубе, даже выбил SOS азбукой Морзе, постоял, ожидая ответа — напрасная иллюзия. Холод продирал до костей, выражение «зуб на зуб не попадает» оказалось не метафорой, а суровой констатацией факта. Стайлз трясся от холода, как осиновый лист на ветру. Осознание безысходности добавило нервную дрожь к этой пляске Витта. Возникло сильное желание сесть у стены, прижав колени к груди, попытаться согреться, сжавшись в комок, но, памятуя слова отца, Стайлз подавил это желание и заставил себя двигаться дальше. Еще через десять минут его ждало неприятное открытие — он оказался в начале своего пути, круг замкнулся. Выход был только один, точнее, его не было. Чертов Артур! Он, наверно, знал, куда посылал! Только непонятно — зачем ему было его убивать, они, вроде, вполне мило болтали. Или, может, чувак обиделся, что он у него спер «Джека»? Он даже не упоминал об этом в разговоре, хотя кто их знает этих андроидов?! Теперь он этого никогда не узнает! Прощай, пап. Сын твой превратится в сосульку. Он хотел, чтобы его заморозили, но так?! Это какая-то насмешка! Стайлз попытался руками разжать створки, но только обломал ноготь на большом пальце. В отчаянии он пнул дверь и неожиданно сдался. Будь хоть какая-то надежда, он держался бы до последнего, но судьба не оставила ему ни малейшего шанса на выживание. Он опустился на холодный пол и не почувствовал холода, так как чувствительность ушла вместе с кровью, которая сосредоточилась около жизненно важных органов. Оцепенение все сильнее охватывало его тело, сознание начало путаться, бомбардируя его мозг яркими образами из земного прошлого. Он видел себя на лугу у реки, они со Скоттом носились, гоняя мяч, вдали загорали какие-то люди, и было нестерпимо жарко. Солнце палило нещадно, пот заливал глаза. Скотт засмеялся, стаскивая с себя мокрую футболку, подставляя разгоряченное тело ветерку, доносившемуся с реки. Стайлз последовал его примеру. Сразу стало хорошо и прохладно. Прохладно было и в церкви, куда привел его отец. Тогда диагноз мамы уже был известен, и, хотя от Стайлза все скрывали, он чувствовал, что надвигается что-то страшное, понимал своим детским умишком неотвратимость грозных событий. В церкви никого не было; отец, присев на скамейку, уронил голову на сложенные вместе руки и застыл, уйдя в себя, молясь. Стайз посидел-посидел рядом и выскользнул во двор, где светило солнышко, громко чирикали воробьи, и церковный садовник подрезал кусты роз. Стайлз помнит, что его привлекли стук секатора и ловкие движения мужчины. Он остановился невдалеке, с интересом наблюдая за процессом. Садовник заметил его и дружелюбно улыбнулся, кивнув. Он закончил обрезать куст и присел на корточки рядом со Стайлзом. «Ты чей, малыш? Где твои родители?» Стайлз ответил. Его учили не разговаривать с незнакомыми взрослыми, но от мужчины исходили такие волны доброты и участия, что Стайлз забыл все наставления и поделился своими страхами с незнакомцем. Тот слушал внимательно, ни разу не перебив, а когда Стайлз закончил, положил руку на его лохматую макушку и сказал: «Когда врачи бессильны, может помочь Бог. Попроси его искренне, из самого сердца, и он услышит твою молитву». Стайлз молил Бога спасти его мамочку, не забирать ее у них с папой каждый раз перед сном, лежа в своей детской кроватке и смотря в окно на далекую звезду на небе. Ему казалось, что именно там живет Бог, к которому он обращается. Но мама умерла. Бог не услышал молитв. И Стайлз очень долгое время был сердит на него. Потом с возрастом детская обида забылась, церковь стала играть в его жизни прикладную роль, да и к Богу обращаться повода больше не было. И сейчас впервые после тех событий Стайлз в отчаянии вдруг взмолился, ни к кому конкретно не обращаясь, просто прося оставить ему жизнь. В последнем усилии плохо слушающимися руками подтянул колени ближе к оголенной груди и мягко провалился в последний сон. *** Словно не было суток. Опять наплывающие волны удушья, болезненное покалывание в конечностях, тошнота. Стайлз приоткрыл глаза — свет и стекло. Он снова в капсуле. Так может, все, что с ним случилось, просто дурной сон? А вот сейчас появится улыбающееся лицо девушки-стюарда, и ему сообщат, что они достигли цели полета и скоро его ждет Обитель? Он пошевелил пальцами на ногах, проверяя рефлексы, поднял руку к стеклянному куполу, но не успел коснуться, как стекло исчезло, мягко отъехав в сторону, и хмурая морда непонятного существа возникла прямо над Стайлзом. Вид у этого существа был суровый и, можно даже сказать, злой. Абсолютно бандитская рожа, словно у итальянского мафиози из дешевого гангстерского фильма, заросшая отвратительной растительностью, особо буйной в районе бакенбард. Такая же густая и жесткая на вид грива черных волос была на голове. Синие глаза, может, и покорили бы чье-нибудь сердце, но только сами по себе, без этих отвратительно выпирающих надбровных дуг и широких крутых скул. И одето это существо было в форму капитана Звездного Флота. Приехали. По всей видимости, буря эмоций, охватившая Стайлза, отразилась на его лице, потому что капитан сверкнул грозно глазами и рыкнул: — Скажешь слово — убью! — Ты только что меня спас! — возмутился Стайлз и тут же замолчал, гадая, как вести себя дальше с этим фриком. — Не заставляй меня пожалеть об этом. — Капитан спокойно просматривал данные таблиц на лазерном экране. Закончив, он отключил проекцию и произнес: — Повезло. — И, отвечая на вопросительный взгляд Стайлза, пояснил: — Твоя глупая выходка прошла без последствий для организма, хотя было близко. Тебя что — не учили не нарушать запреты? Зачем ты полез в магистраль охлаждающего устройства? — Я не знал, что там, — Стайлз сел в капсуле и теперь оглядывал новое помещение, в котором очутился. Оно было небольшим и светлым. Единственная капсула, Стайлза, возвышалась точно по центру. — Но ты что-то там искал? — Нет, я просто интересовался, — соврал парень. — И чуть не погиб. Глупый мальчишка! Если бы я случайно не проснулся отлить, если бы не глянул на монитор, где было помечено аварийное проникновение на запрещенный объект, ты был бы уже мертв. Стайлз сидел, точно на раскаленных углях: ему было и стыдно, и обидно. Стыдно, потому что он понимал, что провинился, и капитан вправе отчитывать его. Обидно, потому что именно капитан своим нежеланием общаться вынудил его пойти на это нарушение порядка на борту корабля. Интересно, как это он открыл дверь у своей каюты? — Ты же говорил, что дверь заклинило? — Я врал. Стайлз подскочил от возмущения: — Ну, ты и урод! — Предупреждающее рычание было ему ответом. — Прости, — поправился Стайлз, — ты не урод, просто слегка некрасивый. Самую малость. Все, все, все… — поднял он руки в примиряющем жесте, увидев, как хищно дернулась верхняя губа капитана. — А зачем ты врал? — Не важно. Значит, было надо, — нахмурился капитан, отходя в сторону. Стайлз расценил это как разрешение покинуть лечебную капсулу. Он выбрался наружу и спрыгнул босыми ногами на пол. Из одежды на нем были только плавки, возражать капитану в таком скудном одеянии не хотелось. Стайлз стоял, переминаясь с ноги на ногу, надеясь, что до капитана наконец-то дойдет дать ему его одежду. Капитан минуту полюбовался на его молчаливые страдания, а потом достал из контейнера джинсы и рубашку Стайлза. Футболка была чужая. — Ты свою порвал, когда сдирал с себя одежду от «жары», — пояснил он. — Это моя. Слегка великовата, но сойдет. — Спасибо, — пробурчал Стайлз, ныряя в футболку. Джинсы, кеды. Кажется, он готов продолжить беседу. — Да не за что, — капитан приглашающим жестом попросил Стайлза следовать за собой. Они покинули каюту и направились куда-то по коридору. Капитан не спешил, и все равно Стайлз отстал, зато у него появилась прекрасная возможность оценить фигуру капитана. Теперь, когда уродливое лицо не отвлекало на себя все внимание, стало заметно, что плечи у капитана широкие, и китель выгодно подчеркивал их мощь и стройность накачанного торса. Брюки, достаточно свободные внизу, вверху облегали так плотно, что видно было, как напрягаются ягодичные мышцы при ходьбе. Поймав себя на мысли, на что он пялится, Стайлз невольно покраснел. — Прекрати. — Капитан даже не обернулся. — Найди себе занятие поинтересней. — Как?! — Стайлз покраснел еще сильнее, словно школьник, пойманный за подглядыванием в девчачьей раздевалке. — У тебя что — глаза на затылке? — Нет, — капитан слегка фыркнул, — просто ты сначала задержал дыхание, а потом твое сердце забилось так сильно, словно ты пробежал стометровку. Так как единственный объект, заслуживающий внимания, тут — я, ты увлеченно меня разглядывал, пыхтя сзади. «Не догадался!» Стайлз облегченно перевел дух. — И почему-то тебя привлекла моя задница. — Что?! И не надейся! Меня привлекла форма на твоей звездной заднице! — Оу, ты все ж таки отдаешь ей должное. — Капитан остановился перед знакомой дверью, которую Стайлз так жаждал взломать, и, приложив свой браслет, усмехнувшись, пригласил Стайлза внутрь: — Прошу. Капитанский мостик, превращенный по воле обстоятельств в мою берлогу. В большом круглом помещении царил полумрак. Ярко поблескивали разноцветные огоньки на панелях управления да голубоватым мягко светились четыре капсулы слева от входа. Пятая - была пустой. В центре на небольшом возвышении темными громадами высились два кресла. Стайлз с любопытством осмотрелся. Не каждый может похвастаться, что побывал в центре управления звездного корабля. Заинтересовавшись, подошел к капсулам, склонился, чтобы лучше рассмотреть лица спящих. — Твои помощники? — Один помощник, навигатор, главный инженер и штурман. — А остальные? — Остальные спят в специально предназначенном для этого отсеке. — А ты, значит, проснулся? — Угу, — Капитан, что-то колдовавший спиной к Стайлзу, повернулся, и в руках у него оказалось две чашки. Он подошел к своему гостю и протянул одну. Обоняния Стайлза коснулся бодрящий аромат свежезаваренного кофе. Парень поблагодарил кивком и принял угощение. — Как и я. Почему? — Стайлз сделал первый маленький глоточек обжигающего напитка и зажмурился от удовольствия. Кофе, действительно, был вкусный и крепкий. — Сбой в программе, вызванный воздействием извне. Каким — мне еще предстоит выяснить, пока я только могу догадываться. — Капитан опустился в одно из кресел и следил теперь за перемещениями Стайлза, попивая кофе. Стайлз не спеша совершал обход. Ходил, смотрел, читал надписи, рассматривал показания приборов, но когда протянул руку потрогать симпатично торчащий рычажок, услышал краткое «не стоит». Там, где была разложена кровать, на полке обнаружил фотографию: двое мужчин в форме, один старше, другой моложе, улыбались в объектив, приобняв друг друга за плечи. У того, кто помоложе, была обаятельная белозубая улыбка, как говорится, в тридцать два зуба. Постарше, в звании полковника Звездного Флота, был более сдержан, и улыбался тепло, по-отечески снисходительно. Стайлзу показалось, что он почему-то знает этого белозубого. Перевернув фотографию, он прочитал на обороте: «Любимому ученику Дереку. Звезды ждут, сынок. П-к Алекс Фрай». — Кто это? — он обернулся к капитану, все так же пребывающему в кресле в центре зала. — Это? Адмирал Алекс Фрай, там подписано. — Нет, рядом кто? — Не узнал? — Ну, похож на кого-то… — Я. — Прости, что? — Это я. Стайлз в сомнении еще раз взглянул на снимок, затем на капитана. Да, определенно сходство было, особенно если не брать в расчет лицо, которое больше напоминало маску с Хэллоуина. Но тогда возникал вопрос, что же случилось, почему он стал таким. Стайлз поставил фотографию на место, подошел и сел в соседнее кресло. — Послушай: может, тебе неприятно, может, ты не хочешь об этом говорить, но раз уж мы здесь, и времени у нас, сам знаешь, может, расскажешь, что с тобой произошло. Почему твое лицо стало таким? — Каким? — Дерек горько усмехнулся. — Некрасивым? Страшным? — Не таким, как у всех. — Потому что я не все, я другой. — Он сидел, откинувшись назад, тень скрывала его лицо, и Стайлзу с его места было видно только острое ухо, выглядывающее из-под черных волос. — Ты о чем? — Стайлзу показалось, что он уже знает, что услышит сейчас. Что-то, что навсегда перевернет его представление о мире. — Я не человек, Стайлз. Вернее, человек, но только наполовину. Моя мать была волчицей-оборотнем. Стайлз поперхнулся кофе. Это вот что сейчас было? Разве такое возможно? Это из разряда фольклора, индейских побасенок. Не иначе капитан смеется над ним! — Ты сейчас разыгрываешь меня? — Нет. Но дай мне закончить. Вопросы будешь задавать потом. Так вот, испокон веков люди предвзято относились к нашему роду, не понимая сути явления. Слухи обрастали легендами, легенды порождали новые слухи, и так по кругу. Мы не убийцы, Стайлз, и не монстры. Мы жертвы генной мутации, произошедшей из-за внедрения вируса. Если и были среди нас убийцы, то не больше, чем у людей — такой же процент ублюдков. И мы сами всегда старались их вычислить и обезвредить. Мы привыкли жить со своим вирусом, научились контролировать непроизвольную трансформацию тела, в последние десятилетия даже были изобретены специальные таблетки для этого, но победить людские предрассудки так и не смогли. Люди не стали относиться к нам, как, например, к больным СПИДом, поэтому нам приходится скрываться и не афишировать свою индивидуальность. То, что произошло со мной, почему ты видишь меня таким — это результат нарушения в программе вывода из гибернации. Я не просто проснулся — я проснулся в этом обличии и пока не знаю, как вернуть свое другое «я». Стайлз слушал, затаив дыхание, и, когда Дерек закончил, под впечатлением от услышанного протянул руку и накрыл ею руку капитана. — Ты поэтому не открыл мне дверь? Дерек слабо кивнул в ответ. — Как видишь — напрасно. Я не девчонка, чтобы пугаться из-за ерунды. Ты капитан межгалактического корабля! Это же мегакруто! А с лица воду не пить, как говорила моя бабуля. Ты тоже вчера проснулся? — Нет, я уже полгода тут загораю. Дерек осторожно вытащил свою руку из-под руки Стайлза и нажал какую-то кнопку на подлокотнике кресла. Тут же перед ними возник лазерный экран. Приблизив график со странной зигзагообразной линией, Дерек ткнул когтем в самый высокий зубец и сказал: — Вот этот день. Мы как раз проходили через звездную систему М23. Звезда — белый карлик, умирающая звезда, и ничто не предвещало необъяснимого выброса энергии, который произошел. Но он был! Его зафиксировали наши датчики. К сожалению, наш корабль попал в зону поражения. Были выведены из строя несколько важных систем управления и моя капсула. Наиболее серьезные поломки я обнаружил и устранил, но что-то может еще проявить себя, что не попало в мое поле зрения. — И ты полгода в одиночку исправлял это?! И не сошел с ума?! Я б не смог и месяца выдержать! — Я привык к одиночеству. У меня нет семьи. Кроме Алекса, который был мне вроде отца, у меня никого нет. А будить команду, раз ничего страшного не случилось — верх эгоизма. Я капитан и несу ответственность за вверенные мне судьбы. Стайлз наклонился вперед, ловя взгляд синих глаз. — То есть, ты решил пожертвовать собой и провести весь полет, бодрствуя? Ты умрешь раньше! — Оборотни живут долго, но не важно… Да, я так решил, — Дерек отвел взгляд, ему стало неуютно под взглядом серьезных карих глаз. Они спрашивали, они требовали. И он знал, что. — А мной? — Я не поверну корабль. Прости. ← Я умру. — Ты проживешь долгую жизнь, ни в чем не нуждаясь. А потом я, может, что-нибудь придумаю. Давай подождем, иногда помощь приходит оттуда, откуда ее совсем не ждешь. Я преувеличил, сказав, что люблю одиночество. В эти полгода я не раз сравнивал себя с Робинзоном, и знаешь что? Я желал, чтобы откуда-нибудь, хоть из параллельной Вселенной, появился Пятница. Стайлз задумался. Что ж, подождать он согласен. К тому же в компании с таким интересным человеком, как капитан, ему явно не будет скучно на корабле. А посмотреть в космосе есть много чего. Он даже улыбнулся, замечтавшись, и Дерек, внимательно следивший за всеми движениями лица парня, перевел дух — кажется, уговорил.