«You could love her if you paid You could have her everyday You could love her if you prayed You could have her everyway»
***
Я должен восстановить Небеса… Метатрон жаждет всё разрушить… Он забрал мою Благодать… Ангелы пали… Теперь я обычный человек… Ангелы злы на меня… Ангелы ищут меня… Ангелы жаждут мести тому, кто уничтожил Небеса… Ангелы придут за мной… Ангелы будут мстить до последнего выжившего… Я не ангел… больше нет…***
Каждый день эти мысли крутились у меня в мозгу. Голоса лезли в уши не умолкая. Я чувствовал себя муравьем, тащущим груз в несколько раз тяжелее собственного веса. Этим грузом была вина. Тяжесть этого чувства была гораздо выше предела моей выносливости. Вина пожирала меня изнутри. С каждым днём всё больше и больше. Я искал себе оправдания, но каждый раз приходил к одному и тому же выводу, что я был глупцом, который смог стать настоящим чудовищем. Я не достоин быть ангелом! Сколько моих братьев и сестер погибло из-за меня? А теперь на Небесах и вовсе никого не осталось… Все они пали… И каждый из них жаждет убить меня…***
Я проснулся… Сел на краю кровати. Окна были тщательно занавешены, не позволяя ярким лучам солнца проникнуть в спальню. На стуле, недалеко от кровати, лежала моя голубая рубашка. Ещё вчера она портила и так не самый изысканный интерьер комнаты своим помятым видом, а сегодня… Дыра на месте ранения зашита, пятен крови нет. Я продел руки в рукава и вдохнул едва различимый запах свежести и чистоты… Что это? Такой нежный запах… Цветы? Это стиральный порошок так пахнет? Раньше, будучи ангелом, я никогда не обращал внимания на такие мелочи, мне было попросту всё равно… А теперь…***
Я вышел из спальни, застегивая на ходу верхнюю пуговку. Посмотрел в зеркало. Чистая выглаженная одежда нелепо сочеталась с моим помятым лицом. Но ещё более нелепым было то, что моё «очеловеченное» сознание продолжало возвращаться к этому факту. Когда меня вообще волновало подобное? Одет, и ладно. До моего носа донёсся яркий, чуть горьковатый запах грейпфрута, который резала Эйприл, аккуратно раскладывая кусочки на тарелке. На спинке одного из стульев, я заметил свою синюю куртку, спасавшую меня от пронизывающего ночного холода. Я осторожно взял её. — Я постирала твои вещи. Эйприл повернулась ко мне и, улыбнувшись, вернулась к сервировке. — Всё в порядке? — уточнила она. Я пощупал куртку. Нащупал в карманах всякий хлам, но в одном из них оказалось пусто… Не хватало одной очень важной вещицы. Я повесил куртку обратно, пытаясь успокоить как мысленное волнение, так и участившееся сердцебиение. — Честно говоря, кое-чего не хватает. — Да? — отозвалась Эйприл, самозабвенно поправляя уже замученный грейпфрут. Зачем она всё перекладывает дольки по кругу? — Да… Это лежало у меня в куртке, — ответил я, проводя ладонью по затылку и шее, пытаясь прогнать осевший мурашками холодок страха. Я подошел к девушке ближе. — Как бы это объяснить… — Ты имел в виду это? — спросила она, элегантно разворачиваясь на одних носочках. В моё горло упирался клинок… Я понял, что попался. Эйприл довольно усмехнулась.***
Она приказала мне сесть на стул. Привязала и стала допрашивать… Она наносила тонкие, но глубокие порезы… Мне было больно, но ещё (ох уж это человеческое сознание) мне было интересно: почему она не напала на меня сразу, как только встретила? Или не воспользовалась моей ослабленностью из-за ранения? Или ночным сном? Но жнец лишь пожала плечами и ответила, что её предупредили насчет меня и моего странного поведения. А ей пришла мысль — для начала втереться мне в доверие, чтобы максимально приблизиться и лишь потом нанести точный удар. Кажется, я остался тем же глупцом, что был раньше. Как иронично. Сначала я, теперь меня… Младенец в плаще Раздалось у меня в голове…***
Я рассказал ей всё что знал: о Метатроне и его планах; как он обманул меня; как я, в свою очередь, неосознанно предал всех остальных. Смысла врать я не видел, да и желания не было, от слова совсем. Хватит лжи. Возможно, подсознательно я надеялся заслужить прощение за всё что сделал. Я жаждал очищения от тьмы, поселившейся где-то глубоко внутри меня. Эта тьма скреблась, царапала когтями мои внутренности, низко утробно рычала всякий раз, когда у меня появлялась возможность совершить правильный поступок. Тьме нравился путь падения, а я не хотел мириться с этим. Настало время для раскаяния. К несчастью, это совсем не так работало. Меня тошнило от самого себя. Все мои благие начинания рушились ещё на начальном этапе. И я просто устал… Устал бороться.***
После того, как я выложил жнецу всё, то заикнулся про обратное заклинание, чтобы связать себя с ним. Пришлось снова врать, хотя сам я хотел просто умереть. Хотел всей душой! Ведь одним своим существованием я причинял вред моим собратьям. И лишь мысль, что я ещё не все закончил, заставляла меня смотреть в непродолжительное будущее. Я хотел всё исправить… Холодный клинок жёг кожу на горле, но мой взгляд был устремлен на жнеца, и не было в моих глазах ни тени страха, ни отголоска боли от прикосновения ядовитого оружия. На мгновение мне даже показалось, что в её глазах мелькнуло уважение… Но лишь на мгновение. Во мне же теплилась надежда, что она купится на моё вранье и поступит так, как я того от неё ожидаю. Это был мой последний козырь, последний шанс. Выбора у меня, по сути, не было. Либо просто умереть, либо обрести некую смутную возможность искупления. Я всегда выбирал возможность… — Ты что, торгуешься со мной, Кастиэль?***
И в этот момент входная дверь влетела внутрь комнаты, выбитая чьим-то сильным ударом. В воздух с пола взвились облачка пыли, и на пороге показались Винчестеры… Такие привычные и родные. Дин — в полной боевой готовности. Выражение лица свирепое… Густые брови нахмурены, глаза горят знакомым азартом охоты. Рядом с братом Сэм. Настороженно следит за обстановкой. Похож на сжатую пружину или на хищника перед прыжком. Они здесь, они пришли за мной! Или это галлюцинации страдающего от нехватки крови мозга? Или я сплю?.. — Кас! — крикнул Дин, вырывая меня из круговерти несвоевременных мыслей. Да! Не время сейчас предаваться благодарности и растворяться в безмерном счастье встречи, нужно что-то делать! Но… Я даже не успел открыть рот, чтобы крикнуть другу что-нибудь в ответ, как почувствовал острую жгучую боль, пронзившую всё тело. Я опустил взгляд. Клинок глубоко, по самую рукоять, вошел мне в живот, а из под него медленно как бы нехотя выползала яркая алая струйка. Я издал какой-то задушенный вопль… Почти скулёж… Я чувствовал странный холод, расходящийся от раны по всему телу. В глазах поплыло, картинка смазалась… Я почти видел друзей, но веки были слишком тяжелы… Они закрывались… и вскоре закрылись… Это… … темнота? …***