Любовь к невольнице

      Привлекательный юноша, погрузившись в собственные мысли, молчаливо сидел в глубоком кресле. В опустевшем, но ещё сохранившем величественный вид, родовом поместье не было никого, кто мог бы потревожить его задумчивый покой. Услужливые домовики, отдавшие свои жизни в услужение целому роду, зная непростой характер хозяина и боясь внезапных проявлений его гнева, вели себя абсолютно незаметно. По затемнённым залам мягко разливалась чарующая мелодия пианино. Тонкие бледные пальцы сжимали бокал, стенки которого, как и желудок молодого хозяина, согревало огневиски.       Вместе с грустными нотами, перерастающими в слаженные мотивы, ласкающие утончённый слух хозяина поместья, в памяти всплывали слегка затуманенные, но хорошо знакомые картины из прошлого…       Возвращаясь домой, он каждый раз напряжённо прокручивал в своём воспалённом сознании одно и то же.       Укор. Малфой корил себя за то, что во время финального сражения глупца Поттера и лорда Волдеморта, когда последний наконец-то одержал верх, он упустил столь ненавистную грязнокровку! Конечно, в редкие минуты предания здравым и честным рассуждениям, Малфой прекрасно понимал, что все многочисленные гневные слова, ставшие такими привычными, сросшимися с её образом, были ничем иным как попыткой отгородиться от действительно важного — более глубоких чувств.       — Гарри! Громкий женский вопль отчётливо прозвенел в ушах. Она издала его в тот момент, когда сражённый «Авадой» прямо в грудь Поттер, упал замертво.       Всё случилось во дворе Хогвартса. После последнего, предсмертного выдоха одного из известнейших студентов и всеми любимого сироты начался полнейший хаос: в царящей атмосфере криков и плача Пожиратели, будто обезумевшие падальщики, добивали выживших, в чьих телах ещё теплились остатки сил, истязали несчастных умирающих, которых эти силы навсегда покинули.       Но вся происходящая бойня была совершенно безразлична ему. Малфой вновь больше вспоминал не сражение, а то бурлящее внутри тревожное возбуждение: она не должна попасться в лапы Пожирателей. Никто не должен найти её раньше него! Горящими глазами он внимательно выслеживал её. С лица не сходил озлобленный звериный оскал.       Прихвостень Поттера Уизли был убит ещё в самом начале схватки Избранного и Тёмного Лорда. А вот она… Теперь она осталась одна. Подавлена и беспомощна. И ей просто суждено стать его — он должен насытиться её мучениями сполна!       Очень скоро его надежда оправдалась. Блондин столкнулся с грязнокровной дезертиршей у лестницы, ведущей к потайному выходу в Хогсмиде.       — Ну привет, Грейнджер, — с мрачным желанием полушёпотом рыкнул он ей на ухо, крепко захватив тонкие запястья и заводя её руки над головой. Грейнджер порывисто вздохнула.       — Что тебе нужно от меня?! — выкрикнула Гермиона.       На лице не было и тени страха, всё её естество пылало жгучей злобой и неприкрытой ненавистью. Неподдельные эмоции.       Как же давно он нуждался в подобной, искренней чистоте чувств. Ненависть, разбавленная горьковатыми нотками злости, была настолько осязаема, что юноша ощущал, как слова, сорвавшиеся с её строгих губ, прикоснулись к его бледной коже холодным и острым клинком. Самодовольный Драко упивался этим.       — Куда-то собираешься, дорогая? — играя с ней, будто с невинной жертвой, попавшей по неосторожности в капкан, ласково спросил он.       — Подальше от тебя. Отпусти, урод!       Проницательная с раннего детства, Грейнджер с сожалением осознавала, что именно ему нужно от неё. Горячий взгляд парня обжигал её при их каждой случайной встрече — в нём отражалось самое не сочетаемое: и манящее желание, и отторгающая ненависть.       Дерзкий воспитанник Слизерина воспользовался её замешательством и, яростно прикусив нижнюю губу в предвкушении близости с невинным женским телом, принялся нетерпеливо разрывать сильными руками молнию на толстовке.       — Не смей меня трогать! — прокричала перепуганная девушка, изо всех сил отпихивая настойчивые руки, чтобы спрятать едва показавшуюся через треснувшую ткань грудь.       Правда, скрывать что-то было поздно. Он был слишком близко, чтобы не увидеть её беспомощные попытки прикрыться. А стыдливый румянец на побелевших от начинающего постепенно подступать страха неизвестности щеках взволновал Малфоя ещё больше.       Со звериным рыком юноша толкнул Гермиону на пол, грузно навалившись сверху. Вздрагивая от грубовато-требовательных прикосновений, она ощущала его тёплое дыхание и разгорячённое, жаждущее тело. Его же мысли были одурманены сладким, нежным запахом хрупкого девичьего тела.       Он бы не придал никакого значения, не остановился бы ни на секунду, даже, если бы прямо тогда кто-то посторонний увидел бы эту ужасную картину насилия.       Его волновала только предстоящая близость с ней. В серых глазах мерцало злобное наслаждение — ещё немного, и он получит то, чего так желал, смакуя и вынашивая план мести.       Не желая тратить время на неподдающуюся молнию на джинсах, Драко неожиданно замер, осторожно приподнял правой рукой подбородок девушки и медленно нагнулся как можно ближе к её щеке. Глаза Гермионы наполнились злыми слезами. Она не видела, но ясно ощутила довольную ухмылку на его губах. Малфой прошептал какие-то странные слова неизвестного ей заклинания, и по её телу пробежала дрожь — джинсовая ткань была мгновенно порвана.       Обезумевший парень был похож на маньяка, который с рыком набрасывается в тёмном переулке на свою очередную жертву. Резким движением он рванул обычные магловские трусики и на половину вошёл в напряжённую женскую плоть. Гермиона вскрикнула, её щёки запылали диким огнём. Двумя тонкими, длинными пальцами Малфой начал свою ритмичную пытку, несмотря на явное отсутствие смазки. Девушка закричала, задыхаясь и поскуливая, словно раненный зверь. Разгорячённый парень прижал её к себе ещё сильнее. Едва он начал ослаблять хватку и наклонился, чтобы припасть губами к её обнажённой шее, Грейнджер, изловчившись, со всей оставшейся силой ударила оголённым коленом ему в промежность и вырвалась. Драко согнулся и откатился на бок, корчась от адских ощущений, так внезапно заменивших горячее, сладострастное возбуждение на сковавшую, парализующую, острую боль.       — Гермиона, лови! — Откуда-то раздался затухающий голос. Оказывается, с другой стороны лестницы всё это время за происходящим, в яростном молчании сжав зубы, наблюдал прислонившийся к ледяной стене, истекающий кровью парень из Гриффиндора. У него не было сил, чтобы помочь девушке, поэтому, когда Гермиона вырвалась из рук Малфоя, он понял, что это тот самый единственный шанс помочь ей. Собравшись с последними силами, он бросил в её сторону что-то маленькое.       Драко мучительно приоткрыл глаза и успел увидеть, как почти обнажённая Гермиона вбежала в портал и исчезла из Хогвартса, успев бросить напоследок в сторону Малфоя взгляд, полный ненависти.       — Я найду тебя! Слышишь?! — мстительно крикнул он ей вслед. — Найду, где бы ты ни была, где бы ни попыталась скрыться…       Еле-еле встав на ноги и покачнувшись, он направился к тому, кто помешал его планам и оборвал в считанные секунды мстительное, бешеное наслаждение. Единственным ударом он помог спасителю Гермионы погрузиться в вечный сон. Убив ненавистного воспитанника Гриффиндора, — факультета, подарившего ему столько душевных мучений, он двинулся на улицу неуверенной, шаркающей походкой. Там он встретил своих людей и узнал, что Люциуса убил Кингсли, а Нарцисса в ужасном состоянии — она тяжело ранена и ей срочно необходима медицинская помощь…       — Святой Мерлин! — бесшумно подошедший незваный гость заставил Драко недовольно поморщиться. — Сколько можно, Малфой? Скоро ты станешь похожим на слюнявую, слабую девчонку!       — И я рад тебя видеть, Теодор, — мгновенно смаргивая воспоминания, хриплым голосом ответил Драко.       — Привет-привет! Что за унылые мотивы, друг мой? — тепло спросил Нотт.       — Классика. Возможно, в ней и есть нечто унылое, но она одна способна раскрыть всю мощь такого музыкального инструмента, как пианино… Что за веселье в твоём голосе и в твоих фразах, «друг мой»? Новая рабыня, отличающаяся своей неизменной покорностью, набралась смелости и рискнула прямо во время вашего соития признаться в безграничной любви к тебе? — пришедший человек никак не отреагировал, поэтому Драко продолжил, его голос отдавал ироничными оттенками настроенческих переливов. — Когда же будет громкое празднество? Когда мне придёт персональное приглашение на свадьбу?       Нотт вальяжно растянулся в глубоком кресле, заняв почётное место напротив кресла хозяина поместья. Он сделал вид, что не услышал язвительную реплику друга. Лучезарно улыбаясь, молодой человек продолжал слушать монолог Малфоя, а когда тот закончил, сказал:       — Знаешь, друг мой… Да-да, именно «друг мой»! Я искренне считаю, что тебе тоже не помешало бы обзавестись парочкой симпатичных и покорных рабынь. Это даёт такой прилив сил, знаешь ли!       Малфой раздражённо фыркнул.       — Что такое? — с ухмылкой спросил Нотт.       — Ничего, — с презрением ответил ему Малфой.       Парень понимал, что друг застал его именно в тот момент, когда все мысли были раздражены чувственными картинами недалёкого прошлого. И это могло сыграть с ним злую шутку, выдав его потаённое от всех желание овладеть лишь одной девушкой — Грейнджер.       — Да ты просто не пробовал! Не спеши отказываться и отвергать мой совет. Овладевание рабынями… М-м-м… — чувственно протянул Теодор. — Это совсем-совсем другое. Ты чувствуешь своё полнейшее превосходство над маленькой, строптивой козочкой, которая лишь притворяется чистейшей девой, — продолжал гнуть свою линию Нотт.       Малфой напряжённо вслушивался в каждое слово. Он понимал, про что толкует Нотт. Слишком хорошо понимал. Во рту от досады на самого себя появился горький привкус. Если бы его друг знал, как он мечтает поймать, сломать и подчинить своей воле одну строптивую гриффиндорку. Да только она сбежала, чёрт дери этого Мерлина! Сбежала прямо из его рук. Все поиски оказались безуспешными, тщетными. Он перевернул всё и вся, но не нашел ни одного крошечного следа, ни одной мельчайшей зацепки… Словно эта девушка провалилась под землю, спрятавшись от его глаз, сука!       — Допустим, Теодор. Я тебя, действительно, понимаю, — манерно растягивая слова, произнёс Драко. — Мне приходилось бывать на вашем «невольническом» рынке. Все девушки, которых ты так рьяно расхваливаешь, либо слишком страшны, либо чрезмерно худы, либо затраханы грязными охранниками и, одному святому Мерлину известно кем ещё, до полусмерти. И это то, чем я должен восхищаться?       Казалось, что лицо Теодора расплылось ещё шире в ещё более хитрой улыбке.       Он лукаво поманил пальцем друга и воровато осмотрелся по сторонам, будто боясь внезапного появления лишних глаз и ушей в пустынных коридорах поместья. Во всех его движения ощущалась задорная наигранность. Убедившись, что кроме них в доме не было никого, он продолжил, говоря уже значительно тише.       — Отец во главе с Рудольфусом провели рейд в какой-то магловской провинции. Там они поймали несколько милейших грязнокровок. С Райвенкло, если мне не изменяет память. Также они прихватили с собой в качестве трофея нескольких симпатичнейших маглянок, которым не посчастливилось избежать подобной участи…       — Маглянок?.. — Малфой сжал губы.       — А что? Ты разве забыл, что у многих наших в рабынях ходят именно маглы. Вспомни Гойла. У него весьма и весьма горячая малышка… К тому же, Забини тоже просил об услуге деликатного характера — очень уж ему пригляделась Меган Гойловская.       Несмотря на то, что Малфой внимательно слушал друга, по его лицу было заметно, что подробности интимной жизни и личных предпочтений других людей ему были безразличны.       Удовлетворённый его молчанием и не услышавший словесного отпора в виде «Мне не нужны рабыни!» Нотт продолжил:       — Подумай, друг мой. Хорошенько подумай над моим предложением. Жду тебя завтра у нас. Скажем, к шести вечера. Пойдёт? Договорились? Желательно, чтобы ты был на месте без опозданий. Хорошеньких, знаешь ли, мгновенно разбирают!       Расслабившийся Теодор с чувством выполненного долга направился к пылающему, потрескивавшему камину в дальнем углу комнаты.       Слизеринцы давно присматривали за Драко. Они искренне переживали за своего друга, который слишком часто погружался в себя и своё одиночество. Товарищи пытались всячески свести его с разнообразными девками, но он неизменно реагировал негативно на подобные «услуги» — воротил нос и упивался одноразовыми свиданиями с обитательницами борделей.       Оставшись наедине со своими мыслями, которые теперь были отрезвлены сухостью очередного предложения Нотта, юноша призадумался.       Он потратил так много времени, убил столько нервов и лишился стольких галеонов, но поиски такой желанной грязнокровки не принесли никакого результата…       А сколько разбитых вдребезги в моменты ослепляющих порывов ненависти старинных вещей? Сколько оббитых от тоскливого, яростного отчаяния стен? Сколько, в конце концов, праздных похождений по аукционам и невольническим рынкам? Даже там, в этом злосчастном месте, он пытался найти хотя бы одну — ту, что будет похожа, пусть и отдалённо, на неё. Всё тщетно.       Решено. Завтра он идёт в поместье Ноттов. И отправится туда пораньше, чтобы выбрать себе самую лучшую рабыню из всех имеющихся.       Тёмный Лорд слишком занят созданием нового магического мира, это отнимает большую часть его сил, поэтому он не обращает внимания ни на кого, ни на чьи распутства и бесчинства. Негласно аристократам было разрешено заводить рабынь-грязнокровок для удовлетворения личных нужд — какого именно характера, никогда не уточнялось, но лишь в редких случаях эти несчастные девушки просто помогали хозяйкам по дому. Увеличилось количество невольнических рынков и домов удовольствий. Каждый мог выбрать себе развлечение по вкусу и по карману. Лорд также не был против того, чтобы маги открыто демонстрировали своё превосходство перед маглами. Приветствовалось межкастовое насилие — маги, исходя из собственных интересов, распоряжались жизнями маглов. Кого-то порабощали, например, крепких и здоровых мужчин, которых можно было бы неплохо использовать в домашнем хозяйстве или на общественных работах; кого-то жестоко насиловали, такая участь выпадала чаще всего девушкам, которые, имея более-менее симпатичное личико, к своему несчастью, получали в дар жизни, но вместе с этим и продление сексуальных пыток; а с кем-то незамедлительно расправлялись, избавляясь от непокорных и пополняя гору трупов рядом с местным кладбищем.       При такой обстановке у молодых слизеринцев были «развязаны руки». Они не были никому подчинены. Их не сковывали никакие запреты. Работать? Не было необходимости. Кутить? Всегда готовые, они знатно гуляли. Во время гулянок позволяли себе всё, что только можно было позволить, в троекратных размерах: и насиловали, и убивали.       Прошло целых два года со дня смерти Поттера и дня воцарения диктатуры Тёмного Лорда, - дня, когда Малфой упустил Гермиону… После долгих, отчаянных поисков он решил окончательно оставить свои надежды и отказаться от призрачной мечты когда-либо найти эту девушку.