Любовь к невольнице

Гермиона лежала под Малфоем без возможности нормально сделать вздох. Она мечтала скорее оказаться в душе, желательно с кислотой. Смыть с себя его прикосновения. Смыть с себя, то, кем она сама добровольно решила стать, пусть и преследуя определенные цели. Сейчас хотелось одного. Смыть с себя этот позор. Хоть на время, но смыть. Заведомо зная, что это повториться, и не раз. Гермиона с горечью принимала ту отвратительную мысль, что она просто должна была играть свою роль. Сейчас, когда они лежали рядом, когда не было умелых ласк, и нежных прикосновений, и Гермиона была можно сказать в своём уме, - она чувствовала себя ничтожеством. Грифиндорка ненавидела себя за то, что поддавалась этим ласкам, презирала себя за свою вольность, за чертовы оргазмы. Хотелось лезть на стены. Выть. Крушить все вокруг. Но она лишь безропотно лежала, в то время как Малфой задумчиво накручивал прядь её волос на длинный палец. — За твоё повиновение и хорошее поведение, я сделаю тебе подарок, моя Грифиндорка. — Голос Малфоя, был тих, и спокоен. Источая умиротворение, и кажется ласку. Грейнджер никогда не слышала ТАКОГО голоса от Драко Малфоя в свой адрес. Он был расслаблен, и доволен положением дел, он ждал благодарности от рабыни. Гермионе же, хотелось выть как побитой волчице. Даже тут, называя её Моя гриффиндорка... Из его уст это звучало настолько паршиво, что ныли все кости в теле, от понимания, что это действительно ТАК. Она его рабыня-его игрушка. На деле же, испытывая на себе пронизывающий кожу взгляд, девушка тихо спросила, — Что за подарок? — Я уже говорил тебе, что нашли твою подружку. Мелкая Уизли подстроила свою смерть, и сбежала. Гермиона застыла, сердце заколотилось в два раза быстрее. Она неуверенно подняла взгляд на Малфоя. Сейчас играть в невинную жертву, не было нужды. Она и так безумно боялась, и страх был написан на её лице. Гермиона с замиранием сердца ждала, что же он скажет дальше. Она боялась за Джинни, ведь если беглянку действительно нашли пожиратели, то ожидала её не лучшая участь. А такого Гермиона не хотела для маленькой девочки. Уизли была младше Гермионы всего на несколько лет. Но Грейнджер чувствовала себя намного старше, и на войне старалась быть опорой для Джинни. И Гермиона была безмерно рада узнать, что единственная дочь семейства Уизли жива. — Я выкупил её у Ноттов. Уизлетта, уже в моём поместье. Гермиона радостно охнула, Джинни тут, ей ничего не угрожает. Она рядом. Ей хотелось вскочить, побежать со всех ног, и обнять рыжую девчушку. Но Малфой словно напоминал о себе, сжав бедро девушки и переместив ладонь выше к ягодицам. —Ты будешь жить в моих покоях, будешь делать все как я скажу, будешь ласкова и улыбчива, и тогда я разрешу вам видеться. — Малфой по собственнически прижал девушку к себе ещё теснее, тем самым продемонстрировав свой вновь вставший каменный член. — Ну же, давай, люби меня, Моя гриффиндорка... — Он посмотрел на девушку потемневшими глазами, выжидая, безудержно желая получить её снова, но теперь всецело. Гермиона не привыкшая отступать от намеченных целей. Ни при каких обстоятельствах. Даже если безумно не хотелось. Она уже просто не имела права отступить. Ведь теперь, на кону стояла ещё и жизнь Джинни. Гермиона обняла Малфоя, горячо целуя, позволяя ему тонуть в неге приятных ощущений, таких страстных и желанных, позволяя ему сходить с ума каждый раз, проникая в такое податливое теперь для него тело.

***

Дни пролетали одинаковой вереницей бесконечных завтраков-обедов-ужинов. Гермиона жила в одной комнате с Малфоем. Делала все как он говорит, иногда, предугадывая наперёд его желания, девушка с опаской проявляла инициативу, всегда попадая в цель его желаний. Слизеринец заметно подобрел, в постели был ласков, стараясь доставить ей удовольствие. Разрешал ходить по замку, и посещать библиотеку. Вечерами она по наказу ждала его у камина. Встречала. Улыбалась. Ласкала. Обнимала. По блядски раскидывала ноги, сгорая от стыда и злости, самозабвенно трахаясь с ним. Теплив в душе надежду, что все это для дела. Не зря. Безудержное желание увидеть Джинни, живую и невредимую, привело Гермиону к первому в её жизни минету. А начиналось все довольно благоразумно. Она сидела на полу возле горящего камина, когда в комнату вошёл уставший и необычно молчаливый Малфой. Он скинул с плеч рубашку, а с ног обувь, присел и опустил голову на колени рабыни. Силой воли разжав свой протестующий кулак, девушка заставила себя прикоснуться к его волосам. Малфой медленно вдохнул. Ему было безумно приятно. Тело его было расслабленно, он наслаждался теплом камина, тишиной поместья, и близостью с той, о которой давно мечтал. Наконец-то все встало на свои места, все так, как он хотел. Грейнджер тут, притихшая и податливая, гладит его волосы, и сделает все, что он прикажет. Благоговейную тишину развеял тихий вопрос. — Драко? — Она называла его теперь только так, он настоял конечно же. —Да, — устало отозвался он. — Когда я могу увидеться с Джинни? Малфой резко вздохнув встал и пошёл к столику, налил огневиски в стакан, и сел в кресло. Горящие серые глаза взирали на рабыню полулежащую у камина. Он смотрел на Гермиону Грейнджер. Она через чур сильно похорошела, та заучка, которая его ненавидела и презирала, теперь обнимала его в ответ, и неуверенно улыбалась за завтраком. Драко получил все, что хотел, но не мог избавиться от мысли, что все это иллюзия. Он отмахнулся от тяжёлых мыслей, одним движением головы. Мерзкая улыбка озарила лицо юноши. От чего у Гермионы пошли мурашки. Это не к добру. — Иди сюда, — он ткнул пальцем на пол, между своих ног. Внимательно наблюдая за каждым нетвердым шагом девушки, он размышлял о своём. — Встань на колени. — Властный голос заставил девушку покрыться испариной. Гермиона присела на колени, трясясь всем телом, подняла на него глаза. Унизительно было так сидеть у этого урода в ногах. Унизительно было осознавать, что её сейчас ждёт. Малфой погладил большим пальцем девушку по подбородку, и начал растегивать пояс своих брюк. — Ты брала у Уизли в рот, Гермиона? Или может у Поттера? — Бесстыдно спросил он, подняв брови будничным тоном, через который явно сквозили стальные нотки. Гермиона готова была растерзать его на месте. Перегрызть шею. Разорвать зубами артерию. По маггловски, по звериному, но она же грязнокровка, ей можно. На деле же, Гермиона собирала крупицы самообладания, и из последних сил натянула на лицо маску страха перед хозяином. —Отвечай! Кто из этих двоих недомерков совал свой член в твой рот?! Или может быть оба? — Рявкнул Малфой. Гермиона дёрнулась от внезапного крика. Его слова резали как пощечины. — Никто. — Подняв подбородок твёрдо ответила девушка. — Тогда может быть кто-то другой? —Малфой вперил свой ледяной взгляд. — Никто. — Вполне удовлетворённый ответом Малфой откинулся на спинку кресла. — Значит сейчас твой звездный час, грязнокровка. — Прошептал он, и отодвинул полы растегнутых брюк, демонстрируя вставший член сквозь тонкую ткань трусов. Гермиона сглотнула ком в горле. Хотелось бежать, и не оглядываться, хотелось испариться. Это было ниже её достоинства. Но увы она не могла. Грейнджер ненавидела Малфоя всеми фибрами души. За что судьба так наказывала ее, девушка не знала. Насмешка Богов, не иначе. — Возьми его в руки, Грейнджер. Ты же кажется очень хотела увидеть свою любимую рыжую предательницу крови. Так докажи мне это. Гермиона неуверенными движениями рук спустила боксеры, она впервые видела мужской член, да ещё и так близко. Удивление и испуг на её лице позабавили Слизеринца, и он немного смягчился. — Что, нравится? — Грейнджер могла бы ответить ему не менее колко, но не отступая от намеченного, она едва заметно неуверенно кивнула, смотря на него из под опущенных ресниц. Малфой снова самозабвенно сожрал с потрахами её умело скрытую ложь. Гермиона никогда не была невинной овечкой, но почему-то Малфой верил в её игру. И с удовольствием принимал, за чистую монету. Видимо думал, что полностью сломал и поработил упрямую львицу. Чтож, пусть и дальше так думает. Оттягивать неизбежное не было смысла, поэтому девушка переборов себя, переборов уже рвущийся на ружу рвотный позыв, слегка дотронулась языком до мягкой и очерченной головки. Малфой выдохнул, и откинул голову назад. Да, осознание того, кому она лизала член, убивало. Особенно неприятных ощущений не было. Запах от тела Малфоя всегда исходил хороший, на вкус он был немного солоноват. Но если зажмуриться, и представить кого-то другого, то можно постараться быстрее с этим закончить чтобы облегчить задачу себе, и в угоду естественно хорьку. Гермиона зажмурившись набирала темп, зажимала щеки, стараясь максимально сузить рот изнутри. Первый тихий-тихий стон, дал понять, что она идёт в правильном направлении. Грейнджер зажмурилась ещё сильнее, ноги затекли, устали руки, и онемел рот. Она уже никогда не сможет простить себе этого позора, этого унижения и падения ниже некуда, даже ради благой цели. Из последних сил, физических и моральных, брюнетка стала двигать ртом быстрее, помогая себе руками, когда почувствовала как головка у неё во рту существенно увеличилась, она хотела отстраниться, но Малфой вцепился в её голову и плечи мертвой хваткой, начав жёстко двигать бёдрами совершаясь поступательные движения прямо в рот девушке. Она уже не сдерживала слез, давилась слюной, хрипела и молилась чтобы это скорее закончилось. Малфой со стоном излился в рот Гермионе, и отпустив её плюхнулся в кресло. Он слышал её слезы и стоны. Он понимал что это для неё значило. И ему было плевать. Драко просто этого хотел, и все этим сказано. Он ощущал себя полноправным господином, это ощущение абсолютной власти над Грейнджер опьяняло. Его озлобленную, скользкую, и скупую на все хорошее душонку грело понимание того, что он у неё единственный. И Драко не намерен был ничего менять. Или она сдохнет, или будет всегда под ним. Демоны внутри завыли. Подтверждая, подписываясь под каждой мыслью своего хозяина. Грязнокровка Грейнджер будет под ним, навсегда. Малфой опустил голову, Гермиона так же сидела у него в ногах. Слезы на щеках. По подбородку стекали капли его спермы. А глаза, глаза горели адским огнём, обещая ему все муки ада. Они ненавидели. Они источали лаву горького шоколада, грозясь утопить в ней нахрен. Сжечь до тла. Грейнджер сморгнула, и во взгляде снова появилось повиновение, пропала ненависть и злость. Малфой про себя усмехнулся. Как же отлично она играет. Ну и пусть. Пускай ненавидит сколько хочет. Но повинуется. Хотя в глубине души, Малфой наверно даже никогда бы себе в этом не признался, но он мечтал, что её прикосновения, улыбка, и Любовь по отношению к нему были искренними, истинными. Но он получал то, что получал. — Идём. — Драко подал руку, и повёл Гермиону в душ. Наспех намылив рабыню, он намылился сам, и встал под струи воды, тяжело вздохнув. Эти его проявления человечности, нежности его пугали. Блять. Соберись. Слабак. Но нет, как же. Он хотел развернуться, уйти к друзьям и напиться. Но почему-то не мог. Демоны скребли когтями грудную клетку, и озлобленно махали проредившими хвостами. Уже в кровати, Драко накрыл их легким шелковым одеялом, по собственнически прижал к себе девушку, заметив как она вся трясётся, прошептал, — Завтра можешь провести с ней целый день. Замок в вашем распоряжении, но без фокусов, Грейнджер. Потому-что это точно кончится плачевно для вас обоих, особенно для Уизлетты. — Спасибо. — Лишь прошептала она. Грея себя мыслью что завтра наконец-то увидит Джинни. Живую и невредимую.