***
Большие напольные часы далекого века гулко тикали, отсчитывая секунды, и больше всего напоминали маятник. Такеши почему-то этот маятник виделся в спокойно-уравновешенном кабинете психолога или психиатра на стеклянном столике. Вещи, призывающие делать людей спокойными, всегда делали его более раздражительным, особенно те, которые пытались брать ритмами и «умиротворяющими» звуками. — Ты так дешево продаешься, чертов босс, — недовольно прорычал Скуало и ту же пригнулся, чтобы толстый справочник в добрую тысячу страниц не разбил ему голову. Такеши незаметно кивнул головой пару раз, представляя, какое хорошее сотрясение он мог получить. Скуало, впрочем, не любил и не умел заморачиваться по этому поводу, он просто выкрикнул в сторону Занзаса несколько крайне витиеватых нецензурных фраз и уселся на ближайшее кресло до того, как Занзас начал оглядываться в поисках чего-то тяжелее. — Тебя не спросили, мусор. — Да чтоб тебя, лучше бы ты ликероводочный завод захотел. — Скуало тяжело растер шею. — Ты знаешь вообще, сколько мы тратим на твое бухло? — Много? — Такеши любопытно приподнял брови. — Ты знаешь слишком мало цифр, чтобы сосчитать все те нули, которые я получаю в чеках, — отрезал Скуало. Такеши недовольно фыркнул, сложил руки на груди и плюхнулся на мягкий кожаный диван, но ему отчего-то показалось, что Скуало совсем не шутил. На самом деле, Такеши совсем не так представлял себе торги. Он был уверен, что речь пойдет о машинах, особняках, оружии, — много еще о чем, — но точно не о долях в бизнесе, процентной прибыли, увеличении полномочий, каких-то поправках в договорах с зубодробительными названиями и прочем. Такеши тогда искренне удивился тем, что Занзас понимает все то, о чем они говорили с Реборном. А говорили они о чем-то столь сложном, что зачастую Такеши казалось, что он вернулся в прошлое, в то время, когда он еще только начинал осваивать язык. Они разошлись ближе к утру, и все это время Ямамото стоял за спиной Занзаса, чувствуя себя дешевым охранником, призванным больше создавать впечатление, чем охранять. Тем более, что Занзас вряд ли вообще когда-то нуждался в охране. Бездействие угнетало, но так уж сложилось, что Такеши был скорее сообразительным, чем умным, а тогда это имело большое значение. — Прекрати трепаться и притащи мне бутылку, — прорычал Занзас, хотя в голосе его не было ни намека на угрозу. — Да твою мать! — заголосил Скуало, но поднялся и, причитая, вышел из кабинета. Такеши смотрел на Занзаса, на его скрещенные руки, на шрамы, потрепанные волосы, идеально белую рубашку и взволнованно перебирал пальцами ткань брюк. Стоило многих усилий не дышать через раз и не отводить взгляд, но он держался. — Сколько я должен? — спросил Такеши и понял, что вопрос прозвучал как-то слишком растерянно и тихо. В мыслях он уже дал себе хороший подзатыльник, а в реальности снова раскрыл рот, чтобы повторить вопрос четко и с правильной интонацией, но Занзас приоткрыл один глаз, и Такеши решил не рисковать. — Сколько должен у тебя нет. — Занзас зевнул и повел плечами. — Натурой не возвращаю, — сказал Такеши раньше, чем успел это хорошенько обдумать. Ему очень повезло, что Занзас только усмехнулся в ответ. Такеши знал, что его Занзас тоже выторговал, хотя за пеленой терминов, понятий и недомолвок он и не смог точно различить момент. Но когда они уходили, Реборн смотрел на него своими черными глазами так пристально, что у Такеши сердце уходило в пятки, и он невольно понял, что да, действительно, он тоже был военным трофеем Варии, а не Хранителем Дождя Вонголы. — Большой же мальчик, — глаза у Занзаса были цвета застывшей крови, и Такеши никогда так не вглядывался в глаза людей, как в глаза Занзаса в этот момент. — Сам все знаешь. Такеши перевел взгляд на книжный шкаф. Смеяться хотелось в голос, чтобы там, в Риме, его тоже слышали. «Наивный идиот», — думал. Внутри что-то переворачивалось с таким же диким грохотом, с каким падал на пол кинутый в Скуало справочник. Ямамото потирал ладонью лицо и улыбался, потому что ничего другого он делать не умел. Не умел видеть людей, не умел плыть по течению, не умел быть незаметным, не умел не вляпываться в дерьмо на ровном месте. Прямо сейчас, однако, все казалось до крайности правильным и очевидным, хотя не было таким ни на грамм. Такеши поднялся с дивана, выпрямился, хотя плечи его вдруг стали покатыми, будто прогнувшимися под тяжестью, и сделал несколько шагов к двери. А затем остановился и снова посмотрел на Занзаса, который, кажется, уже успел задремать. — Без сроков? — удивленно спросил Такеши, потому что действительно ожидал какого-то дополнения в спину. Занзас недовольно скривился. Раздраженно махнул рукой в его сторону. — Без. В тот момент, когда Такеши закрыл дверь за своей спиной, он как будто постарел на десяток лет.***
В Вонголу Такеши пришел спустя неделю и то только потому, что Тсуна и Хранители оборвали его телефон звонками и SMS. Пришел к полудню, зная, что никто не кинется встречать его под фанфары, выслушал извинения Джеммы — и, конечно, совсем не обратил внимания на ее солнечную улыбку в его сторону — о том, что босс с Хранителями на важных переговорах, но вскоре должен освободиться. Джемма проводила его в гостиную, где Такеши увидел до боли знакомый светлый диван, а после убежала по своим делам. Такеши простоял неподвижно несколько минут, прежде чем все-таки сесть и посмотреть на свое отражение в потолке — когда-то это было настоящим ритуалом. Рассмотрел первые морщины в уголках глаз, черные круги под глазами, бледные потрескавшиеся губы. Еще тогда он ненавидел зеркала, но сейчас, казалось, и сами зеркала ненавидели его в ответ. Сколько, интересно, он мог еще продержаться?.. Такеши закрыл глаза на секунду и открыл через час, услышав шаги где-то в коридоре и тихие голоса. Потер затекшую шею, оперся локтями о колени и провел ладонями по короткому ежику волос. Когда они вошли, Ямамото уже улыбался, и взгляд, которым он встретил их, был осмысленным и открытым, но почему-то все равно заставил всех затормозить в дверях. Где-то глубоко внутри Такеши нахмурился, потому что был уверен, что в его искренности не было изъянов. — Рад видеть тебя, Ямамото-кун. — Тсуна улыбнулся так ярко, что Такеши понял — в нем искренности было не больше. — Да, — прозвучало слишком резко. — Я тоже. — Чертов придурок, — прорычал вместо приветствия Гокудера, но быстро отошел за спину Тсуны, пропуская вперед Реборна. «Чертов?» — хотел было переспросить Такеши, но вовремя прикусил язык. Немного уставшие, но на фоне Такеши бодрые и свежие, они были одеты в одинаковые костюмы и походили на дешевые картинки из интернета, хотя, конечно, нельзя было умалять стоимость любой из вещей, которая была на них надета. Все, что было надето на Ямамото, стоило не больше десяти долларов и было куплено в такой дыре, о которой эти трое не могли бы и подумать. Такеши наблюдал, как Реборн и Тсуна величественно усаживаются на диване напротив, как Гокудера встает позади, как они пытаются создать хотя бы видимость нужной атмосферы, и все это время сидел сгорбившись, уперев локти в колени. Что бы они не хотели сказать, он не собирался помогать им. — Как, — начал было Тсуна и запнулся. Что было очень ожидаемо, потому что он, скорее всего, знал ответ на свой незаданный вопрос. — Как твои дела? Такеши кивнул в подобии благодарности. — Могли быть хуже. — Нет, не могли. На таких нотах разговор не мог склеиться. Ямамото знал, но ничего не хотел с этим делать. — Как твоя катана? — спросил Реборн. «Не заржавела еще от крови?» — Готов вернуться домой? — «Уже сломался?» Такеши сглотнул вязкий ком в горле. Это было бы удивительно, если бы Реборн не знал куда бить. Тсунаеши рядом с ним пытался строить страшные глаза, и руки его дрожали — он точно знал правильные ответы, но этого было недостаточно. — Домой? — глухо откликнулся Такеши вместо ответа. Реборн недовольно дернул плечом, — домой — всегда. — Но Ямамото, к сожалению, не знал, где это. — А в Варии тебя неплохо потаскали. — Такеши тяжело откинулся на спинку дивана. — Стоило ли менять шило на мыло? Такеши устало прикрыл глаза, но он видел, как Тсуна схватился за голову и как дернулся от этих слов Гокудера. «Если бы», — подумал он тогда. Вария мало чем походила на Вонголу. Все, о чем в Вонголе говорили «слишком», в Варии воспринималось ежедневной нормой. Все, что не могли сделать в Вонголе, делали в Варии (такие же несчастные идиоты, как он сам). И все, чего в Вонголе боялись, в Варии вызывало скуку. Такеши за несколько заданий понял, что смерть — не самое страшное, что может случиться, осознал и принял это, потому что никто не собирался учитывать особенности его психики. И он даже не считал сколько людей он убил потому, что им не повезло появиться в его поле зрения. — Мы могли дать тебе больше. — Реборн был похож на обиженного ребенка. — Вы тоже торговались, — прорычал в ответ Такеши. Реборн открыл рот, чтобы что-то сказать. — Торговались хуже, чем Занзас. — Реборн с ответом не нашелся. Потому что да, хуже. И потому что да, Такеши знал, что он особенно и не пытался. — Это твоя ошибка. — Реборн взмахом руки остановил Тсуну, который вот-вот был готов заговорить. — Точно. Вонгола продолжала терпеть колоссальные убытки. Пустые сейфы, которые их встретили в Китае, стали спусковым крючком, и все дела пошли под откос — срывались многомилионные сделки, отменялись задания и встречи, сокращался штат рабочих, и далее по списку. Вонголу лихорадило так, как не лихорадило со времен Рикардо, и они оставались на плаву, но как долго они продержатся никто не знал. Вария, получив вожделенные «льготы», тоже столкнулась с определенными трудностями, и, конечно, положение Вонголы сильно шатало и их, но оказалось, что в условиях кризиса Вария вполне себе автономна — Занзас едва ли заказал на литр виски меньше. Такеши сыграл в этом роль — это была его ошибка, — но достаточно маленькую, потому что сам по себе он стоил не так много, как хотелось бы. И он платил за эту ошибку больше, чем кто-то мог представить. — Вы позвали меня, чтобы сказать это? — спросил Такеши. Реборн долго вглядывался в него, искал изъяны и находил их. В его голове рушилась — или складывалась заново — какая-то картина, которая олицетворяла собой Ямамото, и теперь она была мрачной и, что более важно, бесполезной. Реборн покачал головой. — Все, что я хотел сказать, бесполезно. — Реборн ухмылялся, и это была почти истерика. — Ты был надеждой, Ямамото, одной из моих козырных карт, и именно поэтому я проиграл. — Реборн посмотрел на него сквозь тонкие бледные пальцы. Такеши никогда не думал, что можно вот так просто потерять все, что у тебя есть. Дом, друзей… Свободу выбора, например. Потерять не положение, но имя, и не богатство, а минимум. Потерять, потому что однажды ушел не туда, и потерять саму возможность это исправить. Теперь он чувствовал, как эти кровавые глаза наблюдали за ним сверху и знал, что в них нет ничего, кроме скуки и безразличия. — Ты мог перевернуть целый мир. Такеши рассмеялся так, что его смех разошелся по особняку эхом, и слезы катились по его лицу. — А я и перевернул.