***
Блондин завороженно наблюдал за выступлением друга: он был похож на крутого байкера в чёрной кожаной куртке, тёмных брюках и такого же цвета коньках. Но возникла небольшая проблема — в паху сильно тянуло. Плисецкий елозил на своём месте рядом с Яковом, тот спросил, всё ли с ним в порядке, но он лишь недовольно фыркнул. У бортика катка стоял Виктор с Юри, подросток больше не мог ждать. Он тихо буркнул тренеру, что отойдет ненадолго, мужчина даже возразить не успел, а подопечного и след простыл. Платиновый блондин мило улыбался своему спутнику, а тот в ответ довольно щурился. «Ща блевану», — подумал Юрий и совсем не легонько толкнул Никифорова в спину. — Юрочка, как я рад тебя видеть, у тебя очень красивый костюм! — обернувшись, воскликнул он. — Как у тебя… — У меня проблема, — сухо кинул подросток, перебив бывшего тренера. — О, и какая же? — Виктор добродушно улыбался. — Никифоров, блять, какая у меня может быть проблема! — прошипел Плисецкий и перевёл злобный взгляд на растерянного Юри. — Чего уставился, свинья? Японец испуганно дернулся и отвернулся. Тем временем пятикратный чемпион перевёл свой взгляд на пах подростка. — А, понял. Отабек явно плохо на тебя влияет, уж извини, Юри выступает после Джей-Джея, а он — после Отабека. — Виктор хитро ухмылялся. — Это ты на меня плохо влияешь, я не собираюсь кататься со стояком, у меня штаны в обтяжку! — шипел подроток, но стал действовать мягче. — Вить, а, Вить, ну, помоги мне, раньше тебе нравилось трахать меня перед выходом на лёд, даже с собой брал. Виктор сглотнул и тихо прошептал Юри, что вернётся буквально через пять минут; японец кивнул и попросил, чтобы тот возвращался быстрее. Он вел Плисецкого по коридору, оттягивая его щеку двумя пальцами. Глотать было неудобно, и слюна скапливалась, смазывая пальцы русского чемпиона. — Давай быстрее, — невнятно произнес Юрий и осторожно прижался к мужчине. Заведя его за угол, прижал к стене лицом, а спиной — к себе. — Терпение, Юрио, — благо костюм был раздельный, и брюки можно свободно снять. — М-м-м, Юра, ты такой горячий. Виктор убрал волосы с шеи парня и провёл по ней носом: он помнит, как нравится Юре. Блондин тихо поскуливал под натиском Никифорова. Он стянул с него брюки и обвел вход мокрым указательным пальцем. А другую руку положил на его член. Плисецкий выгнулся в спине, голубоглазый ввёл сразу два пальца. То, что русский мальчишка балуется секс-игрушками, для Виктора открытием не стало. Одной рукой он дрочил подростку, а другой — трахал его пальцами. — Ха-а… Вить, можешь грубее, — шёпотом произнёс подросток, скорее даже пропищал. Виктор молча перешёл на более быстрый темп. Юра тихо застонал и, немного согнувшись, кончил в сжатую ладонь Никифорова. Он аккуратно опустил блондина на пол, осматривая его. — Доволен? — коротко спросил мужчина, облокотившись спиной на стену. — Вполне, — Юрий тяжело дышал. — Спасибо, Вить.***
Юрий отлично откатал программу на показательных, после них Отабек должен был погостить недельку у Юры; он снимал однушку, пока находился в Питере, был бы в Москве — жил бы у деда Николая, хотя Юра никогда не жаловался. Он хорошо спрятал коробку и все приложения к ней. Раздался дверной звонок, он подскочил скорее открыть другу дверь. — Бека! — парень кинулся обнимать казаха. Крепкими руками Алтын прижал к себе «русскую фею» так, что аж позвонки хрустнули. Он чуть нахмурил брови, и Юрка понял, что забыл снять рубашку Отабека. — Бек, я все объя… — Не надо, — казах ещё сильнее сжал его в объятьях. — Я знаю, Юр. — Давно? — Он немного обмяк в накаченных руках непонятно теперь кого: друга или любовника. — Достаточно, как узнал, что ты мою рубашку носишь, ты её частенько в скайп надеваешь, ну, или просто снять забываешь, а ещё как-то фотку в инстаграм в ней выложил. — Они оставались в таком же положении. «Твою мать», — мысленно выругался Плисецкий, почувствовав, как возбуждается от такой близости к казаху. — И как ты на это отреагировал? — боязливо поинтересовался Юрий; он, наконец, отпрянул от фигуриста и сжал края куртки. "У меня вот от тебя крышу сносит", — подумал Юра. — Возникло чувство, будто не занимался сексом лет десять и только что посмотрел порно, — горячим шепотом разлилось над покрасневшим ушком подростка. Будь проклят Отабек и день, когда тот забыл у него эту охуенно пахнущую рубашку, такую же охуенную, как и её хозяин, — всё не унималась Юрина фантазия. Он немного потоптался на месте, все та же любимая розовая пробка растягивала стенки. — Давай зайдем, а то… А то холодно, — он схватил казаха за рукав и потянул в квартиру, тот еле успел забрать с собой сумку, прежде чем дверь захлопнулась и Плисецкий снова прыгнул на него, обвив всеми конечностями и смазано целуя того в уголок губ. Брюнет поймал рукой лицо парня, немного сжав скулы пальцами. Глаза обоих горели похотью и желанием. Отабек впился в губы расплывшегося от счастья подростка. Алтын знал, что его многие хотели: не только девушки, но и парни. Сейчас Юра только его. В знак этого он оставил метку на его бледной шее. — Мпх, не смей, — хрипло выдохнул Плисецкий. Отабек пробубнил что-то похожее на «мой» и оставил новый засос, ярче. Завтра их будет много, и они розами расцветут по всему телу. Они спешно раздевались, пока Юра не остался в одной рубашке; он уже собирался снять её, но Отабек попросил оставить. Два оголенных тела с глухим звуком упали на скрипучую кровать, ох как соседям будет весело: скрипы, крики, стоны! А Юра очень громкий… Отабек перевернул Юрия на живот, подложив под него подушку, но немного оторопел, заметив пробку, мило выпирающую из попки блондина. — Нравится? — поинтересовался Плисецкий. — Безумно, так заводит, — рыкнул казах. Он звонко шлепнул парня по ягодице, после чего последовал не менее звонкий стон. Потом ещё несколько ударов, и внимание снова переключилось на пробку. Он слегка надавил на её основание, проталкивая глубже — и снова стон. Но Отабек не железный и терпеть долго не намерен. — Бек, ты это, только аккуратнее. У тебя-то по-любому больше, чем все мои игрушки, — то ли спрашивая, то ли утверждая, говорил блондин. — Так их у тебя несколько? Хах, потом возьму парочку, ведь я тут на неделю, а однообразие никто не любит. — Алтын осматривал тело парня. Оно и вправду было как из порнофильма мечты — мечты Отабека. Стройное, совсем не пересечённое, просто подтянутое, длинные ноги, немного угловатые плечи и нежная шея, на которой красовалось уже несколько красных пятен. — Тебе понравится, обещаю, если ты так волнуешься о размере. Юрий тихо хихикнул, но про аккуратность говорил на полном серьёзе. Он помнил, как Никифоров любил рвать его, из растраханной дырочки сочилась сперма вперемешку с кровью, он не то что на тренировку ходить не мог — он сидеть спокойно не мог. — Смазка есть? — На шкафу стоит коробка, там и игрушки, и смазка. Горе-любовник, у тебя хоть резинки есть? — Юра дождался, пока тот снова пристроится сзади. — Да, — Отабек медленно вытянул из Юры пробку, на что тот ответил стоном. Казаха немного повело от этого всего, и он тяжело сглотнул. — Ты что, и вправду проходил с этим целый день? — Просто перед твоим приходом вытащить не успел, а теперь надень этот хуев презерватив и трахни меня! — потребовал подросток. — А как же… — Там и так все растянуто, куда уж больше, — Юра легонько повилял задом. Отабек зубами открыл упаковку. Он растянул по члену презерватив, чуть смазав вход, откинул флакон в сторону. Сначала вошла только головка, блондин недовольно зашипел от лёгкого дискомфорта. У казаха, как и ожидал Юра, оказался не маленький. Плисецкий стонал по мере того, как член Отабека заполнял его. — Можно, — кивнул блондин. Юра уж было потянулся к своему члену, но Отабек одернул его руку, стянул рубашку с хрупких плеч: она осталась висеть на запястьях так, что руки оказались обездвижены. Юре нравилась эта лёгкая боль, он ощущал себя как в каком-нибудь фильме с BDSM-сценами. После просьбы, чтобы Бека перешёл на более грубый и быстрый темп, казах стал жестоко вдалбливать Юру в кровать. Громкие стоны отражались от стен квартиры, бедные соседи застучали по трубам. Юрка с немым криком кончил на покрывало и распластался на кровати под брюнетом. Тот кончил в презерватив и вышел из обмякшего тела. — Охуенно, — сказал блондин и обнял Алтына за руку, — утром в душе повторим. — Конечно, — Отабек поцеловал его в кончик носа, устроился поудобнее и в скором времени уснул.