Something More This Time

Микки откинулся назад, поворачивая голову в сторону, позволяя холодной металлической поверхности стены кабинки охладить его пылающую щеку. Он слишком много выпил? Было так невероятно тепло и душно, он еле-еле мог дышать. Лучше бы на нем не было свитера. Микки хотел его снять, но знал, что руки попросту не смогут этого сделать. Где вообще были его руки? Блять. Он хотел лечь, почувствовать землю, потому что тело казалось слишком тяжелым. Еще секунда, и он упадет. Микки повернул голову в противоположную сторону, чтобы другая щека тоже охладилась. — Я умираю, — прохрипел он. Милкович подергал татуированными пальцами, пытаясь привести свои ладони в чувство: они дрожали. Ему нужно было схватиться за что-то. Микки опустил руки вниз, пропуская пальцы сквозь мягкие волосы. Он снова застонал, теперь вдвойне ощущая ритмичные движения головы. — Тшшш, — где-то снизу предупредил заполненный рот. — Ты, блять, убиваешь меня, — хрипло ответил Микки. Его ноги в момент превратились в желе, трясясь и неустойчиво подкашиваясь. Он издал гортанный рык, когда рот заглотил его член так глубоко, что он мог чувствовать твердые стенки теплой глотки. Знакомая тяжесть в яйцах не заставила себя ждать. Он был близко. Мокрый язык теперь усердно слизывал с набухшей головки обильно выделяющуюся смазку. Микки хватал воздух ртом, пока два пальца не просунулись между его слегка приоткрытых губ. Он покорно начал их сосать. Если бы он уходил в мир иной, именно так бы он и хотел умереть. Талантливый рот снова полностью его заглотил, давая Микки возможность упираться головкой прямо в теплую глотку. Огонь распространялся все выше и выше, поднимаясь от паха к желудку. Как только Микки собрался предупредить парня, он почувствовал два пальца, скользящие между его ягодицами и резко пробирающиеся через тугие мышцы, которые достигли его простаты всего несколько секунд после. Все почернело, и в этом осознании его тело забилось в конвульсиях. А потом были губы. Мокрые и страстные на его собственных. И ладони, обхватившие его все еще горящие щеки. Поцелуй был долгим, позволяющим одновременно анализировать мысли, хаотично летающие в голове, пока тело приходило в норму. Он мог чувствовать собственный солоноватый вкус на чужом языке, который только обострял наслаждение Микки, сильнее того опьяняя. Быть с Йеном всегда было насыщенно. Его страсть никогда не переставала тебя полностью поглощать. — Блять, Галлагер, это было ахуенно, — наконец оторвавшись от губ рыжего, выдохнул Микки и сразу же изнеможенно рухнул головой на грудь Йена. — Хочу курить, но не могу пошевелиться. — Постарайся, мой перерыв почти закончился, — ответил Йен, поглаживая предплечья Микки через рукава его свитера. Йен имел право на два двадцатиминутных перерыва в каждую из своих смен, но вместо того, чтобы выйти на перекур или просто отдохнуть, он предпочитал брать «перерыв Микки», раз за разом выбирая между отсосом и быстрым сексом в туалете, чтобы снять со своего парня все напряжение. Йен знал, что Микки было тяжело смотреть на его танцы, в основном из-за других глазеющих мужчин, но и отчасти потому, что сидя в баре и смотря на своего полуголого, почти всю ночь двигающегося парня, у него абсолютно всегда вставал. Хотя, возможно, это просто была отговорка для Йена, который пытался скрыть факт того, что он не мог успешно отрабатывать свою смену, не попробовав Микки, так что тот был, своего рода, помощником для его удачной рабочей ночи. — Черт, ладно, — согласился Микки, отрываясь от Йена, и вытер ладонью капельки пота со своего лба. Он засмеялся, когда Галлагер нагнулся к его шее, оставляя влажный, сладкий поцелуй на мягкой коже. — Вали уже отсюда, — с улыбкой на лице он легко толкнул его в плечо. — Должен был успокоить твой ноющий зад, — усмехнулся Йен. Микки закатил глаза и шлепнул Галлагера по заднице, обрамленной черной искусственной кожей шортов, когда тот выходил из кабинки. Выйдя за ним, Микки подошел к раковине и плеснул холодной водой себе на лицо. Он выпрямился и посмотрел в зеркало, увидев Йена, протянувшего к нему руки и теперь обнимающего его за плечи. — Мы чертовски хорошо смотримся вместе, Мик, — прямо сказал он. Микки усмехнулся, в следующий момент оттолкнувшись от парня и потянувшись за бумажным полотенцем. — Завали. Йен улыбнулся, потянувшись к щеке Микки и оставив на ней очередной поцелуй. Прежде чем Микки успел ответить, рыжий уже развернулся на сто восемьдесят градусов и исчез из туалетной комнаты. — Ага, увидимся позже, здоровяк, — вслед ему крикнул Микки. * После получения необходимой дозы февральского морозного воздуха и никотина, Микки вернулся в клуб, направившись к бару. — Все еще Джек с апельсиновым соком, Мо. — Все еще Тим, — в который раз поправил его бармен, хотя в тайне ему уже несколько месяцев нравился новый ник и грубый парень, который дал его. — Ага, как знаешь, Мо, — ответил Микки, садясь на свое место у барной стойки и поворачиваясь, вновь заостряя свое внимание лишь на Йене, двигающим своим мускулистым телом в такт музыке. Он удивлялся, как человек, который постоянно только и делал, что ел, мог все еще оставаться в такой безупречной форме. Глаза скользнули на четко-выраженную v-линию, и Микки резко зажмурил глаза и свел брови, сжимая их пальцами, пытаясь стереть непристойные мысли, внезапно появившиеся в голове. Он снова почувствовал нарастающий стояк. Блять. — Смотреть на него для тебя, должно быть, настоящая мука, — сказал Тим, скользя стаканом по столешнице, подавая тому напиток. Микки кинул ему пару баксов. — Да даже для меня это пытка, — продолжил бармен. — Не могу смотреть на него долго. Он, как солнце — начинает жечь со временем. — Знаешь, что еще может жечь? — спросил Микки, нервно потирая кончик своего носа. Тим с любопытством уставился на него. — Твоя задница, после того, как я засвечу ее ебанным паяльником. Свои глаза держи при себе, мудак. Тим засмеялся. Он уже привык к темным угрозам, каждый раз так непринужденно слетавших с языка Микки, но никогда серьезно их не воспринимал. — Что я могу поделать, если ценю красоту? Кстати, это так мило, когда ты ревнуешь. Мне нравится. Микки только взметнул средний палец и отвернулся, снова переключая свое внимание на Йена. Он БЫЛ красивым. Вращающиеся разноцветные прожекторы время от времени покрывали его бледную кожу, раскрашивая его, как чертово произведение искусства. Было что-то трепетно жгучее в осознании того, что Йен только что ему отсосал. Микки обладал им, владел им, имел с ним такую связь, за которую многие мужчины в этом зале убили бы. Но никто, кроме Микки, этого не имел. Йен заметил тяжелый взгляд своего парня и одарил его смертоносно озорной ухмылкой. В следующий момент зеленые глаза буквально неотрывно приковались к светло-голубым, и Микки неловко поправил свою ширинку. Блять.