Something More This Time

Йен уставился на свое отражение в зеркале, не понимая, почему он чувствовал себя так неловко. Рыжий не часто сомневался по поводу своего физического состояния. Потянув за край своей серой хенли, он задумался, почему та казалась ему слишком короткой. Может, она все-таки принадлежала Микки? — Это твоя рубашка? — спросил Йен, как только Микки зашел в спальню с все еще мокрыми волосами и полотенцем, низко обвитым вокруг его бедер. — Нет, — ответил Милкович, проходя мимо Йена к шкафу, чтобы взять чистую пару боксеров. — Уверен? Она маленькая какая-то. Она выглядит на мне маленькой? — Может, ты все еще растешь? — предложил Микки, пожав плечами. — Всегда рос, как чертова конопля. В одну из зим ты был мелким веснушчатым пиздюком, а к лету превратился в зверя. Клянусь, каждый раз, как я выходил, ты казался мне выше. — Даже в последний раз? Люди, вроде, должны переставать расти после 28, — хмыкнул Йен, снимая с себя рубашку. Когда рыжий подошел к своему ящику, чтобы взять другую вещь, краем глаза он заметил, как его парень опустил голову вниз. Они почти не говорили о последнем освобождении Микки. Единственное, что приближенно касалось этой темы — отсылки к его испытательному сроку. Воспоминания об обстоятельствах заключения Микки и последующих возникших проблемах все еще были незажившими ранами между ними. По большей части они попросту пытались притворяться, будто ничего и не было. Восемь последних лет игнорировались. Было сложно, болезненно и для Микки — все еще слишком свежо. Нет, иногда они вспоминали об этом, но оба парня не нашли ничего полезного в ворошении прошлого. — Извини, — чувствуя себя жутко неловко, пробубнил Йен, глядя на своего парня. — Ты показался мне выше, — признался Микки, игнорируя тяжесть, нависшую между ними в воздухе. — После всех этих лет мне показалось, что ты был намного выше, чем я помнил. — Да? — переспросил Йен, вставая позади брюнета, чтобы начать массировать его плечи. — Ну, то есть, я и так знал, что ты был выше, но это меня удивило немного. Я… — он прервался, закачав головой, пытаясь сглотнуть комок, застрявший в горле. — Ты что? — мягко спросил Йен, оставляя легкие поцелуи на светлой оголенной коже. — Я думал о тебе перед сном… каждую ночь, — Микки вздохнул, пытаясь удержать эмоции, которые грозились вырваться наружу: боль, злость, обида. Все они были наготове. — В мыслях мы всегда лежали в постели, поэтому я забыл, ну, каким высоким ты был на самом деле. — Что мы делали? — начал спрашивать Йен, вставая перед Микки, облокотившись о комод. — Когда ты думал о том, как мы лежали вместе? — он вздернул бровь, пытаясь увидеть в лице Микки хоть долю света. Его не было. — Ничего такого. Не давал себе думать о тебе так, пока не трахал кого-нибудь или не хотел закончить побыстрее, — Йен решил положить ладонь на щеку Микки, своеобразно поддерживая того, пока он говорил. — Ты просто обнимал меня и все такое, — лицо Микки вспыхнуло от стыда, и он отвел взгляд в сторону. Слова брюнета выбили из Йена весь воздух. Ему срочно нужно было сесть. Рука сорвалась с лица Микки, и Йен пошел к кровати, пока трясущиеся ноги не отказали прежде, чем он бы успел сесть на нее. Честность и уязвимость Микки были настолько ошеломляющими, что чувство вины Йена стало казаться просто невыносимым. Он даже не мог представить, каким забытым и одиноким Микки себя чувствовал. А то, что рыжий был этому главной причиной, заставляло мучиться еще сильнее. — Прости меня, — сказал он, смотря на Микки сквозь влагу, пленкой застелившей глаза. — Не надо, — начал отговаривать брюнет, садясь с Йеном рядом. — Вот почему мы не должны об этом говорить, — он пропустил пряди волос Йена сквозь свои пальцы и взъерошил их. Йен хмыкнул и выдал небольшой смешок. — Ты испортил волосы, которые я укладывал двадцать минут. — Ты не на свидание с малым идешь, — ухмыляясь, напомнил Микки. Он находил довольно милым факт того, что его чертовски самоуверенный парень так сильно переживал из-за встречи с Евгением. — Иди сюда, — он резко притянул Йена к себе и соединил их губы вместе. Поцелуй был наполнен невысказанными словами и эмоциями, которые невозможно было передать любым иным способом, кроме как через их физическую связь. Когда несколько моментов спустя они оторвались друг от друга, Микки погладил Йена по щеке. — Это будет пиздец неловко, но все будет нормально. Будет. Йен кивнул и вернулся к мысленным дебатам по поводу того, какую же рубашку ему стоило надеть. * — Вы опоздали, — упрекнула Светлана, стуча пальцем по циферблату своих часов, когда Йен и Микки, спеша, подходили к Sam’s. Ее типичное приветствие. Она говорила так даже тогда, когда Микки приходил ровно на одну минуту раньше назначенного времени. — На пять, блять, минут всего, — Микки закатил глаза, а затем почувствовал удар локтем по ребрам от Йена. Очень неплохое напоминание о том, чтобы он был мягче. — Извините, что опоздали, — пробормотал он, поворачиваясь к Еву, который был в фирменном бомбере Cubs и их кепке. — Новое? — Да, спасибо, — кивнул Евгений. — Мама сказала, ты достал их для меня и записал в бейсбольную команду со следующего месяца. Микки прикусил нижнюю губу, кивая Светлане в безмолвном «спасибо». — Ты сам-то хочешь? Попробовать себя в бейсболе? — Думаю, сойдет, — пожал плечами Ев. Йен постарался сдержать довольную ухмылку. Это точно был ребенок Микки. — Ев, это Йен, помнишь, я рассказывал тебе про него? — неловко добавил брюнет. Он внезапно почувствовал подступившую панику и решил, что стоило перенести желание Галлагера встретиться с ребенком как минимум на несколько ближайших лет. Евгений даже не поднял глаз, уставившись на свои развязанные шнурки обуви, контрастирующие с грязными остатками снега, лежащих на тротуаре. Йен неуютно покачнулся. Дела уже шли плохо. — Евви, не будь грубым, поздоровайся с этим мудаком. Он менял тебе подгузники, когда ты был совсем маленьким, — Светлана положила руку на плечо ребенка, а Йен едва сдержался перед соблазном наехать на нее за такие слова, не желая выглядеть в глазах Ева еще и грубияном. — Привет, — пробубнил Евгений, так и не подняв глаз со своих ног. — Мудак? Серьезно, Свет? — забурчал Микки, закатывая глаза и открывая дверь в закусочную. — Пойдем. Ужин был ужасно неловким. Светлана уделяла больше внимания своему телефону, нежели общему разговору за столом. Микки отстойно взаимодействовал с ребенком, а Йен старался изо всех сил, возможно, даже слишком сильно. Он задал Евгению как минимум миллион вопросов, получив в ответ на каждый из них максимум по одному слову. Микки было трудно за этим наблюдать. Спасательным кругом являлась одна лишь тема видеоигр, которые любил и Евгений, и Микки. Это стало своего рода общим языком, который делал ситуацию немного более терпимой. — Рад был повидаться, — сказал Микки, когда они прощались. Он шутливо постучал по козырьку кепки сына. — Растешь с каждым разом. — Скоро буду выше тебя, — с озорной улыбкой усмехнулся Ев. — Даже не сомневаюсь в этом, — засмеявшись, ответил брюнет. Йен улыбнулся этому взаимодействию между отцом и сыном. Обычно Микки себя недооценивал. Но он действительно прекрасно справлялся, и было очевидно, что Ев сходил по нему с ума. — Был рад видеть тебя, Евгений, — робко сказал Йен, надеясь поймать на себе голубые глаза ребенка. Ев посмотрел на него и кивнул. Прогресс. — Ты знаешь, мы можем выбить один вечер на следующей неделе, чтобы ты смог прийти к нам и поиграть с нами в Doom, — начал Микки. — У Йена она есть. — Серьезно? — воскликнул Евгений, моментально загоревшись этой идеей. — Она есть только у Демарко, и он никому не дает в нее играть. — Твой Демарко — лживый кусок говна. Ничего у него нет. Вот почему он не делится ею, — как ни в чем не бывало, добавила Светлана. — Было бы классно, — Ев пожал плечами. — Когда? — Надо подумать. Посмотрим, в какой из дней мы с Йеном оба будем свободны, — ответил Микки. — Не надо, чтобы он там был, — предложил ребенок. — Давай только мы с тобой. Йена будто со всей силы ударили в живот, и он закатил глаза, когда увидел довольную ухмылку Светланы, означающую ее безмолвную похвалу сыну. — Не, это его игра, пацан. Мы договоримся о времени. Ев кивнул, и все они попрощались. — Он меня ненавидит, — пожаловался Йен, когда они с Микки снова были у себя в квартире. — И у нас нет этой чертовой игры. — Он не ненавидит тебя. А может и ненавидит, я не ебу. И мы купим эту игру, — ответил Микки, взяв Йена за руку, переплетая их пальцы. — Надо было перчатки надеть. Почему, блять, в марте так холодно? — Ты точно из Чикаго? — подразнил Йен. — Надо переехать. В какое-нибудь теплое место. Сидеть на пляже каждый день и больше никогда не скулить из-за чикагской зимы. — Да ну? И как мы себе это позволим? — задал вопрос Йен. Он прекрасно понимал, что Микки лишь пытался отвлечься от плохо прошедшего ужина, и он ценил его попытку. Ситуация с Евгением и не должна была протекать легко, но он надеялся, что когда-нибудь отношения между ними станут куда лучше. Микки пожал плечами. — Продолжишь трясти задом, как вчера в Феюшке, и мы по-быстрому разбогатеем. Сколько получил после своего маленького шоу? — 350 баксов, — ухмыльнулся Йен. — Пока что лучшая ночь. — Класс, возьми часть из них на них игру, ладно? Микки зажег сигарету и передал ее Йену, после чего зажег одну и себе. Галлагер кивнул. — Думаешь, это заставит его больше меня любить? — Да хер его знает. Дети — тупые. — Твой, вроде как, умный, — поправил Йен, ловя едва заметное чувство гордости, появившееся на лице Микки. — Может, — ответил брюнет, поднося сигарету к губам и сильно затягиваясь. — И очень похож на тебя. Та же мимика, то же все. Даже ебанные брови, — засмеялся Галлагер. — Бедный ребенок, — невозмутимо ответил Микки. — Счастливый ребенок, — исправил Йен. — Он действительно чертовски счастливый ребенок, Мик. Микки посмотрел на Йена, не зная, что сказать. Вместо этого он притянул его ладонь к своим губам и оставил нежный поцелуй на тонких костяшках.