Something More This Time

Мэнди зарычала и накрыла голову подушкой, отчаянно пытаясь изолироваться от грохота, доносящегося из соседней комнаты. Как будто ритмичного скрипа пружин матраса и хора глухих стонов было недостаточно, она слышала, как изо рта ее брата лился мат и самые грязные словечки, какие она когда-либо слышала. Иногда, когда парни начинали смеяться над чем-то, кровать переставала трястись, а через пару мгновений скрип снова продолжался, распространяясь по всему пространству маленькой квартиры. — Сколько уже? — спросила блондинка лежавшую рядом и копающуюся в телефоне Оливию. — Тридцать восемь минут, — ответила подруга. — Думаю, в них еще минут десять от силы. — Ты их недооцениваешь, — усмехнулась Мэнди, вставая со спального места и потягиваясь. Она была одета лишь в старую растянутую футболку Йена и свое черное кружевное нижнее белье. — Кофе будешь? — Да, если можно, — ответила Оливия, перевернувшись на живот, ухмыляясь, когда услышала, как Мэнди начала громко открывать и закрывать ящики на кухне, чтобы найти кофе, но в большей степени, чтобы напомнить Микки и Йену, что у тех были гости. — А кто из них… ну, знаешь, принимает? — Мой дорогой братец, — ответила Мэнди, начав насыпать молотый кофе в емкость фильтра кофеварки. — Хммм, — нахмурилась Оливия. — Не думала. Значит, это он там самый громкий? — Ага, — Мэнди усмехнулась. — Я не знаю более худшего способа проснуться. Голова раскалывается от похмелья, так еще и надо слушать звуки того, как ебут задницу собственного брата. — А мне нравится. — Еще бы тебе не нравилось, извращенка, — Мэнди закатила глаза, а затем улыбнулась. — Тебе опять звонят, — сказала Оливия, увидев загоревшийся экран айфона Мэнди, лежавшего рядом на кровати. — Кто? — Лана. — Блять, лучше убей меня. — Мне ответить? Она тебе уже целый час названивает. — Не надо. — Сообщение прислала. — Что там? — Скажи своему долбоебу брату, чтобы перезвонил, иначе я отрежу ему яйца, — громко прочитала сообщение Оливия. Ее брови удивленно взметнулись вверх. — Она вполне даже очаровательна, я считаю. — Для нее это нормально, — ответила Мэнди, разливая приготовленный кофе по четырем кружкам. — Серьезно? У тебя тут в Чикаго все какие-то дикие. — Ты еще даже половины всей дикости не видела, детка, — усмехнулась Мэнди, подав Оливии ее кружку. — Блять, прямо здесь, прямо здесь… Твою… мать! — громкий голос Микки пронзил воздух гостиной. После сорванной фразы последовал гулкий протяжный стон и вслед точно такой же из уст Йена. — Я выиграла, — гордо сказала Оливия. — Сорок восемь минут. — Мы все проиграли, — не согласилась Мэнди и отхлебнула горячий кофе, когда Микки вышел из спальни и, не сказав ни слова, направился прямиком в ванную. — Доброе утро! — бодро поприветствовал девушек Йен, натягивая на себя белую толстовку и широко улыбаясь. — Как спалось? Диван нормальный? — Нормальный, — начала Мэнди. — Проблема была в двух возбужденных мудаках, которые разбудили нас своим громким траханьем. Йен засмеялся и чмокнул подругу в щеку, после чего взял и свою кружку с кофе. — Ты всегда такая злая по утрам, Мэндс, — подразнил он, а затем обратился к Оливии. — Как ты терпишь ее каждое утро? — Я обычно игнорирую ее, пока она не принесет две кружки кофе, — ответила Оливия, получив от Мэнди высунутый в ответ язык. — Ты знаешь, это всегда происходит, когда Микки самый счастливый из Милковичей в доме, — уведомил он Оливию, одновременно игриво ущипнув Мэнди за ягодицы. Та засмеялась и оттолкнула друга от себя. — Ага, у него член в заднице, поэтому… — Так это то, чего ты хочешь? То, что поднимет тебе настроение? — подразнил рыжий, высоко подняв брови. — А ты предлагаешь? — переспросила Мэнди, исподлобья смотря на Йена, отпивая свой кофе. — Стоп, стоп, стоп, — прервала их Оливия, быстро принимая сидячее положение. — Вы двое когда-нибудь…? — Я сначала хотела, — засмеявшись, ответила Мэнди. — И… — Йен гей, — как ни в чем не бывало, продолжила Мэнди, будто этот вопрос был самым тупым на свете. — Стопроцентный гей, — подтвердил Галлагер. — Еще бы ты не был, — добавил Микки, выйдя из ванной в худи и спортивных штанах, на ходу вытирая мокрые волосы полотенцем. — Он доказал это твоей растянутой дырке в жопе сегодня утром, — сухо сказала сестра. Микки показал Мэнди средний палец и взял чашку со стола. — Какого..? — с отвращением выплюнув обратно сделанный глоток кофе, выругался Микки. — Мы не любим крепкий, — пожав плечами, объяснила Оливия. Микки потер лоб, будто пытаясь стереть из памяти мысли о своих гостьях. — Слушайте, надо сходить к Свете. Она мне раз двести сегодня успела позвонить. — И написала Мэнди, что если ты не перезвонишь, она к херам отрежет твои яйца, — добавила Оливия. — Что ты опять натворил? — осуждающе спросила Мэнди. — Да хуй его знает, — брюнет пожал плечами. Он вылил остатки отвратительного кофе в раковину и чмокнул Йена в щеку после. — Скоро увидимся. — Удачи, — ответил Йен, наслаждаясь видом задницы своего жениха, пока тот не скрылся из вида. После того, как Микки закрыл за собой дверь, рыжий сел в кресло и продолжил. — Должно быть интересно. — Она все еще ведет себя как сука с тобой? — сочувственно спросила Мэнди. — Пиздец как, — подтвердил Галлагер. — Но Ев, кажется, потихоньку отходит. — Сын Микки, который? — спросила Оливия. Мэнди и Йен кивнули. — Ты обязана сказать ему про меня что-то хорошее сегодня вечером, — попросил Йен. — Хочешь, чтобы я соврала? — пошутила Мэнди, получая от Галлагера закатанные в ответ глаза. — Ладно, ладно, наплету что-нибудь, обещаю. — Не понимаю, как девятилетний ребенок может меня пугать, но у этого именно это и получается, — признался рыжий. Он виделся с Евгением пару раз с их последней игры в Doom, и, несмотря на то что ребенок теперь хотя бы на него смотрел, было очевидно, что он все равно не горел желанием находиться рядом. — Ну, он смесь Микки и Светланы. Ему было предназначено стать говнюком, — пожав плечами, сказала Мэнди. Йен усмехнулся. — Так, расскажи-ка мне побольше про ту фигню с книгой, — перевела тему Мэнди. — Микки говорил мне что-то, но ты и сам знаешь, какой из него рассказчик, двух слов связать не может. — Только если его не нагнуть, — добавила Оливия. — По утрам от довольно-таки разговорчив, а? — Не напоминай мне, я уже почти забыла! — издав страдальческий стон, заныла Мэнди, пока Йен, качая головой, слегка посмеивался. — Для меня это определенно теперь под хэштегом «никогда не забуду», — захихикав, добавила Оливия. Йен подмигнул девушке, которая, в свою очередь, в следующий же момент залилась краской, отводя от рыжего глаза. Через пару мгновений она извинилась и пошла в ванную, решив, что не сможет пробыть с Галлагером в одной комнате еще хоть немного. — Ну, так что насчет книги? — напомнила Мэнди, залезая на место Оливии и похлопывая ладонью по свободному месту рядом. Йен лег вместе с подругой, подложив под голову сложенное в несколько раз одеяло. — Стремно даже обдумывать эту идею, я прекрасно это понимаю, но сумма денег просто нереальная, Мэнди. — Нереальная насколько? — переспросила она, потянувшись рукой к веснушчатому лбу друга, чтобы убрать с него прядь волос. — Нам придется работать несколько лет, чтобы хотя бы приблизиться к такой цифре, а я сейчас все еще в поисках нового места. У нас все хорошо, но это только потому, что Микки разрывает свой зад, работая, чтобы платить по счетам. А это предложение сделало бы все куда проще. — Я знаю, что Тео порядочный мужчина, и что он всегда хорошо к тебе относился, но ты должен пойти на это, Йен. Микки сказал, что он против, но не надо его слушать. Он слишком верный, саутсайдовские правила все еще в его крови, — она вздохнула. — А мы с тобой давно оттуда выбрались, мы знаем, как тут все работает, знаем, что наши старые законы не действуют на состоятельных людей, которые в любой момент могут продать друг друга ради чего-то большего. Микки никогда этого не видел, он не понимает. — Я просто… блять, — Йен потер большим пальцем свой висок. — Это не только из-за Тео. Сама идея вновь быть раскрытым, после всего, что происходило… Мне надоело уже, я больше не хочу ничего такого. Хочу, чтобы все было тихо и спокойно. — Бедно и сложно? — добавила сестра. — Подобные возможности таким, как мы, обычно вовсе не выпадают. Тебе повезло. Ты был в разных местах, видел вещи, о которых наши саутсайдовские соседи и мечтать не могли. А Микки нет. Разве ты не хочешь этого для него? — Это нечестно, — покачав головой, искренне признал Йен. — Правда и не обязана быть честной, — ответила она. — Я люблю тебя. Его тоже люблю, хоть это и секрет, — она усмехнулась. — Неужели он не заслуживает этой легкости? Вы можете купить дом на эти деньги. Налом. Не снимать, не делать ремонт. Разве ты не думаешь, что это хоть немного, но скинет груз с его плеч? С ваших плеч? — Да, наверное… — тихо ответил рыжий. — Когда ты должен ответить? — Не знаю. Он не дал мне никакого ограниченного времени на раздумья. Не то чтобы они могли предложить то же самое кому-то другому, понимаешь? Мы просто пытаемся обдумать все. Но у нас действительно было слишком много говна в жизни, и я не хочу, чтобы все становилось еще сложнее. — Заставь его согласиться, — предложила подруга. — Ты своего брата знаешь? Он упрямый, как баран. — Упрямый насчет всего, кроме тебя самого, — она снова потянулась рукой к лицу Йена и дотронулась до его щеки. — Я счастлива. — Да? — Мммхммм, не говори Игги, но ваша свадьба делает меня куда радостней, чем его с Селеной. — Можешь поверить, что мы на самом деле выйдем друг за друга? — поразился Галлагер. — Прошло реально дохуище времени, но нет, я все еще не могу. Когда вы собираетесь сделать это? — Не знаем пока. Надеюсь, что скоро. Я бы хотел летом, — мечтательно ответил Йен. — Если это будет летом, нам бы уже начать все планировать! Лип знает, что я буду вашим личным шафером? — спросила Мэнди, хватая свой телефон. — Давай-ка посмотрим места… Йен сузил глаза, осуждающе посмотрев на подругу. — Дешевые места, — уточнила она, и Йен кивнул, пододвигаясь и меняя свое положение так, чтобы было удобно сидеть, проводя утро за импровизированным планированием свадьбы. * Как только Светлана открыла дверь, Микки получил увесистый подзатыльник. — Ауч! За что, блять? — выплюнул он, хватаясь за место ушиба. — Ты не посчитал важным сказать своему сыну, что скоро выходишь замуж? — спросила Светлана, туже затягивая свой шелковый халат и закрывая за собой дверь, теперь стоя вместе с Милковичем на пороге дома. — Хотел, чтобы сегодня вечером он услышал это из уст других людей, а не от тебя? — Я не думал, что это так важно, — пожав плечами, честно ответил Микки. — Да ну? — саркастично подняв брови, удивилась Светлана. — Ты думаешь, что для Евгения это не важно? Я знаю, что ты не такой тупой, каким выглядишь, но когда дело доходит до рыжего уебка, ты становишься таким же тупым, каким выглядишь, и это очень тупо. Ты должен был поговорить с сыном до того, как пообещал выйти за Галлагера. — Я теперь должен отчитываться перед девятилетним молокососом? Мне не нужно его ебанное разрешение, — хмуро ответил Микки, в неверии качая головой и одновременно доставая из смятой картонной пачки последнюю сигарету. — Ты считаешь, что на него это никак не повлияет? Кем твой рыжий будет Еву? Отчимом? На сколько? Сколько пройдет времени, пока он снова все не испортит? Пока не убежит от тебя, не убежит от него — а он точно убежит. И что тогда будет с Евгением? Как ты ему это объяснишь? — Он никуда не убежит, — тихо ответил Микки. — Он больше не такой. — Он убежал от прошлого мужчины после того, как сказал ему «да», а теперь сделал тебе предложение так быстро. Он убежит. Что тогда будет с Евгением? — снова повторила она. Сжав губы в узкую полоску, Светлана ждала ответа, которого так и не последовало. Микки просто стоял и курил, глядя в сторону на цветы, высаженные перед одним из соседских домов. — Это его смутит, — продолжила Светлана, звуча слегка неувереннее, чем привык слышать Микки. — Вы живете с мужиком, его женой и их детьми, — воскликнул брюнет. — Ничего не может смущать больше, чем это. Светлана покачала головой. — Он знает их всю жизнь. Рыжего мудака — нет. Он сам сделал этот выбор. Кем он будет твоему ребенку? — Йен будет моим… — Микки неосознанно остановился, внезапно поняв, что это слово говорить куда тяжелее, чем он ожидал, — мужем. Поэтому для Ева он просто будет мужем его отца. — Ты даже не можешь произнести это, — насмешливо подметила Светлана. — Тебя второй раз принуждают к браку, ты уже привык. Я знаю это. — Пошла ты, — со всей злостью в голосе, сквозь зубы прорычал он. — Нихуя ты не знаешь. — Я знаю всё, — исправила она. Милкович вздохнул и в дискомфорте переместил вес с одной ноги на другую. — Он рядом? Поговорю с ним. — Заканчивает завтракать, ты можешь зайти. — Нет. Скажи, чтобы вышел, как доест, — попросил Микки, разворачиваясь и садясь на одну из ступенек подъема. Он не имел никакого желания когда-либо заходить в этот полигамный дом ужасов двойного семейства. Светлана собиралась начать спорить, но передумала, уйдя обратно в дом. Через несколько минут на крыльцо вышел Евгений и сел рядом с отцом. — Начинаешь заниматься бейсболом на следующей неделе, значит? — спросил Микки, посмотрев на сына, который заканчивал завязывать свои шнурки. — Волнуешься? — Должен быть в порядке, — ответил мальчик. — Ты будешь приходить на мои игры? — Евгений поднял взгляд на отца, его глаза были полны надежды. — Конечно, — кивнув, ответил брюнет. — Жду не дождусь увидеть, как ты играешь, пацан. Уголки губ ребенка слегка поднялись. — Класс! — Ну, — начал Микки, прочистив горло, — дядя Игги женится сегодня вечером, помнишь? — Конечно помню, я буду держать кольца или че-то такое. Я сказал маме, что слишком взрослый для этого, но она заставляет меня, — Евгений закатил глаза и прыснул. — Ну, это ведь важное поручение, так? Если ты облажаешься и потеряешь их, они не смогут пожениться. — Серьезно? — широко раскрыв глаза, испугался Евгений. — Нет, — улыбнулся Микки. — Но это все равно очень важно. В общем… — Микки не мог поверить, что начать этот разговор с ребенком было так неимоверно трудно, — у меня тоже будет свадьба. — Сегодня? — Нет, не сегодня, но очень скоро, — ответил брюнет. — На ком ты женишься? — поинтересовался Евгений. — Выхожу за Йена, — сказал Микки, пытаясь скрыть смущение, так очевидно проявившееся на его лице. — Я не знал, что это, ну… Разрешено? — прикусив нижнюю губу, ответил ребенок. Нервная привычка, вероятно, передалась ему через гены отца. — Это разрешено, да, — потерев костяшкой кончик носа, подтвердил Микки. — Ев, ты же понимаешь, что мы с Йеном… мы не друзья. Мы геи, и мы любим друг друга. — Ты любишь его? — Люблю. — Ты говоришь ему это? Что любишь его? — высота голоса ребенка, к ужасу Микки, увеличивалась в геометрической прогрессии. Старший Милкович кивнул. — Да, говорю. И сразу с этим Евгений резко встал со ступенек и вбежал обратно в дом, яро хлопая за собой дверью, оставив шокированного Микки одного.