Roll (-1) – нам нужны грибы как супер марио

Его нагло кинули. Наивность робко бунтовала, пока сознание пыталось смириться. Шуга сбросил входящий вызов и запихнул телефон в карман — слушать объяснения от этих уебков, которые могут заявить, что прикрывают лавочку, пора собирать пожитки и сваливать — нет, спасибо. Агуст запер дверь студии, спустился по темной глухой лестнице и вышел на улицу. Перед глазами ясно стояли две возможные перспективы — вокзал или черная работа. Он мог вытрясти последние деньги из кошелька, вернуться домой на первом поезде, как покоритель-неудачник, так ничего и не добившийся. Мог пойти искать работу, только чтобы хватило снять угол и поесть раз в день. Несколько месяцев назад он смотрел на улицы Сеула с надеждой — когда только приехал сюда, к хенам, чтобы заниматься аранжировками. Первая весна в Сеуле. Романтика. Шуга застегнул куртку и пошел вперед по улице привычным маршрутом. Он поглядывал на столбы в поисках какого-нибудь низкопробного объявления «требуется», чтобы с чего-то начать. Он оказался в Сеуле с мечтами куда большими, чем могут вынести его плечи. Четкое осознание этого факта действовало как наркотик — кратковременное опьянение «я смогу», а после гнетущая пустота. Одни хены кинули, другие — в Тэгу. Жилье надо было добыть в течение месяца — хоть не до завтра, и то — спасибо. Денег в карманах оставалось меньше, чем на хороший прием пищи. Пачка сигарет пуста до середины. Яркое солнце сеульской весны. За то время, что Агуст пробыл здесь, он завел не так много знакомств, чтобы напроситься пожить к кому-нибудь. Шуга достал телефон и открыл контакты — есть ли среди номеров кто-нибудь, кто может посодействовать? Бывшие одноклассники, приятели из Тэгу — мало пользы. Пробегая глазами список, он остановился на полузабытом номере парня из Пусана, однажды приходившего в студию за аранжировкой. В памяти проступил образ милого семнадцатилетнего юноши, больше похожего на девушку-модель. Они еще некоторое время переписывались в какао, но тот прошел прослушивание и исчез. Но мог быть еще в Сеуле. Пальцы замерли над кнопкой вызова. Шуга глубоко вдохнул прохладный загазованный воздух, собираясь с мыслями. Здравый смысл говорил, что этот ребенок ничем не сможет помочь. Душа бунтовала из-за унизительности ситуации. Шуга нажал на зеленую кнопку, жмуря глаза. — Рэн? — хрипло произнес в трубку. — Да… Шуга-хен? — отозвался звонкий голос. Шум проезжающих машин захрипел в динамик. — Да, это я. Ты еще в Сеуле? Мне нужна помощь… — Агуст замолчал, подавляя государственный переворот в своей душе. — Да, я в Сеуле, — отозвался парень, — и неплохо живу благодаря хену, кстати. Чем могу помочь? — У тебя остались связи в сфере обслуживания? Мне нужна работа. — С некоторым облегчением выговорил Юнги, останавливаясь на светофоре. Шуга учитывал, что Рэн работал официантом в мэйд кафе, и, скорее всего, все его связи — гребанные извращенцы и фетишисты, которые только и думают, как нарядить парня в форму горничной. Не драматизировать и найти выход — концентрация на цели. — Да, еще остались. Я спрошу… Случилось что-то плохое? — Нет. Мне просто нужны деньги, — отозвался Шуга. Светофор загорелся зеленым, и Агуст пошел вперед в редкой толпе хорошо одетых людей. — Я перезвоню, когда что-нибудь узнаю. Мне пора, — скомкано попрощался Рен, Шуга услышал чей-то низкий голос на фоне, а после — гудки. Шуга утопил телефон в кармане и достал помятую пачку сигарет. Несколько секунд смотрел на нее, размышляя, как распределить оставшиеся средства. Шумная улица раскинулась вокруг как воплощение быстрой сеульской жизни. Агуст зажал сигарету в зубах и остановился возле фонарного столба, читая дешевые объявления, шаря по карманам в поисках зажигалки. Ничего хорошего. Хотелось жить в каннаме, а не заниматься таким дерьмом. Этот день располагал держаться подальше от студии и хенов, которые будут выбивать прощение или корчить из себя святых. Жалкие спектакли они могут разыграть и между собой. Шуга щелкнул любимой металлической зажигалкой. Иллюзия того, что проблемы теряются в пелене наполняющего легкие дыма, успокаивала. Агуст сорвал несколько объявлений и пихнул их в просторный карман куртки. Больше всего на свете хотелось весь день лежать на полу в студии, включив полюбившуюся мессу Баха, и размышлять о бессмысленных вещах. Со всей работой он разобрался еще ночью, сегодня был вроде как выходной. Немного хотелось есть. Агуст пошел вперед по улице, взглядом выискивая что-нибудь, что сулило быстрый заработок. Мыкаться весь день по улицам, смотреть на школьников, студентов, устремленных в будущность если не с уверенностью, то с некоторой безысходностью, мерзнуть под холодным весенним ветром, обзванивать потенциальных работодателей, проклиная свой не искорененный сатури. Развлечение — заебись. Уже к ночи вернулся в студию — наступило время, когда хены выпивают вместе и не станут вламываться в его личный мир, личный и свой еще почти месяц. Небольшая душная комната с рабочим местом, узким шкафом, маленьким столиком, на котором лежали в беспорядке блокноты и стоял электрический чайник, и с диваном, покрытым теплым одеялом, под которым Юнги спал, встретила молчаливо и приветливо. В комнате пахло сигаретным дымом, пылью и, почти неуловимо, едой — действительно роскошной вещью в этом воплощении серости. Шуга сел на диван и скинул кеды, откидываясь на спинку и закрывая глаза. За день он услышал десятка два отказов, самооценка катилась к отрицательным значениям. Единственный нормальный вариант — гребанный уборщик в гребанном кафе. Гордость билась в агонии. В этот момент хотелось взять свою жизнь, сложить в коробочку, найти чек и вернуть в магазин с формулировкой: «меня не предупреждали, что она будет такой». Последней надеждой оставался Рэн. Если он не позвонит в течении суток, придется затыкать свою гордость и идти махать шваброй в окружении сладких парочек. Это лучше, чем вернуться в Тэгу побежденным или надеть костюм горничной. На следующий день, исключая несколько звонков от хенов, телефон молчал. Агуст раздраженно проверял его каждые полчаса, отвлекаясь от копеечной работы в студии. Этим не разбогатеть, но, выполняя заказ, Шуга чувствовал себя лучше. Утром он проснулся с тяжелым чувством безысходности. От Рена новостей не было — Шуга открыл в закладках браузера адрес кафе, куда его согласились принять. Собрал документы, оделся, положил в карманы начатую ночью пачку сигарет и телефон. Расценки на жилье говорили, что с предполагаемой зарплатой ему придется сильно экономить, чтобы получить хотя бы комнату, и это не добавляло оптимизма. Закрывая студийную дверь, Шуга хотел перерубить ей свою шею.