Roll (-1) – нам нужны грибы как супер марио

Хосок надоедливый. Он громко хлопнул дверью, сел на кровать, проминая ее. Выдернул еще гремящий «Gee» наушник и прыснул смехом: — Бля, парень… — Какого хуя ты в моей комнате?.. — выдохнул Шуга, переворачиваясь на бок, лицом к соседу. Во втором ухе еще играла «my angel… and my girls…», Юнги избавился от музыки и открыл глаза. — Я уже с пар вернулся, а ты еще спишь. Под «gee» блять. — Сколько хочу… — Шуга вытянулся, распрямляя затекшие конечности и пробуждаясь с долгим сладким зевком. Телефон сказал, что полдень, не так поздно. — Поднимайся! — толкнул в плечо Хосок. — На кой-черт я тебе сдался? — раздраженно заныл Юнги, вылезая из-под одеяла, — Нет чтобы иметь уважение… Где ж твои манеры? Чего в мою жизнь лезешь? Страх потерял, бля. Хосок с улыбкой наблюдал за растрепанным хеном, который поставил стопы на пол, взъерошил волосы и зябко обхватил себя за плечи, а потом по-кошачьи потянулся к стулу за футболкой. — Хоби… — тошнотворно миленький голосок Лалисы ворвался в комнату Шуги. — Да бля, это что, проходной двор? — взорвался Шуга, бросая злой взгляд на девушку, замершую за дверью. В комнату она просунула только голову. Она улыбнулась и зашла нисколько не смущаясь. — Да вы бля серьезно? Юнги раздраженно натянул футболку, благодаря небеса за то, что додумался заснуть в домашних брюках. — Привет, — миленько и с еще более неебическим акцентом, чем Юнги или Айрон, произнесла Лалиса. — Хуивет, — ощетинился Юнги и потянулся к сигаретам на столе, — У вас десять секунд, чтобы обосновать этот долбоебизм или я люлей навешаю. — Мы собирались пойти попрактиковаться в зале, хочешь с нами? — предложил Лошадь, кусая ногти. Пранприя присела рядом с ним, сверля его непонимающим взглядом. Хосок повернулся к ней и уверенно произнес несколько слов на незнакомом языке. Шуга приоткрыл окно и щелкнул зажигалкой. — Позвать больше некого? У вас ж овердохуя друзьяшек, не? — Не будь задницей, хен, — устало улыбнулся Лошадь, — Пойдем. Юнги медленно выдохнул дым в прохладный воздушный поток, наслаждаясь эстетикой момента. От тлеющей сигареты поднималась тонкая струйка, Шуга обхватил губами фильтр и затянулся снова, прикрывая глаза от слепящего сеульского неба. Стряхнул пепел в склеенную кружку и окончательно забрался на крашенную доску подоконника. Пранприя слащаво что-то сказала Хосоку, Юнги ни слова не понимал из-за акцента. — Ей, хен. Идем? — Я дома посижу. — Хен. Можем под «Gee» позажигать, — глупо улыбнулся Лошадь, делая страшную ошибку в стратегии уламывания соседа. — Вот теперь тебе лучше съебать, пока я до тебя не добрался, — отозвался Юнги, прикидывая, как далеко танцоры смогут убежать, пока он курит. Они не сдвинулись с места. Шуга бросил окурок к пеплу и размял шею. Хосок сразу струхнул, вскочил с кровати, схватил за руку ничего не понимающую Лалису и бросился из комнаты. Для приличия Юнги выглянул в коридор, но танцоры уже закрылись в соседней комнате, и продолжать гонения было бесполезно. Весь день Шуга провел за написанием текста к одному из незаконченных треков, из квартиры вышел всего раз — за сигаретами. Поиски ближайшего магазина затянулись, и Юнги промерз, не догадавшись одеться потеплее. Текст никак не шел, слова не ложились, мешались эмоциональными окрасками, выскакивали из заданного ритма, тематики. В целом получалось слишком эротично — все вина Айрона. Его отсутствие — и Юнги как-то сам не свой. За все время они ни разу не говорили о музыке, но между ними все было слишком о хип-хопе. От знакомства — до последнего сообщения в какао. Айрон — воплощение злого андеграунда, помешанного на диссах. И его блядские усики от туда же. Шуга чувствовал легкое возбуждение от одной мысли о Чоле. Попался. Окончательно погряз в романе, который пытался закончить. Если раньше еще была граница свободы, то теперь ее не осталось — все мысли оказались захвачены металлическим сплавом. Еще унизительнее — зубы схватили ребро ладони, глуша задушенные стоны. Пальцы оглаживали головку члена, проходились по стволу. В сознании только Айрон, его металлическая улыбка и безапелляционные прикосновения. Щеки горели, в груди настоящий костер. Дыхание сбилось, рвалось полувыдохами на поверхность стола. Ладонь скользила по члену. Клыки впились в кожу, но совсем не больно. На лбу выступил пот. Унизительно, жарко, совсем не так, как надо. Язык бессмысленно скользил по своим же пальцам. Лоб уперся в гладкую столешницу. Хотелось быстрее освободиться, выбросить Чоля из головы. Забыть его внушительное лицо и очаровательную улыбку, горячие поцелуи, полосующие душу. Выхода нет и никогда не было. Влажные пальцы пробрались под футболку и ласкали кожу, хотя это никогда не заменит Айрона. Тяжелое дыхание рвало тишину комнаты. Разбитым губам было одиноко, одиноко шее с несошедшими бурыми пятнами, всему изломанному Юнги одиноко. Приближающая разрядка, туман перед глазами. Тело сотрясало дрожью, горло прочистилось низким стоном — хорошо, что никто не может слышать. Успокаивающееся сердцебиение, Юнги откинулся на спинку стула, ловля мутным взглядом трещинки на потолке. Надо поскорее убраться, чтобы неожиданно ворвавшийся Хосок не застал его таким. В уголках глаз влажно — от чего бы? Хосок пришел с огромным пакетом, заполненным гремящими бутылками пива — Юнги узнал характерный звук даже через закрытую дверь. Отличный повод выглянуть из комнаты, разминая спину и плечи. — Сегодня воскресение для пьянки? — поинтересовался Юнги, выбираясь в коридор, где Хосок с видом профессора вылезал из обуви, не выпуская пакет из рук. Он было шуганулся Юнги, а потом догнал, что тот не собирается его бить и кивнул: — Присоединяйся. — Халявное пойло это, конечно, дохуя круто, но ты не один или только с моей помощью все это выпить собираешься? — Сейчас друзьяшки подтянутся, — усмехнулся Лошадь. — Не набухайся сильно. Хотя это, конечно, не мое дело. Хоби кивнул и пошел в сторону кухни, удобнее перехватывая пакет: — У меня завтра выходной. Шуга убедительно предупредил, что если Хосок будет слишком пьян, то это не проблемы Юнги, и скрылся обратно в комнату заканчивать с текстом после быстрой разгрузки сознания соседом. Буквы на листе смотрелись свежее и проступили своей убогостью. — Что за дерьмо? — вздохнул Шуга, возвращаясь к работе. Подходящее, точное, колючее никак не приходило. Вскоре за дверью послышались новые голоса, смех и звуки Хосока, не поддающиеся описанию. Несколько человек, но миленького голоска Лалисы не было — его приторное звучание слух выловил бы мгновенно. Четыре крашенные стены, раздражающий больничный запах, исходящий от повязки, перечирканный черной пастой лист. Замерший мир, в который легко проникают сторонние звуки, люди. Острое, колючее — одиночество. Шуга попытался углубиться в работу. Пьянка вовне набирала обороты, смех становился громче, разговоры — навязчивее. Басами застучалась музычка. Почему все так быстро съезжали — ясно. Но Юнги не из таких, его нервы крепче стали. И если бесит чей-то ебать какой пустой и раздражающий треп — присоединяйся и раздражай сам. Чтобы всех вокруг тошнило от того, насколько двинутым можно быть, засирай чужой мозг, открывая одну из сокровищниц разума, которая такая прекрасная, яркая и драгоценная только в единственном контексте. Все равно лучше текст сегодня не сделать, битки и фото можно обработать только на оборудовании, которое Юнги слил. Шуга пошел к пьянке. Хосок тусовался на кухне с двумя парнями в спортивных костюмах. На столе стояли открытые бутылки пива, под столом прятались опустевшие. Играла музыка, Лошадь увлеченно втирал какую-то откровенную дичь о танцах, второй с ним спорил. Третий пьяно улыбался. Шуга подцепил полную бутылку, вскрыл ее и сделал большой глоток. — Кто это?.. — вскинул брови Третий. — О, Шуга, ты решил присоединиться? Под кожей легким холодком растекся страх. Чужие люди, ни одного знакомца, много непонимания и ни малейшего понятия, кто такой Мин Юнги. Пальцы немного задрожали, конечно, от того, что устали за день держать ручку. А потом наступило простое похуй-чувство, пока пиво вторым глотком заливалось в тело, губы немного пьяны отдельно от сознания и закривились в улыбке. Сносить крышу болтовней и шокировать поведением — Юнги немного странный, когда захмелеет или хочет развлечься. Когда все вместе — тут Шуга сам себе не царь. Язык молол отборную чушь, благо хорошо подвешен, слушатели в ахуе. Немного хотелось сбежать, но больше — забыть потом навсегда, о чем были беседы. Они смеялись с Хосоком, когда Юнги был достаточно пьян, чтобы смеяться. Грустные жизненные истории — лучший контент для пьянок. Друзья Лошади оказались из его танцевальной команды на региональных. В комнате веселились еще трое, пока они зависали на кухне. Немного за два часа ночи пьяненький Юнги свалил обратно к себе, напряженно ощущая, что наболтал лишнего. Потаенное желание утащить с собой кого-нибудь, чтобы обниматься всю ночь, зудело на кончике языка. Пьянка продолжалась за стеной. Шуга лег спать, обнимая угол одеяла, который и в половину не такой крутой, как Чоль.