***
— Я не могу быть в порядке без тебя, — наконец, молвил Каллен, следом наклонившись к ее уху, чтобы сокровенно выдохнуть: — Никогда больше.***
— Это не слишком монотонно для тебя, вот уже в который раз вынуждать меня исходиться объяснениями, Коралин? — с последней каплей терпения к ее нраву вздохнул доктор. Когда реакции с ее стороны не последовало, Карлайл чуть более жестким голосом попытался наладить диалог: — Повернись ко мне лицом, я хочу разговаривать с тобой. Не заставляй меня чувствовать себя так глупо.***
Разница между его поведениями была пугающей для Коралин. Но ведь он не питает к ней ненависти на самом деле?.. И он ведь не равнодушен к ней и не жесток, подобно остальным?.. Нет, он абсолютно точно особенный в ее жизни, он не может быть как все. Он добр и нежен. Он готов даже встать на защиту. И он действительно искал ее до некоторого утреннего часа, пока не отчаялся. А она знала, прячась. Всеми нарочно забытый архив с неоцифрованными пыльными папками стал спокойным, тихим местом для Коралин и ее мыслей. «Но, если не ненависть двигала им, если не неприязнь, неужели обида? Разве беспокойство может обидеть? Разве это не значит, что мне действительно не все равно? Что я забочусь?» — в растерянности думала девушка, играя с замочком куртки. Ей не верилось, что в великих книгах врали. За два года она, может быть, и прочла слишком мало, чтобы судить, но все-таки... Не могли же те романы быть фантастикой? Пусть ей не верилось, что забота может обидеть, зато она прекрасно понимала, что ужасно разбирается в людях и ориентируется вне стен OSA. Сколько бы ей ни довелось побегать на просторах, ловя вольный ветер. В организации все всегда было четко, по понятиям. Не было ни чувств, ни эмоций, ни размытых границ. Не было прошлого — только настоящее и будущее. Только цели, ни грамма аналитики. Без прошлого не было боли, и OSA «оказывало услугу», вычищая детские умы от воспоминаний, заполняя память более нужной информацией. У людей все было совсем иначе. Они казались слишком живыми, бессмысленно счастливыми, беззаботными... Или же убитыми горем, глубоко скорбящими. А Коралин была просто никакой. За два года странствий, которые, конечно, правильнее будет назвать скитаниями, она намеревалась познать «новый свет» за стенами организации. Быстро, схватывая на лету, как она умела, словно новый язык или новую систему шифрования. Однако изо дня в день ей оставалось только разочаровываться, потому что, видимо, она была слишком другой. Слишком далекой. Словно из параллельной вселенной. Но являлась ли все еще забота оскорбительной? И должна ли она извиниться?***
На 2 января 2038 года были запланированы подготовительные работы к операции, которая должна была состояться через несколько дней. В ней принимали участие пять рядовых агентов и один координатор. Командование было поручено агенту Редиверсу. Он был крайне требовательным и безжалостным. Впрочем, последний аспект можно было опустить, поскольку жалость была чуждым чувством для всех истинно принадлежащих организации. Пространство огромного подземного павильона бало спланировано в максимально выгодном ключе. По одну сторону располагались площадки для схваток, по другую — громоздкие генераторы, от которых исходил гул. С глубины укрепляющего крышу каркаса на цепях свисали напольные лампы. Коралин стояла у одной из колонн-балок, пытаясь оправиться от спарринга. Он длился тридцать секунд и закончился минутой ранее; противник, согнувшись пополам на другом конце от нее, сплевывал кровь и в мыслях яростно проклинал Коралин. На ней же не было и ушиба. Даже былая рана не саднила. И дышала бы она ровнее, если бы не была подавлена результатом своего боя. Она, конечно, не хотела забивать противника до такого плачевного состояния, но все происходило так, словно он был связан. Коралин изначально планировала для него только тактику чистой защиты. Никаких контратак. Она не уследила, когда именно ее целью стало уничтожение противника. Когда именно он превратился в подлинного врага. — Четверым из вас предстоит сидеть в засаде несколько суток в окружных позициях у вражеского пункта, — агент Редиверс озвучивал план подчиненным, совершенствуя его схему на планшете. — Сначала вы под контролем координатора проведете подробный анализ территории, расставите датчики в наиболее выгодных местах и только потом займете свои позиции. Никак иначе! Эта операция, возможно, не касается Лакроссов, но мы не должны допустить, чтобы какая-нибудь гадость вылезла из ниоткуда в самый ответственный момент! Огонь вспыхнул в глазах бессмертного, и внешность его показалась еще суровее. Все трое агентов, кроме недавно сражавшихся, сосредоточенно слушали его, стоя поблизости. Поодаль от происходящего Коралин заметила знакомое лицо — Алекса. Он выглядел гораздо лучше прежнего и казался сконцентрированным на своем занятии: дампир вел ведомость по этой операции, оценивая с психологической точки зрения ее участников. Работал он совершенно отстраненно от остальных, не вовлеченный ни в обсуждения, ни в тренировки. — Нашей «безнадежной жертвой» станет агент Уокман, — Коралин опомнилась от мыслей и вернула взгляд на командующего. В его глазах читалось презрение, и, похоже, он все еще не доверял ей. — Ей даже не требуется входить в роль. Итак, наши добрые инкогнито, проверяя свою территорию с четырех до шести утра, наткнутся на заплутавшую полукровку. Конечно, как и всех остальных, ее потащат в свой таинственный особняк, откуда никто никогда не возвращался. А об изнаночной стороне жизни этой сомнительной фермы нам уже расскажет Уокман. Только имей в виду, — агент Редиверс загадочно склонил голову и указал пальцем на побитого рядового, чьи раны хотя уже и затягивались, — сопротивляйся, но не в полную силу. Забудь о тактике боя вообще, чтобы ненароком не сорвать операцию. Оступишься — все полетит к чертям. — Не оступлюсь, — ровным голосом заверила Коралин. Тем не менее, мужчина молча ждал, пока она не посмотрит в его глаза, только после чего обратился к двум вампирам в подчинении. — Качество выполненных действий же лежит на вас. В вашей прерогативе совершать внеплановые действия, если того требует ситуация. — А как же я, мой генерал? — в глазах Редиверса вспыхнул огонь ненависти, и он уставился на третьего вампира — своего рыжеволосого напарника поневоле. — Ты же, агент Шотс, — в его голосе преобладали неприязнь и раздражение, когда он перевел взгляд на него, до тошноты жизнерадостного, — очисти свой разум от чепухи и сосредоточь все внимание на своей миссии. — Я бы с гораздо большей самоотдачей занялся летописью нашего правого дела, сэр, — эмоционально оповестил тот, открытой ладонью указывая в сторону Алекса. — Если бы нам был нужен роман-эпопея, то мы, безусловно, обратились бы к твоему литературному гению, но... Черт возьми! Не будь в нашем штабе такого недостатка сил, я бы понадеялся, что с этой операции ты не вернешься! — Да, сэр, — с неизменной улыбкой протянул агент, заставив начальника закатить глаза. Служба OSA была для него не больше, чем компьютерной игрой. Может быть, именно поэтому его до сих пор не свалило на поле боя? Коралин с усмешкой покачала головой и, когда наставления командующего продолжились, снова посмотрела в сторону штатного психолога. Спарринги возобновились, приковав все внимание Редиверса, и у нее появилась возможность подойти к нему. — Злые будни агента? — беззлобно хмыкнул Алекс, улыбнувшись уголком губ. О нездоровом состоянии в нем говорили только покрасневшие глаза, болезненный цвет кожи и едва заметный тремор кистей рук. — Типа того, — Коралин выдохнула и села на разграничивающую зоны балку рядом с ним. Пара минут прошли в молчании. Алекс был занят ноутбуком, который лежал на его коленях. Программа насчитывала уже три страницы текста. Тут и там мелькали непонятные медицинские термины. — Ты хочешь задать вопрос, — неожиданно констатировал Алекс, мельком улыбаясь в ее сторону. — Я могу?.. — Почему нет? — Хорошо, — на пару мгновений девушка задумалась, но вскоре сосредоточила взгляд на Алексе. — Я хотела спросить у тебя как у психолога. Возможно, это будет глупый вопрос... — Лучше, чтобы он был таковым, потому что мне будет легче отвечать, — когда он говорил бегло, итальянский акцент делал английский почти неузнаваемым, однако Коралин удалось разобрать. — Когда человек заботится о ком-то, это обидно? — неуверенно поинтересовалась она, нахмурившись. Алекс был в смятении. — Что ты имеешь в виду? — он с вопросом в глазах взглянул на нее, но потом сел ровно и уставился вдаль. Коралин не ответила, подавленно отведя взгляд в сторону. — Забота о ком-то — это знак любви. Любого характера. Впрочем, она может отвергаться, если любовь неразделенная. Но обидеть?.. Нет. Хотя... — Алекс задумался, взволнованно постучав ногой по полу. — Забота может быть чрезмерной или неуместной. Думаю, в этом случае она может обидеть. Коралин вздохнула, отвернувшись в сторону. Разве ее предостережения были неуместны? Разве то, как она пыталась остановить его от ошибки, было чрезмерным? — Это был глупый вопрос? — наконец спросила она, уже, однако, не горюя — любопытствуя. — Немного... М-м, не самый глупый из всех, которые я слышал, — поразмыслив, Алекс улыбнулся ей и вернулся к работе.***
В зале собиралась публика. В центре внимания был мешок с деньгами и его приближенные. Пока главная часть не началась, их развлекали светскими беседами и знакомили со своей средой обитания под томные раскаты музыки, эхом отдающейся от стен. Это было тем, что увидела Коралин вечером того же дня, когда поток привел ее к залу, где должна была состояться презентация. И где Карлайл должен был быть. Рядовых агентов на светском вечере было немного — только те, кто стоял у дверей, в задней части холла и у аппаратуры, занимаясь подготовкой к показу. Зато Совет, как заметила Коралин, присутствовал в полном составе, поэтому зал совсем не казался пустынным, как в обычные дни. Было шумно. Свет рассеивался мягко, от подсветки, закрепленной под сводчатым потолком. Если поднять голову, можно было в той же вышине увидеть полускрытый лунный лик, за полярно плавным сводам графичными окнами. Света было недостаточно для такого пространства, царил полумрак. К тому же, в затененном холле стоял дым от выкуренных сигар, делая обстановку несколько интимной. — Какой, однако же, исполнительный наш доктор, — мистер Зновицки был слишком внимателен этим вечером, и он прекрасно видел, как Коралин пыталась пробраться незамеченной сквозь толпу. Он следом перевел взгляд вглубь зала, где доктор Каллен стоял в кругу с несколькими членами Совета. Он вел себя отстраненно и слегка угрюмо, казался задумчивым, но на вопросы отвечал с подробностями. Инвестор не придал знакомству с якобы штатным лекарем OSA особого значения, однако без Каллена не складывалось целостной картины. Зновицки был крайне доволен его исполнительностью, и ему оставалось только гадать, на что доктор пошел, чтобы заставить упрямицу явиться. Впрочем, несмотря на очевидную двусмысленность ситуации, он закрывал глаза на появление иных, нерабочих отношений между подчиненными. Более важные проблемы требовали внимания. — Герман, а ты и не рассказывал о былом сотрудничестве со смертными! — инвестор OSA был слишком богат, чтобы замечать его панибратство. Зновицки натянул улыбку и вступил в круг занятых деловым разговором мужчин, прекратив обозревать ситуацию со стороны. — Да, действительно, — сцепив руки за спиной, он задумчиво уставился на развлекающегося вампира. Члены Совета предавались хмурому молчанию, без явного на то признака гадая, не слетело ли с языка лишнее слово. Карлайл же решил использовать предоставленную возможность и слушать. Анализировать все, что бы ни было произнесено в этом зале. — Однако данное сотрудничество решено было прекратить: люди, как выяснилось, не слишком выгодные подельники. Не так ли, господа? — Зновицки кивнул членам Совета, чтобы в уши спонсора влилось несколько комментариев по этому поводу. — Поверьте-поверьте, друг мой, с людьми связываться — дело неблагодарное, — продолжал Зновицки, небрежно отводя взгляд. — Зачем же вы устроили это? — спонсор с прищуром склонил голову набок, однако на волосах было достаточно лака, чтобы они не распались. — О, когда-то этот восхитительный научно-исследовательский центр славился широким спектром экспериментов, — с ностальгией в голосе произнес Герман. — Страна обеспечивала его всем необходимым, не подозревая, что в каком-то смысле он был посредником между штатами и нами. Однако со вступлением мира в двадцать первый век центр потянул нас ко дну, и на одном из совещаний по этому вопросу мы решили разорвать отношения. Официально научный центр сменил локацию на более выгодную, — Зновицки обвел рукой холл. — На самом же деле его не существует, если не считать учетных записей и другой ценной информации, которая перешла в наше владение. — Неужто до сих пор вам удавалось скрываться под титулом научного центра, пренебрегая его прямыми обязанностями? — скептически подметил инвестор. — Ну, с некоторых пор в секретных службах США у нас есть покровители, поэтому истинное наше предназначение остается тайной лишь для совершенно простых смертных. Мужчины звучно рассмеялись, и только Карлайл словно не слышал ничего. Только его поведение и выдавало его непринадлежность к OSA. Он очень хотел впитывать в разум каждое произнесенное слово, ловить каждый намек, даже самый тонкий... Но медленно мысли о Коралин стали вытеснять все остальные. Как-то внезапно, ему казалось, совершенно беспричинно... Ему, пожалуй, больше, чем раскрыть тайны организации, хотелось найти ее и объясниться. Он бы больше никогда не посмел заявлять о своем авторитете, он бы больше никогда не повысил на нее голос. Было бы только у них время, чтобы этого не делать. Она ведь не собиралась оставить его на самом деле? Эта мысль заставила мышцы на его лице еле заметно дрогнуть, слова отозвались болью, словно его ударили в живот. Нет, Коралин была слишком важна, чтобы потерять ее. — ...А кадры у нас поистине ценные, — тем временем светская беседа продолжалась, с подачи мистера Зновицки. Он задумчивым взглядом прошелся по ближайшему к их компании окружению, и взгляд его полыхнул холодным огнем, когда поодаль, за спиной доктора Каллена, он заприметил светлую макушку. Зновицки поднял палец вверх, прося минуту ожидания, и отошел, чтобы поймать за плечо Коралин и привести ее обратно. — А вот и подтверждение моим словам подоспело, — произнес он, становясь на прежнее место в круге, но все еще не снимая твердой руки с плеча девушки. — Да быть того не может, что такая очаровательная малышка работает на тебя, Герман, — глубоким, насыщенным голосом сказал инвестор, сально усмехаясь. — Н-да, малышка, — приглушенно хмыкнул один из вампиров, скрыв улыбку за кулаком. Зновицки рассмеялся, пока Коралин с опущенными глазами стояла под взглядами Совета. И Карлайла. Его взгляд она чувствовала сильнее остальных, и жар прилип к лицу и шее только из-за него. Она бы лучше провалилась под землю. Теперь, спустя столько времени, она действительно поняла значение этого выражения. — Ну, внешность зачастую обманчива, мой друг, — наконец, нашелся с ответом Зновицки, краем глаза следя за Коралин. — А женщины — существа вдвойне коварные. Так что малышка-малышкой, а руки могут быть и по локоть в крови. Не так ли, агент Уокман? Девушка глубоко вздохнула, удерживая себя от остроты ответа. — Я всего лишь делаю свою работу, — как можно ровно произнесла она, направляя все эмоции в руку, сжимающую другую. — А основная ценность наших агентов — в глубокой преданности делу и абсолютной самоотдаче, — подытожил Герман, усиливая хватку на ее плече. — Вы согласитесь со мной, доктор Каллен? — неожиданно вампир с тонким высокомерием обратился к Карлайлу. —Доктор Каллен недавно с нами, однако уже успел войти в плотный контакт со штабом, — пояснил он спонсору, и взгляды всех вновь приковались к мужчине. — Ценность ваших агентов исключительно в необъятности силы их духа, — спокойно и вкрадчиво высказал свое мнение доктор, не отрывая глаз от Зновицки. Это была возможность для Коралин посмотреть на него. Карлайл казался совершенно невозмутимым, как во все остальные случаи, когда он вставал на ее защиту. Словно не видел неприкрытой угрозы в словах и поступках Зновицки. — Мой ответ удовлетворил ваше любопытство? Предводитель искусственно улыбнулся, пока его подчиненные ожидающе смотрели на него, с опаской замечая холодно сверкнувшие глаза, почти свирепо, но слишком сдержанно, чтобы каждый импульс бессмертного сообщал об этом. И одному лишь дьяволу было известно, какие замыслы таились у него в голове. — Что ж, господа! — он соединил ладони, коротко взглянув на часы. — До презентации считанные минуты, в связи с этим предлагаю проследовать за мной к наиболее обзорным местам и выкурить по сигаре, — члены Совета показательно закивали головами и неторопливо направились за Зновицки и спонсором, который шел с ним плечом к плечу. — В прошлом десятилетии эти сигары преподнес мой старинный товарищ, счастливо проживающий свою вечность в некоторой резиденции на Кубинских островах... Вскоре вампиры растворились в толпе других посетителей мероприятия, беседующих друг с другом, покинув Карлайла и Коралин. Некоторое время они молчали, пытаясь найти подходящие слова, не встречались даже взглядами. — Отойдем? — прочистив горло и с намеком окинув взглядом окружающих их незнакомцев, предложил Карлайл, прежде чем Коралин успела бы что-нибудь сказать. Девушка проглотила несказанные слова и кивнула с легкой искренней улыбкой. Ей просто было хорошо, оттого что он был здесь, рядом с ней снова, осторожно пробираясь через толпу с рукой, окружающей ее плечи. Совсем отдалиться от толпы было невозможно, поэтому они остановились у самого дальнего окна, огромного и прямоугольного, с рамой из дерева. — Ты все-таки здесь, — неловко выдавила девушка, когда Карлайл развернулся. — Ты знала, что так будет, — он кивнул, следом взглянув на нее с состраданием, которое совсем не вязалось с его словами. — Да. И я обещала, что не позволю тебе вернуться к себе прежнему, — Коралин вздохнула и решительно подняла на него глаза. — Но, видимо, делаю все наоборот. Ты... извинишь меня? — неуверенно спросила она, и Карлайл тепло ей улыбнулся. Он сократил расстояние между ними и взял ее руки в свои, как делали когда-то очень давно при объяснениях в чувствах. — Не раньше, чем попрошу прощения у тебя, — на мгновение он опустил взгляд, но потом вернулся к ее блестящим глазам. Он уже было собирался начать, но Коралин сделала это первой. — Твоей вины здесь нет, — она грустно улыбнулась ему, сжав его пальцы в ответ. — Ты не виноват в том, что я такая, — прошептала она, еле шевеля губами. — Это действительно так, — мужчина покачал головой и снова улыбнулся, когда она посмотрела на него. — Но я виноват в том, как в минуту своей слабости отнесся к тебе. Я был резок, но никогда не хотел обидеть тебя. Или навредить тебе. Я никогда не думал о тебе, как о жертве, как о ком-то, кто ниже. Коралин, ты лучшее, что могло случиться со мной. Если бы не ты, моя жизнь бы не изменилась. Я бы никогда не почувствовал что-то без тебя, — дампир непроизвольно улыбнулась, ощущая, как медленно приятное тепло обволакивает все тело. Словно в зале включили мощный обогреватель. — Я... Я обещаю, что однажды расскажу тебе все, и... Кхм, абсолютно все, почему так веду себя — тоже, — быстро проговорила она, заметив прежде недосказанность в его словах. — Я не давлю на тебя, — спокойно заверил ее Карлайл. — Мне хотелось бы знать, но это знание или незнание не поменяют моего отношения к тебе. Коралин тихо фыркнула, опустив глаза и пытаясь не быть оскорбительной. Она была уверена, что, когда придет время все ему рассказать, их время закончится. Если бы она только могла, она бы никогда не рассказывала ему. Но он на самом деле заслуживал знать о ней все. — Прости меня, Коралин, — попросил Карлайл, преодолевая желание забыть, где они, и обнять ее. Но с каждым разом его желания все больше напоминали потребности. Она посмотрела на него и кивнула, доверяя ему больше, чем кому-либо еще на этом свете. — Дамы и господа, прошу минуту вашего внимания! — внезапно раздавшийся над толпой голос заставил Коралин вздрогнуть и нехотя развернуться. Карлайл посерьезнел и встал около нее. В другом конце зала, на невысоком широком подиуме стоял мистер Зновицки, питаясь энергетикой всех подобострастных взглядов. За его спиной к презентации уже был подготовлен огромный экран, плотно прилегающий к дугообразной стене. — Сегодня еще один человек присоединится к нам и разделит с нами все таинства организации! «Несомненно, только самые лучшие таинства», — хмыкнула про себя Коралин. — ...Тем не менее, этот ознакомительный фильм пойдет на пользу не только новоприбывшим, но и всем вам. Он напомнит вам о наших целях и заставит обрести уверенность в том, что существование организации необходимо этому миру. Путь будет тернист, но результат — велик вдвойне, — Герман сверкнул глазами, и Коралин показалось, что он говорил с ней. Кожа покрылась мурашками, и единожды все тело бросило в дрожь. Огни мягко погасли. Тогда Коралин поняла, что назад пути нет, сейчас в ее жизнь, уместившуюся в компактный короткометражный фильм, посвятят всех несведущих. Ей бы очень хотелось оставить эту свою жизнь в прошлом — она действительно оставила ее там, однако отпустила ли эта жизнь Коралин? Она бы не находилась здесь. — Дамы и господа, добро пожаловать в наш мир, — этими словами Герман ознаменовал начало фильма, явно обращаясь определенно к спонсору и его свите. Толпа притихла, проектор загудел, и на экране заплясали какие-то старые видео-кадры, качество которых было довольно легко оспорить. В кадре мелькали разноцветные детские головки, по которым можно было определить, что гибриды, одетые в одинаковые белые рубахи, не полностью идентичны друг другу. Но все же было в них что-то ужасающе похожее. Через полминуты просмотра можно было сделать смелое предположение, что снимали без звука, но внимательный зритель быстро понимает, что звукопись есть: по стеклу бьет дождь. Вот оно — все до единого нехарактерно тихи, едва ли кто-то издает звук громче, чем маленькая мышка, пробегающая ночью по стене. Маленьких, жилистых детей, возрастом не более десяти лет, выстраивали в ряд те, кто стоял к камере спиной и никогда не показывал лиц. Возможно, голос одного из них читал закадровый текст. Самых впечатлительных он немедленно воодушевлял и был голосом, который не возникало желание узнавать, словно он специально был создан для озвучивания. Голос рассказывал о системе OSA, о том, куда уходят ее корни, а следом экран словно впитал в себя все светлые тона, иллюстрируя, как жизнерадостно, с благоговением живут люди со всех уголков мира. «Благодаря созданному половину тысячелетия назад уставу мы там, где мы есть сейчас — в мире, которому не угрожает безумное истребление человеческой расы...» Кажется, всевозможные оттенки красного заполонили экран. Было темно, отовсюду валил черный дым, в котором были видны хаотично передвигающиеся силуэты паникующих людей. Дым то скрывал их, то рассеивался на ветру, но одно оставалось неизменным: раздирающие душу крики. Кучка напуганных до смерти была не больше, чем овцами, загнанными на убой. Этого невозможно было разглядеть, но, неспособные бороться, они валились наземь, словно придавленные зверьем. — Это гибриды? — Карлайл сжал руку Коралин, безмолвно прося оглянуться на него. Конечно, он спрашивал про нападающих. — Я не знаю, как ответить, — тихо сказала она, встретившись с ним взглядом. И без того хмурый доктор помрачнел еще сильнее. — Да, — наконец, подтвердила Коралин, опустив голову и бросив затею объяснить все подробно. Девушка снова посмотрела на него с осторожностью, но он, все такой же серьезный, был сконцентрирован на фильме. Однако не отпустил ее руки, значит, дело было не в ней. Не она разочаровала его. «Дампиры — это существа, которых нужно постоянно держать под контролем. Особи этого вида не могут жить среди людей в гармонии и не поддаются тем методам воспитания, которые предлагают их создатели, движимые институтом семейной жизни», — проектор немного запнулся, но тут же вывел на экран безликую модель гибрида, к каждой части тела которого были сноски на латыни, а особое внимание уделялось мозгу. «Организация не только подчинила волю гибридов, но и направила их силу на достижение поставленных перед OSA целей...» Пока голос вдавался в подробности, на экране мелькали кадры тренировок, проходивших на открытой местности. Лица совсем моложавых дампиров были совершенно безжизненны: ни одной эмоции не проскользнуло на них, пока они отрабатывали безупречные навыки боя, ни на минуту не уступая друг другу. «Благодаря изобретенному нашими учеными оружию мир в безопасности: любая угроза пресекается на корню. Перед OSA уязвимым становится любой мятежник, вне зависимости от его природы, — проектор снова запнулся, — этой формуле. Целью поражения этого пороха планировался вампир, и проект вскоре был успешно осуществлен. Теперь мы с уверенностью можем гарантировать миру безопасность». — Они сочли нужным опустить многие детали, — поделился доктор мыслями с Коралин, неудовлетворенный скудностью новых знаний. — Еще до того, как снять отрывки фильма, они избавились от половины сценария, — с отвращением тихо выплюнула она. — А потом они еще более тщательно отбирали хронику. Поверь, тебе показывают не более, чем художественный фильм, — она горько хмыкнула. Возможно, было бы лучше, если бы он увидел все, как оно есть на самом деле? Без прикрас? Возможно, это побудило бы его хотя бы задуматься об уходе... — Хочешь уйти? — совершенно внезапно шепнул Карлайл ей на ухо, когда ее взгляд наполнился болью и страданиями от того, как контролирующие гибридов подавляли их волю своей властью, и дампиры прогибались под эмоциональным давлением, которое невозможно было вынести. — Да, — столько чувств обуревало ее, что она споткнулась на полуслове, несмотря на уверенность в ответе. Презентация подходила к завершению, с ближней к экрану части зала уже были слышны переговоры между впечатленным инвестором, его приближенными и мистером Зновицки. Карлайл и Коралин незаметно выскользнули в холл через приоткрытую створку огромных дверей. — Ничего страшного, — терпеливо заверил девушку Каллен, ведя ее вперед. Ее душевное состояние было стабильно плачевным, оказывая пагубное влияние на тело, и это выводило Карлайла из себя, но пока у него получалось бороться с этим чувством. — Я знала, что это будет тяжело, — на словах она себя не жалела, не искала оправданий для дрожи, сковывающей тело, обхватывая бока руками. — Тем не менее, не ты хотела своего присутствия там, а Зновицки, — Карлайл тяжело вздохнул, пытаясь очистить голову от мыслей. — Давай... Давай доберемся до комнаты. Закрепленные за доктором Калленом апартаменты встретили их чистым, насыщенным кислородом воздухом. С помощью панели управления оставив свет только в небольшой соседней комнате, совмещающей в себе шкаф и гостиную, Карлайл задумчиво сел на край кровати, но потом, не вытерпев и минуты в напряженной позе, откинулся назад, положив одну руку под голову. Коралин отвела долгий взгляд от окна и, сняв обувь, легла ему под бок. Несколько минут они провели в тишине, Карлайл пытался привести мысли в порядок, а Коралин просто хотела забыться, положив голову на его плечо и закрыв глаза. — Я не могу избавиться от мыслей о тех детях, — выдохнул мужчина, чувствуя себя морально истощенным. — О тех, что напали на деревню? — тихо уточнила Коралин, еле шевеля губами. — Да, — он выдохнул, потерев подбородок. — Там так много лжи, Карлайл. Во всем, что показали сегодня вечером, — с губ сорвался вздох, и она крепче прижалась к его телу. — Прежде чем все это случилось, они были заморены голодом до смерти. Они не питались около двух месяцев и, когда столкнулись с поселением, потеряли контроль. Это было неизбежно. — Боже, — пораженно выдохнул Каллен, представляя, с какой ужасающей скоростью деревню стерли с лица земли, — но зачем? — Чтобы все поверили, насколько опасны гибриды, если их не изолировать. Существенные видео-доказательства никогда не помешают, но все это ложь. Гибриды не опасны, — твердо заявила Коралин, уставшая от несправедливости. — Мы... мы такие же как все. Просто кому-то понадобилась бесплатная, безропотная армия. Рабы. — Гибридов обнаружили сравнительно недавно? — Около тридцати лет назад. До тех пор им удавалось скрываться, большинство обитало в тропиках, вдали от цивилизации. Мало, кто сунется в непролазные джунгли, так называемые «легкие планеты», залитые солнцем. Но однажды они зашли слишком далеко в населенную местность, чтобы прокормиться, а у OSA глаза и уши по всему свету. — Можно было найти другое решение этой проблемы, — Карлайл покачал головой. — Изоляция — чересчур радикальная мера. — Они везде ищут выгоду, а другие варианты этого не предлагают. — Ты поддерживаешь моральное насилие? — Нет, Карлайл, — вкрадчиво проговорила девушка, не в первый раз пытаясь донести до него свое видение ситуации. — Я сама прошла через это. — Ты не похожа на них, — вампир в мгновение смягчился, обернув руку вокруг ее плеч. — Ни на тех, кто продвигает эту политику, ни на детей. — Когда-то я была, — словно ужаленная воспоминаниями, тихо сказала Коралин, — пока однажды мне не показали, что может быть по-другому. Это было самое счастливое время в моей жизни... — У всех нас было что-то светлое, — мужчина улыбнулся памяти его Эсми, затем перевернулся на бок, чтобы быть лицом к лицу со светловолосой. — Расскажи мне об этих детях. — Они не дети, — с грустью усмехнулась Коралин, опустив спокойный взгляд на его ключицу. — А если когда и были ими, то не помнят, словно этого и не было. — Но ты же помнишь. — Что? Глупую историю про пионы? — ее голос внезапно окреп, но, выдохнув, она вновь обрела спокойствие, которое лишь слегка отдавало раздражением. — В этом нет смысла. — Чем бы это ни было, это твоя связь с прошлым, — Карлайл слегка улыбнулся, погладив ее ладонь, лежащую между ними. — Если так, то в системе OSA были прорехи, — она фыркнула, опустив глаза. Ее губы почти тронула улыбка, но быстро светлое чувство в груди завяло. — Еще когда организация не нуждалась в инвесторах, гибридам проводили некоторые... операции, — Карлайл нахмурился, внимательно слушая. — Девочкам удаляли матки и в некоторых случаях молочные железы, мальчикам перекрывали семенные каналы или кастрировали, — Коралин чуть встряхнула головой, сжав его пальцы. — Ты... подверглась этому тоже? — внутри все содрогнулось от мысли, что так оно и было. — К тому времени, как подошла моя очередь, их экономика пошла на спад, и операции прекратились. Но когда средства были, они ни в чем себя не ограничивали. Они относились к гибридам, как к животным, — с ненавистью прошипела девушка. — И они не поменяли своего отношения сейчас. Мне страшно за моего брата, — уязвимо прошептала Коралин, поднимая глаза на доктора. — Они заберут его! — Возможно, нам удастся помешать этому, — Каллен забрал ее ладонь в свою и на пару секунд прижался губами к пальцам, приятно обдавая дыханием кожу. — Ты сама сказала, что Зновицки охотник за выгодой, а предложение может найтись всегда при большом желании. — Я могу не вернуться оттуда, куда нас посылают через два дня, — Коралин вспомнились тренировки перед операцией, в которой она участвовала. — Ты не посмеешь бросить меня здесь в одиночестве, — Карлайл тихо рассмеялся, пытаясь все свести к более положительной ноте. Из груди девушки вырвался смешок, пока она, закрыв глаза, пыталась отпечатать в памяти его смех до последней детали. — Что ж, может быть, хотя бы отсутствие собеседника заставит тебя убраться отсюда, — с той же иронией ответила она мужчине, стараясь подавить улыбку. — Нет, я уж лучше дождусь тебя, — Карлайл взял ее ладонь в другую руку, а свободной убрал от ее лица волосы, лаская большим пальцем кожу у виска. — Даже если я умру? — она с сарказмом подняла брови. — Я заведомо исключаю этот вариант, — Коралин подвинулась ближе и сунула голову под его подбородок, уткнувшись в шею. — Я постараюсь не разочаровать тебя, — прошептала она, и Карлайл перестал ободряюще улыбаться, в беспокойстве за ее жизнь нахмурившись. Он объял ее фигуру руками, словно это могло спасти ее от войны. — Мое любопытство не утомило тебя? — через несколько минут в тишине спросил Каллен, не меняя своего положения. — Нет, — Коралин улыбнулась, обдавая жарким дыханием его шею. — Лучше я скажу правду или не скажу ничего, вместо лжи. — В чем секрет оружия против вампиров? Как его удалось создать? — в его обычно спокойном голосе взыграли интерес и нетерпение. — Идеальный порох — это прах, — Карлайл на секунду замер, но следом отклонился от нее, чтобы смотреть ей прямо в глаза. — Что ты имеешь в виду? — Прах вампиров, — уточнила Коралин, наблюдая, как замешательство сменяется неверием на его идеальном лице. — Иронично, не думаешь? Они убивают вампира и получают возможность убить следующего. — Какими будут последствия? — Смесь металла и праха пробивает плоть, из системы выходит жидкость, благодаря которой функционирует тело... — И летальный исход непредотвратим? — Нет, нет, — дампир закусила внутреннюю сторону губы, опуская взгляд и подтягивая колени чуть ближе к груди. — Рана со временем срастется, но, когда вампир ранен, он уязвим. Можно и лишиться сознания в зависимости от тяжести ранения, но в любом случае нет сил сопротивляться. На гибридов это действует хуже, как ни странно, — Коралин усмехнулась, неосознанно потирая бедро. — Ты хочешь сказать, ты была подбита этим оружием? — спросил Карлайл и, выудив ответ из ее глаз, задумчиво нахмурился. Он вспоминал во всех подробностях, как шла история ее лечения, и успокаивающе гладил по голой руке. — Если бы это была обычная пуля, после извлечения рана бы скоро затянулась, — добавила Коралин. — Да, вчера тебе кажется, что мир достиг предела жестокости, и уже завтра ты стоишь за ним, — вздохнул доктор Каллен, переворачиваясь на спину и от усталости потирая переносицу. В нем открылась жажда познать все научные достижения, которые прошли мимо него, и в то же время ему хотелось поскорее закончить разговоры, которые вновь и вновь доставали из глубин памяти воспоминания о мгновениях, проведенных в Вольтерре. — Давай наведаемся в медпункт, — в конце концов сказал он, поднимаясь в сидячее положение. — Нет сил больше думать о тех несчастных, обделенных детях. Коралин согласно кивнула, удивляясь трепету в груди, словно была это надежда на что-то, чему обязательно предстояло случиться. До медпункта они добрались быстро и без приключений, встретив в последнем холле только Алекса, сосредоточенного на своих мыслях и спешащего по неотложным делам. Он коротко кивнул им, нервно щелкая авторучкой, и скрылся за поворотом. Карлайл молча отметил, что с каждой новой их встречей, глаза дампира становятся все более нездоровыми, в то время как мысли Коралин крутились вокруг брата, поэтому диалога не состоялось. В дверях они столкнулись с двумя бессмертными женщинами-агентами, которые должны были присматривать за динамикой пациента и сообщать об изменения доктору Каллену, отправляя информацию на его планшет. Они исчезли до того, как Карлайл успел задать беспокоящие его вопросы, поэтому он поспешил надеть халат и войти в изолированную палату. Коралин хотела сразу последовать его примеру, но зацепилась взглядом за вскрытую ячейку с медикаментами у дальней стены. Нахмурившись, она подошла ближе и, глубоко вдыхая носом, проследила пальцами контур ящика. — Коралин? — послышался призывающий голос Каллена из палаты, заставив ее вздрогнуть. Встряхнув головой, дампир закрыла ячейку и пошла к нему. В голове было столько догадок, чем это могло бы быть, и подавляющее большинство из них не утешало, однако все страхи миновали ее, когда она увидела младшего брата, сидящего в постели. — А я не пропустил Рождество? — с надеждой в глазах спросил он и широко, до боли в щеках, улыбнулся ошеломленной счастьем Коралин. Она без промедления кинулась его обнимать, прижимая к груди, словно кто-то изо всех сил пытался вырвать его из ее хватки. Мальчик в первые секунды довольный прижимался к сестре, но уже скоро в его улыбке проглядывалась хитринка. — Калеб, — прошептала она, желая поверить своим глазам, когда отстранила его от себя, ощупывая. — Милый, ты в порядке? — Ты плачешь как девчонка, — он дразняще усмехнулся характерно своему возрасту, и Карлайл, заполняя историю болезни в стороне, потешно улыбнулся. Коралин слегка рассмеялась, утирая слезы, и следом с напускным неодобрением покачала головой. — Сегодня уже третье января, — девушка решила крыть его карту припрятанным тузом. — Нет, не может быть! — сраженный наповал фактом, на одном дыхании произнес Калеб, широко распахнув большие детские глаза. — Уже и Новый Год даже прошел?! Это же так долго придется ждать, — печально протянул он, веселя старших. — Почти целый год... А почему бы мне не заснуть до следующего Рождества? Так можно? — ребенок воспрял духом, светясь чистым любопытством и надеждой. — Только попробуй, — шутливо пригрозила Коралин, присев на край реанимационной койки, когда волнительная дрожь утихла. — Я чуть не умерла со скуки без тебя, меня совсем некому было раздражать, — она прищурилась, заставив Калеба смеяться. — Тогда я, так уж и быть, останусь, — с неприкрытой манией величия сказал он, задрав подбородок. Пока наконец встретившиеся бессмысленно перебрасывались словами, подначивая друг друга время от времени, Карлайл едва мог оторвать взгляд от Коралин, которая очаровательно распустилась рядом с братом, словно чайный цветок в воде, расцвела и потеплела, растопив все льды, окружающие собственное сердце. Мужчина не нуждался в доказательствах, он знал, что где-то глубоко внутри ей было плохо, но то, как она забывает о боли ради улыбки на лице дорогого человека, заставило его любить еще сильнее. Что-то пробудилось в нем, сердце щемило от нежности. Их окружали все грани жестокости, но в их маленьком мирке все еще были живы духовные ценности. — Они такие зануды, — тем временем отзывался Калеб о своих надсмотрщиках, в присутствии которых он пришел в себя. — Я пытался поболтать, но они просто уставились в одну точку и молчали. Я подумал, что они глухие, но сейчас я так не думаю. А потом они просто убежали! А потом пришел... доктор Каллен, — протараторил Калеб, нервно ерзая на месте, — он не делал вид, что оглох, — Карлайл с добрыми складочками в уголках глаз усмехнулся и подмигнул пациенту, заканчивая свои записи. — Но я совсем не понимаю, почему они молчали, как рыбы, — пораженно произнес Калеб, слишком драматично качая головой в негодовании. — Это все потому, что ты большой-большой болтун, — Коралин хихикнула. — Ты болтаешь без умолку. — А вот и неправда! — немедля заявил ребенок, размахивая руками. — Мне просто есть, что сказать! — Действительно, — девушка с усталой улыбкой вздохнула, пропустив между пальцев горстку спутанных светлых волос брата. Затем она вдруг вспомнила, что Карлайл тоже был здесь, прямо за ее спиной. — Все хорошо? — чувствуя вину, она сжала губы, когда обернулась к нему. Карлайл тепло улыбнулся ей, без слов закрывая одну из сторон вопроса. — Все лучше, чем я ожидал. Этот товарищ стремительно движется к выздоровлению, — с иронией в голосе заключил доктор, вызывая у ребенка сдавленный смех. — Но прямо сейчас крепкий сон не помешает, чтобы организм не истощил свои силы. — Слышал? — с поднятыми бровями спросила Коралин, складывая руки под грудью. Очевидно, эта тема имела место в их разговоре раньше. — Мне это не нравится, — важно заявил Калеб, насупившись. — А никого это и не интересует, — она усмехнулась, покачивая головой. — Тебе только кажется, что сил столько, что хоть отнимай. Не нужно испытывать судьбу. — А что будет завтра? — мальчик старательно искал надежду на что-нибудь, когда его заставили-таки принять горизонтальное положение. — Очень тщательный медицинский осмотр, — с располагающей улыбкой ответил Карлайл, прежде чем Коралин сделала бы это. Она встала с постели и, укрыв брата одеялом, отошла чуть дальше, к Каллену. — А это хоть весело? — Я в этом сомневаюсь, — доктор усмехнулся, разделив взгляд с Коралин. — Даже немного?.. — Только если ты будешь рассказывать мне веселые истории, — Карлайл закрепил карту в изножье кровати. — Так что готовься. — И помни, что доктор Каллен весьма требовательный слушатель, — добавила Коралин перед уходом, надеясь, что думательный процесс сильнее толкнет ребенка в объятия сна. — А какие истории вы любите? — деловито поинтересовался мальчишка, скрещивая руки на груди. — Можем начать со сказок, — в любом случае, что еще можно было требовать от ребенка? — Так вы обратились по адресу, доктор Каллен, — не выходя из собственной маленькой игры, заявил Калеб, улыбаясь улыбкой консультанта. Вскоре они распрощались, и Карлайл с Коралин вышли за дверь маленькой палаты, пожелав ее обывателю спокойной ночи. — Забавный малый, — отозвался о нем Каллен, проходя к столу, где поверх учета препаратов лежали какие-то незнакомые бумаги. — Карлайл? — забыв о них, он обернулся, чтобы увидеть трогающую за душу улыбку на лице Коралин и яркий блеск в глазах. — Спасибо, — она подошла к нему и смело обняла за шею, прикрывая глаза. В ее объятиях было уютно, они были почти как дом. Словно она держала не просто его тело, а его сердце, в своих горячих руках. — Ты спас ему жизнь, — признательно прошептала она против его кожи, — я никогда не перестану благодарить тебя. Его грудь вздрогнула от смешка, и мужчина обнял ее крепче. — Это моя работа, — просто, без излишеств ответил он, якобы оправдав свое поведение. — Быть добряком? — с иронией спросила Коралин, касаясь кончиков его волос на затылке. — Быть доктором, — Карлайл повернул голову и улыбнулся знакомому запаху ее волос. Никто из них не догадывался, как долго они держали друг друга. Возможно, две минуты или десять, с той же вероятностью. Время становилось таким далеким от их мира понятием, и живо было только их дыхание, тихое, как во сне, словно все чувства были убаюканы в колыбели. Остаток ночи прошел в умиротворении, но утром, когда встало холодное, зимнее солнце, доктор Каллен, не покидая кресла, осторожно, пытаясь не потревожить сон Коралин, дотянулся до стола, чтобы взять новые документы. К небольшой папке бумаг, скрепленных скрепкой, не было приложено аннотации или хоть какой-нибудь весточки. Однако, скользнув отчаянным взглядом по титульному листу досье, Карлайл сразу определил, что прислано своего рода предупреждение от мистера Зновицки. Или правильнее было считать его скрытой угрозой? «Ренесми Карли Каллен, 2029, гибрид»